Тома смотрит в потолок и несколько флегматично думает, как его так занесло. На груди у него довольно сопит капитан тайной организации Сюмацубан, созданной Аято-самой, и честно сказать, спящей она казалась даже милой.
Даже не скажешь, что этой ночью она буквально его изнасиловала.
Тома прикрыл глаза, чтобы не смотреть на это миловидное и абсолютно точное удовлетворенное лицо.
Какой ужас.
Он с нарастающим смущением вспоминает, что только Филин не делала с его грудью и ему, честно говоря, становится немного плохо.
Потому что он даже сейчас может отчетливо вспомнить, с каким удовольствием и наслаждением она лапала, щипала, кусала и оставляла засосы у него на груди.
Честно, ему даже страшно было смотреть на этот конкретный участок своего тела, так что Тома просто предпочел пялиться в потолок.
Так, определенно, было безопаснее для его нервных клеток.
Но хорошо, ладно, если быть предельно честным, это было даже… добровольное изнасилование? Надругались не столько над его телом (хотя на нем тоже, особенно если глянуть на многочисленные отметины), сколько над мировоззрением Томы.
В конце концов, девушки в Инадзуме являли собой оплот спокойствия и покорности, а не вот этого… этого.
Он вновь покосился на сопящую мордашку девушки, что использовала его как подушку-обнимашку.
Тома искренне не ведал, откуда Аято-сама откопал эту сомнительную особу, но тот факт, что она стала капитаном тайной организации и в целом доверенным лицом главы Камисато, говорил о многом.
Тома с каким-то нарастающим (немного нервным) весельем думает, что у Аято самы какое-то странное вроде-как-проклятье натыкаться на сомнительных личностей, подбирать их, а после делать своими доверенными лицами. Шутки шутками, но вот оно, прямое доказательство — существование Томы и Филина подле Аято-самы говорило о многом, да.
Но хоть Филин (ее настоящее имя Тома до сих пор не знал, только позывной) и являлась доверенным лицом Аято-самы, Тома не особо хорошо ее знал. То есть, да, он знал о существовании некоего капитана тайной организации, который был приближен к главе клана Камисато, но… это прошло мимо него.
О чем говорить, если в самом начале Тома вообще искренне считал, что Филин — не девушка, а вполне себе парень, пускай и весьма тощий.
Девушку в Филине узнать было довольно… проблематично, скажем так. Мелкая, тощая, без намека на грудь (она, конечно, есть, Тома сам в этом убедился впоследствии, просто под одеждой ее видно не было, да), и в целом личность часто-молчащая, чем говорившая (как оказалось, когда Филин открывала рот — то ожидай бесстыдных фраз и подкатов, так что право слово, лучше бы она продолжала молчать). Но даже если и она и говорила, по голосу тоже не отгадаешь, парень это или девушка. Что-то среднее, что-то категорически неясное.
Тома знал, что бывают такие люди, но встретить подобный тип лично, оказалось весьма… интересным опытом. С определенными последствиями, конечно, но это детали.
В общем, да, Тома знал, что вот где-то в тени существует Филин, но лично с капитаном толком не контактировал даже (что было неудивительно, поскольку члены Сюмацубан все как один были скрытными, и если и выходили в свет белый, то их было просто не узнать, поскольку они переодевались в гражданское, а во время службы носили маски, за исключением Саю, но Саю сама по себе являла собой одно сплошное исключение).
А потом, в один прекрасный момент что-то определенно пошло не так. Причем пошло не так внезапно, как будто с Хребта резко навернулся.
Потому что однажды Тома осознал, что маска Филина стала мелькать в его поле зрения поразительно часто. А это было из ряда вон, потому что помним, да? Члены Сюмацубан были скрытными параноиками, чего уж говорить об их капитане. Так что было невероятно странно то, что Филин позволял Томе себя замечать.
И если в самом начале Тома считал, что ему просто мерещится, ведь это же определенно бред его уставшего мозга, то по истечению целой недели наблюдений, он осознал, что нет, ни хрена. Ему не кажется и это было самым поразительным открытием в его жизни. Ладно, почти самым поразительным, в конце концов, он жил в Мондштате и какой только чертовщины там не видел.
У Томы не оставалось иного выхода, кроме как обратиться к Аято-саме.
