Судьба, разделенная на двоих

Тэен тяжело и прерывисто дышит, спиной упираясь в жесткую стену. Он вжимается в нее все сильнее, словно ожидая, что позади откроется спасательный портал, который затянет его, унося подальше от этого пафосного, дешевого места, заполненного подделками, и ее ничтожных обитателей. Соленые слезы текут по горящим от ударов щекам и носу. Во рту чувствуется кровь. Кажется, губа разбита.

Трясущимися руками он старается закрыть лицо и грудь, подтягивает колени ближе и скручивается, отчаянно пытаясь хоть как-то защитить себя от направленного в него оружия. Даже если он знает, что это бесполезно — пуля легко пробьет череп, сколько не прикрывайся. Ствол направлен ему в лоб. Чангун вместе с прихвостнями смеется, держа палец на спусковом крючке. Дыхание становится все чаще, как и текущие капли, как и дрожь, сильнее сотрясающая тело Тэена. Ему не хватает воздуха, кажется, что он задыхается, сердцебиение бешеным ритмом отдается в ушах. Он быстрее умрет от сердечного приступа, чем от пули.

— Сынчон, я убью тебя сегодня, — обнажая зубы в довольном оскале произносит Чангун, вскидывая ружье и снова направляя на Тэена, наслаждаясь тем, как жертва корчится перед ним.

У Тэена странное чувство дежавю, как будто он уже был в подобном положении, знает этот страх на вкус, но не понимает почему. У него нет времени задуматься об этом. Говорят, перед концом вся жизнь пролетает перед глазами, но перед глазами Тэена только ствол, который в следующую секунду вышибет ему мозги. Он отворачивается, не осмеливаясь смотреть смерти в глаза. Он чувствует животный, панический страх, обволакивающий тело и наполняющий конечности слабостью. Он настолько напуган, что знает, что не смог бы даже попытаться убежать. Разве что ползти, пока ноги не вернут себе контроль.

— Прощай, Ли Сынчон.

Раздается громкий хлопок. Тэен подпрыгивает, резко вскинув руки, с губ слетает жалкий крик, больше похожий на писк. Он так крепко сжимает веки, что кажется, будто глазные яблоки вот-вот лопнут. Он ожидает почувствовать боль или сразу отключиться, но ничего не происходит. В следующее мгновение он слышит злорадный гогот.

— Вы только гляньте на его лицо. Он реально обделался!

Тэен медленно поворачивает голову, неуверенно выглядывая между пальцев, прикрывающих лицо. Его трясет так сильно, как будто шибануло током. Из-за слез сложно сфокусировать взгляд, однако все же зрение проясняется. Он видит Чангуна с ружьем на перевес, который смеется и самодовольно скалит зубы, смотря на него сверху вниз. Юнсу и Гымсок ржут вместе с ним, похожие на гиен, довольно похлопывая своего лидера и тыча пальцем в Тэена.

— Я думал он обоссытся от страха.

— Маменькин сынок расплакался.

В ушах Тэена все еще раздаются звуки выстрелов. И каждый выстрел становится сильнее и громче, словно кто-то с оружием крадется к нему. Перед глазами вспыхивают образы чьего-то тела в школьной форме, покрытое кровь. Кровь повсюду. Ее так много. Она на чьем-то трупе, на его руках, на полу. Он чувствует запах — запах смерти. Это похоже…на воспоминание. Тэен трясет головой, пытаясь прийти в себя и развеять жуткие образы.

Осознание, что это был холостой выстрел и его мозги не распластались на стене позади него, наконец доходит до него. Он, черт возьми, жив.

На короткое мгновение он чувствует облегчение, в следующий миг снова сменяющееся страхом. Ружье все еще в руках Чангуна, и даже тот факт, что оно не заряжено, не утешает Тэена. Он уверен, что у отца Чангуна, занимающего военный пост, где-то припрятаны пули, раз он осмелился незаконно держать в доме оружие. Его недалекому сыну может прийти на ум воспользоваться ими, даже если ради шутки. Нижняя губа Тэена дрожит, он пытается сдержать слезы, чтобы не дать еще больше повода для насмешек.

— Скажи, Сынчон, — произносит Чангун, подходя к полке, где раньше висело ружье. Тэен с замиранием сердца наблюдает, как он вешает его обратно. Когда орудие его пыток оказывается на своем первоначальном месте, он нервно выдыхает, даже не заметив, как задержал дыхание. — Тебе же нужны деньги?

