Тепло, уют, безопасность — всё это, сопровождаемое ошеломляющим всплеском счастья, приветствует Коннора первым делом с утра. Это новое чувство сразу после пробуждения, но оно нисколько не неприятно — ни щекотливая шероховатость густой бороды Хэнка, ни небольшой гул в груди каждый раз, когда он храпит, или его большие руки, лениво обхватывающие спину Коннора. Они заснули, держась друг за друга, ноги запутались под тяжелым одеялом, руки обнимали друг друга, цеплялись и не отпускали даже во сне.
Это, — думает Коннор с легким трепетом в груди, — то, как он хочет встречать каждое утро.
Предыдущая ночь была волшебной. Хэнк отыскал часть своей старой музыки (пластинки! у него была целая коробка на чердаке) и решил пуститься в крошечное ностальгическое путешествие по переулку памяти, взяв Коннора с собой. Они немного выпили, потанцевали в гостиной под треки Redbone — Приди и возьми свою любовь, Toploader — Танцуя в лунном свете и Сэм Смит — Малыш, ты сводишь меня с ума.
Сумо сидел в своём привычном уголке и наблюдал, как они становились немного более спокойными, неуклюже стояли на ногах, цепляясь один за другого, когда их колени больше не могли поддерживать их безумные шаги; пока ночь не набросила сонливую дымку, и на них таинственно стало меньше одежды; пока все трогательные прикосновения не превратились в нечто гораздо более отчаянное и жаркое, что им пришлось удалиться в спальню для уединения; пока Коннор стонал и беспорядочно кричал, неоднократно прижавшись к стене, пока Хэнк входил в него и распространялся глубже с каждым страстным толчком.
Он не помнит, как они оказались под одеялом, потому что всё ещё уверен, что их завершение ночи произошло у двери (и его, скорее всего, закоротило от сильного удовольствия), но Хэнк, вероятно, не хотел, чтобы они уснули на холоде и перенёс их в постель.
Коннор краснеет, вспоминая, и чувствует, что его тело накрывает новое тепло, не имеющее ничего общего с одеялом.
Он слушает мелодичный ритм храпа Хэнка и стук капель дождя в окно, когда он прижимается ближе к теплу своего возлюбленного, поджимая голову под подбородок Хэнка, чувствуя сердцебиение в груди. Здесь он чувствует себя так хорошо, что, несмотря на ежедневную установку о том, что нужно разбудить Хэнка и приготовить завтрак, он так сильно хочет, чтобы им не нужно было вставать и готовиться к работе.
Заняв пространство между их ног, Сумо чувствует, как Коннор шевелится, но не предпринимает никаких действий, чтобы слезть с кровати. Он принимает удобное положение, используя Хэнка в качестве подушки.
— Хмм… — мычит Хэнк, но вместо того, чтобы отодвинуть Сумо, он ещё больше прижимается к Коннору.
— Доброе утро, —мягко произносит Коннор. В ответ он получает ещё одно гортанное ворчание и крепкое объятье. Коннор обнимает его спину в ответ, чувствуя, как шум и гул тела Хэнка проходят сквозь него. Дождь продолжает играть мелодию против окон, убаюкивая Хэнка.
Внутренние часы Коннора уведомляют его о том, что пора собираться.
— Мы должны вставать, Хэнк, — говорит он, пусть и не серьёзным тоном. Его руки скользят вверх и вниз по спине мужчины, ласково потирая кожу. — Из-за дождя темно, но уже половина шестого.
Хэнк отвечает ещё одним ворчанием, за исключением того, что в этот раз оно звучит несколько дольше.
— Ммм? — мычит Коннор, наклонив голову к волосатой груди.
Ещё одно ворчание, на этот раз чуть громче.
— Шшш.
— Что это значит? — спрашивает Коннор, прежде чем поцеловать ключицу Хэнка. Андерсон слегка опускает голову, прижимаясь подбородком к волосам андроида.
— Останься, — говорит Хэнк, слегка сжимая Коннора, всё ещё не открывая глаз. Его голос низкий и пронизан сном. — Давай полежим ещё немного, дорогой.
Если бы у Коннора был пульс, он бы ускорился или пропустил пару ударов от такой просьбы. И когда Хэнк произносит эти слова, даже не осознавая… Коннор просто не может отклонить просьбу.
Он прячет улыбку в груди Хэнка. Здесь самое тёплое и безопасное место. Он не хочет отпускать его. Никогда.
— Хорошо, — говорит Коннор и крепче обнимает.