"ViewTouch-999"

Комнату освещает яркий голубоватый свет – ноутбук наконец включился. Теперь я могу посмотреть аниме, которое давно планировала глянуть. Подруга советовала мне его еще месяц назад, аргументируя тем, что японцы использовали в съёмках новые технологии, которых не было прежде во всём мире. Какие именно это были технологии, она не потрудилась мне объяснить. Но – храни, Господь, Интернет! – я всё нашла сама.

Суть технологии «ViewTouch-999» заключалась в специальных эффектах, через зрение взаимодействующих с человеческим мозгом, буквально погружая его в просмотр. В общем, более усовершенствованное 3D – именно так я кратко объяснила себе пятистраничную статью, которую не потрудилась досконально изучить, а лишь пробежалась глазами по строчкам, выделенным жирным шрифтом.

Будто бы эта технология добавляла к обычному просмотру еще и физические ощущения. Может, мне и следовало лучше подковаться в знании технологий и развития науки, но, стоит признать, я не могла себе представить, что через мою развалюху, именуемую ноутбуком 2015-го года выпуска, могут просочиться такие инновации. Как бы то ни было, даже если я не получу всех обещанных спектров эмоций от «ViewTouch-999», то хотя бы ознакомлюсь с сюжетом, дабы позднее обсудить его с подругой.

Аннотация к аниме оповещала, что повествование пойдет о небольшом поселении, управляемом неким господином, во владении которого находился также дом удовольствий, и школа бойцов. В оба заведения отправляли осиротевших детей, дабы они приносили пользу властелину. История обещала продемонстрировать зрителю силу великой любви, пронесённой сквозь испытания, и единство крепкой дружбы. В общем, готовилась я к меланхоличному просмотру, приправленному романтикой и ванилью.

Нажав на треугольник с надписью «PLAY», я надела большие и мягкие наушники и расслабленно откинулась на спинку кресла. На экране появилась вращающаяся спираль. Чёрные витки на белом фоне крутились всё стремительнее, из наушников просачивался нарастающий тошнотворный писк, и я почувствовала, как у меня кружится голова. Что-то происходило в моём мозгу. Меня словно затягивало в экран. Нет, конечно, я по-прежнему сидела в своем уютном кресле, но моё сознание куда-то улетало. Перед глазами поплыли цветные волны, окрашенные всеми цветами ярчайшей палитры. Веки устало опустились. Я надеялась, что всего лишь моргну, но открыть глаза уже не смогла.

***

Кохэку 9 лет

Зрачки хлестнула ослепительная вспышка. Привыкнув к свету и оглядевшись вокруг, я увидела перед собой огромные роскошные владения: дворец, синтоистский храм, еще несколько построек, похожих на конюшни и казармы. Окружение не выглядело слишком современным, но определить точный год визуально мне не удавалось. Я посмотрела на свою одежду – вопреки ожиданиям на мне было нежно-розовое кимоно, оплетённое рисованными ветками сакуры. А руки… Мои руки не были похожи на то, что я привыкла видеть. Теперь это были руки ребенка лет девяти. Да и мой рост изменился. Изменилось всё.

— Кохэку! — раздался тонкий голос, переливчатый, словно звон колокольчиков на ветру.

Не могу объяснить, но подспудно я понимала, что зовут меня. Какой-то внутренний голос подсказывал, что зовёт кто-то очень знакомый. Я обернулась и увидела двух детей моего возраста. Нынешнего возраста, разумеется. Передо мной стояла девочка в похожем кимоно, с типичной причёской скрепленной палочками на затылке. А чуть поодаль остановился отдышаться пухлый мальчишка в тёмной одежде. Он упёрся ладонями в колени и, согнувшись, жадно хватал ртом воздух.

— Миака, я не успеваю за тобой! Зачем ты так бежишь? Она никуда не денется! За этот забор еще никому не доводилось попасть, а уж тем более перелезть через колья! — едва дыша, крикнул он.

