Смертельный биом

Начав приоткрывать глаза, я даже и не поняла, как в зрачок упали колючие хлопья снега. По лицу прошлись теплые капельки слёз, а изо рта вышел предсмертный хрип. Так холодно мне не было никогда. Сухожилия, будто покрывшись тонкой коркой льда, начали болеть, заставляя меня лежать в огромной куче снега. Но голова, хоть и переставшая работать, дала адреналин на последнюю попытку встать и укрыть тело чем-то тёплым.

"Как же, сука, холодно".

Пошевелив руками и нащупав что-то ледяное, но хорошо закрепленное, я, не став думать над последствиями, начала тянуться к чему-то твердому и, по ощупу, металлическому. Локоть, начав медленно сгибаться, заколол и заболел так сильно, что по голове прошёлся мощный импульс. Голова заболела и закружилась...

"Давай, Саша, давай!"

Стерпев обжигающую каждую клетку тела боль и, наконец, выбравшись сначала рукой, а после всем телом из огромной горы снега, я почувствовала свободу. Быстро окинув взглядом место, где сейчас я оказалась погребённой заживо, и, наконец, заметив кучку хлама по углам, почувствовав запах трупных разложений и услышав пищащих крыс, бегающих по коридору, я поняла, что это заброшенное, как и многие другие по всему миру, здание, не охраняющееся и обглоданное жадными на любую мелочь вандалами. 

"Мне нужно срочно напялить на себя хоть что-то из одежды. Я хоть и чувствую холод, будто вдалеке и очень слабый, но это не значит, что я бессмертная".

Поняв, что в нынешней комнате нет ничего, кроме как огромного сугроба, я, начав идти к выходу, почувствовала приближение того самого вонючего запаха издалека, будто мертвецы были прицеплены на меня огромным мешком сзади. Напугавшись собственной мысли и посмотрев назад, я не увидела ничего, кроме как выбитых камнями и пулями окна с моей курткой, удобно лежавшей на подоконнике.

"Здесь была перестрелка?"

На душе стало тягостно и страшно. Подойдя к куртке, я, накинув её сверху своей майки, почувствовала ещё более адский и разрывающий кожу холод. Не было сомнений, что куртка, как и моё тело, пролежали здесь на холоде достаточное количество времени, чтобы заледенеть.

"Осадок такой, будто я устроила всё это".

Откинув от себя все наваждения и выйдя в коридор, я наконец увидела, откуда шёл такой тягучий запах мертвеца.

— Господи...

Не в силах держать свои настоящие эмоции, я, прошептав имя того, о ком давно забыла, начала глазами различать количество и сохранность каждого трупа. Лампа, висящая над ними, тусклым светом освещала каждого мертвеца, лежавшего горкой вдоль огромного коридора. Почувствовав приближающуюся рвоту, которую не посмев задерживать в себе, я, убежав прочь в сторону лестничного пролёта, начала чувствовать маняще теплую жижу, обжигающую моё горло. 

"Никогда бы не подумала, что мне доведётся это сделать".

Опустившись на корточки и пальцами сымитировав лодку, я, начав перебарывать себя, зачерпнула ещё тёплую рвоту, глоткой почувствовав новую порцию. В условиях постапокалипсиса, особенно зная и разговаривая с сотней людей, в моей голове проскользнула мысль:

"Интересно, где сейчас Энтони? Он такой брезгливый, что, казалось, тот не может прожить и дня, не помыв руки определенное количество раз... А Лайя? Она же совсем наивная для этого мира, даже в мире ученых ей было не место, но она так упорно боролась за открытия..."

Горло засаднило теперь от колючего кома слёз, начавший вырываться осознанными слезами, без снежинок в глазу и прочего... Приходясь наблюдать постоянные человеческие утраты во время своей работы вирусологом, я волей-неволей, но начала проникаться каждым заболевшим и их родственниками. Глыбы льда, выращенные моими преподавателями в университете, начали медленно осыпаться, и теперь, сидя в заброшенном здании, с горстью собственной рвоты и в паре шагов лежащими трупами, я осознала, что ничтожна. Мы ничтожны.

