Рогатая кувшинка

Рано или поздно это должно было случиться. После занятия студенты разбрелись, а Сукуна остался в кабинете поливать нейтральные цветы и подкармливать хищные. Один, как он полагал. Но щелчок замка и облако сладковатого парфюма, окутавшее его, могли означать единственный вариант: в кабинете находилась ещё и Ёродзу. А Сукуна в дерьме. В лютейшем.

Умело, как кошка, играющая с добычей, она загнала его в угол и зажала пышной грудью. Без бюстгальтера, жмурясь, с ужасом осознал Сукуна, девушка была без бюстгальтера! А Ёродзу, щебеча о чём-то своём, будто бы невзначай потёрлась о него бюстом, и её затвердевшие соски с нажимом проехались Сукуне по груди.

О, Мерлин, он же не железный! В Азкабане у него из развлечений только и было, что орать стражникам, когда его сокамерник в очередной раз визжал из-за кошмаров и ссался под себя. Бедняга получил поцелуй дементора и обезумел. Сейчас Сукуне грозил поцелуй вовсе не дементора, но, откровенно говоря, таким загнанным он не чувствовал себя даже во время рейдов авроров.

– Юная леди! – строго, насколько мог, проскрежетал Сукуна и кончиками пальцев попытался отодвинуть Ёродзу за плечи. – Вы хотите углубиться… – Он запнулся, потому что глаза у Ёродзу вспыхнули отнюдь не тягой к знаниям. – В травологию, и это похвально. Но прежде, чем переходить к сложным темам, я должен проверить ваши базовые знания.

– Я готова к любым проверкам, – кокетливо затрепетала ресницами Ёродзу и положила свои ладони Сукуне на запястья, легко сжала красными ноготками.

– Тогда ответьте мне на вопрос: какое растение следует исключить из рациона фестралов, и почему?

Ёродзу растерянно заморгала. А Сукуна аккуратно высвободился из её цепких пальчиков и – не сбежал, нет, вот ещё! – быстрым размашистым шагом устремился к двери.

– Боюсь, ничего не выйдет до тех пор, пока вы не усвоите азы, мисс, – со сволочной улыбкой на лице, созерцая всё усиливающееся замешательство девушки, пропел Сукуна. – Хорошего вам дня.

И он выскользнул за дверь, чувствуя за спиной невидимые крылья. Чтобы тут же едва не снести с ног Фушигуро Мегуми.

– Профессор Рёмен, – нахмурился Фушигуро и скрестил руки на груди. – Я… Гм, не ожидал вас здесь встретить.

– Что значит «не ожидал»? – недобро дёрнул уголком губ Сукуна, разом теряя и крылья, и чувство пуховых перьев. – Это мой кабинет.

– Технически, это кабинет профессора Перекати-Поле, а поскольку вы его замещаете, это не делает вас…

– Так что ты хотел, Фушигуро? – хмуро сунул руки в карманы Сукуна. Вот же занозистый говнюк!

– Мне нужно забрать учебник Итадори. У него тренировка по квиддичу, он не успевает вернуться в кабинет. А мне несложно.

Сукуна помрачнел. Он сам выглядит растрёпанным и наверняка ошалевшим, а в его кабинете Ёродзу, и что может подумать Фушигуро, когда увидит её там? Нельзя его впускать. Но и возвращаться в кабинет к этой девице, чтобы забрать учебник самому… Дилемма.

– Не любите квиддич, Фушигуро? – с мягкой угрозой, в надежде припугнуть и отбить желание соваться в его владения на ближайшие полчаса, шагнул к нему Сукуна.

– Не вижу много смысла в погоне на метле за мячом, – с вызовом вздёрнул подбородок Фушигуро. – Спорту я предпочитаю знания.

– Вот как, – сощурился Сукуна и вдруг наклонился к нему, позволил себе шальную улыбку. – Тогда блесните своими знаниями, порадуйте меня: какое растение следует исключить из рациона фестралов, и почему?

Фушигуро растерянно моргнул. Сукуна с удовольствием наблюдал, как меняется выражение его лица, как он хмурится и заламывает брови, явно не ожидая от профессора Рёмена – ха! – вопроса по травологии.