Из сказанного я поняла, что девочку в сиреневом кимоно звали Миака, и она вместе с увесистым мальчиком бежала за мной. Но зачем?.. Явной опасности от них не исходило, но я совершенно недоумевала, кто они и что им от меня нужно.

— О нет, Коджи! Она опять нас не помнит! Ючи очень расстроится.

— Ючи? — вырвалось у меня само собой, и я не узнала собственного детского голоса. Ючи… В сознании возник образ красивого статного парня, немного старше нас, в форме японского воина и с белым бинтом на левой руке. Почему-то я была уверена, что видела его на тренировках с оружием и ловила глазами блеск острого лезвия его катаны, когда он размахивал ей, отражая удары. Ючи я помнила. А Миаку и Коджи – нет.

— Да, Ючи. Хотя бы его помнишь?

— Кажется, да.

— Идем с нами, я дам тебе тот отвар, который готовит тётя, и ты вылечишься.

— Но я не болею.

— Ты всегда так говоришь, когда теряешь память. В прошлый раз ты взобралась до середины той стены из кольев, но опять упала и всё забыла, — пояснил Коджи, пока мы шли к одному из невысоких домиков на территории селения.

— Тут мы живём, — войдя внутрь, Миака отодвинула створку двери и передо мной открылась комната с двумя татами на полу. — Садись, я сейчас приду.

Через несколько минут она вернулась с чашкой ароматного напитка, покрытого наварной пенкой. Вместе с паром из чашки поднимался запах трав, многие из которых были мне знакомы. Не было похоже, что меня собираются отравить, поэтому я сделала глоток. Терпкий вкус тут же разошёлся по языку, и я невольно поморщилась. Миака засмеялась.

— Ничего, сейчас привыкнешь.

— А что мы здесь делаем? Я имею в виду, почему мы здесь? Где родители? — задав беспокоящие меня вопросы, я присела на татами и устремила на девочку внимательный взгляд. Миака виновато опустила глаза.

— Дело в том, что… Ни у кого из нас нет родителей. Мы с тобой учимся здесь с позволения тёти, чтобы стать гейшами и приносить господину много денег и драгоценных камней. А Коджи и Ючи готовятся вступить в ряды армии, чтобы защищать всех нас от врагов.

— Коджи тоже будет в армии? — мне было сложно представить его на тренировках, но теперь при упоминании его имени я ощутила фантомный вкус сладких пряников, которые он когда-то готовил. Кажется, воспоминания постепенно возвращались ко мне. Внезапно я поняла, кого Миака называла тётей. Так все в нашей округе звали хозяйку чайного дома.

— Да. Тут не мы выбираем, какая судьба нам уготована. Но он бы душу отдал за то, чтобы стать поваром.

— Да, я будто бы знаю. Но я не хочу быть гейшей! А что, если нам сбежать?

— Еще никому не удавалось преодолеть охрану и забор. Тётя запретила даже пытаться, потому что за побег провинившихся ждут ужасные пытки. Хотя, говорят, что за стенами селения кроется настоящее раздолье. И будто бы есть один вариант…

— Какой? — тут же оживилась я, даже не дав Миаке закончить фразу.

— Если накопить достаточно алмазов, можно выкупить себя у хозяина.

— И у кого-то уже получалось?

— Пока лишь одна девушка смогла освободиться. Но у нас бы получилось, я уверена! Нужно только подождать тех лет, когда мы смогли бы работать. Тётя говорит если трудиться хорошо, то и платить нам будут много.

***

Кохэку 12 лет

В свободное время нам с Миакой было дозволено гулять в саду господина, куда периодически приходили и наши друзья после занятий по военной подготовке.

— Смотри, что я нашёл у архивариуса в библиотеке господина, — привлёк моё внимание Ючи, разворачивая на скамье старый пергамент и указывая на чертёж огромной необычной лодки. — Это называется «судостроение». Когда я вырасту и поступлю на службу к Императору, я смогу изучить эту отрасль подробнее и стану строить военные корабли!