Тэен смотрит на Чангуна исподлобья, безвольно опустив руки на пол, когда больше нет нужды прикрываться ими. Он не отрывает глаз от одноклассника, когда тот с ухмылкой подходит и опускается перед ним на корточки. Благо, слезы отступили, и Тэен, насколько позволяет его воля, пытается придать своему взглянуть хоть немного твердости. Он не хочет думать о том, в каком жалком состоянии он предстал перед этими богатыми ублюдками.

Их лица оказываются напротив друга друга. Темные глаза Чангуна, слегка прищурившись, пристально рассматривают его лицо, словно видят впервые. Тэен постоянно сталкивается с нескрываемым отвращением и безграничным гневом этого человека, которые он выплескивает в постоянных оскорблениях, нескончаемых побоях и прочих унижениях. Тэен помнит это, но в то же время это ощущается в новинку, словно раньше это происходило не с ним. Вероятно, так организм реагирует на стресс, заглушая неприятные воспоминания. И все же, сейчас, находясь так близко к нему, Тэен замечает нечто новое в его взгляде, что-то иное, чего там раньше не было. Подонок явно что-то задумал. Наверняка что-то изощренное. Унизительное. Безумное. Насколько может быть безумен человек, приставляющий оружие к чьему-то лбу?

— Конечно, тебе они нужны, — отвечает на свой же вопрос Чангун. Легкая ухмылка, играющая на его губах, исчезает. Внутри Тэена снова нарастает волнение. Он знает, что выходка с ружьем — это еще не конец. Он честно пытается держаться, но лицо нервно дергается, а руки требовательно зудят, желая расковырять ногти.

Чангун резко хватает его за волосы, почти сталкивая их лбы друг с другом. Хватка сильная, не дающая возможности сбежать, если только ты не хочешь, чтобы тебе выдрали клок волос. Тэен не сопротивляется, во-первых, потому что знает, что это бесполезно, а во-вторых, так он быстрее узнает, что задумала эта сволочь.

— Такие отбросы, как ты, всегда нуждаются в деньгах, — с отвращением в голосе произносит Чангун. Он откидывает голову Тэена за волосы назад, удерживая и вынуждая смотреть на себя. Тэен морщится от боли, слыша смешки Юнсу и Гымсока.

— И знаешь что? — Чангун снова дергает его за волосы, не жалея сил. Тэен шипит сквозь стиснутые зубы. — Как бы ты ни старался, твой удел — это прозябать в вонючей помойке, что ты называешь домом, и вылизывать туфли таким, как я, в надежде заработать хотя бы цент.

Руки Тэена рефлекторно тянутся к хватке Чангуна, когда тот снова дергает, в попытке остановить болезненно выдирание его отросших волос. Но это не помогает.

— Тебе никогда не стать одним из нас, кусок дерьма, — говорит Чангун, смотря на него с пренебрежением. Гнев поднимается в груди Тэена. Ему хочется кричать, что он лучше будет прозябать на помойке, чем станет таким же безмозглым, избалованным тупицей, как Чангун и его друзья, ни на что не способных без пачки родительских денег в кармане. Он открывает рот, чтобы высказаться, но Чангун опережает его. — Ты всегда будешь нищим выродком.

Смачный плевок попадает Тэену на колени. Поддерживающие выкрики Гымсока с Юнсу наполняют комнату. Тэен чувствует мокрое пятно на штанах. Противное и унизительное. Тошнотворный ком поднимается в горле, как тогда, когда Чангун проделал подобный трюк возле школы, заставляя его покинуть класс. Он не успевает отреагировать. Чангун, крепче сжав волосы, откидывает его голову назад, прикладывая Тэена затылком об стену.

Удар достаточно сильный, чтобы перед глазами Тэена заплясали звезды. Боль пронзает затылок, отсекая любые другие мысли. Он стонет и тянется рукой к пострадавшему месту, зная, что скоро там образуется внушительная гематома.

Чангун стоит между Гымсоком и Юнсу, довольный своей работой.

— Хочешь немного заработать, Сынчон? — говорит он, наблюдая, как Тэен старается прийти в себя после удара, на мгновение дезориентирующего его. Тэен не отвечает, но все же поднимает взгляд. Что, блять, им от него нужно? Когда эти избалованные сосунки наиграются?

— Сколько стоит твой час? — продолжает Чангун, снимая рубашку и бросая ее на кожаный диван, оставаясь в белой майке.

— Что, черт возьми, ты несешь? — обессиленным голосом отзывается Тэен. Затылок пульсирует после соприкосновения со стеной.

