Предложение мышонка стало для белой волчицы, полным шоком и спасательным кругом. Разрываясь между парнем которого полюбила и желанием продолжать делить постель с подругами, оказалась в неприятной ситуации. Идею, когда будет лишь смотреть, казалась не правильной. Секс лишь с ней, давал простор на разные позы и способы хорошенько его возбудить. За подобный подарок, была готова позволить небольшие вольности с подругами. Не замечая, как далеки мысли мышонка от подобного.

- Нужно составить список что будет можно, а чего стоит избегать. - Обняв Мэтью, Элинор прошептала в его ушко, покусывая его краешек. - Огромное спасибо, постараюсь уделять тебе больше всего времени и внимания. Пока не станешь единственным и не повторимым в моей жизни.

- Не за что, - радуясь удачному стечению обстоятельств, Мэтью раз за разом думал, как рассказать про отношения с мамой.

- А ведь Холли тоже лесбиянка, - хихикая Леона специально напомнила, вспомнив о просьбе с ее стороны.

- И как она воспримет, наш союз? - Потирая носик, Рейчел отошла подальше, когда у нее зазвенел телефон.

- Сложно сказать, - встав рядом с Элинор, Хелен принялась загибать пальцы, перечисляя проблемы и важные моменты. - Для начала нужно рассказать про спор, про твои чувства к Мэтью, Элинор. Да и чему пришел, обычно отношения стояться двумя, а нас как минимум пятеро получается. - Поглядывая на подруг, не могла забыть сообщение от Леоны.

- Четыре лесбиянки и один парень, мне нравится такой расклад. - Облизывая губы, Леона сначала прижалась к спине Мэтью, после чего нежно укусила в шею. - Господин и его гарем, идеальный расклад для ненасытного мышонка.

- Про секс с вами и слова не было. - Рыча, Элинор понимала, в таких отношениях, которые предстоит построить, подобное может произойти случайно. - Мне нужна бумага и составлю список, что бы вы отстали от моего парня.

Хоть и предложил выход, мышонок не думал, что его единогласно примут. Стоило вспомнить сколько раз был готов и переходил грань, не мог требовать верность от белой волчицы. Она привыкла расслабляться с подругами, стоит вернуться в домик, мама с легкостью может наброситься или спровоцировать. А там, стоит поддаться один раз и обратного пути не будет. Достаточно момента с массажем для понимания, в следующий раз, с легкостью дойдет до секса, если не дальше.

Вернувшись за столик, мышонок часто ловил на себе взгляды парней и девушек. Словно ждали продолжения шоу, которое устроили для них. И судя по некоторым странным позам и отсутствию некоторых посетителей, перешли к приятному время провождению. Иначе не объяснить торчащий хвост пумы из-под стола, когда как его спутница осталась за ним.

Разобравшись с частью вопросов, сошлись на мнение продолжить прогулку, уже вместе. Девчонки не пытались приставать и даже соблазнять. Парни приняли на себя роль стражников невинности и гидов, подсказывая куда стоит заглянуть. И таких мест, оказалось достаточно много. Ледяная деревня, площадь, где перестоит встретить новый год и кафешки.

Разойдясь лишь когда, стемнело, мышонок с трудом передвигал ноги, чувствуя усталость во всем теле. Хотелось добраться до кровати и уснуть, как минимум до вечера. Забыть все плохое, не думать о будущем. Каждый день напоминает испытание на выдержку, без возможности обдумать и найти правильный путь. На оборот, количество проблем лишь растет и такими темпами, похоронят под своим весом.

Почти дойдя до дома, Мэтью сам того не понимая, снимал с себя одежду, пытаясь хоть немного остудить свое тело. С каждым мгновением, жар становился сильней, затмевая все, до мгновения как столкнулся с белой медведицей. Растерянная, взволнованная, бежала, спотыкаясь с каждым новым шагом.

- Ты с ума сошел? Это что за… Сцена ночного нудизма? - Подбежав, Эннис скинула с плеч свою куртку, накинув ее на Мэтью.

- Не знаю, - зацепившись за ее слова, попытался прикрыться, вспомнив о смущение. - Кажется я… - Не успев договорить, мышонок ощутил продирающий до костей холод, сменившийся чем-то знакомым и неприятным.

Чувствуя прикосновения к мордочке, Мэтью не хотел открывать глаза, даже когда решился, мир заволокла пелена, не позволяющая ничего толком увидеть. Лишь когда зрение вернулось, увидел взволнованный взгляд мамы. Пытаясь задать ей вопрос, смог лишь прохрипеть, чувствуя собственный язык словно он стал чужим, а горло раздирала боль. Кое как получилось задать вопрос.

- Что… Произ… - Хрипя, Мэтью обрадовался, чувствуя вкус прохладной воды, принесшая с собой облегчение.

- У тебя был жар, сейчас стало получше. - Обняв сына, Холли почти легла сверху, не сдерживая слезы.

- Очнулся? - Войдя в спальню, Эннис поправила фартук, с трудом прикрывающий ее формы. - После того как придет в норму окончательно, хорошенько его расспрошу. А сейчас, молчи и слушай старших! - Уперевшись лапами в бока, пугала своим грозным видом. - Ты где умудрился поранить ногу? Так еще умудрился простыть! - Толи задавая вопросы, толи давя на мышонка, сменила тон, видя покрасневшие глаза Холли. - Сейчас все хорошо, только тебе придется походить в местный мед пункт. Если еще раз, доведешь себя до такого состояния, изнасилую публично. - Присев на край кровати, не стала поворачиваться передом, пряча от мышонка, слезы радости и облегчения.