Который, вот так неожиданность, совершенно ничем не помог, разве что заулыбался хитро-хитро, как мог только Аято-сама, и Тома даже не сомневался в том, что глава Камисато прекрасно знал, что за чертовщина происходит с его капитаном.
Итак, Тома был совершенно точно предан и предоставлен самому себе. Мол, плыви, сосиска, может выплывешь, а я посмотрю со стороны на это шоу.
В этом был весь Аято-сама. Ему явно доставляло удовольствие издеваться над
своим верным подчиненным.
Тома сокрушительно покачал головой.
Только Аяка-сама любила и жалела его, только она… Но Тома прекрасно знал, что в тихом омуте черти водятся, так что про Аяку-саму лучше вообще ничего не говорить. И не вспоминать. От греха подальше, так сказать.
Спустя месяц такой жизни с периодическим мельканием знакомой маски в поле зрения, Тома понял, что что-то изменилось.
И до него мгновенно дошло, что стало хуже.
Если раньше Филин просто мелькал где-то на периферии, позволяя себя замечать, то сейчас он буквально пялился, прожигая Тому взглядом.
Напрягало ли это Тому?
Определенно.
Было ли ему неловко?
О, еще как.
Особенно когда ты тихо мирно занимаешься своими делами: убираешься, готовишь, тренируешься…
Самый кошмар был на тренировках. Они, наверное, буквально представляли собой эпицентр пожираний взглядом и Тома хоть не понимал причину, но краснел даже не из-за жары или усталости, а из-за гребаного смущения, вызванного этим пожиранием глазами.
Нет, правда, какого хрена происходит?
Тома, конечно, терпеливый, но не настолько же.
Он честно старался исправить ситуацию, перестал тренироваться с голым торсом, надевая майку или футболку, но это дело не меняло. То есть, нет, меняло конечно, но не в нужную Томе сторону.
Потому что это делало ситуацию еще, черт возьми, хуже.
Филин буквально начал стоять в тени дерева недалеко от тренировочного поля, облокотившись о ствол и пялился.
Он уже даже не скрывался.
Тома был в ужасе.
Он никогда не считал себя параноиком, но, пресвятые Архонты, этот взгляд, буравящий (прожигающий) спину, ощущался просто превосходно, что его совершенно точно не радовало.
Тома предпочел бы не замечать этого, не быть таким чувствительным к
взглядам, но увы и ах. Все, что он мог — это играть дурачка и искренне делать вид, что не замечает Филина и его странные игры в подглядывания. Хотя его, наверное, выдавала напряженная поза и мышцы, но что поделать. Он искренне старался сделать все, что в его силах, но, опять же, увы и ах.
Тома не был всесильным, и уж тем более не был Архонтом (хотя он был уверен, что любой Архонт в итоге не выдержал бы таких ярых подглядываний), так что совершенно не удивительно, что в конечном итоге его терпение иссякло и в один прекрасный день Тома решил разобраться и покончить с этим.
Это, правда, было его самой глубокой ошибкой, о которой он хоть и не жалел в итоге, но осадочек-то остался.
Найти Филина было делом несложным — тот явно хотел, чтобы Тома его заметил и обратил в конце концов внимание, и хоть это упрощало поиски и экономило время, однако напрягало еще больше, хотя, казалось бы, куда еще-то.
Вблизи Филин представлял собой довольно… крохотное зрелище, по скромному мнению Томы. Ростом ему по ключицы, телосложением поразительно худощавым и с маской на лице. Это был даже не филин, а так, совенок, но Тома не обманывался, не-а.
Невозможно обманываться, когда это касается капитана тайной организации Сюмацубан, доверенного лица Аято-самы и просто человека, который следил за ним в течении гребаного месяца. Если не больше, да.
Тома неловко прокашливается, стараясь не выглядеть угрожающе (и пусть его никогда никто не воспринимал угрожающе, по крайней мере, по внешнему виду, он все равно несколько опасался) и собраться с мыслями.
— Итак… — начинает он, — почему вы следите за мной? Или мне показалось? — Тома неловко и несколько нервно посмеивается. Он, кажется, уже начинает жалеть, что начал этот разговор, потому что это неловко, но обратного пути нет.
