Котики

Сначала Секо думает, что это какая-то странная галлюцинация, что ее мозг окончательно сошел с ума. Второй ее мыслью было то, чтобы бросить курить или сменить марку сигарет, раз эти внезапно начали вызывать столь странные, совершенно невозможные галлюцинации.

Иэйри выдыхает дым, тушит сигарету, а после трет переносицу (и уголки глаз следом), борясь с усталостью и этими глупыми выходками ее воображения и, судя по всему, совершенно больного сознания.

Она открывает глаза, но видения никуда не проходят. Наоборот, подходят чуть ближе на своих маленьких лапках, издавая мяуканья.

Секо смотрит и думает, что это чья-то злая-злая шутка.

Она оглядывается в поисках хоть кого-то, но все, кто есть в этом переулке — это она и два котенка.

Иэйри устала. У нее был тяжелый рабочий день, тяжелый год и дерьмовая жизнь в целом. Все, чего она хотела сегодня — это дойти до дома, поесть, а после завалиться спать и желательно не просыпаться вечность. Черт ее дернул идти до дома другим путем, дьявол ее дернул заглянуть в переулок, откуда раздавалось мяуканье.

Лучше бы она не заходила.

Лучше бы не видела.

Жизнь будто бы издевалась над ней, право слово.

Но вопреки всем этим мыслям, она аккуратно садится на корточки и осторожно, чтобы не спугнуть, протягивает руку.

Белый котенок, с невозможно-голубыми глазами (такими знакомыми, что хочется нервно смеяться от иронии и злой шутки судьбы), смотрит на нее, словно говоря “Ты серьезно, Секо?”

И Секо даже слышит его голос в голове. Эти самые слова, тот самый тон, насмешливый и полный странного недо-сарказма, а порой и издевки, как обожал говорить Годжо.

Котенок тыкается холодным носом ей в руку.

Секо вздрагивает, едва ее не одернув и смотрит, как белый котенок начинает тереться о ее пальцы, мурлыча.

Секо хочет нервно рассмеяться, но держится каким-то чудом.

А второй котенок, тем временем, настороженно смотрит на своего друга(?), а затем на нее. Иэйри ему улыбается. Черный котенок медленно к ней подходит, карие глаза смотрят, изучая, читая ее насквозь, и на миг ей мерещится взгляд Сугуру, но это кажется совсем уж бредом.

А потом и второй котенок медленно подходит, повторяя за белым — трется об ее руку и Секо все же фыркает, не зная, как ей себя вести.

Слез уже давно не было.

Она живет в этом мире слишком долго, слишком давно, Иэйри просто не могла плакать, потому что слез не было. Хотя так хотелось.

От мыслей ее отвлекает белый котенок — он мяукает громко, будто бы возмущаясь, и Иэйри чуть улыбается, глядя на него.

Белый малыш смотрит ей прямо в глаза, второй котенок тоже поднимает голову.

— Хотите жить со мной, Сатору, Сугуру? — Спрашивает она, и ответам ей служит двойное мяуканье.

Я схожу с ума, флегматично думает Секо, параллельно снимая с себя пальто и заворачивая в него двух малышей.

Те замерзли, дрожат от холода и Иэйри просто не может поступить иначе.

Двадцать четвертого декабря девятнадцатого года Иэйри Секо подбирает двух котят.

Сатору и Сугуру.

Они ходят за ней попятам, она носит их даже на работу, и никто не комментирует ни их клички, ни само то, как знакомо они выглядят.

Все делают вид, что все нормально.

Но Секо знает, что это ненормально.

Однако мир, в котором она живет, тоже ненормален, так что…

— Балбесы, — мягко говорит она, поглаживая мурчащих Сатору и Сугуру.

Секо совершенно и точно сходит с ума.

И ничуть об этом не жалеет.