Кевин узнал, какова на вкус надежда, и теперь не мог от нее отказаться.

Он пытался подавить это чувство все годы, что провел в «Гнезде». Пытался задушить его, когда, спотыкаясь, шел со сломанной рукой в номер отца в отеле. Пытался похоронить его, когда впервые увидел тренировку «Лисов». Пытался вырезать его из своей души, когда понял, что Эндрю никогда не захочет заниматься экси, несмотря на свой врожденный талант.

А потом, ну, надежда подкралась к нему, коварная и яростная – появился Нил. Призрак из его прошлого, которому каким-то образом удалось вдохнуть жизнь во все вокруг. Кевин боролся с надеждой, которая вспыхнула, когда «Лисы» собрались вместе на тренировке в том сезоне, но она продолжала распространяться.

Он чувствовал надежду на ночных тренировках, когда работал над восстановлением навыков доминирующей руки, когда Эндрю целенаправленно играл в воротах, когда «Лисы» начали выигрывать. Надежда возродилась, когда они стали чемпионами, Рико умер, а Ичиро заключил с ними сделку, когда ему удалось остаться трезвым, когда будущее впервые показалось возможным.

Эта надежда окрепла, когда Аарон улыбнулся ему после того, как выиграл суд и получил свободу. Когда Аарон обнял Кевина. Когда Аарон переплел их пальцы. Когда поцеловал его тем летом, и даже невозможное стало реальным.

Кевин думал, что у него никогда не было надежды, но она была с ним все это время.

Теперь надежда вела его сквозь снег. Она была лишь мерцанием, едва тлеющим угольком, но этого было достаточно. Только Аарон мог потушить ее. Кевин был готов позволить ему сделать это еще раз.

***

Ночь была холодной, с пронизывающим ветром и густым снегом, становящимся все плотнее с каждым шагом, который Кевин делал по кампусу. Однако, когда он вышел в сквер за зданием искусств, снег еще не ослеплял. Голые березы у реки были увешаны тонкими сосульками, а яркие праздничные огни на ветвях тускло сверкали из-за льда, отбрасывающего призрачное сияние на скамейки под ними.

И вот он. Аарон. Именно там, где Кевин и предполагал. Ссутулился от холода, слегка согнувшись, но поднял взгляд, когда Кевин позвал его по имени. Аарон выглядел немного растерянным и запыхавшимся, его щеки раскраснелись от холода и напряжения.

— Господи, это несправедливо! — выругался Аарон, переводя дыхание. — Я даже не могу убежать от тебя достаточно быстро из-за твоих чертовски длинных ног.

Кевин говорил спокойно, сохраняя дистанцию в несколько футов между ними: 

— Если бы ты выполнил кардиоупражнения, которые я для тебя запланировал, у тебя был бы шанс.

Он знал, что не должен шутить, не сейчас, но с Аароном все было по-другому. Кевин почувствовал, как его многочисленные маски исчезают, и он снова становится просто Кевином. Это было волшебство, которое Кевин не понимал в Аароне. Никто другой не мог этого повторить.

— Да пошел ты, — сказал Аарон, выпрямляясь. Теперь, когда он перевел дыхание, гнев вернулся к нему с новой силой. Он ткнул пальцем в грудь Кевина с расстояния, разделяющего их: — Я же говорил тебе. Я говорил! Я сказал: выбери самую безопасную команду. Но нет, конечно же, ты этого не сделал, чертов идиот. — Он взъерошил волосы, губы скривились в насмешливой гримасе. — Я знал, что так будет, когда увидел новости о Чикаго, но сказал себе, что ты не настолько глуп. Что если что-то и может помочь тебе собраться с мыслями, так это экси. Я сказал себе, что шансов нет. И снова оказался не таким умным, как думал, и ты определенно не такой.

— Ты знал, что Чикаго выставляет команду? — ошеломленно спросил Кевин.

— Конечно, знал! Читал все, что мог найти. Думаешь, я не обращаю внимания?

— Я не это имел в виду.

— Черт возьми! — Аарон начал расхаживать взад-вперед. — Это бессмысленно. Как будто ты решил броситься навстречу опасности, хотя всю жизнь делал все, чтобы ее избежать. Хочешь умереть, Кевин? Потому что так это и выглядит.

— Нет, — сказал Кевин. Он чувствовал себя на удивление более уверенным, чем ожидал, когда представлял этот момент. Правду, пропитанную его надеждой, теперь было почти легко признать. — Я нашел что-то, ради чего жить. Кого-то.

Аарон остановился как вкопанный и настороженно посмотрел на Кевина.

