Юля проснулась в девять утра с мыслью: «Боже, я всё ещё здесь». Настроение у девушки было не самым лучшим, но до депрессивного состояния кареглазая предпочитала никогда не скатываться, так как знала, насколько сильно такое состояние бесит большинство окружающих людей. Несмотря на свою бесконечную неугомонность и природную безрассудность, девушка всё-таки иногда думала о других — всё же больше, чем совсем не думать.
Потянувшись так, что захрустело всё, что только можно, Юля начала лихорадочно соображать, не сломала ли она чего, а то звук был такой, словно где-то сдвинулись тектонические плиты. Пошевелила одной рукой, второй, повертела головой, подрыгала ногами — фух, вроде всё цело, облегчённо подумала кареглазая.
Как и всякая порядочная утренняя мысль, которая медленно доходила до ещё не проснувшегося мозга девушки, далась она Юле с трудом. Однако спустя пару секунд напряжённых шевелений извилинами, кареглазая вспомнила все события вчерашнего дня. Не сказать, что она была очень рада нахлынувшему ледяному потоку воспоминаний. Теперь девушка думала: «Боже, почему я всё ещё здесь?»
Юля посмотрела на пустующую и аккуратно застеленную кровать Марины. Либо девушка не ложилась сегодня вообще, либо была где-то и с кем-то.
«С Кирой», — резануло по мыслям девушки.
Кареглазая хмыкнула и решила попробовать отнестись к этому философски. Философски не получилось, так что, напустив на себя безразличный ко всему вид, девушка закрыла от мира свою душу. Но она не учла того, что от себя уж точно не закроешься.
Быстро умывшись и приведя в относительный порядок свой хаер, Юля в последний раз взглянула на себя в зеркало и, хищно улыбнувшись соблазнительному отражению, медленно растягивая слова, произнесла:
— Как обычно: ничего хорошего тут не видно… Но ничего, вот увидит она меня, сразу же слюнки потекут! Так-то!
Уверенно кивнув самой себе и надев чёрные кожаные перчатки без пальцев — последний штрих рокового образа, — девушка перекинула через плечо кожаную куртку и, насвистывая ободряющую мелодию, вышла из комнаты. Мелодия хоть создавала видимость того, что у девушки всё хорошо. На самом деле, на душе было настолько паршиво, что не кошки скреблись, а велоцирапторы раздирали обожженную холодом душу девушки.
***
На улице стояла прекрасная погода. Несмотря на то, что время близилось к зиме — как-никак уже в скором времени декабрь должен был наступить на пятки ноябрю, — висело желтощёкое солнышко и лениво стреляло лучами.
— Солнце светит, но не греет, — буркнула Юля, уже пожалев о том, что так легко оделась. Всё-таки кожаная куртка не заменит осеннее пальто.
В половину десятого почти всё общежитие вывалило на улицу. То ли это случилось потому, что погода была идеальная для прогулок, то ли потому, что дядя Стив всех повыгонял из тёплых комнат, то ли потому, что просто у каждого человека была своя причина. Инжефалина Распикулертона Престинарио ответила бы точно, что это дело призрачных рук дядюшки Стива. Конечно же, сюда каким-нибудь загадочным макаром присобачилась и новенькая. Яна же точно сказала бы что-нибудь про девственниц с драконами. Но все мы знаем, что дело было именно в дяде Стиве.
Напряжённо смотря по сторонам, Юля вглядывалась в каждое лицо: меньше всего на свете девушке захотелось бы сейчас натолкнуться на кого-нибудь из своего класса. Разумеется, для некоторых личностей она сделала бы исключение, но тем не менее.
Деревья жались друг к другу, так как им было очень неловко за то, что им придётся простоять несколько месяцев голыми. И всё бы ничего, так нет же — люди. Ходят тут себе, прогуливаются, щебечут о чём-то. Понимаете, как напрягает, когда ты стоишь несколько месяцев голый — неважно, что рядом с тобой тысячи таких, — а мимо тебя каждый день проходят по сто человек, если не больше? То-то же.
Разноцветные листья были собраны в кучи, кучки, кучечки, кучучонки и кучищи, однако шаловливый ветер всё равно умудрялся сгонять верхний слой листьев и, хохоча, уносить их подальше от себе подобных.