"И ведь правильно говорила наша преподавательница по биологии на первых курсах, говорила, что человек — просто ошибка природы, мы не были заложены в этот код. Природа может уничтожить нас за считанные годы, и это оказалась правда..."

Чувствуя, как тело начало ныть и просить сна длительными зевками, я, разлепив руки, освободила их от остывшей жижи, начав думать, где мне поспать. Не придумав ничего лучше и подойдя к горе трупов, мои руки самостоятельно, без моего контроля, подвинули одно тело подальше, чтобы я, улёгшись, не почувствовала тепло мёртвых тел. Начав отсчитывать своё сердцебиение, лишь бы не чувствовать трупный запах, вдруг почувствовала накатывающуюся усталость, а вскоре глаза, закрывшись, погрузили меня в нервный сон.

Просыпаясь почти каждые два, а то и меньше, часа, я, уже привыкнув к обстановке мертвецов, начала поправлять их, как одеяло, а некоторых использовать подушкой под голову. И тем не менее, немного выспавшись и набравшись сил, я, привстав на лопатках, повернула голову в сторону и, случайно посмотрев не на коридор, а на лежавшего мертвеца, увидела на нём бейджик, с знакомыми инициалами, подписью, фото...

— Энтони?! — выкрикнула я, начав рваться наружу, прямиком на улицу. Ногтями цепляясь за десятки трупов, которые оказались моим научным отрядом, как оказалось, в поисках выживших, я, наконец выбравшись из толстого одеяла тел, начала бежать, спотыкаясь, на улицу, создавая под своими ногами оглушительный шум ломающихся деревяшек, мелкого мусора. 

"Я тупица, ненавижу, что я сделала?! Я спала в трупах! Своих же!"

Пулей выбежав на прохладную улицу, я увидела сотню сосен, деревьев, иголки и листья которых прикрылись в бесконечно идущем снеге. Понять, что заброшенное здание находиться вдали от цивилизации, не оказалось трудным. От этого кровь только сильнее застыла в жилах, не желая бурлить по венам вновь. 

"Думай головой, Саша! Если мы с отрядом попали сюда, а снега на улице не было, значит, остался пунктир в виде наших следов. Прошу, хоть бы там была дорога или машина".

Глазами пробежав по всей видимой территории, а после увидев еле заметные углубления в больших сугробах, я, не думая, побрела в эту сторону, чувствуя странную головную боль, режущую меня тупым лезвием.

"Плевать, стерплю, до ближайшей больницы мне ещё пилить и пилить, а моего тепла может не хватить, на улице по ощущениям минус тридцать". — проговорила я, подмечая каждую деталь, в попытке забыть весь тот кошмар, увиденный только что мной. И вот, взгляд зацепился за пролетающего жаворонка, который пел себе под клюв, а затем и за стаю летящих за ним птиц.

"Мой отряд и был моей стаей, я от природы не боец, я изначально дала понять, что работаю только с документами, и моими друзьями была кипа бумаг с пробирками".

Поняв, что моими слезами я могу только усугубить без того тяжелое положение, я, уже пройдя, казалось, половину от всей пути, начала чувствовать тяжелую отдышку, холод, продирающий до костей, и голод. Желудок, уже надоев урчать мне прямо в ушах, только и заставлял опустить руки, сказать, что это плохая идея и моя смерть в горе трупов. Меня передернуло.

"Стоп. Если мой отряд поголовно мёртв, тогда кто и зачем меня урыл в сугроб? Нет, я вспомнила, мародеры не умеют делать двух вещей: жалеть и отпускать жертв без контрольного выстрела. Меня явно закопали с целью спрятать, но от кого?"