И, пресвятые Архонты, Тома уверен, что Филин начал пожирать его взглядом еще больше, чем до этого, пускай из-за маски этого нельзя было сказать наверняка.
— Я б тебя трахнула, — говорит капитан тайной организации Сюмацубан, созданной Аято-самой и Тома надеется, что ему послышалось.
— Что? — Сдавленно переспрашивает он, с робкой надеждой, что это ему так всего лишь послышалось, но…
— Говорю, завалила бы тебя прямо на этой лужайке и отымела бы по полной программе, — любезно повторяет Филин, а Тома…
Тома безуспешно давится воздухом, да.
Потому что, хорошо, к такому повороту он совершенно точно готов не был. Не-а. Вот вообще ни разу. Архонты, он даже не думал, что все может обернуться так.
Голос у Филина, кстати, приглушенный и пол по нему определить совершенно точно невозможно. Хотя обращался к себе Филин в женском лице, так что, можно сделать смелое предположение, что Филин — девушка. Да, Тома буквально предпринимает жалкие попытки отвлечься хоть на что-нибудь, чтобы почва не ушла из-под ног, спасибо большое.
И тут Филин внезапно поддается ближе, кладет ладонь ему на грудь и проводит так медленно-медленно, будто над чем то раздумывая.
Тома забывает, как дышать и что собственно такое этот ваш воздух.
Он только думает, что вспомнил, как разговаривать, как этот вздорный капитан просто берет и выбивает у него почву из-под ног:
— Конечно, было бы неплохо, если бы ты тоже в процессе поучаствовал, — продолжает Филин совершенно без капли стыда, — хотя можно и на следующий раз оставить. Уж прости, но мне слишком сильно хочется разложить и трахнуть тебя.
Уже потом Тома осознает, насколько странно это звучало из уст девушки в Инадзуме, но это потом. Прямо сейчас его заботили более… важные дела, скажем так.
— Заставила бы тебе засосы на всей груди. Какого черта у тебя вообще такая грудь? Это должно быть запрещено законом, клянусь всеми Архонтами, она незаконно-охуенная. И за соски бы куснула, — сладко тянет Филин, легонько водя пальцами по его груди.
Единственное, чего сейчас хочет Тома — это убежать, потому что до него, похоже, прямо сейчас домогаются самым наглым образом. И не просто домогаются — дело, кажется, вполне могло дойти до изнасилования, если верить словам этого… этого совершенно бесстыдного человека.
Честно, Тома уже не хотел знать, откуда Аято-сама откопал подобное чудо. Совершенно точно нет.
Все, чего он хотел — это убраться отсюда как можно скорее и начать нервно мыть полы, потому что уборка всегда успокаивала и приносила умиротворение.
Но он, отчего-то, застыл как истукан, боясь даже пошевелиться. А проворные руки капитана тем временем полезли под его футболку и Тома вздрогнул, ощутив прикосновение холодных пальцев к разгоряченному после тренировки телу.
— Тепло так, — шепчет Филин на выдохе и в ее голосе отчетливо угадывается восхищение. Она, наверное, раньше не контактировала с пользователями Пиро Глаза, потому что они, как считал Тома, всегда имели чуть более высокую температуру тела, чем другие, так что не находил в этом ничего удивительного.
Но Филин, видимо, думала иначе — холодные пальцы бессовестно блуждали по его торсу, ощупывая едва ли не каждый миллиметр, а Тома по прежнему не мог пошевелиться. Зато мурашки по спине бегали вполне себе активно, даже не думая останавливаться. И не только по спине, в общем-то.
— Тайчо! — Внезапно раздался незнакомый голос и рядом с ними появился
ниндзя в маске.
Филин замерла. Тома тоже. Бедный ниндзя, увидевший эту картину, тоже. Но оклемался он довольно быстро, видимо, привыкнув:
— Гхм, тайчо, вас вызывает Аято-сама, — неловко кашлянул он, а после исчез. Филин недовольно цыкнула.
— Еще встретимся, горячий парень, — сказала она, а после тоже исчезла. Звучало это, по правде говоря, как угроза.
Тома тяжело сглотнул, хлопнул по горящим щекам ладонями и выдохнул: — Какого черта?..