Юлю мало занимало то, чем там занимается ветер с юными листиками и о чём думают нагие деревья, думают ли они вообще, так что девушка только зябко ёжилась. Она уже и забыла о том, что хотела поразить какую-то особу. Мысли, вежливо стучась в черепную коробочку, толпились у дверей и уже образовали бы что-то типа «kucha mala», как кареглазая впустила их. Впрочем, если думаешь о чём-то другом, то забываешь о холоде, а потом и не замечаешь его.
Но и тут Юлю очень жестоко и хитро обломали. Только мысли хотели наброситься всей своей голодной стаей — питались эти мысли нервами и эмоциями, преимущественно отрицательными, — как чья-то рука обняла девушку за талию. Не поворачиваясь, кареглазая сжала руку в кулак и, повернув корпус, резко выбросила её вперёд, словно камень.
Кто-то приглушённо охнул.
— Так и знала, что ты, — отряхивая руку, протянула Юля.
Разумеется, что поднимать руку на учителей нехорошо, но кареглазую это не волновало. Девушку, наверное, больше заботило питание морских свинок, нежели Виталик.
— За что? — держась за разбитую губу, простонал мужчина.
— Неча руки распускать, — огрызнулась девушка.
— Я смотрю, ты тоже уже успела.
— Что?
— Руки распустить, — ответил Виталик. — Бровь разбита, губа тоже… кто ж тебя так?
— С деревом не поладила, — осклабилась девушка. — Мне нравился Буратино, но дерево — видимо, это была девушка Буратино — не оценило моего стремления быть с ним.
— Что за бред сивой кобылы?..
— Это ты кого сейчас кобылой назвал?!
Поспешно отойдя от Юли, которая уже собиралась впечатать слова мужчины ему же в лицо, Виталик примирительно поднял руки, словно говоря, что сдаётся.
— Ты вообще почему в таком виде? — окинув стеклянным взглядом спортивный костюм мужчины, поинтересовалась девушка. — Уж не за фигуркой ли смотришь?
— Бегаю по утрам, — мужчина растянулся в довольной улыбке, считая, что он наконец-то завоевал одобрение со стороны неприступной красавицы.
— Тх, баран ты.
— Что?!
— По утрам нельзя бегать. Только проблемы с сердцем заработаешь.
— Слушай, — начиная постепенно злиться, начал Виталик. — Я приехал сюда не для того, чтобы выслушивать твои оскорбления.
— Для чего ж ты тогда приехал? — изобразив неподдельное удивление, спросила Юля. — Неужто считал, что я приму тебя с распростёртыми объятиями, кинусь на шею и тэ дэ, и тэ пэ? Эй, гляди! Не твоя ли губа по земле покатилась? Закатай обратно!
И с этими словами Юля пошла дальше. Разговаривать с Виталиком у девушки не было настроения. Но после того, как она прописала ему в челюсть, всё-таки какие-то крохи хорошего настроения почтили девушку своим присутствием.
Однако и Юля могла закатать губу обратно. Буквально через пару секунд мужчина подбежал к девушке и, схватив её за руку, резко развернул к себе.
— Мы не договорили!
— Совсем охренел? Отвали, будь врагом! — толкая от себя Виталика, рыкнула Юля.
— Юля! — крикнул мужчина так, что на них обернулись все люди, которые находились в ближайших ста метрах. — Ну, не обижайся. Прости! Я знаю, я идиот! Но я требую ещё один шанс!.. Я исправлюсь, стану внимательнее… Вот скажи, почему ты такая грустная? Из-за меня?
— Конечно нет. Нахрен ты мне нужен? — хмыкнула кареглазая.
По старому опыту девушка знала, что нельзя сейчас проявлять ни снисходительность, ни доброту, вообще ничего, так как больше шансов мужчине девушка давать не желала. Первый шанс потерял, второй упустил, а третий не получит потому, что в сердце уже давно нет места настырному дядьке.
***
Как уже отмечалось ранее, почти все ученицы — да и учителя — гуляли на улице. Яна, Марина и Кира исключением не стали. На Марине было как раз то самое пальто, которое когда-то она отдала Юле, дабы та не превратилась в замёрзшую селёдку. В ту же ночь Юля умудрилась посеять самую нижнюю пуговицу, а затем, чтобы Марина ничего не заподозрила, пришила новую. Светловолосая сделала вид, что не заметила подмены — на пальто были чёрные пуговицы и одна белая.