Пройдя ещё милю, я почувствовала, как ноги быстро устали, отчего моё тусклое настроение стало ещё чернее: колени начали ныть в нежелании сгибаться и нырять в тягучий ком снега, а голова, кружась ещё сильнее, совсем подбила моё желание идти куда-то и бороться за жизнь всей этой планеты.

"Когда я вообще кого-нибудь встречу... У меня нет даже пистолета, чтобы выстрелить в голову". — с грустью на душе подметила я, пройдя ещё пару шагов, и вдруг покрасневшими ушами, спрятанными в хлипкий капюшон, услышала бормочущий бубнёж впереди, ещё дальше. Счастью не было предела, поэтому, уже не думая о правильности решений, я, закричав из последних сил, перестала перешагивать огромные снежные глыбы, а начала разбивать их напролом, выкидывая сотню снежинок в небо.

— Люди, кто-нибудь, помогите! Помогите! — кричала я, вдруг поняв, что бубнеж прекратился. Голова отбойным молотком включилась в строй, и я поняла, что мои крики могли быть услышаны людьми далеко не с добрыми намерениями. Но тут, увидев вдалеке женский, миниатюрный для опасного силуэт, я, всё продолжая бежать из последних сил, начала подмечать детали на незнакомке: белоснежный, будто специально использующийся для маскировки пуховик, редкие пряди волос, выбивающиеся из шерстяной шапки и капюшона.

Она, что понятно, смотрела на меня с недоверием, но всё же, добежав до девушки и присев на корточки, я начала тараторить всё, о чём знаю и что видела. Незнакомка, перестав меня слушать, вдруг спросила слегка грубоватым голосом: 

— Остановись, мне нужно твоё имя и твои данные по прошлому. Где работала?

— Меня зовут Саша, раньше работала на научной базе «Ева», наверное, ты уже слышала о ней. Мы первее всех изучали этот странный зомбирующий грибок.

Странно покосившись на меня, девушка, будто вчитываясь в мои глаза, вдруг задала уточняющий вопрос:

— База «Ева» распалась во время апокалипсиса, все думали, что вы мертвы, а оказалось? 

— Да, мы распались, но мы не умерли, а стали бродячими докторами, собирающими людей на добровольные прививки от вируса. Сейчас моя группа мертва, осталась в живых только я.

И снова удостоившись изучающего взора на себе от незнакомки, услышала:

— Какую должность занимала на базе?

"Спрашивает так, будто знает наш коллектив".

— Архивариус и микроскопист — именно я большую часть времени изучала вирус, но не пришла ни к чему большему, чем просто узнала, что это грибок, работающий паразитом и любящим тепло, но ненавидящий холод, от него он постепенно умирает.

— Выходите, она не врёт, — прокричала кому-то вдаль девушка, и в секунду возле неё оказалась ещё тройка человек. От их изучающих взглядов стало не по себе. Аккуратно обойдя допрашивающую незнакомку, огромный во всех смыслах мужчина заставил меня не только поднять голову вверх, чтобы просто увидеть его лицо, истерзанное в десятках шрамов и порезов, но и вздрогнуть.

— Молодец, Кэра, что допросила Сашу Алексееву, но на её груди висит бейдж.

Почувствовав странный холод по телу от одного лишь произношения моего имени, я, выпустив клуб дыма приоткрытым ртом и запустив прохладный воздух в легкие, спросила:

— А что вы за отряд?

— Как ни иронично, но мы ваши «конкуренты», сотрудники базы «Адам». 

— Оттуда вы и допрашивали меня, и так скоро узнали?

— Именно, и оттуда же услышали про ваш распад и смерть. Извините, что заколотили вам гробы, но вы, признаться, удивили меня своим желанием жить.

Проследив за мужским взглядом, я обнаружила, что тот смотрит на мои дрожащие ноги. А после, посмотрев на них сама, я поняла, почему меня так сильно трусит. Увесистые комки снега, прицепившись на мои зимние джинсы, безвольно болтались из стороны в сторону.