— Ты всегда торговал своими мозгами. Почему бы не начать торговать телом? — Чангун игриво приподнимает бровь, кривя уголок губ. Может, Тэена приложило об стену сильнее, чем ему показалось, от того он туго соображает, но он все еще не понимает смысл. Однако, когда до него доходит, это ошеломляет его настолько, что он резко вскакивает на ноги, кривясь от боли. Его положение шаткое, но он придерживается руками за стену.

— Пошел ты! — выпаливает он. Что-то назревает, и он знает, что его легко не отпустят. Каждая жилка и каждая пора в его теле говорят ему бежать, но он знает, что далеко ему не уйти. Трое против одного. Трое здоровых парней против избитого (возможно, с сотрясением), истощенного Тэена. У него нет шансов, но сдаваться он не собирается.

— Посмотри, какой дерзкий.

— Видимо мало ему досталось.

Шавки открывают рот, но Чангун не реагирует на них. Все его внимание приковано к Тэену.

— Да брось, Сынчон. Это будет стоить гораздо больше. Разве бедняки не зарабатывают так себе на жизнь?

Тэен сбит с толку, не зная, что ответить и как реагировать.

— Вместо продажи контрольных и домашки ты можешь просто раздвигать ноги и получать больше. Это в любом случае деньги, так какая разница, как они заработаны. Тебе же важен результат, верно? Так что, Сынчон, сколько ты стоишь?

Тэен не понимает, как ситуация повернулась в такое русло. Это какой-то абсурд. Он никогда не продаст себя богатым извращенцам с их похотливыми желаниями, сколько бы это ни стоило. От одной только мысли становится тошно.

— Ты больной ублюдок, которому папаша отбил последние остатки мозга, — выплевывает Тэен. Он знает, что позже пожалеет о своих словах, но он не может сдержаться. Пусть его лучше поскорее изобьют до полусмерти и все закончится, чем еще какая-нибудь сумасшедшая мысль взбредет в голову Чангуна.

Юнсу с Гымсоком пораженно смотрят него, переводя взгляд на Чангуна, ожидая, как он отреагирует на оскорбления или что прикажет делать. Они, как и Тэен, знают, что он не спустит такое с рук. Ухмылка покидает лицо Чангуна, на скулах играют желваки.

Тэен ждет, что он предпримет дальше. Он не хочет признавать этого, но он напуган. Напуган этим парнем, пусть и презирает его. Напуган тем, что он может с ним сделать в доме, хранившем оружие. Напуган смущающей темой, которую он поднял. Последнее его пугает даже больше, чем еще один возможный холостой выстрел — с этим он хотя бы уже знаком.

Как ни странно, Чангун никак не реагирует и даже не бросается на него. Однако это еще хуже. Это означает, что Чангун обдумывает другой вид наказания для Тэена и веселья для себя, отличающийся от привычных ему.

— Зря ты так. Я предлагаю тебе выгодную сделку и готов щедро заплатить. И хочешь ты того или нет, она состоится. — Чангун делает секундную паузу, прежде чем продолжить. — Держите его.

Тэен бросается в сторону, но Юнсу и Гымсок быстро реагируют, перехватывая его после пары шагов, и валят на пол. Он дергается, пытаясь вырваться из чужих рук, удивленный собственной прыти.

— Переверните его.

Гымсок и Юнсу переворачивают его на спину и заводят руки над головой, вжимая кисти в холодный пол. Тэен продолжает брыкаться, но это не дает никаких результатов.

— Блять, отпустите меня! — он извивается изо всех сил, но удерживающие его руки только усиливают хватку. Он видит, как Чангун медленно приближается к нему. Широко распахнув глаза, Тэен смотрит на него, не веря в его намерения. Разве Чангун тоже не презирает его? Тогда зачем ему это?

— Тебе стоит преподать урок, Сынчон.

Он ловко садится сверху на бедра Тэена, наклоняясь ближе. Их лица оказываются в нескольких сантиметрах друг от друга. Тэен учащенно дышит, испуганно ожидая, что произойдет дальше.

Чангун хватает его за подбородок, что немного болезненно, учитывая сколько раз сегодня кулаки соприкоснулись с лицом Тэена. Он чувствует его дыхание, когда Чангун произносит: «Чтобы ты больше никогда не смел открывать рот без моего разрешения».

Он отстраняется, замахиваясь, и бьет кулаком в скулу. Голова Тэена откидывается в сторону. Но он даже рад. Лучше пусть его бьют, чем что-то другое, о чем Тэен боится даже подумать.

— Давай уже, Чангун, проучи урода!