Но взгляд от белой пуговицы тотчас же отрывался, стоило лишь взглянуть на Янину белую шапку-ушанку с аккуратно вырезанной дыркой на макушке. Нет, голове девушки не было холодно — Яна могла хоть всю зиму без шапки ходить. И нет, дырка была сделана не для того, чтобы проветривать голову. Просто на голове у Яны вновь сидел Арчибальд. А, чтобы котёнок не задохнулся, пришлось покромсать шапку коменданта, которую Яна у него выкупила. Это был достаточно странный обмен, о котором сероглазая предпочитала не распространяться.
Говорила в компании преимущественно Яна, Кира иногда вставляла свои пять копеек, дабы высказать своё мнение по тому или иному вопросу, Марина молчала, периодически чихала и лишь молча наблюдала. В целом, взгляд девушки был не то, чтобы рассеянным, но всё же светловолосая временами уходила в себя, поэтому Яне приходилось брать её за руку и галантно отворачивать её от дерева, в которое Марина преспокойно врезалась бы, если бы не подруга.
— Ты не выглядишь счастливой, — обратилась-таки Кира к девушке.
— Апчхи!.. Невозможно всегда быть счастливой, — улыбнулась Марина и посмотрела на Киру так, словно старалась отыскать в её лице прежние черты, хоть какой-нибудь маломальский намёк на ту девушку, в которую она была когда-то влюблена.
— Ба! Как она ему в ёб… — Яна зашлась кашлем, стоило Марине бросить предостерегающий взгляд на сероглазую. — То есть как красиво и грациозно её кулак поцеловал челюсть Надоедина!
— Ничего себе, — отозвалась Кира. — Какая, однако, дерзкая девушка! Позволить вести себя так с преподавателем… ужас. Может, у них что-то есть, раз она такое себе позволяет?
— А Юлька времени даром не теряет! — хохотнула Яна. — Я бы так тоже ему прописала! Как он меня достал! Столько домашки задаёт, что хоть стой, хоть падай. Вот скажи, зафига мне знать эти чёртовы формулы? По астрономии! Я ж не в космос полечу! Вот буду устраиваться на работу, а меня спросят не об опыте работы, а о том, как высчитать то-то и то-то из этого.
— Что, прости, высчитать? — рассеянно спросила светловолосая, напряжённо всматриваясь в Юлю.
— Неважно! Или меня спросят, нравится ли вам, Яна Батьковна, у нас работать? А я им отвечу: «Да что Вы за глу-у-упые вопросы задаёте, Пал Сергеич? Я Вам лучше расскажу, что на Венере жить нельзя, потому что там паров серной кислоты столько, что хватило бы, чтобы истребить весь род человеческий!»
— Юля! — громко крикнул Виталик, и теперь на девушку с учителем обернулось ещё несколько человек.
Что-то глухо зарычало внутри у Марины, когда мужчина схватил кареглазую за руку и круто развернул к себе. Глаза сощурились, словно у хищника, готового броситься на свою добычу. От Киры этот взгляд не укрылся. Ухмыльнувшись, девушка придумала коварный план. О да, она правильно растолковала взгляд светловолосой.
***
— Пусти меня!
— Юля, вернись ко мне, я всё прощу!
— Ах ты, гад…
— Называй меня как угодно, но…
— Убери руки от моей новенькой, — произнёс кто-то рядом.
Загробный голос Инжефалины Распикулертоны Престинарио отразился жутким страхом и противно-липнущим ознобом на спинах у Виталика и Юли. Деревянные головы медленно повернулись в сторону Инны. Первой пришла в себя кареглазая, поняв, что ей пришли на помощь, и теперь всё клёво, так как против Инны можно было выпускать хоть сотню танков, она бы всё равно превратила бы их в военный фарш.
— Ты это мне? — севшим голосом произнёс мужчина.