— Конор, пойдём дальше, мы вообще-то имеем маршрут. — холодно процедила Кэра, после чего, посмотрев на меня взглядом, полным ненависти, пошла дальше без остального отряда, напоминая капризного ребёнка. 

— Простите её, Александра, она совсем чуть-чуть ненавидит русских и новые знакомства. Весь «Адам» плакал из-за неё и поувольнялся. Надеюсь, вам не придется привыкать. 

"Не хватало мне капризной язвы в мире постапокалипсиса".

Не став ничего говорить в страхе быть непонятой, сказав что-то не так, я, лишь улыбнувшись, кивнула в сторону уходящей в бескрайний лес Кэру, которая, время от времени посматривая на бумажную карту, то останавливалась, то шла дальше, будто торопясь. А я, не зная, что и думать, просто смерилась шагами с идущим Конором, спросив:

— Куда держите путь?

Мужчина, не перестав смотреть вперёд, просто и чётко ответил на вопрос, как факт, не более:

— Сейчас к ближайшему зданию для привала, а дальше потихоньку, но добраться до ближайшего поста с людьми и городком. Там хорошая охрана, спасенные ученые, которые... пытают зараженных для изучения вируса и... да. 

По тускнеющему взгляду мужчины было ясно, что тема его трогает за больное, поэтому, не став нажимать на гноящиеся раны, я быстро перевела наш разговор:

— Я могу пойти с вами? Обещаю, на форпосте я отлипну от вас и продолжу заниматься своими делами.

— Так хотите не чувствовать защиты на новом месте?

— Нет, я просто хочу изучить вирус и почувствовать ту самую потерянную спокойную жизнь.

— Грустно осознавать, что события заставили огрубеть ваши женские мысли.

— Не мыслите стереотипами, я всегда была настырной, просто... Сейчас время не для игр и веселья, нужно спасать свои задницы, иначе нам может быть конец, уже навсегда.

— Извините, если задел. Я до базы и апокалипсиса занимался судостроением, свою жену я не видел давно, да и уже не увижу никогда.

— Соболезную.

В ответ мужчина одарил меня тяжелым молчанием, напоминающим о бесконечно падающем снеге. Он, хрустя под несколькими парами наших ног, придавал и умиротворение, и сомнения. 

"Интересно, почему именно зима? Почему природа так отреагировала на вирус?"

И всё же, оставляя некоторые вопросы без видимых ответов, я посмотрела по сторонам и, заметив мужчину, лицо которого скрывала плотная ткань маски, а рядом с ним ещё одну девушку африканского происхождения, спросила:

— А эти двое, кто они?

Генерал — как я поняла по обсуждению группы — посмотрев на обоих, здорово напугал их одним только взглядом. На их сжавшиеся плечи было страшно смотреть, будто Конор не просто был генералом группы, а регулярно выбивал из каждого дурь за малейшее непослушание. Стало не по себе. 

— Маркус — студент по обмену, который не успел прийти и обжиться на территории, как попался под горячую руку монстров. Нашли его в мусорном баке, когда искали припасы. Он спал в гнили...

"Мы чем-то похожи с ним... Хорошо, ему не пришлось спать в останках собственных друзей. Надеюсь".

— А Диди была раньше обычной поварихой. По началу апокалипсиса ей некуда было идти, а задницу оставлять на съедение монстрам она не захотела. Уговорила нас взять её, мол, возьмёт припасы из дома. И да, теперь мы имеем огромный запас быстро завариваемой лапши.

— Слава богу, мы поедим. — сказала Кэра, делая вид, что устала, хотя глазами я видела обратное: резкие движения, скорая походка и слишком гиперактивное поведение. Она не была похожа на уставшего человека, в отличие от нас. И, будто в доказательство моих слов, девушка, ещё раз бегло посмотрев на карту, побежала куда-то в сторону, взбесив не только всю команду, но и меня. 