— А меня возьмёшь работать поваром! — вклинился в разговор неизвестно откуда взявшийся Коджи, за последние два года успевший заметно погрузнеть. Наверняка сказывалась его работа на кухне господина, в своё время оценившего таланты юного повара по достоинству.

— Да, и на одном из кораблей мы вместе сможем уплыть далеко-далеко, в страны, которые еще никто не описал в тех учебниках, которые нам дала тётя, — мечтательно произнесла Миака.

Я взглянула на Ючи, и он поднял руку, проводя ладонью, обвязанной белым бинтом, по моей щеке.

— Я обязательно вызволю тебя отсюда, — шепнул он, вселяя надежду.

В храме начался норито, или попросту молебен, разрушая наши детские фантазии и призывая всех собраться на службу, где каждый из нас в тайне молился о воплощении своей мечты – сбежать подальше отсюда, к свободе и счастливой жизни.

***

Кохэку 16 лет

Всё ещё пытаясь подавить истерику и безостановочную дрожь в руках, я сквозь слёзы выкрикнула Миаке в лицо:

— Мы не гейши! Мы ойран, всё равно, что проститутки! Нас готовили для этого, как оказалось! Я не стану работать!

— Прекрати, Кохэку, нас могут услышать, — испуганно зашептала Миака, хватая меня и пытаясь закрыть рот ладонью, дабы унять мои революционные для этого поселения возгласы.

— Я больше никого не подпущу к себе! Слышишь? Я не позволю ни одному из этих отвратительных уродов ко мне прикоснуться!

— Позволишь. Все позволяют. Это наша работа. Так распорядились господин и тётя, — утешала она меня, но это спокойное принятие ситуации злило еще больше.

— Это отвратительно! Уж лучше смерть!

В порыве отчаяния я вырвалась из её объятий и, распахнув створки окна, выглянула наружу. Мы находились на одном из верхних этажей дворца, и высота была достаточной, чтобы тело, соприкоснувшись с землей, лопнуло, расцвечивая почву алыми брызгами. Именно этого мне сейчас и хотелось. Только кровь сможет смыть с меня весь позор.

— Нет! — в последний момент Миака поймала меня за край кимоно и втянула в комнату. — Не нужно. Обещаю, что выкуплю нас. Тебя и Ючи с Коджи. Обязательно. Только подожди еще немного. Мне легче набрать алмазы, потому что клиенты хорошо платят за развлечения, а тётя доплачивает мне за помощь. Потерпи. И не делай глупостей.

***

Кохэку 19 лет

Дождь барабанил пунктиром по стеклу дворцового окна, и мокрые капли стекали вниз, оставляя у меня на душе неприятный осадок уныния.

Я больше не могу этого выносить. Жизнь потеряла всякий смысл. Я не могу смотреть в глаза Ючи, зная, что он любит меня и при этом ничего не может сделать. Представляю, какая для него пытка осознавать, что ко мне прикасаются другие мужчины.

В воспоминаниях вновь возникла картина, врезавшаяся в память в момент окончания моего обучения – в шестнадцать лет. После выступления перед посетителями чайного дома я оказалась одна в тёмной комнате. Тётя не говорила, что мне делать дальше. Она лишь предупредила, что нужно вести себя прилежно, а почётный гость сделает всё остальное. Гостем был мужчина сорока с лишним лет, в деловом строгом костюме, с небрежно выбритым подбородком, сальной улыбкой и абсолютно безумными глазами, заполонёнными похотью. Моя кожа до сих пор, даже по прошествии стольких лет, явственно помнила его омерзительные прикосновения: цепкую хватку жадных лап, царапанье жёсткой щетины о мои щеки и плечи, влажные похабные поцелуи, которые он старался оставить на моих губах, пока я отчаянно уворачивалась… В тот раз мне удалось сбежать. Господин негодовал, и, наверное, приказал бы казнить меня, если бы Миака не заступилась. Она всегда была на хорошем счету у хозяев и за годы жизни во дворце успела добиться некоего влияния.