- Хорошо, - прохрипев, Мэтью улыбнулся, вспоминая увиденное.

Хоть и пытается казаться строгой, белая медведица волнуется не меньше мамы. Так еще не заметила, как показала сначала свою попку, после и киску, когда садилась на край кровати. От чего тело среагировало само по себе, давая понять, не все так плохо, как было недавно.

- Смотри у меня, - повернувшись к Мэтью, Эннис пригрозила ему пальцем.

При этом, фартук съехал немного в бок, оголив ее грудь. Большая и мягкая на вид, соблазнительно двигалась, при каждом движение. Не ожидая продолжение, мышонок растерялся, смотря как фартук полетел в сторону, открывая соблазнительный вид на полную и по-своему привлекательную женщину в возрасте. Чем-то похожая на маму и в тоже время… Не успев додумать мысль, мышонок провалился во тьму сна.

Проснувшись весь мокрый, Мэтью попытался отползти от чего-то горячего и пушистого. Кое как перевернувшись на другой бок, оказался прижатым к чему-то новому. Короткая шёрстка приятно щекотала и приносила с собой прохладу. Желая большего, прижался еще сильней, случайно положив лапку на нечто мягкое, упругое с твердой горошинкой. Не отдавая отчет своим поступкам, испытал возбуждение от игры с ней. Сжимая или оттягивая в сторону, возвращалась обратно. Увлекшись играми, поймал себя на желание попробовать на вкус. Для чего пришлось немного спуститься вниз, поймав бусинку своими губами, прошелся по ней язычком. Знакомые ощущения, забавляли и возбуждали. Особенно понравилось, когда член терся о мягкую шерстку. Стоило еще немного спуститься вниз, ощутил изменения. Нечто горячие, мокрое и зовущие в себя. Прижав член еще сильней, наслаждался каждым мгновением.

Прикосновения лап к спине, отрезвили Мэтью, вместе с воспоминаниями прошедшего дня и странный сон. Словно видел голую белую медведицу, вместе с ее… Зацепившись за этот момент, хотел потвердеть или опровергнуть свои подозрения, от которых стало холодно, словно окунулся в прорубь.

Стараясь двигать лапками медленно, мышонок постепенно понимал примерную форму, еще сильней возбуждаясь от своего поступка. Продолжая прижиматься мордочкой к груди, не хотел от нее отрываться. Добравшись до попки, понял, к кому решил по приставать. Последней каплей стало основание хвоста, знакомое до боли, ведь точно такое же, есть и у самого.

Злясь на самого себя, Мэтью не мог больше отрицать очевидное. Приставал к маме, прижался мордочкой к ее груди, играл с ее сосками, в придачу, член так и остался прижатым к ее полыхающей киске. Не хватило лишь последнего шага. И все это, без ее провокаций, соблазна и разрешения.

Пытаясь хоть немного исправить свою ошибку и ситуация в которой оказался, по своей же глупости. Для начала мышонок отполз от мамы, после чего, поправил член так что бы прижимался к собственному животу. Мокрый и скользкий, вызвал привычное желание, которое пришлось сдержать. Поднеся лапку к мордочке, отчетливо чувствовал запах от которого возбуждение росло с каждым мгновением. Хотелось прижаться к маме, почувствовать жар ее киски и войти в глубь. Или прижаться мордочкой, наслаждаясь ее вкусом, слушая стоны. Увлекшись фантазиями, почти облизал пальцы, как оказался прижат к маме, не имея возможности почти пошевелиться. Лишь одна лапа могла лечь на ее бок, спускаясь до самой попки.

Больше не было сомнений от кого отползал и почему было так жарко. Хоть кровать и рассчитана на двоих, сейчас казалась слишком маленькой. С одной стороны мама, с другой белая медведица и как назло, оказался по середине, не имея возможности сбежать, не забравшись на одну из спящих женщин. Отсутствие одежды и каменный стояк уже доказали свою опасность.

Пытаясь уснуть в сложившейся ситуации, мышонок разрывался на части от нахлынувших мыслей и желаний. Будучи зажатым с двух сторон, мог безнаказанно трогать мамину попку или прижиматься мордочкой к ее груди. Даже зная, что будет не против если спросить разрешение, хотелось хоть как то, оправдать свои поступки для самого себя. Даже понимая всю глупость, таких мыслей.

Пролежав в таком положение минут десять, обрадовался получив свободу. Перевернувшись на спину, мышонок надеялся не оказаться снова зажатым между мамой и белой медведицей. К несчастью, все оказалось куда хуже, чем мог придумать и представить. Сначала на живот легла одна лапа, после и вторая, меньшего размера. Двигаясь, умудрялись не сталкиваться, словно знали где сейчас находится другая. Так продолжалось пока большая лапа не натолкнулась на напряженный член. Обхватив его, начала двигаться по всей длине ствола. Вторая, легла на яички, аккуратно теребя их. Выгибаясь от удовольствия и смущения, мышонок был вынужден перевернуться на бок. Идею лечь на живот, отбросил, представив куда в таком случае, скорее всего полезут.

Ворочаясь, мышонок раз за разом оказывался в лапах мамы или белой медведицы. Лишь спустя пол часа пыток и мучений, Эннис повернулась спиной, даря тем самым спасение. Прижавшись к ее спине, не отдавал отчет своим поступкам. Вот лапка легла на ее задницу, в следующие мгновение оказалась между половинок. Прижатая, к мокрой киске и колечку попки, одновременно. Аромат леса и ягод успокаивал, унося в мир снов. Отыскав большую грудь, не мог не потрогать ее, успев почувствовать, как мама прижалась к спине, до того, как мир утонул во тьме.