Следующее, что чувствует Тэен, — это холодные кончики пальцев, касающиеся живота, когда тянутся к краю его штанов. Он приподнимает голову, глядя на Чангуна, сидящего между его ног.

— Уже не такой дерзкий, а, Сынчон? — ухмыляясь, Чангун тянет вниз его брюки вместе с нижним бельем.

— Нет, нет! Пожалуйста, нет! — Тэен забился, словно в конвульсиях, но руки крепко удерживают его, не давая и шанса. Наверняка останутся синяки на запястьях, но сейчас это меньшая из его проблем.

Штаны с нижним бельем спускают до щиколоток, и теперь он лежит полуобнаженный перед самыми ненавистными ему людьми. Его лицо горело, теперь не от удара, а стыда. Это не может происходить с ним. Он замотал головой, не зная куда отступать, чувствуя себя как животное, загнанное в ловушку. Паника ядом расползалась по венам.

— Пожалуйста, не надо, — хнычет Тэен, готовый умолять пощадить его. К черту гордость. От нее ничего не осталось.

— Нужно было просить раньше. Может быть, я бы и смиловался над тобой.

Чангун возится со своими штанами, пока остальные подбадривают его и просят поскорее начать, предвкушая веселья. Тэен все еще не может поверить, что они готовы зайти так далеко. Его разум просто не может принять то, что вот-вот произойдет. Но ему приходится поверить, когда Чангун произносит: «Это за то, что назвал меня ублюдком» и резко входит в него. Острая, жгучая боль пронзает его. Тэен кричит, почти теряя сознание на секунду.

— За то, что послал меня.

Второй толчок. Тело инстинктивно сопротивляется вторжению, но Чангун не отступает, упиваясь его мучениями.

— За то, что поднялся выше в списке.

Еще толчок. Тэен изгибается, глаза застилает пелена слез.

— За то, что отец на меня разозлился.

Толчок.

— За то, что натравил на меня Тэена.

Толчок.

Он не чувствует рук над головой. Только жар и боль внизу. Он почти не сопротивляется. Все, что он может, это терпеть и молиться, чтобы пытки побыстрее кончились.

Он слышит одобрительные возгласы. Тело дергается с каждым пронзающим движением. Его тошнит от стыда и унижения. Он просто хочет домой. Закрыться в своей комнате и остаться там до конца своих дней.

— Из тебя выйдет отличная шлюха, Сынчон.

Снова издевательский смех. Они не прекращают глумиться. Для них это всего лишь игра, веселье, способ самоутвердиться, пока душа и тело Тэена распадается на кусочки. Он шипит и вскрикивает на более жестоких толчках.

После вечности пыток, как показалось Тэену, и унизительных фраз, Чангун снова хватает его за лицо, продолжая двигаться, теперь еще быстрее, и заставляет смотреть на себя. Запыхавшимся голосом он произносит последнюю фразу, прежде чем кончить в него.

— Знай свое место.

***

Тэен медленно опускает затекшие руки, которые больше не держат, перекатываясь на бок, когда Чангун слезает с него. Он не пытается одеться. Он уже подавлен и пристыжен настолько, что не видит в этом смысла. Просто лежит там, где его оставили, глядя в пустоту красными, опухшими глазами.

Он чувствует себя полностью выпотрошенным. Что он сделал, чтобы заслужить такое? Наверное, он был полным мудаком в прошлой жизни, и теперь пришло время отвечать за свои грехи.

Смятые пятитысячные купюры падают перед его лицом.

— Держи. Как и обещал. Твои честно заработанные.

Что-то обрывается внутри Тэена. Ему хочется плакать и смеяться одновременно.

«Поздравляю, Сынчон. Теперь ты такая же дешевка, как и все остальное в этом доме», — думает он про себя.

Он не знает, сколько времени прошло. Его будто парализовало. Голова раскалывалась, глаза и ниже пояса жгло, не было ни единого участка, который бы не ощущался болезненно. Через туман в голове он слышит голоса Чангуна, Юнсу и Гымсока, которые теперь заняты чем-то другим. Он больше их не заботил. Честно говоря, ему тоже было плевать на себя.

Звонок и последовавший за ним шум привлек его внимание, но он не сдвинулся с места. Вскоре над ним нависло обеспокоенное лицо.

Это был Хван Тэен.

— Ему нужна помощь!

Он слышит его голос, но приглушенно, как если бы вода попала в ухо. Через несколько секунд кто-то еще склоняется над ним — мужчина постарше. Тэен часто видел его рядом с одноклассником. Кажется, он был его телохранителем или что-то в этом роде.

— Заводи машину, — отдает команду мужчина, и одноклассник тут же покидает его поле зрения.