Но больше сбегать не получалось. Приходилось работать, как и все остальные девочки в доме удовольствий. Устраивать представления было не трудно с моральной точки зрения. Отчаяние и безысходность вгрызались в душу позже, когда приходило время уединиться с клиентом. Быть может, и не с одним.

По меркам хозяев, в восемнадцать лет я была уже достаточно взрослой для роли ойран. И мало кого волновали мои чувства, самомнение, желания и убеждения. Особенно не трогали они струн души моих клиентов.

Ужас охватывал меня каждый раз, когда я входила в комнату «любви». Не знаю, почему её так назвали. Там не происходило ничего, что хотя бы косвенно могло относиться к этому посрамлённому здесь слову «любовь». Как бы я ни старалась абстрагироваться от происходящего, чувства всё равно настигали меня. Мускусный и пошлый мужской запах распространялся в темноте, пробираясь в ноздри и вызывая приступ тошноты. Чужие грубые руки срывали дорогое кимоно, стараясь облапать как можно больше того, что было под ним. Мне хотелось кричать, звать на помощь, но никто бы не пришёл. Это бизнес, как говорила мне тётя. Господин не должен лишаться средств из-за того, что такая дурочка, как я, решила влюбиться в одного из его бойцов. Я всегда знала, что, пока мы в подчинении у господина, нам не будет дозволено быть вместе. Хриплое надсадное дыхание вперемешку с влажными хрюками из глотки клиента вновь заставило меня вернуться в реальность. Боль пронзала всё моё тело, но не шла ни в какое сравнение с теми муками, которые были у меня в душе. Я чувствовала, как на мою кожу капает кисло пахнущий старческий пот, стекающий по складкам жира зажиточного клиента. Вскоре моё тело измазали и другие телесные жидкости: вонючая слюна, капающая с мужской челюсти, раскрытой в приступе агонического наслаждения, моя кровь от насильственных разрывов, которую он размазывал по моим бедрам, и липкое тошнотворное семя, оросившее мне ноги и живот. В моей работе есть вещи, от которых уже не отмыться.

Клиент ушел, а я оставалась лежать на полу еще несколько минут, подавляя подступающие к горлу рвотные позывы и стараясь заглушить ненависть к себе и ко всему миру. Плакать не хотелось уже давно. Жалость давно покинула меня и превратилась в чувство безграничной пустоты и апатии.

Утром меня разбудило пение жаворонка. Я с трудом разлепила глаза и заставила себя подняться. Не помню, как я вчера добралась до своей комнаты. Миака уже ушла, наверное, ей вновь нужно было исполнить очередное поручение тёти, коими та награждала её чаще, чем других учениц.

Приведя себя в порядок, я вышла в сад, чтобы послушать птичье пение.

— Здравствуй, Кохэку, — окликнул меня Ючи.

— Здравствуй, — слабым голосом откликнулась я.

Убедившись, что поблизости никого нет, он опустился на скамью, где я сидела, и взял мои ладони в свои.

— Это снова произошло, да? — с сочувствием в голосе поинтересовался он.

Я кивнула, и Ючи зажмурился как от пощёчины.

— Так не может больше продолжатся. Я должен это прекратить.

— Но мы ничего не можем сделать. Все накопленные алмазы тратятся на наряды, грим и аксессуары для представлений. Это ловушка.

— Я знаю, как отсюда сбежать. Коджи поможет отвлечь охрану, а мы с тобой…

— Что ты говоришь? Это слишком опасно! — испугавшись, что нас могут услышать, я поспешно поднесла палец к губам, призывая Ючи замолчать.