– Но фестралы хищники, – наконец нашёлся с ответом Фушигуро. – Им растения не нужны, только если костеростки жеребятам, больным рахитом, но нет доказательной базы…

Сукуна хмыкнул, протянул руку и поправил тёмно-синий воротник мантии, а Фушигуро резко замолчал. В его глазах сверкнуло что-то пронзительное. Сукуна смазал собственную улыбку. Они замерли друг напротив друга.

И тут хлопнула дверь, из кабинета выскочила Ёродзу с учебником Итадори под мышкой.

– Профессор Рёмен, здесь такого нет! – Она чуть ли не плакала.

Фушигуро резко отстранился, а Сукуна раздосадовано опустил руку и развернулся к ней.

– Мне приятно, что хотя бы таким способом я стимулирую… – Ёродзу хихикнула, а Сукуна мысленно выматерился. – Гм, вашу тягу к знаниям. Придётся вам провести вечер в библиотеке – вот, можете взять с собой в компаньоны Фушигуро, наслышан, он демонстрирует отличные успехи в уходе за магическими существами!

И, страшно довольный собой, Сукуна хлопнул Фушигуро по плечу и легко подтолкнул к Ёродзу, сам словно бы спрятался за его спиной.

А Фушигуро обернулся и гневно сверкнул взглядом, но Ёродзу уже нехотя взяла его под локоть и потянула к выходу. Ей хотелось остаться, но видимых поводов не было, и Сукуна ликовал. А что до сердитых взглядов Фушигуро… Что ж. Ради такого можно потерпеть и присутствие Ёродзу, верно? Напоследок он взбалмошно и совершенно бездумно послал Фушигуро воздушный поцелуй в знак благодарности, а тот вдруг врезался плечом в дверной косяк и растерянно приоткрыл рот. Ёродзу тоже обернулась, но Сукуна уже завернулся в мантию и бодро направился в классную комнату.

Ему нужно полить и покормить цветы.

Невидимые крылья снова расправлялись за спиной.

***

Погода выдалась ветреной.

Солнце уже клонилось к горизонту, расплёскивало по небу красное, и грядущие выходные обещали стать сизыми и дождливыми. Кутаясь в мантию, пряча замерзающие пальцы в рукавах, Сукуна устало брёл в сторону Хогсмида. Сейчас бы в «Три метлы» и стаканчик чего погорячее – и забыть о трудной рабочей неделе. Уснуть с бутылкой огневиски где-нибудь под корнями Гремучей ивы и не просыпаться до понедельника. Ураюме, его ассистент, предложили прибраться в оранжерее самостоятельно, и Сукуна был им за это признателен, хотя вслух буркнул лишь сухое «валяй».

До «Трёх мётел» он так и не добрался.

Устроившись на низком деревянном ограждении, вытянув ноги, спиной к нему сидел Фушигуро. А перед ним на пастбище бродили фестралы. Траву они не щипали, но костлявыми боками ловили последние солнечные лучи; тоже чувствовали наступление холодов, зверюги, и пытались запастись оставшимся теплом.

В отличие от кое-кого другого.

Сукуна неодобрительно поджал губы: на Фушигуро не было даже мантии, он обнимал себя руками, но с места не уходил. Он видел фестралов. Конечно же, он их видел.

Намеренно топая громче обычного, Сукуна медленно подошёл к нему. Фушигуро покосился в его сторону, но больше никак не среагировал на приближение. Посчитав это за молчаливое согласие, Сукуна набросил на него полы своей мантии, сам наклонился и устроился ладонями на его плечах; подбородком касаться макушки не спешил, но встопорщенные волосы мальчишки доставали и так. Приятно щекотали. От него пахло чёрным кофе, разогретым сургучем и вереском. Так могло бы пахнуть заканчивающееся лето.

У ног Фушигуро Сукуна заметил пустую сумку с тёмными пятнами на дне. Ясно. Мальчик пришёл кормить фестралов.

– Они очень красивые, – первым подал голос Фушигуро и ледяными пальцами несмело тронул руку Сукуны на своём плече. – Иногда я смотрю на них и совсем забываю о времени.