--
Тома не знает, каким чудом, но он вновь встречает того ниндзя, который прервал их разговор (спас его). Он назывался Енотом и в целом это было логично, ибо на его маске угадывались кое-какие детали этого животного.
Вообще, маски у членов организации Сюмацубан были весьма… своеобразными. Так сразу и не угадаешь, какого именно зверя они олицетворяют, поэтому требовалось всегда уточнять и спрашивать.
— Что это было? — Первым делом спрашивает он, потому что Томе действительно интересно.
Енот в ответ флегматично пожимает плечами.
— Хрен знает. Тайчо всегда говорит, что думает, у нее из-за этого куча проблем, но такой она человек. Не удивлен, что она так к тебе лезла, это было в ее духе, — он как-то обреченно вздохнул: — мне бы так… — тихо пробормотал он, а после продолжил уже громче, — Вы явно понравились тайчо, Тома-сан. Иначе она бы к вам так не полезла.
Тома обреченно прикрыл руками лицо.
Эта информация не делала его жизнь легче, а ситуацию лучше, отнюдь. Ему было искренне интересно, каким образом Филин вообще надумала выражаться так… так ужасающе-прямо, однако Енот уже исчез.
Ух уж эти ниндзя с их скрытностью и способностью уходить быстро и незаметно. В конце концов, лучшие из лучших.
Другого от Аято-самы и невозможно было ожидать, да.
Как и не стоило ожидать и того, что Аято-сама поможет разобраться в этой щекотливой ситуации. Тома прекрасно знал, что конкретно на этом поприще помощи он не дождется от слова совсем, так что проще было выискивать неуловимых ниндзя, чем идти к Аято-саме.
Потому что Аято-сама обожал смотреть на подобный цирк, уж кому, как не Томе об этом знать.
Так что, Тома начал активно выискивать способы связаться с Енотом, как с единственным человеком, который ему сочувствовал и в общем-то был готов помогать.
На вопрос, не считается ли это предательством Филина, Енот беспечно ответил, что:
— Вы все равно не устоите перед напором тайчо, Тома-сан. Проще было бы сдаться и плыть по течению, но вы так забавно барахтаетесь, что я просто не могу не подтолкнуть вас.
Из этого можно было сделать вывод, что Тому окружали говнюки. Не в обиду Аято-саме, конечно, но на правду не обижаются.
Каким-то неведомым образом Тома узнал, что Енот — не просто какой-то там рядовой ниндзя, а вполне себе относительно-высокое должностное лицо.
В конце концов, зам капитана (к тому же такого своеобразного капитана) — должность довольно внушающая. Но, конечно, каков капитан, таков и зам. Недалеко он ушел, в общем.
Томе даже интересно стало, неужели все в Сюмацубан — сплошные говнюки или это только эта парочка выделилась?
Да, Енот был менее бедственным, чем Филин, но все же.
К слову, о Филине.
Слов она на ветер не бросала, зря Тома на это понадеялся, очень зря.
Енот говорил, что если тайчо сказал — тайчо сделал, но Тома искренне продолжал лелеять надежду на то, что может быть…
Не может.
Вообще нихрена.
Потому что проснуться посреди ночи с привязанными к изголовью кровати руками — это, конечно, опыт своеобразный и не сказать, что приятный.
А на нем, конечно же, сидела Филин.
Даже в темноте Тома мог безоговорочно заявить, что вид она имела весьма воинственный.
Филин наклонилась близко-близко, так, что Тома смог ощутить теплое дыхание на своей щеке, а после медленно, словно наслаждаясь (а может и не словно) лизнула его губы.
Тома едва не задохнулся.
«Это точно не сон?» — С какой-то паникой подумал он.
— А теперь, — выдохнула Филин ему в губы, — теперь мы поговорим. «А можно не надо?» — Затрепетало было мысль, но…
В том то и дело, что лишь мысль. И то, улетучилась она поразительно быстро, словно и не было ее.
У Томы не оставалось выбора.
Он мог бы попытаться вырваться из профессиональных узлов, но… Он был сонный, уставший, а на нем сидела девушка. Девушка, которая пошла в лобовую атаку без промедлений и которая, собственно, как раз таки выбора не оставила.
Тома не признается, но в тот самый момент, когда он осознал, насколько прямолинейная личность его оседлала, возможно, только возможно, его сердце екнуло.