— Слушай меня, — продолжил он, невзирая на мой умоляющий взгляд, и лишь немного понизив голос. — Завтра, когда сменится пост с дневного на вечерний, Коджи переключит внимание охраны на мнимую опасность для господина. Мы всё подготовили, об этом не беспокойся. Когда стражники уйдут, мы с тобой побежим к воротам и выйдем в город. Больше не будет никакого дворца. Не будет работы ойран. Ничего этого не будет.

— А как же Коджи? Что будет с ним?

— Он догонит нас, когда выполнит свою часть плана, — словно прочтя в моих глазах не озвученный вопрос, он добавил: — Миака отказалась убегать.

Вечером наш план с треском провалился. Охрана поймала нас троих и с лёгкостью кинула в темницу, словно мы были тощими щенками и совсем ничего не весили. От отчаяния я принялась колошматить по глиняным стенам, чувствуя, как на кулаках остаются пыльные следы. Они не могли так просто разрушить наши надежды! Ведь не могли?

Конечно, могли. В наших краях побег карался смертной казнью. И об этом знали все без исключения.

Вдруг я отчётливо поняла, что совсем скоро потеряю единственных друзей, которые ради меня рискнули жизнью. Скоро наши мучения кончатся, но не так, как мы мечтали в детстве. Кончится всё и навсегда. От этой мысли рассудок не выдержал, и я потеряла сознание.

Очнулась я на рассвете. Оглядевшись, заметила, что теперь нахожусь в темнице одна. Мозг понимал, что это значит, но душа отчаянно не хотела верить, что Ючи и Коджи больше нет. Не в силах сдержать безумный вопль, я впервые за долгие годы дала волю чувствам.

На мои крики пришёл стражник, сообщив, что мои друзья мертвы, и теперь пришла моя очередь.

— Вы врёте! — выпалила я, чувствуя, как голос скребёт пересохшую глотку.

— Сейчас сама увидишь. Тела уже разделали и вскоре отвезут на корм свиньям, как и приказал господин. Здесь не терпят предателей.

От его слов во мне пропало всякое желание сопротивляться. Что толку бороться за жизнь, если в ней не осталось смысла?

Будто в замедленной съемке я увидела, что охранник берет меня за плечо и толкает к выходу. Ноги двинулись сами по себе, как у бесчувственной машины. Пройдя сквозь лабиринт коридоров, мы вошли в светлое помещение, выложенное голубой плиткой. Меня тут же объял холод, просачивающийся сквозь запачканное кимоно. Из-за студёности воздуха я не сразу почувствовала сладковатые запахи, витавшие в комнате. У стены располагались железные ящики. Я машинально заглянула в один из них и ощутила, как желудок сковала тошнота – в ящике валялись части тел. Чья-то рука, отрезанная по плечевому суставу, лежала срезом кверху, позволяя рассмотреть блестящее красное мясо с чуть заветрившимися краями. Рядом лежала грудина со срезанной частью кожи, ошмёток которой болтался на оголённых костях рёбер, удерживаемый остатками окровавленной плоти. В складках кожи мне удалось разглядеть мужской сосок, не оставляющий сомнений в том, что грудина тоже была человеческой.

Неужели это всё, что осталось от моих друзей?

Меня замутило сильнее и, не выдержав, я согнулась пополам, чувствуя, как мой желудок выворачивается наизнанку. Охранник выругался и с силой встряхнул меня, заставляя выпрямиться и идти дальше. В эту секунду во мне забурлил адреналин, призывая собрать последние силы и бороться за свою жизнь. Я забилась в стальной хватке стражника, как еще никогда прежде не сопротивлялась ни одному мужчине. Кусая и царапая держащую меня лапищу, я всё ждала, когда же хватка, наконец, ослабнет. Но охранник больно стукнул меня по затылку, и силы моментально покинули меня. Голова противно кружилась, а в глазах плыло. Я смутно видела коридор и комнату, через которые меня тащили. Всё, что я могла – это перебирать заплетающимися ногами вслед за стражником.

