Ойкава Тоору одновременно не понимал и презирал моменты, когда в человека бросались едой. Честное слово, зрелище весьма неприятное, а еще — пустая трата продуктов, даже если они и испортившиеся.

Он морщился, когда подобные сцены показывали в фильмах или аниме, которые они могли смотреть на ночном марафоне киношек и, возможно, немного боялся и сам попасть в подобную ситуацию.

Да, такое было сложно возомнить, в конце концов, Ойкава звезда, обожаемая всеми, да только… Как гласила простая истина: «Кто высоко взлетает, тот больно падает», о чем Тоору никогда не забывал. Может он и был слегка самолюбив, но пустоголовым придурком уж точно не являлся, хотя как минимум половина парней в школе была уверена в обратном.

Это был глупый страх, застрявший где-то на подкорках сознания поразительно прочно, что заставляло Ойкаву досадно морщиться, но поделать он ничего не мог — с детства был не то что впечатлительным ребенком, однако поставить себя на место других у него труда не составляло. Хорошо развитое воображение, знаете ли.

Ива-чан без труда мог распознать, когда Тоору уходил в себя, и обычно вытаскивал его из этого состояния легким подзатыльником. Да, это было не больно, но святой долг Ойкавы начать жаловаться и стенать о том, что «Ива-чан меня больше не любит, как же теперь жить в этом ужасном мире?!». Конечно, за подобное он получал еще один подзатыльник, только посильнее и приходилось затыкаться, потому что перспектива смотреть фильм под ворчание Хаджиме, откровенно говоря, не воодушевляла от слова «совсем».

Вообще, обычно просмотры аниме и прочего Ойкава предпочитал проводить в компании Ива-чана. Потому что, да, у него поразительно хорошо выходило вернуть Тоору из мира мыслей в реальный, за что Ойкава был благодарен, однако к концу сеанса затылок все-таки начинал ныть, поэтому подобное времяпровождение случалось не часто, но стабильно хотя бы раз в месяц точно.

Один раз попытались устроить такой марафон всей командой, но как-то не задалось — кто-то разговорился, кто-то заснул на теле говорившего, и в общем-то, под конец они напоминали какую-то очень сомнительную кучку тел, валяющуюся на полу, чего тренер не оценил, кстати.

Возможно, проводить такой марафон в спортивном зале было слегка необдуманной идеей, но что поделать. Хотя, справедливости ради, Ива-чан пытался выступать голосом разума, но в итоге плюнул на это неблагодарное дело, потому что отвлекся и потерял ход мыслей — Ойкава на него тогда как раз с разбегу со спины запрыгнул, так что… Киндаичи-чан, кажется, тоже попытался всех образумить, но безуспешно, раз уж Ива-чан потерпел поражение, то он и подавно.

Собственно, возвращаясь к мысли, возможно Ойкава самую малость боялся, что когда-нибудь окажется на месте человека, в которого бросаются едой или чем-то подобным.

Вполне возможно, что ему не следовало так часто думать об этом, но что есть, то есть.

Именно поэтому он прямо сейчас идет по школьным коридорам, с мокрыми волосами и подрагивающей улыбкой. Видок, видимо, был внушающий, раз ученики (даже девчонки из его фанклуба) расступались перед ним, едва ли не сливаясь со стенами, но Ойкаву это не особо волновало.

Это произошло совершенно внезапно. Никто не был готов к подобному дерьму, но оно случилось.

Злосчастный пирог с черникой.

Ойкава, ничего не подозревающий и вполне себе в хорошем настроении, ловил подачу Шигеру-чана, запустившего мяч довольно далеко. Далеко — не значит, что Тоору не понесется за ним в целях словить. Словить то он словил, остановился под окнами школы, и еще развернуться к команде не успел, как почувствовал, что на его голову упало что-то… мягкое. И теплое.

Мир, кажется, на мгновение остановился.

— А? — Еще не понимая, что произошло, выдал Ойкава, с каким-то отстраненным интересом поднял руку, тыкнул пальцем в нечто на своей голове и…

…

Что ж, это не огромная птичья какашка, уже хорошо. Подумаешь, какой-то там пирог, пф. Даже вкусный, кстати, потому что Ойкава не был бы Ойкавой, если бы не попробовал.

Он медленно поднял голову, однако никого торчащего из окна не увидел. Пирог с глухим звуком шлепнулся на землю.

И только в этот момент Ойкава осознал, что возможно, это было плохой идеей — тренироваться на улице. Но спортивный зал был занят, а им было необходимо тренироваться, так что еще оставалось?

Кто же знал, что все так обернется.

Тоору очень глубоко вздохнул.

— Ойкава? — Подбежал к нему Ива-чан, с видом человека, не знающего, как реагировать. — Ты как?

Тоору задумчиво повел плечом.

— Если не считать пирог на голове, то в общем-то не так уж и плохо, — хотя, возможно его чувство гордости слегка хрустнуло.

Но в целом, его страх оказался не таким уж и ужасным. Да, это было неприятно, но в общем-то… Бывало и хуже?