– Угум. Хотел бы я, чтобы ты их не видел. – Сукуна вздохнул и всё-таки умостил подбородок Мегуми на макушку. – Мне жаль твою сестру.

Мегуми встрепенулся.

– Врёшь, – болезненно усмехнулся он и вонзился ногтями Сукуне в руку. – Ты же эгоист до мозга костей, откуда в тебе жалость к чужому человеку? Но нет, не отвечай. – Он мотнул головой, провёз волосами Сукуне по шее и уронил руку себе на колени. – Прости. Эгоист здесь только я. Я пытаюсь сделать виноватым тебя, хотя это не так. Знаешь, она была сквибом и тяжело болела. Отец не занимался её лечением – думаю, это лишь вопрос времени, когда она… когда её бы не…

Он вздохнул, и Сукуна принялся мягко массировать его одеревеневшие плечи. Он не перебивал.

– Я видел смерть и раньше. – Мегуми поднял голову, и Сукуна догадался, что он смотрит на резвящихся жеребят фестралов. – Отец часто устраивал дома казни, он не стеснялся моего присутствия или присутствия Цумики. Я… знаешь, даже рад, что всё так сложилось. Не думаю, что у меня было бы будущее, нормальное, я имею в виду, с таким отцом.

– Ты что, поблагодарить меня пытаешься? – фыркнул Сукуна, а Мегуми затрясся в тихом смехе.

– Размечтался.

– Кстати, когда это мы успели перейти на «ты»?

– А! – Мегуми дёрнулся, но Сукуна удержал его на месте. – Простите, профессор, я что-то…

– Забылся, – подсказал Сукуна. – У меня уже два часа как выходной, так что сейчас я не твой профессор, расслабься. И, эй! – Он сместил руки Мегуми за спину, протиснул их у него под мышками и умостил ладони на солнечном сплетении. – Ты когда-нибудь пробовал пользоваться беспалочковой магией?

– Шутите? – Мегуми качнул головой, а Сукуна заметил, как тот снова перешёл на «вы». А ещё, что у него покраснели уши. – То есть я хотел бы попробовать, конечно, но разве это возможно для шестикурсника? А вы умеете?

– До сих пор удивляюсь, как не проболтался об этом в аврорате, ещё и под сывороткой правды, – закатил глаза Сукуна. – Поразительное дерь… то есть, зелье, гм. Сначала оно немного вяжет язык, а потом ты уже ловишь себя, как вываливаешь аврорам, что ты амбидекстер, владеешь палочкой одинаково хорошо с обеих рук, и дрочишь тоже – хотя спрашивали тебя о входе в убежище в Лютом переулке.

Мегуми хихикнул, а Сукуна прилил немного магии к ладоням, так чтобы мальчик ощутил её тепло, и продолжил:

– Почувствуй средоточие своей магии, оно здесь, в районе желудка. – Сукуна прижал ладони к груди Мегуми теснее. А тот, кажется, замер и дышать перестал. – Попробуй направить её к плечам, далее к локтям и запястьям – постепенно, не торопи себя, – это важные связующие точки. Освоишь перемещение к ним, значит, сможешь использовать беспалочковую магию интуитивно. Самое трудное здесь что? – Он выпустил грудь и размашисто провёл ладонями по плечам и локтям Мегуми, обхватил его запястья. Руки Мегуми дрогнули, а сам он словно бы отклонился назад и спиной прижался к груди Сукуны.

– Что?.. – Его шёпот был едва слышен.

– Не рассеять магию в процессе перемещения. Сумеешь довести её до кончиков пальцев, не растеряв половины – считай, научился. Попробуешь?

Сукуна убрал руки, а Мегуми сорвано вздохнул и вытянул ладонь. Ничего не произошло. Сукуна уже собрался было подбодрить его, сообщить, что с первого раза… Ох. На ладони мальчика загарцевал крошечный перламутровый фестрал. Мегуми ахнул, дёрнул рукой, и магия расплескалась, рассыпалась белыми искрами. А Сукуна обнял его со спины и громко расхохотался; кажется, он оглушил Мегуми, потому что тот снова дёрнулся. Но вдруг обмяк и упал на Сукуну спиной – тот едва успел подхватить его под лопатками. А Мегуми уже обхватил его за шею и потянул к себе.