В последней комнате было еще холоднее. Обведя помещение всё ещё расфокусированным взглядом, я заметила невысокий столб в центре кафельного пола, а рядом с ним две ёмкости со льдом. У стены напротив столба располагался стул. Там сидел и ждал нас палач в мясницком фартуке. Он сделал жест стражнику, чтобы тот снял с меня одежду, а затем приказал мне встать в ёмкости, между которыми с более близкого расстояния стал заметен слив. Сил для сопротивления уже не осталось, как и желания сохранить никчёмную жизнь, поэтому я послушно встала на лёд, чувствуя, как стопы пронзает холодная боль. Палач привязал мои руки к столбу и сказал, что я должна стоять смирно. Из стены справа от меня выдвинулся микро-прожектор, выпускающий красный лазерный луч, направленный мне в висок. Испугавшись выстрела, я попыталась убрать голову в сторону или наклонить её с траектории луча, но стражник предупредил, что так будет только хуже. Абсурдно, но, мне казалось, будто он сжалился надо мной. Решив, что быстрая смерть лучше, я вновь передвинулась под красную линию, чувствуя, как она согревает кожу. Лёд под ногами тем временем постепенно таял.

Вопреки ожиданиям выстрела не последовало. Из пола передо мной вдруг выдвинулась панель, поднимающаяся на уровень моей груди. Щелчок – и из панели выдвинулись сотни длинных тонких игл. Я хотела дёрнуться, но оказалась прикована к месту. В голове лихорадочно заметалось осознание – луч нужен для того, чтобы заблокировать связь между мозгом и телом. Иначе говоря, чтобы я не смогла пошевелиться. Паника поднималась к горлу, силясь переродиться в крик, но в итоге не проронилось ни звука. Панель с иглами тем временем медленно двинулась ко мне. Первые иглы коснулись грудей, вдавливая кожу. Но в катастрофический ужас меня повергло не это, а лицо палача, алчно воззрившегося на меня, и методичными движениями втыкающего деревянный кол себе в ногу. Кровь чавкающими всполохами вырывалась из его бедра, плюхаясь на пол жирными кляксами. Заметив отвращение и страх в моих глазах, он сдвинул фартук и медленно, чтобы я видела, расстегнул свою ширинку, высвобождая свой вялый орган и подкидывая его на ладони. От очередного приступа рвоты меня отвлекла собственная боль: иглы с противным хрустом разрезаемого капустного кочана проткнули кожу и постепенно вреза́лись в мясистую плоть грудей. Достигнув костей, они двинулись обратно, медленно выползая из натягивающейся кожи, облепляющей их кровавыми объятиями и словно не желающей отпускать. В слив под моими ногами потекли первые струи крови. Палач с омерзительным гоготанием продолжал подкидывать свой ошмёток плоти, постепенно наливающийся и увеличивающийся в размерах. До этой секунды мне казалось, что ничего омерзительнее работы ойран со мной уже не случится. Как же я ошибалась…

Внезапно меня окатило новой волной боли, на этот раз со спины. Стражник, совсем не обращающий внимания на действия палача, методично загонял ударами молота деревянный кол в мою спину. Я почувствовала, как из глаз брызнули слёзы, а из горла вырвался протяжный хрип. Красный луч, прожигающий мне висок, не только заставлял меня стоять смирно, но и притуплял боль, не давая потерять сознание и найти спасение в забытьи. Упёршись рукой в мою лопатку, стражник с противным чавканьем выдернул только что вставленный на всю длину кол, и я почувствовала, как через образовавшуюся дыру в теплый организм врывается комнатный холод, сквозя меж рёбер и выхолаживая с тихим свистом воздух из лёгкого. Кровь липким потоком стекала по моему телу, собираясь в тёмную лужу под ногами, и исчезала в сливе, оставляя на полу бледно-красные разводы, которые окончательно смывались влагой, накопившейся от таяния льда, врезавшегося мне в стопы.