Отчетливо так екнуло.
Давая понять, что сдалось без борьбы.
Это просто катастрофа.
--
Примерно так Тома и оказался в подобной ситуации — в кровати со спящей девушкой на своей груди. Груди, полной отметин. Отметин от той самой девушки, которая уж больно резво и с наслаждением этим занималась.
Архонты.
Тома тихо вздохнул и решил оглядеть все-таки капитана Сюмацубан, потому что ночью было темно, да и занят он был несколько… другим делом, да.
В конце концов, не каждый день (тебя седлает капитан тайной организации ниндзя) можно было увидеть капитана Сюмацубан без формы (и без одежды тоже, ха-ха) и маски.
Филин была… обычной.
Тома думает, что пройдя мимо такой даже не запомнишь. Так, подумаешь что какой то мелкий пацаненок, и все.
Короткие черные волосы, низкий рост, бледноватая кожа, небольшая грудь…
Пожалуй, единственное, что ее выделяло — это глубокие мешки под глазами и в целом весьма усталый вид, от которого у Томы непроизвольно сжалось сердце.
Если раньше у него не было никакого желания разбудить Филин, то сейчас это определенно переросло в цель.
Тома никогда не был фанатом трудоголизма и не поощрял трудоголиков (да,
Аято-сама, это был камень в ваш огород), у него появлялось желание выпнуть таких личностей отдохнуть на свежий воздух, а еще лучше (и чаще всего) — покормить и уложить спать. Потому что трудоголики, как показывала практика, питаться забывали абсолютно, если им не напоминать, чего уж там говорить о сне.
Тома знает, о чем говорит, он во время завтрака/обеда/ужина проверяет Аято саму через каждые десять минут, напоминая, что еда сама себя не съест и в принципе имеет свойство остывать. Слуги, конечно, ее разогреют, невелика беда, но разогретая она уже не будет иметь такой вкус, как свежеподанная.
Тома осторожно проводит рукой по спине Филина, ощущая выступающий позвоночник и сухие мышцы спины, и несколько обреченно думает, что это определенно многое объясняет.
А трудоголиков в его коллекции, похоже, прибавилось.
И это было бы забавно, не будь настолько грустно.
Тома продолжает осторожно и мягко поглаживать девушку по спине, задумчиво глядя в потолок.
Он размышляет о… статусе их отношений? Что ему вообще делать? Как себя вести?
Архонты, может, Филин ночью была не в себе и тогда выходит, что это не она его изнасиловала, а он ее и…
От этих панических мыслей его отвлекает движение со стороны Филина.
Та сонно зевает, лениво трется щекой о его грудь и имеет вид невероятно довольный. А после Филин открывает глаза, и Тома…
И Тома пропадает.
Глаза у Филин потрясающе-голубые, и Тома едва ли не захлебывается в плескающейся там усталости и поразительной пустоте.
Кажется, он смотрит прямо в глаза Бездне.
— Доброе утро? — Неловко спрашивает он.
Филин моргает, явно еще не осознавая, что происходит. Она смотрит на него в абсолютном молчании еще секунд десять, а после закрывает глаза и вновь утыкается лицом ему в грудь, всем своим видом показывая, что возвращаться в реальный и бренный мир Филин категорически отказывается.
Тома едва сдержал смешок, глядя на это забавное, едва ли не детское поведение. Кто бы мог подумать, что даже капитан Сюмацубан мог вести себя так? Хотя, право слово, о чем речь, если временами даже Аято-сама выкидывает очень сомнительные финты, из разряда: «Тома, будь добр, прикрой меня, а я пока схожу к Итто поиграть в жучиные бои».
Иногда Томе казалось, что он действительно единственный адекватный человек
во всем этом эпицентре инадзумского безумия. А он, между прочим, из Мондштата, что о чем-то, да говорило.
От мыслей его отвлекает ощущение чего-то горячего и влажного на своей шее и Тома вздрагивает.
Филин, явно довольная тем, что привлекла его внимание, трется носом о его шею с удовлетворенной улыбкой. Она мягко проводит ногтями по соску, легко легко, но весьма ощутимо, от чего у Томы тело мурашками покрывается.
Он прерывисто выдыхает.