– Нет-нет, Мегуми, мы так не договаривались, – воспротивился Сукуна.

– Будешь ломаться, серьёзно? – прошипел Мегуми, раскрасневшийся, с искрящимися глазами и, кажется, уже рассерженный.

– Тебе бы с однокурсниками зажиматься по углам, а не со мной. Подумай ещё раз.

– Подумал. Да, ты прав, хреновая идея.

Сукуна криво улыбнулся и кивнул. Он уже собрался было надавить ладонями и помочь Мегуми снова сесть, как тот вонзился ему в шею ногтями. Добавил с шальным блеском во взгляде:

– По углам и правда неудобно. Лучше в кровати.

И рывком выгнулся в спине, губами достал до губ Сукуны, сорвал беглый поцелуй, как украл – Сукуна опомниться не успел, как сам уже жадно целовал его. Мегуми съехал с ограждения, осел на траву и утащил Сукуну за собой. Им помешал жеребёнок фестрала. Зарывшись мордой в пустую сумку и застряв в ней, он вскинулся и испуганно, но нагло заржал; фыркнул и запрядал ушами – и тут же отскочил, стоило Сукуне не всерьёз замахнуться на него. Потревоженная резким скачком, сумка сорвалась с морды жеребёнка и улетела в поле. Мегуми засмеялся, и Сукуна выпустил его.

Как оказалось, ненадолго.

– Так что насчёт кровати? – настойчиво дёрнул его за рукав Мегуми. – Ты не ответил.

Да что ты будешь делать! То от Ёродзу не отцепишься, теперь Мегуми пошёл по её стопам – да и к кому? К Пожирателю смерти?! Они там в Когтевране все отбитые с концами?

– Какая же ты заноза в заднице! – поднялся на ноги Сукуна и нарочито небрежно стряхнул травинки с мантии.

– Это значит «да»?

– Это значит «я поставлю охранные чары, и только попробуй пробраться в мою комнату ночью».

Мегуми пробрался. Охранные чары предупреждающе замерцали, но тревоги не подняли и пропустили беспрепятственно.

Сукуна его ждал.

***

Мегуми переступил порог комнаты и сбросил капюшон. А Сукуна захлопнул книгу, которую читал до этого. «Как перестать убивать» – ветвисто теснилось название на переплёте.

– Расслабляющая книга на ночь? – улыбнулся Мегуми.

– Раз в месяц я обязан посещать психолога, – закатил глаза Сукуна и покрутил книгой в воздухе. – Он решил, что это – отличное решение. Когда я увидел её, то чуть было не убил его.

– Раз не убил, значит, работает, – рассеянно хмыкнул Мегуми и скинул с плеч мантию, повесил на крючок. – Так и что пишут? – Он углубился в комнату, без разрешения сел к Сукуне на колени, и они оба утонули в кресле.

– Что мне нужно больше времени проводить на свежем воздухе, – откинулся на спинку Сукуна и принялся медленно гладить колени Мегуми.

– Помогает? – поддел пальцами его воротник Мегуми.

– Я открыл форточку. Считается?

– Допустим. – Мегуми наклонился к нему ближе. – А что ещё?

– Побольше есть свежих овощей и, клянусь, хоть одна шутка про мой предмет, я выброшу тебя в окно, – щёлкнул зубами у его носа Сукуна. – Форточка открыта, напоминаю.

– Как же с вами трудно, профессор Рёмен, – наиграно вздохнул Мегуми, взглянул на Сукуну из-под полуопущенных ресниц – и большего не потребовалось.

Сукуна подхватил его и перенёс на кровать. Моральные терзания настигнут его позже, если настигнут вовсе; с моралью у Сукуны всегда сложно и с серьёзным запозданием. Сейчас же он раздевал Мегуми: но раздевал, не целуя его, не лаская – медленно, сосредоточенно поджимая губы, выталкивал каждую пуговицу из петли, стягивал рубашку и брюки. Наслаждаясь процессом, сменяющимися ощущениями ткани и обнажённой кожи под ладонями. А Мегуми, с широко распахнутыми глазами, заламывающий руки и не знающий, куда их деть, заливался краснотой с каждой минутой всё сильнее. Сукуна помог ему: положил его руки себе на талию, но Мегуми – засранец! – быстро сориентировался и потянулся дальше, схватил Сукуну за задницу.