"Тупица, это точно она работала в «Адаме»? Не поверю, туда идут только умные ребята".

Генерал, сказав нам ускорить темп ходьбы, заставил понервничать за хоть и чужую, но слишком незначительную жизнь Кэры. 

"Кого и не жалко, так это её. За остальных сказать тяжелее, но они явно знают, что делают, не то что..."

Мысль заглушил резкий вскрик из гущи леса, куда побежала девушка. Конор, буркнув себе под нос отборный мат, пригрозил нам бежать на звук. С каждым новым шагом моя больная голова начала пульсировать только больше и чаще, будто именно за деревьями находиться источник головных болей. И, добежав всей группой до точки, мы увидели первого зомби на нашем пути. Огромный бурый медведь, на голове которого вырос большой гриб, из ножки которого ленточными червями вышли сотни нитей мицелия. Издалека не было ясно, что происходит с животным, но по белоснежным, безжизненным зрачкам и приоткрытому рту, из которого доносился хрип, можно было сказать одно — животное в сознании и пытается бороться с вирусом. 

"У человека гриб врастает прямо в мозг, поражая оба полушария мицелием и ядом, расплавляющим орган, но я не думала, что также и у животных..."

Кэра, лежавшая на снегу, не смотря в нашу сторону, тихим стоном вымолила:

— Помогите...

Голова запульсировала, будто в неё влетел партон. Подняв руку и пальцами начав массировать виски, я, продолжая смотреть в безжизненные глаза животного, шёпотом у себя в голове прошептала:

"Уйди".

Медведь, будто услышав мою просьбу, начал медленно, нехотя отходить назад, сопротивляясь. А мой голос, продолжая давить на него, всё больше отдавал неприятной колющей болью, будто я чувствовала боль животного, чувствовала, как нити мицелия проходят сквозь мясо, толстую кору черепа, впиваются в мозг и завладевают мной окончательно.

"Я сказала, уйди".

Животное, продолжая слушаться меня, всё отходило и отходило. Отряд, удивленно стоя и всё продолжая пялиться на отходящего вдаль медведя, не додумался, кроме самой Кэры, одним взмахом достать пистолет из кобуры и, выстрелив точно в гриб, заставить страдающее создание упасть, захлёбываясь пеной вперемешку с кровью. 

"Чтобы убить зомби, нужно выстрелить в главный «спутник» болезни, запомню".

Никак не реагируя на то, что мой голос смог управлять пораженным медведем, смахнув это на свой устрашающий вид, приобретенный мной из-за боли в голове, я, подойдя к умирающему животному, взяла из сумки сохранившуюся пробирку и, зачерпнув слюну, выходящую из клыкастой пасти, закрыла мелкой пробкой, спрятав её обратно в карман. Мои действия не заметил никто, все, словно мухи на липучку, прицепившись к Кэре, спрашивали о её самочувствии, о том, не успел ли хищник укусить её и прочее. Стало тошно.

"Переживают за тупицу так, словно медведь напал на неё первым, а не она прибежала к нему".

После коротких расспросов о самочувствии мы продолжили идти уже за генералом, оставив идти девушку между нами тремя — мной, Маркус и Диди. Хоть Кэра и пыталась рыпаться, но противостоять долго не стала, сейчас было не время перечить приказам генерала, поэтому, пригрозив той своим фирменным взглядом, Конор продолжил смотреть на бумажный клочок карты, пока я, ехидничая у себя внутри, ликовала.

"Хоть кто-то способен заткнуть этой стерве пробку".

Весь оставшийся путь мы шли молча, наслаждаясь редкой для нынешнего мира тишиной. По мере нашей ходьбы мы набрели на ближайшее заброшенное здание, на кирпичах которого был написан адрес. Вытянув шею и сверившись с картами, я, узнав, что это бывший завод, не стала больше ничего говорить, смиренно продолжив слушаться генерала. Так, по прибытию кровавого заката, мы, добравшись до нашего нового ночлега, с облегчением выдохнули, оставив все переживания за закрывшейся и забаррикадированной нами же дверью.