— Я пришла к тебе с приветом… топором… и пистолетом… — девушка достала из-за пазухи топор. Виталик не стал дожидаться того мгновения, когда Инна достанет и пистолет, поэтому поспешно отпустил руку Юли, так как задним местом догадывался, что при промедлении мог остаться без правой руки.
Медленно нырнув с топором в свои чёрные волосы, девушка, видимо, положила его на место, словно она была Кейт из «Syberia II». Затем рука Инны, вынырнувшая из волос, медленно, но настойчиво взяла руку Юли и потащила в сторону.
***
— Ах-аха-ха, — Яна согнулась чуть ли не в три погибели.
— Ты чего? — подозрительно сощурив глаза, спросила Кира.
— Ты посмотри только на их лица. Наша Инжефалина Распикулертона Престинарио всегда появляется в нужное время и в нужном месте.
— Это что, девочка из колодца? — презрительно хмыкнула Кира.
— Это Инна.. Апчхи! — ответила Марина.
— Что с ней стало?.. — глаза девушки полезли на лоб.
— Да всего лишь волосы вперёд зачёсывает так, что её лица не видно, — Яна сказала это таким голосом, словно все так делают каждый божий день.
Лицо Марины приняло своё обычное выражение. Однако светловолосая всё равно с интересом наблюдала за развитием событий. Пусть девушке и не было слышно, о чём там говорят Инна, Юля и Виталик, но зато едкие вставки Киры и пошловатые комментарии Яны с лихвой заменяли этот недостаток.
Марина облегчённо вздохнула, когда Инжефалина Распикулертона Престинарио взяла Юлю за руку и увела подальше от мужчины.
Рядом раздались чьи-то шаги: земля тряслась, море взбушевалось, ветер лётал туда-сюда, норовя снести шапку-ушанку Яны, а с ней — и Арчибальда. На самом деле это всего лишь прогулочным шагом плыла Валя. На плечах у девушки-горы, свесив ноги, сидел Владик и, радостно смеясь, рассказывал Вале какую-то историю. Девушка-гора улыбалась так, что на другом конце мира в страшных муках умирали стоматологи и ортодонты с дантистами.
— Марина, привет.
— Привет, Валя, Влад, — улыбнулась светловолосая. Увидев Владика, сидящего на плечах у Вали, невозможно было не улыбнуться.
— Яна… тебе тоже привет, но смотри мне…
Яна заметно побледнела, посерела, позеленела, посинела — в общем, сменила миллион цветов, потом нервно сглотнула и, кивнув девушке-горе, произнесла:
— И Вам не хворать…
— Ты мне Аньку не обижай! А то плоскогубцы тебе будут казаться манной небесной, а дрель с перфоратором… — тут Валя задумалась.
Когда девушка-гора погружалась в раздумье, обычно заканчивалось всё тем, что кто-то ломал ногу, у кого-то из… неважно чего доставали швабру, поэтому Яна, замахав руками, тем самым привлекая внимание Вали, затараторила:
— Аню — ни-ни! Холить и лелеять! Да-да-да!
— Молодец, — потрепав Яну по шапке, довольно произнесла девушка-гора. Яна молилась, чтобы Арчибальда не размазало по её волосам.
Тем временем Марина пошла прямо к Инне и Юле. Девушка не думала в тот момент о том, было ли это сиюминутным порывом или же она твёрдо вознамерилась подойти к кареглазой и хоть о чём-то ей сказать — бывает иногда такая потребность: просто хочется что-то сказать какому-то определённому человеку, неважно что, только бы сказать. Однако вскоре светловолосая от неожиданности споткнулась о корень дерева. Если бы не Яна, которая ретировалась от Вали куда подальше, Марина познакомилась бы поближе с матушкой-землёй.
Удивилась светловолосая, к слову, совсем не зря. Всего девушка, конечно, не увидела, но там и к гадалке ходить не надо было, чтобы понять, что же произошло.
Притянув ошарашенную Юлю к себе, Инна скрыла лицо кареглазой в своих волосах. Судя по тому, как истерично завизжала Юля и нервно задрыгала руками, Инжефалина Распикулертона Престинарио точно не мультики ей там, за волосами, показывала. Впрочем, Юля пробыла в сознании лишь секунд восемь, после чего её тело обмякло и затем осело на землю. Да, кареглазая ляпнулась в обморок.