– Эй, полегче там, – фыркнул Сукуна. Не всерьёз фыркнул, конечно же, и наконец наклонился и поцеловал Мегуми.

А тот, словно только этого и ждал, жадно ответил на поцелуй и вцепился Сукуне в поясницу. Ногтями заскрёб о ремень, просунул под него пальцы. Он спешил, явно нервничал, и его пальцы срывались, когда он неумело стаскивал с плеч Сукуны рубашку, расстёгивал ремень и приспускал брюки. Но Сукуна самим собой успокаивал его; своей неискренней медлительностью – торопиться он самому себе запрещал.

Он уже давно отвык от близости, а в Азкабане дементоры опустошали узников настолько, что ни о каком либидо и речи не шло. Сукуна боялся дать себе волю и навредить Мегуми. Оттолкнуть его. Потерять.

Он прошептал заклинание, и его пальцы стали влажными и скользкими, а Мегуми охнул от первого глубокого прикосновения.

– Научишь меня? – спросил он, с комичной серьёзностью хмуря брови, а Сукуна не выдержал – расхохотался.

– Будешь зачёт мне сдавать, Фушигуро.

– Да, профессор. – Его глаза с вызовом сверкнули, а Сукуна спустился к его паху и больше на разговоры не отвлекался.

Ласкал он Мегуми долго, слушал его вздохи, скрип простыни, когда мальчик комкал её складки в ладонях; в итоге сам кончил, потираясь членом о его ягодицы.

Мегуми разочарованно вздохнул:

– Так нечестно. Я думал, ты меня живым из кровати не выпустишь.

Сукуна сгрёб его в объятия и со смехом указал на книгу.

– Я завязал с убийствами. Но если тебе так хочется, в следующий раз... – И замолчал.

Мегуми быстро понял причину заминки.

– Да, ладно. В следующий раз. О’кей, – скороговоркой протараторил он, теснее прижимаясь к Сукуне. – Я останусь до утра?

– В башне учителей? – накрыл их обоих одеялом Сукуна. – Не пойми меня неправильно...

– Завтра выходные. Ты свободен, а у меня только факультатив по астрономии вечером.

– То есть эссе по рогатым кувшинкам ты за задание уже не считаешь? – пожурил его Сукуна.

А Мегуми поднялся на локтях и оценивающе взглянул на него сверху вниз, дерзко усмехнулся:

– Я с удовольствием его не сдам и останусь на отработку.

– Или я запру тебя в библиотеке, пока не напишешь второе: о роли болотных нетопырей в экологии Тёмного леса и их влиянии на популяцию рогатых кувшинок.

– Сам ты рогатая кувшинка. – Мегуми насупился и плюхнулся на подушку, обиженно стащил с Сукуны одеяло и замотался в него, так что осталась торчать только растрепущая макушка.

– Оставайся, – с усмешкой ткнул пальцем в одеяльный кокон Сукуна. – Завтра с утра можем сходить куда-нибудь. Я заберу тебя в город.

– Ученикам запрещено покидать Хогвартс, за исключением Хогсмида! – категорично заявил одеяльный кокон, но спустя минуту любопытный глаз выглянул из складок. – Что, правда заберёшь?

– Украду, – заговорщицки подмигнул Сукуна. А затем с рёвом набросился на Мегуми, и тот, самого себя связавший одеялом, бестолково забился и завыл от щекотки.

Через какое-то время Мегуми действительно украли.

Но похитителем оказался вовсе не Сукуна.

***

Последние недели выдались неспокойными.

Метка Пожирателя жгла предплечье, горела, словно кто-то касался другой такой же кончиком палочки и звал Сукуну. В Хогвартсе он был в безопасности, чего нельзя было сказать о территории за его пределами. Он всё ещё был предателем. Крысой. И желающих достать его было немало.