Хаджиме поднял голову, внимательно осматривая каждое окно, прищурив глаза. Затем цокнул, видимо, что-то осознав.

— Там на втором этаже кулинарный клуб, — произнес он, продолжая сверлить окна взглядом.

Ойкава задумчиво хмыкнул.

— Значит, схожу смою с себя это чудо и наведаюсь в гости.

На молчаливый вопрос Ива-чана «Сходить с тобой?» Ойкава чуть качнул головой.

— Проследи за тренировкой, то, что я попал в эту неловкую ситуацию еще не повод ее заканчивать.

Ива-чан кивнул.

— Не влипни никуда, — сказал он напоследок, а после развернулся, направившись к команде.

Ойкава не удержался, показал его удаляющейся спине язык, а после быстрым шагом направился к душевым.

Кулинарный клуб, значит…

О кулинарном клубе Ойкава мало что знал. Слышал правда, что в прошлом году у них что-то случилось, не поделили чего, видимо. Разделились на мужскую и женскую половину, однако под конец года они пришли к какому-никакому, но согласию, и главой стала некая Сэнго Аика, объединив враждующие половины.

Ее Ойкава тоже не видел ни разу в жизни, даже не слышал о ней толком — слухи, конечно, гуляли, но он благополучно пропускал их мимо ушей, просто по той причине, что был занят, и ему, по правде говоря, было совсем не до этого.

В любом случае, явно настало время исправить это упущение, ведь с кем, как не с главой клуба ему говорить об этой неловкой ситуации?

Тоору остановился напротив двери, откуда раздавались приглушенные звуки и отчетливые ойканья. Он глубоко вздохнул.

Что ж, Ойкава, время ступить на незнакомую тебе территорию.

От этой мысли он слегка улыбнулся.

И резко открыл дверь.

--

Временами Ойкава жалеет, что не знает в лицо других представителей клубов. По крайней мере, при случае чего было бы довольно легко найти их и избежать конфузных ситуаций, но…

Чего уж там, порой он слишком сильно увлекается волейболом и напрочь забывает обо всем на свете. Хорошо еще, что об учебе забывать не получается (за что отдельное спасибо Ива-чану и старшей сестре самого Тоору). Хотя, как раз таки по причине сильной увлеченности волейболом, его бросила девушка. Не сказать, что это стало большим ударом, повстречались то они от силы пару недель, если не меньше, но гордость Ойкавы была задета, это да.

В общем-то, открывая дверь, он ожидал увидеть все что угодно, но никак не это.

Он не ожидал увидеть на полу два тела, явно помятых тела, на спине одного из которых сидел парень. Ойкава прикинул и мысленно присвистнул — он был явно высоким, выше самого Тоору как минимум на полголовы, если не больше, с охренительно-длинными ногами.

На голове у него была забавная и неаккуратная гулька, а волосы явно были короткими, раз волоски из этой самой гульки топорщились во все стороны. На шее бандана с черепами, видимо, предполагалось, что во время готовки он повязывал ее на голову. А еще фартук. Веселый, совершенно несуразный фартук с мартышками, от вида которого можно было бы и пустить смешок, но смех застревал в горле — взгляд у парня был… тяжелый. Да и видок у него в целом был бандитский, словно какого-то гопника притащили в кухню, нацепили на него фартук забавы ради и заставили стоять у плиты.

Отчего-то сердце Ойкавы подозрительно дрогнуло. От ужаса, наверное.

По крайне мере, он хотел верить в это.

И подождите, у него что, пирсинг в носу?..

«Тудум» в сердце повторился.

—…ебланы, — судя по всему, продолжил парень свою речь, даже не обратив внимания на застывшего в дверях Ойкаву, от чего он мог бы оскорбиться, но не стал — голос у незнакомца был тихий, хриплый (мать-перемать, он явно курил как паровоз) и Ойкаве показалось, что в горле как-то подозрительно пересохло. — Сколько раз мне вам повторять, что кухня — это не петушатня? Хотите пиздиться, валите в коридор или еще куда, долбоебы. Вам повезло, что я испек два пирога, так что запасной имеется, а то следующие пироги были бы с мясом. Вашим мясом. Усекли, вафлесосы?

Ответа не последовало, из-за чего незнакомец нахмурился и пнул ногой второе тело, от чего то дернулось, угукнуло что-то, но больше признаков жизни подавать не собиралось.

Парень тяжело вздохнул и полез в карман, по прежнему игнорируя существование Ойкавы. А Ойкава и поделать ничего не мог — он просто застыл, как вкопанный, не в силах издать и звука, продолжая наблюдать за незнакомцем.

— Хорошо еще, что девчонки вас не застали, а то досталось бы вдвойне больше, — пробормотал он, а после еще разок пнул несчастного, видимо, для профилактики.

И интонация в голосе, и сам внешний вид в целом говорил о полнейшей заебанности незнакомца. Складывалось ощущение, что он вкалывал на трех работах сразу, и все в ночную смену, а днем возился с целым выводком детей, от чего на сон даже времени не хватало. По крайней мере, чертовски темные мешки под его глазами наталкивали именно на эти мысли.