***
— Где я?.. Кто я?.. — Юля силилась открыть глаза, но ей было лень.
— Она живая? — раздался рядом голос Яны. Девушка потыкала кареглазую пальчиком для того, чтобы убедиться в том, что Юля жива.
— ТЫ КУДА ПАЛЬЦАМИ ТЫЧЕШЬ?!
— О, глаза открыла! — засмеялась сероглазая и отошла подальше, чтобы кареглазая не зарядила ей в челюсть. Рука в кожаной перчатке угрожающе сжалась в кулак.
Но злость девушки мгновенно растворилась. Над ней, распростёртой на земле и раскинувшей в позе морской звезды руки и ноги, сгрудились в кучку лица. Тут были и Виталик, который с озадаченным видом смотрел на девушку, и Влад, который кричал, что девушку надо нести в медпункт, и Валя, которая закрыла Владику рот и сказала, что кареглазую нужно окунуть в океан, и Инна, которая просто стояла рядом, и Яна, которая бегала вокруг тела и пыталась вызвать драконов с девственницами, и Кира, которая, облокотившись спиной на дерево, хмуро следила за действиями Марины, и Марина, которая взяла ответственность на себя и властно произнесла:
— Быстро отошли все! Ей нужен свежий воздух.
Расстегнув Юле одежду на шее, Марина спокойно, но уверенно спросила:
— Валя молодец, хоть что-то действенное предложила… Есть у кого-нибудь вода с собой?
— Ага, в кармане налита. Всегда ношу с собой, — отозвалась жертва потери сознания.
Всё-таки несмотря на то, что девушка что-то недовольно бурчала под нос, она была чертовски рада видеть склонённое над ней волнующееся лицо Марины.
Светловолосая облегчённо улыбнулась, как только услышала, что Юля язвит, а это, безусловно, был хороший знак.
— Ну, что ты тут развалялась? — пропихнулась Яна. — Развалилась… ну, ты меня поняла.
— Я не раз… И вообще, ещё раз меня пальцем тронешь, я тебе голову откручу, на пику надену и при входе в свою комнату поставлю, ясно?!
Вместо ответа Яна склонила голову набок, затем почесала подбородок и, сощурив глаза, словно не веря в слова кареглазой, подняла руку к своему лбу, начертила там никому непонятную букву, а затем, оттопырив один палец, медленно отняла руку от лица и указала этим самым пальцем прямо на опешившую Юлю. Кареглазая пыталась понять, почему она ещё не в дурдоме. Ответить сама себе она не успела, так как сероглазая, быстро ткнула Юле в плечо, а затем, сняв шапку и явив всему миру Арчибальда — а то ж никто не знал, что девушка под шапкой носит, — голосом, полным тоски, грусти и неразделённой любви, изрекла:
— Ну, давай! Вперёд, дерзай! Убей меня, бессердечная ты какашка! Я, Яна де Пьерето Незамято Кукарето, вселенская странница, представитель прекрасного рода драконов, которые в мире и согласии живут со своей едой, то есть с девственницами, скажу лишь напоследок, что ты всегда была моим верным другом! Я помню, как на руках тебя качала! Я помню…
— Чудное мгновение, ага, — с сарказмом произнесла Юля.
— Ты меня не любишь, — обиженно произнесла Яна.
— Ага.
— Ты меня не ценишь! — у сероглазой задрожала нижняя губа.
— Люблю, ценю и обожаю, всё. Только не реви, — отмахнулась кареглазая.
— Обнима-а-а-а-ашки! — Яна кинулась в сторону Юли. Арчибальд, не ожидавший резкого старта, едва не слетел с головы Яны. Впрочем, если бы даже и слетел, то только вместе со скальпом сероглазой.
Юля благоразумно отошла в сторону, когда Яна уже готова была схватить кареглазую в объятия. Пролетев пару метров и обняв пустоту, сероглазая решила, что ещё немного, и она обидится. Впрочем, у Яны это всё равно бы не получилось.
— У тебя привычка такая? — произнесла Марина.
Внутри у Юли что-то предательски кольнуло, стоило девушке услышать голос своей соседки по комнате. Но, вспомнив, что обещала себе утром кареглазая, девушка гордо выпрямилась и недрогнувшим голосом спросила:
— Какая?