И тут случилась командировка в Ильверморни, на другом конце света. Сукуна не мог отказаться, хоть и трижды ему было плевать на сужающийся ареал произрастания драконьих кактусов, и с тяжёлым сердцем он принялся собирать чемодан. Он попрощался с Мегуми – ерунда, это всего на три дня, что может случиться, правда? Глазом моргнуть не успеешь! – и покинул пределы Хогвартса.

Потому что смотреть в глаза Мегуми оказалось как-то очень сложно. Тот и сам словно бы чувствовал неладное. Но нет. У Сукуны в кои-то веки приличная работа, новая жизнь и любимый человек, ему не нужно ничего другого. Прошлое осталось в прошлом.

Вот только само прошлое отпускать его не собиралось.

Как бы ни относился Сукуна к травологии, конференция показалась ему довольно увлекательной. По вечерам он слал зачарованные сообщения Мегуми, а тот отвечал на них. Тревога не отпустила Сукуну, но словно бы ослабила хватку, и возвращался он в Хогвартс воодушевлённый, с сувенирами.

Но прежнего Хогвартса он не узнал. Повсюду в коридорах сновали авроры, даже мелькнула знакомая светлая макушка Годжо.

Картины вещали со стен: «Пожиратели смерти напали на Хогвартс!»

И ещё: «Они кого-то искали!»

И ещё: «Похищен студент, Фушигуро Мегуми».

Чемодан выпал из рук, распахнулся, и вещи вперемешку с сувенирами в блестящих обёртках рассыпались по полу. У Сукуны подкосились ноги. Директор вызвал его к себе незамедлительно, но ничего толкового Сукуна сообщить не мог. Он не знал. И не был причастен, блядь, вы в своём уме?!

Его отпустили, а Сукуна сразу же направился в свою комнату, закатал рукав и ткнул палочкой в ненавистную метку.

«Я приду».

«Чудно, – отозвались на том конце. – Большая ваза с головой грифона у фонтана во дворе».

Когда Сукуна отыскал вазу и заглянул внутрь, то ощутил, как чернеет в голове, а перед глазами выстилается кровавая пелена; так, как когда он хотел убивать.

На дне вазы лежал отрезанный мизинец Мегуми.

Порт-ключ.

Сукуна коснулся его – и его аппарировало в Лютый переулок. Горькая ирония: он рассказывал Годжо и другим аврорам, как умело дрочит обеими руками, но по итогу заболтался и заболтал их сам – и не выдал это укрытие. Теперь же разбираться с собственными ошибками предстояло в одиночку. Так даже лучше.

Свидетели ему были не нужны.

Охранные чары коротко вспыхнули и пропустили его, а Сукуна безжалостно вышиб дверь ногой и вломился в тесную квартиру.

Мутные, обесцвеченные от слёз глаза Мегуми были первым, что он увидел.

Фушигуро лежал в углу на куче тряпья, его лицо было пустым и ничего не выражающим, на щеках следы слёз, а на подбородке – рвоты. И ни капли пролитой крови, не считая отрезанного пальца. Чернота в голове Сукуны стала гуще, вскипела яростью.

Он узнал, каким чарам был подвергнут Мегуми. Сукуна сам использовал их не раз, видел жертв, на себе порой испытывал эту невыразимую боль. Круциатус.

Они пытали Мегуми, чтобы тот выдал им местоположение Сукуны.

Но судя по тому, что Сукуна пришёл к ним сам, мальчишка не проболтался. Он, в отличие от Сукуны, крысой не был.

Пожиратели смерти встрепенулись, началась бойня. А Сукуна быстро подскочил к Мегуми, всучил ему свою волшебную палочку и вышвырнул на ступени за дверь. Захлопнул её и только тогда развернулся к своим преследователям.

Пожиратели, как он и думал, были мелкими сошками, а во главе стоял Махито.

Сукуна отдал свою палочку Мегуми не просто так: он действительно владел беспалочковой магией, и заклинанием Сектумсемпра, режущим, пробивающим кости насквозь, он овладел в совершенстве. Авада Кедавра? Круцио? Нет, Сукуна хотел, чтобы мучители Мегуми визжали от боли, чтобы осознавали каждый миг, который приближает их к смерти. Чтобы страдали и молили о быстрой кончине. И он резал их, как ножами, обильно забрызгивал стены кровью и хохотал, хохотал, хохотал. А после поджёг квартиру изнутри и вывалился в прохладу вечера вместе с клубами дыма и следами пепла на плечах.