Мой взгляд в агонии метался по комнате, но в итоге вновь остановился на палаче. На его безобразном лице застыла блаженная гримаса, а из разинутой пасти свисал язык, по которому скатывалась нить слюны. Проследив глазами за её падением, я заметила, что деревянный кол, который ранее он вгонял себе в бедро, торчит теперь из размозжённой губчатой плоти, в окружении густой кроваво-белой слизи, залившей штаны и пол вокруг стула. Палач был мёртв. Дышать становилось практически невозможно, а иглы тем временем уже вернулись обратно, изрешечивая мою грудь новыми ранами. На этот раз они вонзились глубже, вызывая в теле судороги, а нижние иглы, теперь проникли в живот, оставляя россыпь отверстий во внутренних органах. По отвратительному смраду можно было догадаться, что повреждены кишки.

Моим друзьям пришлось испытать то же самое перед смертью?..

Это была последняя мысль в моем измождённом рассудке, прежде чем всё вокруг провалилось во тьму.

Придя в сознание, я сперва решила, что уже мертва. Надо мной склонилась Миака, хлопая меня по щекам.

— Вставай, нам нужно уходить.

— Я не смогу, у меня повсюду раны, — едва ворочая языком, ответила я.

Но Миака покачала головой, успокаивающе гладя меня по волосам.

— Нет никаких ран. Почему ты пыталась сбежать? Я же просила не совершать опрометчивых поступков!

Она порывисто обняла меня, приподнимая над холодным полом. К удивлению, я не почувствовала внутри вспышек боли от движений или же крепких объятий. Отстранившись и оглядев себя, я увидела лишь пыльное кимоно, на котором не было ни капли крови.

— Не понимаю…

— Это пытка господина, выдуманная его лучшими учёными. Жертву просвечивают лазером, вызывающим в сознании ужасные галлюцинации. Тётя ведь рассказывала об этом, когда объясняла, почему нам лучше всего жить здесь, либо откупиться, но ни в коем случае не убегать.

— Не помню…

Всё ещё будто во сне я поднялась и пошла за Миакой. В мыслях продолжали прокручиваться все ужасающие картины, пережитые мной словно наяву. Теперь мы остались вдвоём. Ючи и Коджи больше нет, и…

Вдруг мой взгляд зацепился за проходящего мимо человека в чёрной накидке с капюшоном, скрывающим лицо. На его левой руке был белый бинт. Не веря своим глазам, я рванулась вслед за Ючи, но Миака одернула меня.

— Не сейчас. Вам всем нужно прийти в себя после пережитого. Мальчикам досталось сильнее, чем тебе. Прости. Я не сразу узнала, что вас поймали, — она достала из складок кимоно мешочек, затянутый золотым шнурком. Открыв его, Миака показала мне россыпь алмазов. — Этого хватит, чтобы мы уехали. Теперь путь свободен. Завтра мы вчетвером сможем покинуть это место и начать новую жизнь!

— Если кошмары прошлого нам позволят, — глухо отозвалась я.

***

Пронзительный звонок телефона вернул меня в реальность. Резко вздрогнув, я чуть было не уронила наушники, и испуганно схватилась за сердце. Что со мной только что произошло?..

Уняв сбившееся дыхание, я посмотрела на экран ноутбука. Чёрный фон прочерчивала белая надпись: «Спасибо за выбор технологии «ViewTouch-999». Надеемся, что ваши впечатления окажутся незабываемыми!»

Да уж, такое при всём желании не забудешь!

Наконец я смогла взять телефон, дрожащим пальцем проводя по кнопке ответа на звонок, и поднося мобильник к уху.

— Как тебе аниме? — раздался в трубке задорный голос подруги.

— Я больше не прислушиваюсь к твоим советам, сумасшедшая!