— Падать.
— Благодаря тебе я потом поднимаюсь на ноги, — сначала сказала, а потом уже и подумала, что сказала, Юля. Зажимать рот рукой было уже поздно. И, дабы не спалиться, кареглазая прикинулась безразличной к своей только что произнесённой фразе с двойным дном и добавила: — Так что не важно, сколько я падаю. Ты же всегда рядом.
— Ах, лямур… — протянула Яна и красноречиво вздохнула.
Кира, до того молчавшая, решила подать голос.
— Да, Марина никогда не проходит мимо бедных и слабых, всегда поможет. Правда, Мариночка?
Юлю передёрнуло. Только она имела право называть Марину не Мариной. Никаких Мариночек от всяких там Кир из прошлого, настоящего или будущего она терпеть не хотела. А, будучи девушкой характера достаточно взрывного, быстро заняла позицию атакующего и уже собиралась ответить, как Марина предостерегающе произнесла:
— Кира…
— Я не права?
— Засунь свои…
— Юля! — это уже Марина обратилась к кареглазой.
Слова светловолосой были словно хлыст для непослушного тигра. Юля не переставала грозно рычать — не в прямом смысле, разумеется — и злобно смотреть на Киру, однако же и правда замолчала. Всё-таки какое-никакое влияние Марина над кареглазой точно имела.
— Вы хоть знакомы, что уже лаетесь как карликовые пинчеры, а? — угрожающе нависла Валя одновременно и над Юлей, и над Кирой — девушки-горы хватило на всех.
— Нет, — ответила Юля.
— И желания нет, — огрызнулась Кира.
— Значит, так, — чуть повысила голос Валя. Нервы девушек поспешно сдохли. — Если хотите перемывать друг другу кости, тогда сначала узнайте друг друга. А потом, глядишь, и вообще ссориться не захотите. А то моду взяли: не знают друг друга, а уже готовы глаза выцарапать… Не люблю таких, — подняв с земли погибшее в недавнем урагане дерево, Валя разломала его на две части, показывая этим, как сильно она недовольна поведением двух девушек.
Девушки решили спешно познакомиться.
— Кира.
— Юля.
— Очуметь, как приятно, — кисло улыбнулась Кира.
— Да сама сейчас сдохну от счастья, — рыкнула в ответ Юля.
— Обе, — резко произнесла Марина, привлекая тем самым всё внимание двух невзлюбивших друг друга девушек. — Немедленно извинились друг перед другом. Я не потерплю такого отношения между своими…
— Друзьями? — ехидно вставила Юля.
Марина осуждающе посмотрела на кареглазую. Та сразу примолкла и виновато опустила голову.
— Может, проводить тебя в медпункт? — спросил Виталик.
— Ты ещё здесь? — Юля даже не повернула голову.
Когда девушка спохватилась, на неё были устремлены несколько пар изумлённых глаз. Резко повернувшись в сторону своего учителя, она мягким голосом, словно прикидываясь дурочкой — для верности Юля ещё и противно хихикнула, — произнесла:
— Ой-ой-ой, это Вы, Виталий Алексеевич! Простите меня великодушно, простую смертную! Но, поверьте, со мной всё в порядке! Можете не беспокоиться и идти на все четыре стороны, три буквы… Ой, то есть! Я хотела сказать, ступайте с богом.
Для эффекта Юля похлопала ресницами, построила невинные глазки, мысленно прикопала Виталика под ближайшим деревом, потанцевала там шаманские танцы, попила чайку и поняла, что в мыслях уже ушла от темы куда-то очень далеко.
Мужчине нечего было сказать в ответ, так как настаивать в присутствии других учениц он не рискнул.
— Ладно, сами разберётесь, — пробасила Валя, а затем бархатным медвежьим голосом добавила: — Иди сюда, малыш.
Малыш, которым оказался, конечно же, Владик, проворно забрался на плечи Вали. Так они и ушли.
Инна молча стояла невдалеке. За всё то время, пока Юля была без сознания, да и когда Юля очнулась, Инжефалина Распикулертона Престинарио не произнесла и слова. Кареглазая, временно оставив Марину и Киру на Янин досмотр, подошла к Инне — девушка стояла буквально в тридцати шагах от места происшествия.