Незнакомец спешно натягивает нижнее белье и штаны обратно и подхватывает его на руки. Тэен не сопротивляется. Он наконец-то покинет это адское место. Он прижимается к мужчине, пока тот несет его. Это странно, но Тэен чувствует себя в безопасности в его руках, как если бы они были старыми приятелями. Где-то глубоко внутри он знает, что может доверять ему.

Тэен не помнит, как они добрались до машины. По пути к ней он отключается.

***

Сынчон расположился на заднем сиденье, пока Мунки на высокой скорости направлялся в больницу. Тэен без сознания лежал у него на коленях. Сынчон придерживал его, чтобы он не скатился вниз от движения автомобиля.

Он не мог на него спокойно смотреть. Каждый раз, когда его взгляд падал на покрытое синяками и ссадинами лицо, в груди что-то сжималось. Он знает, что это не единственные раны, и ущерб, нанесенный Тэену, куда больше и хуже. От осознания того, что с ним сделали, на глазах проступают слезы, которые Сынчон быстро смахивает.

Он знает, что случившееся произошло по его вине.

Он действовал на нервы Чангуну еще до того, как воспользовался золотой ложкой. А после того, как они с Тэеном поменялись, только усугубил его неприязнь к себе. Но теперь он был Хван Тэеном. А Тэен был им. И весь гнев Чангуна вылился на него. Тэену пришлось отвечать за его проступки.

Сынчон не знает, почему так эмоционально реагирует. В конце концов, они никогда не были с Тэеном друзьями. Тот сам так сказал, прежде чем толкнул его к реке, в которой он чуть не утонул. Может, Сынчон переживает вовсе не за него, а за себя, понимая, что если бы они не поменялись жизнями, то такая жестокая учесть могла ждать его, а не Тэена. Возможно, он жалеет себя, Ли Сынчона, которому, если они поменяются обратно, придется жить с этой травмой и воспоминаниями.

Наверное, так и есть. Сынчон просто беспокоится о себе. В конце концов, он эгоистичный ублюдок, продавший собственных родителей ради богатой жизни.

Он снова опускает глаза на Тэена. Его побитое лицо кажется таким умиротворенным — полная противоположность тому, что увидел Сынчон, когда обнаружил его. Может быть, хорошо, что он потерял сознание. Так он хотя бы не чувствует боль.

Сынчон не хочет представлять, что подонки делали с ним. Но разум все равно рисует образы. Он знает, какими изощренными могут быть развлечения богатеев. Он сталкивался с этим почти ежедневно. Однако даже он не ожидал, что они опустятся до такого.

Он должен был быть умнее, должен был лучше приглядывать за Тэеном, должен был не доставлять ему еще больше проблем. Он и так без спроса забрал себе его жизнь.

Была ли это еще одна цена золотой ложки? Окупили ли страдания Тэена ее дар, которым Сынчон воспользовался?

Сынчон трясет головой. Он плохо знал Тэена, и все же был уверен, что он лучше Чангуна и других выродков из его класса. Тэен никогда не бил его, не оскорблял каждодневно на заднем дворе школы. Даже если он платил за помощь деньгами, Сынчон видел в его глазах искреннюю благодарность каждый раз, когда передавал ему отчеты. Он восхищался познаниями Сынчона, когда тот объяснял ему аналитические данные, в отличие от других, кто называл его жалким выскочкой, пытавшемся пробить в элиту. И он правда пытался помочь Сынчону, когда тот висел над рекой Хан, даже если струсил и сбежал после. Он не пытался намеренно ему навредить.

Тэен не был святым. Но и плохим человеком тоже. Он не заслужил тех зверств, что ему пришлось сегодня пережить. Даже сотни золотых ложек не стоят того.

Мунки говорит, что они почти на месте. Сынчон молча кивает. Теперь о Тэене позаботятся должным образом.

Он чувствует несвойственное для себя желание помочь ему. И дело не в том, что Сынчон мог быть на его месте при других обстоятельствах. Он хочет помочь ему. Тэену. Своему однокласснику. Мальчику, лежавшему у него на коленях. Тому, с кем делил одну судьбу.

Неважно кто есть кто. Теперь их жизни неразрывно связаны.

Вместе с желанием помочь в груди разрастается еще одно. Более темное и опасное. Желание мести.

Сынчон заставит Чангуна и остальных заплатить за то, что они совершили. Он не пожалеет их, даже когда они будут валяться перед ним на коленях, умоляя пощадить их.

Он сделает это не ради себя.

Он сделает это ради Хван Тэена.