— Надо будет повторить, — шепчет Филин и даже в голосе ее сквозит неприкрытое ничем наслаждение происходящим.
Тома несколько обреченно прикрывает глаза, прекрасно ощущая, как кровь приливает к паху, и он совершенно точно не против повторить.
— Надо будет, — кивает он обманчиво спокойно, а после провокационно проводит ладонью вдоль ее позвоночника, останавливаясь на ягодице, мягко ее массируя. — Прямо сейчас.
Филин в ответ понимающе улыбается, давая понять, что не против.
--
Все, что мог сказать Тома о Еноте, за те недолгие мгновения совместного разговора и в целом кратковременного контакта, так это то, что был он типом довольно сомнительным и скользким.
И позывной «Змей» пошел бы ему куда больше, чем «Енот».
Но видимо Аято-сама решил иначе, может, это показалось ему достаточно забавным, кто знает. Неизвестно, что творится в голове у Аято-самы, в конце концов, это же Аято-сама.
И этим все сказано, да.
Тома не совсем понял, как так получилось, но в конечном итоге после бурной ночи и утра, он отправился на рынок в компании Филина. Она заявила, что у нее выходной, и вообще, ее всегда может подменить зам, ведь зачем он ей тогда нужен. В конце концов, Еноту она доверяла, пускай и пару раз назвала его «говнюком», но не зло, нет. Любя так. Даже заботливо.
Тома покивал, но понять, зачем Филин понадобилось с ним на рынок, не мог от слова совсем.
И, что куда более важно, он совершенно не ожидал на улицах рынка увидеть Енота.
Енота, в компании с Аратаки Итто.
Что?
Тома недоуменно моргнул, лелея надежду на то, что ему показалось. Но нет.
Итто, шагающий едва ли не под ручку с Енотом, направлялись в их сторону.
Что?
— О-о-о, бро-птичка! — Радостно воскликнул Итто, дав пять Филин, которая заранее подняла ладонь. Они явно виделись не в первый раз.
— Привет, — скупо поздоровалась та, а после повернула голову в сторону Енота. — Утро доброе, тайчо, — судя по голосу, тот улыбался.
Тома как-то внезапно осознал, что Филин… держалась более холодно, чем обычно? Более официально?
Как капитан.
Это было… довольно необычно.
— Я даже спрашивать не хочу, каким образом вы встретились, — проговорила Филин.
Енот беспечно пожал плечами.
— Как обычно, тайчо, как обычно, — вздохнул он.
А вот Итто явно не разделял их несколько удрученный настрой:
— Енотовый бро помог мне выбраться из тюряги, — довольно радостно сообщил он.
Енот мягко, но обреченно покачал головой. Филин же ограничилась вздохом, но весьма и весьма красноречивым.
Тома едва сдержал смешок.
— Идемте, Итто-сан, мне было велено сопроводить вас, — Енот ласково дотронулся до локтя Аратаки, чем заставил того обратить на себя внимание, а Тому удивленно моргнуть.
— О, точно, — покорно отозвался тот, чем удивил Тому еще больше. Итто выглядел как человек, который бы точно начал упираться, мол, не нужно его сопровождать, сам прекрасно дойду, однако… Тут явно что-то было не так. Неужели они так близки? Или это Тома ошибочно думал о вероятном поведении Аратаки?
— Ты обещал угостить меня моти, — весело улыбаясь, заявил он, на что Енот покорно кивнул.
— Конечно, Итто-сан, мне только в радость, — сказал он, а после обратился уже к Филину: — До скорого, тайчо.
Та в ответ только кивнула.
И, под молчаливые взгляды Томы и Филина, парочка скрылась в потоке людей.
— Это сейчас было…
— Ага, — перебила Тому Филин. — Только что ты наблюдал енотовидные заигрывания.
Тома медленно моргнул.
— Хорошо?
— Так что ты там говоришь, что еще купить осталось? — Перевела тему Филин, весьма быстро придя в себя и взяв его за ладонь, повела куда-то вперед.
Тома, опомнившись, послушно начал перечислять:
— Рыбу, рис, картошку…
— Меня…
— Тебя… — повторяет Тома и спотыкается.
Филин насмешливо фыркает:
— Я, конечно, сука не продажная, но ради тебя…
— Архонты, нет.