Его лицо заливала кровь, правый глаз больше не видел, но это такая мелочь, правда?

Сукуна бережно подобрал Мегуми, вернул себе палочку, на которой не было ни следа его недавней магической активности, и наконец вызвал авроров.

Метка Пожирателя утихла. Больше никто не позовёт его.

На допросе Сукуна молчал. Но его отпустили, потому что Мегуми рассказал аврорам, что похитители устроили потасовку между собой и перебили друг друга. А Сукуна пришёл уже после, когда Мегуми украл палочку одного из Пожирателей и позвал его. Сама палочка, увы, погибла в огне. Никаких доказательств.

Они выбрались из аврората и долго, крепко обнимались. И совсем не замечали, как из окна за ними следит пара пронзительно-голубых глаз.

***

Приглашение на чаепитие было неожиданным. Тем неожиданнее, что приглашал Сукуну не кто иной, как сам Сатору Годжо. Ну и ну. Следовало быть настороже. Приглашение носило добровольно-принудительный характер, и веских причин отказаться Сукуна не нашёл. Допустим. Полчаса в компании аврора-отчима Мегуми, который ранее присутствовал на допросах Сукуны – что могло пойти не так, правда?

С этими мыслями Сукуна вежливо, не слишком демонстративно желая улыбкой смерти, пригубил чай. Язык тотчас же схватило ненавязчивой горечью, рассыпалось на кончике кислым. А Сукуна, усмехнувшись, глотнул ещё.

Знакомый вкус.

– Это ты убил их? – забарабанив пальцами по столу, широко улыбнулся Годжо.

– Я. – Признание сорвалось с губ легко, само собой.

Сыворотка правды работала как положено.

– Зачем им понадобился Мегуми?

– Ни за чем. Он выступал в роли наживки, – невозмутимо взял из вазочки печенье Сукуна. – Им нужен был я.

– Почему именно мой сын? – подался вперёд Годжо. – Вы близки?

– Я дорожу им, Годжо, – обмакнул Сукуна печенье в чай. Бисквит напитался влагой, потемнел – и Сукуна сунул его в рот. – И да, мы спали, если тебе интересно. И сделаем это снова – вот тебе лишний повод засадить меня в Азкабан.

– Наш разговор не для протокола.

– О как. Превышаешь полномочия, получается, ай-ай!

– Ты любишь его? – Годжо сузил глаза. Широкая улыбка не сходила с его лица, но никак не соответствовала синей мерзлоте на дне глаз.

– Сложный вопрос. Не уверен, что знаю ответ, – пожал плечами Сукуна и откинулся на спинку кресла. – Но, если спросишь меня о любви в принципе... Пожалуй, первый, о ком я подумаю, это Мегуми.

– Гм.

– Я могу жениться на нём?

– Мерлин, нет! – подскочил на месте Годжо. – Хотя бы дождись его выпуска, потом уже... – он недовольно отмахнулся, – делайте что хотите.

– Сочту за отцовское благословение, – любезно оскалился Сукуна и, отсалютовав чашкой, допил.

– Но не думай, что я спущу с тебя глаз, – посерьёзнел Годжо. – Замечу что-то, что мне не понравится – сядешь пожизненно.

– То есть то, что я уже наговорил, тебе нравится?

А Годжо вдруг усмехнулся. Как-то неясно, сочетая в собственном смехе и шелестящую фальшь, и искреннюю неприязнь, и злость на Сукуну, с которой как будто бы заставил себя примириться.

– Приемлемо.

– Ну, тогда я пошёл, – поднялся на ноги Сукуна. – Чай ослиная моча, печенье говно, надеюсь, ты сдохнешь в следующем же рейде, а я тебя больше не увижу.

– Не увлекайся. – Годжо поднялся вслед за ним, проводил к камину. – Я добавил немного сыворотки, её эффект уже должен был пройти.

– Встрече был не рад, – тем не менее совершенно честно поделился Сукуна. – Пока.

И бросил себе под ноги летучий порох.