— Так, — сказал Конор, смотря на нас, как на куски дерьма. — Диди, ты занимаешься ужином. Маркус, ты сопровождаешь Ди и охраняешь её от нежданных здесь гостей. Кэра, ты топишь кострище, а после с Маркусом достаешь спальные мешки, кладите их рядом с огнём. А ты, Саша... — многозначительная пауза, изучающий взгляд, после продолжение: — идёшь с Кэрой жечь кострище. Все всё уяснили?

— Да, генерал. — единым хором сказал абсолютно каждый, не смея перечить воле Конора, но не Кэра. Только заметив её открывающийся рот, я, схватив её за локоть, понесла куда-то, не зная куда. Это заметил генерал, остановив меня от бездумных действий. 

— Я хочу поскорее закончить с этим днём, а не слушать бубнёж Кэры. — холодно подметила я, смеряя взглядом накипающую прямо на глазах девушку.

— Я понимаю, что ты не рада её компании, но прошу, девочки, соберитесь, сейчас остро стоит вопрос нашего здоровья. Болеть категорически нельзя, мы должны быть в тепле эту ночь.

Странное чувство аутсайдерства накатило на меня ураганом эмоций, поэтому, смахнув выступившую слезу, я побежала прочь, не разбирая дороги, не чувствуя за своей спиной ни одного взгляда. Только удаляющиеся шаги чужой для меня команды, которые, даже не увидев моего побега, кроме генерала, продолжали сновать туда-сюда, обсуждая завтрашний день.

Забежав в ближайшую комнату и прикрыв лицо рукой, я пальцами невольно почувствовала на своей носогубной складке слишком явный выступ, будто бородавка или выступивший прыщ.

"Что? У меня никогда не было чего-то подобного..."

Ногтями дергая странный выступающий объект на моём лице, я совсем потеряла бдительность, забыла, что не одна. В комнату за мной зашёл Конор, оставляя в комнате свою длинную, широкоплечую тень. Перестав пытаться выдрать странный прыщ на своём лице и резко повернувшись к генералу, я увидела его недобрый взгляд, его зловещий оскал, словно тот начал превращаться в оборотня, голодного и жадного до костей.

— Конор? Что с вами...

— Со мной? — спросил мужчина, поднимая бровь в немом вопросе. Поморгав пару-тройку раз, чтобы убедиться в собственном сумасшествии, я, увидев обычного Конора, без капли агрессии и странных помыслов, поёжилась, уже не зная, что думать.

"Весь путь я была адекватной, а пройдя в тепло, я не чувствую головной боли, но вижу что-то странное..."

— Простите, я схожу с ума, не буду вам врать. Мне нужен покой.

— Хорошо, на это я ответ получил. Теперь спрошу: тебе принести ужин к себе в комнату? Или будешь кушать с нами? 

— Что за ответ? — спросила я, совсем не поняв странного намёка.

— Почему ты сбежала и не стала помогать Кэре.

"Правда, нужно держать эмоции при себе и перестать походить на неё, в наших условиях дуть губы и обижаться — последнее и самое глупое, до чего можно дойти".

— Простите, больше такого не повторится.

Конор, лишь кивнув мне, вслед за этим вышел в коридор, поняв, что я буду ужинать со всеми за одним столом. Так это и оказалось. Выйдя из своего «убежища», где я на секунду смогла показаться слабой, моему взору предстал круг сидящих людей из отряда Конора. Они, вкусно уплетая наварную лапшу в прямоугольной белой коробочке, то и дело причмокивали, будто это была не химозная дрянь, а самый настоящий русский борщ, за ложку которого сейчас я бы могла и убить.