И именно на моменте, когда незнакомец достал зажигалку, зажав губами сигарету, Ойкава опомнился. Потому что до него как-то медленно начало доходить, что если этот потрясающий в своей заебанности человек закурит, то Тоору не выдержит. Упадет прям там, где стоял, и вряд ли его кто откачает.

Ками-сама, Ойкава даже как-то и не подозревал, что его может привлечь подобная… зэковская внешность. Местный преступный синдикат, черт возьми.

Тоору кашлянул.

— Прошу прощения, — начал он, обаятельно (по крайней мере, девушки всегда таяли от этого) улыбнувшись. Незнакомец застыл, а после медленно повернул голову в его сторону. — Я ищу главу кулинарного клуба, Сэнго Аику-чан.

На последней фразе, тело, на котором сидел парень, дернулось и издало какой-то странно-булькающий звук, словно бы испугавшись. Бандит-в-фартуке покосился на свою сидушку, а после, глубоко вздохнув, поднялся, повернувшись всем корпусом к Ойкаве.

Тоору сглотнул.

Срань господня. Незнакомец действительно был высоким, выше на полголовы точно.

— По какому вопросу? — Спросил он, сложив руки на груди, принявшись сверлить Ойкаву взглядом. Радужка глаз, кстати, у него была темно-карей, настолько темной, что Тоору вначале показалась, что она и вовсе была черной.

Ойкава запустил пятерню во все еще влажные волосы, изображая неловкость (которой не было, у него иммунитет к таким взглядам, за что, опять же, спасибо Ива-чану).

— Касательно черничного пирога, — ответил он, внимательно следя за реакцией. Незнакомец как-то сразу потерял воинственно-мрачный вид, сделавшись поразительно уставшим и заебавшимся, точно таким же, каким он был, когда читал лекции своим предположительно-подчиненным.

— Вот же придурки, — устало вздохнул он, ладонью проведя по лицу, а после покосился на двоих несчастных, что в этот момент пытались незаметно отползти, да так и застыли, когда поняли, что их заметили. — Видите, кретины? Вот и последствия вашего ебланизма пожаловали.

Тела приняли вид откровенно виноватый, но верилось в это с трудом.

Бандит-в-фартуке вновь вздохнул, видимо, тоже поняв это, а затем снова повернул голову к Ойкаве.

— Я — Сэнго Аика, глава кулинарного клуба. Только не говори, что пирог тебе прямо на голову упал.

Ойкава удивленно приподнял брови, совершенно не ожидав подобного поворота.

— Хорошо, молчу, — быстро пришел он в себя, улыбнувшись.

Сэнго (как неожиданно выяснилось), устало потер висок.

— Могу предложить компенсацию в виде выпечки или чего-то такого. Только утром как раз кексы испекли, так что если хочешь…

— Нет-нет, не нужно, Аика-чан, — замахал руками Ойкава, и сам не заметив, как назвал возможно-бандита-под-прикрытием.

У Сэнго отчетливо так дернулась бровь.

— Лучше зови меня Сэнго.

— Как скажешь, Аика-чан, — возможно, Ойкава слегка нарывался, но он был бы не он, если бы не сделал это, хорошо? Хотя бы из принципа.

Потому что, ну, новый знакомый чем-то напоминал Ива-чана, и возможно, его было забавно дразнить?

Настроение определенно начало подниматься.

Сэнго же выглядел так, словно раздумывал, как и куда пустить его части тела на благо различных блюд.

— Да ладно тебе, Аика-чан, не делай такой вид, словно…

— Еще слово — и я за себя не ручаюсь, говнюк. Пиздуй отсюда, пока на фарш не пустил.

Ойкава применительно поднял руки, буквально физически ощутив, как чувство самосохранения улетучилось далеко и надолго.

— Я потом обязательно наведаюсь в гости, Аика-чан, — пообещал он, а Сэнго поморщился, недобро сощурив глаза.

И Ойкава, посмеиваясь, поспешно унес ноги.

Это не побег, это тактическое отступление. В конце концов, он словами просто так не разбрасывается, если сказал, что придет, то обязательно сделает это.

Но сначала постарается узнать об этой занимательной личности чуть больше, чем имеет сейчас, а то идти без козыря в логово монстра как-то уж совсем глупо.

--

— Ива-чан, — задумчиво начал Ойкава, на пути домой.

— Чего тебе? — Не оборачиваясь, отозвался Хаджиме.

Тоору глубоко и чуточку мечтательно вздохнул.

— Я, кажется, влюбился.

Иваизуми споткнулся.

— Ты что?!

Тоору подумал, что если еще и скажет, в кого именно влюбился, то откачать друга уже вряд ли сможет.

Именно поэтому, пакостно улыбнувшись, он ответил:

— Я влюбился в главу кулинарного клуба, Аику-чан, — счастливо произнес Ойкава.

У Хаджиме появилось такое выражение лица, словно он захотел умереть.