— Слушай, — Юля неуверенно посмотрела в сторону и почесала затылок. — Это было внезапно… Просто я не могу, ну… Чёрт… — говорить Инне «нет» было в миллион раз труднее, чем Виталику. Всё-таки за то время, что девушка проучилась в этой школе, она сердцем успела прикипеть ко многим личностям. И Инна не была исключением.
— Поверь мне, новенькая… Лучше сделать и жалеть, чем не сделать и всё равно жалеть… — отозвалась девушка, но в её голосе не было грусти, лишь небольшое сожаление. — Я всё понимаю. Тает лёд, приходит весна… А ты та, кто управляет сезонами этого года…
— Я рада, что ты… понимаешь, — Юле было ужасно неловко и стыдно.
— Иди, Юля… — девушка первый раз за всё это время обратилась к кареглазой по имени.
Юля только хотела уже облегчённо развернуться и уйти, как внезапно остановилась. Горечь неловкости сменилась вдруг приятным осознанием того, что Инжефалина Распикулертона Престинарио несмотря на всё будет ей верным другом.
— Кстати, — кареглазая уже направлялась обратно к Марине. — Ты очень красивая.
— Спасибо, — отозвалась Инна и растворилась в деревьях, потому что когда Юля оглянулась, то Инны не увидела.
Улыбнувшись, кареглазая засеменила ещё быстрее. Яна, которая была бы не Яна, если бы не сделала этого, спросила:
— М? И как Инна целуется? Плевать, что ты потом упала в обморок… Ну, так как? Интересно, так же или?..
— Или?! Так же?! Ты что?! Целовалась с Инной? — Юля была шокирована.
— Все мы не без греха, — в сторону ляпнула Яна.
— Ладно, пойдём в комнату. Тебе нужно переодеться и принять тёплый душ, — спокойно начала Марина. — Не хватало ещё, чтобы ты опять заболела…
— О! Куэсто аморэ! Си отьенэ най ностри… Блин, прямо как ноздри!.. куори, си дисолва неле нострэ анимэ, си фа компьерэ атти авентатти! О! Аморэ!.. — заголосила Яна.
— Что это было? — в один голос с Юлей спросила Марина.
— Это был итальянский! Язык моих предков!.. То есть хотелось бы верить, что мои предки были итальянцами, ведь я так люблю макароны! — горячо произнесла Яна, стараясь не обращать внимания на вопросы типа «что ты курила?».
— Ты знаешь итальянский? — подозрительно спросила кареглазая.
— Да ты что! Вот гугл переводчик, — произнесла Яна с довольной миной на лице, протягивая кареглазой свой мобильный.
— А я-то уж подумала, — хмыкнула Юля.
— Юля, ты меня слышишь? — видимо, уже в сотый раз подряд спросила Марина.
— Что ты с ней нянчишься? Не маленькая, сама дойдёт, — надменно произнесла Кира. — В конце концов, не твоя девушка.
— Да? — притворно изумилась кареглазая. — А у Марины есть девушка? Вот уж не знала!
Тут уж не выдержала Кира. Ничего не ответив кареглазой, девушка быстрым шагом подошла к ничего не подозревавшей Марине и, дабы не дать светловолосой время на размышления, запустила одну руку девушке в светлые волосы, а другой, властно притянув к себе за талию, грубо впилась в её губы, а затем так же резко отстранилась и, довольно улыбаясь, победоносно взглянула в карие глаза. Всё произошло настолько быстро, что до Марины только спустя секунды две дошло, что только что произошло.
— Арчи, предлагаю валить, — Яна стояла с круглыми от удивления глазами. Котёнок тихонько мяукнул, соглашаясь с девушкой. Однако сероглазая не сдвинулась с места. Рано или поздно, подумала она, кому-то сейчас понадобится поддержка.
— Кира, что ты…
— Всего лишь показываю этой бедовой даме, что на чужое зариться нельзя.
— Прошу прощения, — надломленным голосом произнесла Юля, смотря, однако же, не на Киру, а на Марину.
— Юля, — как можно более мягко произнесла Марина.
— Сама дойду, спасибо, — и с этими словами кареглазая направилась в сторону общежития.