— Приятного всем аппетита. — негромко пожелала я, наконец подойдя к группе, не присев на пуховик Диди, которая любезно подложила мне под зад. Поблагодарив слегка полную чернокожую женщину, я принялась уплетать лапшу за обе щёки, теперь понимая весь кайф и эйфорию остальных ребят. 

"Когда не остается выбора, можно сожрать и собственную плоть".

От мысли помрачнело в душе. Это будто сказала не я, а кто-то во мне, сидящий чёртиком в табакерке и ожидая окончания мелодии, чтобы, выпрыгнув, застать меня и всех врасплох...

"Интересно, как Диди остаётся в такой форме? Во время моих походов я не то что накачала руки, я уже чувствую пресс... Погрузнеть в мире апокалипсиса так легко?"

С интересом посмотрев на полноватую женщину, задумалась я, представляя, через что та проходит, чтобы не упасть замертво от нехватки дыхания или сердечного приступа. 

— Наконец-то у моей команды улыбки на лице, а не кислые мины!

Отряд начал мельтешить и болтать, а я, доев свою порцию, отдала её Диди, встав с её пуховика, спасшего меня от перемерзания, и, как ни в чём не бывало, мышкой начала красться к спальной зоне. 

Зайдя к выделяющему от всех комнат мигающему свечению, я, увидев кострище, улыбнулась, увидев не просто огонь, а укромный уголок, где моя голова сможет поразмыслить о своём, непринуждённом.

"Раздолье для мыслей. Отдала бы многое, чтобы просто поболтать самой с собой вслух. Уже начинаю забывать себя".

Но странный шорох сзади побеспокоил мои накатывающиеся мысли, отпугнув их окончательно. Это оказалась Кэра, которая начала медленно подходить ко мне, словно невзначай, хотя моё чутье кричало, что в этом жесте скрывается что-то более серьезное. 

— Что, думала, мы не узнаем, кто ты такая?

— О чём ты вообще?

— Не ври, что не ты убила свой же отряд, а теперь пришла за нами! Удалось подковаться?

— Совсем крыша поехала? Надеюсь, на аванпосте будет молебен, чтобы ты поговорила с богом и акстилась. 

— Сейчас он понадобиться тебе, зомби.

В следующую секунду всё оказалось в тумане. Тепло, завладев моим телом окончательно, дало сил и энергии, которые я потратила на спасение этой же твари от медведя, потратила на своё собственное спасение от холода... Взяв эффектом неожиданности, я, начав быстро бежать к Кэре, быстро замахнулась рукой, отчего пистолет в её руках отлетел куда-то в сторону, не дав ей так просто убить меня.

— Помогите! — закричала Кэра, но я, уже не контролируя себя, наконец добравшись до её шеи, начала зубами рвать её мягкую на губах и языке кожу. Её кулаки начали колошматить меня, но я не чувствовала. Всё происходило быстро, и мой затуманенный разум, передавая мне лишь редкие обрывки происходящего, вскоре потерялся окончательно. Пару секунд я чувствовала всплески тёплой крови на моём лице, а после — ничего. Я превратилась в бездну, утонула в ней.

Очнулась я уже в тишине, мёртвой, буквально. Я, лёжа на боку, почувствовала знакомый адский холод, пронизывающий каждую клетку тела. Глаза щипало от мороза, а руки щекотала кровь, стекающая по пальцам, костяшкам, по всей мне. Бурые капли, пропитавшиеся в ткань одежды, покрыли меня камуфляжным рисунком. Рвота подступила к горлу. Встав сначала на колени, а после выйдя в коридор, я увидела всю группу, мёртвую, с белоснежной кожей и смертельными ранами, покрывавшими каждый сантиметр тела. Открыв рот в ужасе, я увидела, что Конор, лежавший рядом с еле горящим кострищем, дышал, медленно и через силу. Подойдя к нему и опустившись на колени, я увидела знакомую бородавку на его лице...