— Не смей, — сказал он. — Не смей, черт возьми, так говорить. Ты не можешь...

— Я не возьму свои слова обратно, — сказал Кевин, делая шаг к нему. — Спроси меня почему, Аарон. Спроси, почему я подписал с ними контракт.

— Я не имею права! — закричал Аарон. — Ты что, не понимаешь? Я потерял это право, когда так с тобой обошелся. Когда увидел, что тот парень в «Эдеме» хочет тебя ударить, и чуть не сошел с ума, Кев. Я был напуган до чертиков. Что, если бы ты пострадал из-за меня и не смог бы выполнить условия сделки? — Его голос дрогнул, он поднял глаза к небу: — Блядь, стоило только предположить, что что-то пойдет не так, и вместо того, чтобы посмотреть правде в глаза или поговорить с тобой, я причинил тебе боль. Сломал тебя. Сломал нас. Я не имею права просить тебя снова рискнуть ради меня, после всего этого. — Он сделал паузу, вздохнул: — Но я ничего не мог с собой поделать.

— Что ты имеешь в виду? — Осторожно спросил Кевин.

Аарон недоверчиво рассмеялся: 

— Как думаешь, чем я занимался весь семестр, Кевин? Я так сильно скучал по тебе, что думал, это убьет меня. Скучал по всему этому. Но я не мог просить тебя принять меня обратно. Я бы не стал. Не после того, через что заставил тебя пройти. Я сказал себе, что этого достаточно. Просто друзья, просто маленькая частичка тебя. Но я хотел большего и просто не мог.

Пока Аарон говорил, они оба инстинктивно сокращали расстояние между ними, поддавшись гравитации, которая всегда тянула их друг к другу.

— Я хочу гораздо большего, — признался Аарон, глядя на него, — но не могу этого получить. Я больше не причиню тебе боль. — Он закрыл глаза: — Но, Боже, каждый раз, когда я смотрю на тебя, то не могу отвести взгляд. Не могу уйти, даже если это будет правильно по отношению к тебе, потому что это ты. — Аарон судорожно вздохнул: — Когда я тонул тем летом, во время суда, ты не просто бросил мне спасательный жилет. Ты нырнул и утонул вместе со мной. Никто никогда раньше не делал подобного для меня.

Кевин сделал последний шаг вперед. Он протянул руку и накинул пальто Аарона тому на плечи, затем снял шарф и повязал его на обнаженную шею Миньярда. Светлые ресницы Аарона были усыпаны снежинками. Его глаза казались заботливо разведенным огнем, золотистыми и приветливыми, и Кевин не мог отказать себе в желании приблизиться.

— Спроси меня, — настаивал Кевин.

— Почему? — спросил Аарон после долгой паузы, его голос был таким тихим. — Почему ты это сделал?

Кевин вздохнул. Он прыгнул со скалы. Крылья надежды над рушащейся землей.

— Потому что люблю тебя, — сказал он. — Потому что я не мог остановиться, даже когда думал, что ты этого хочешь. Когда думал, что боль от разлуки с тобой меня тоже убьет. Потому что я никогда не переставал хотеть того, о чем ты говорил: нас в одном городе, нас вместе. Потому что не могу выносить незнания того, хочешь ли ты этого по-прежнему.

Кевин потянулся другой рукой, взял Аарона за руку и прижал к своей груди. Приложил ладонь Аарона к своему бешено колотящемуся сердцу:

— Ведь я бы сделал все, чтобы это произошло, если бы ты этого хотел. Сделал все, чтобы ты был в моей жизни, чего бы это ни стоило.

Кевин улыбнулся. Он никогда в жизни не был так уверен в чем-либо.

— Ты — это то, что нужно, Аарон. Для меня. Ты всегда им был, и я не стану извиняться за то, что поставил все на карту, ради шанса быть с тобой.

Кевин обхватил Аарона за талию, притягивая ближе. Аарон охотно поддался, не отрывая взгляда карих глаз от лица Кевина, восхищенный, очарованный, с ладонью, все еще лежащей между ними на груди Кевина. Дэй наклонялся, пока они не оказались на расстоянии вздоха, согревая кожу друг друга теплым шепотом.

— Я люблю тебя, Аарон. Люблю больше всего на свете. Ты стоишь всего. Ты стоишь больше, чем я когда-либо смогу тебе дать, но я жадный и эгоистичный, и все равно хочу тебя. Всего тебя.

— Кев, — голос Аарона дрожал, но имя Кевина было молитвой на его устах. — Ты не можешь. Что, если что-то пойдет не так? Что, если?.. 

— Думаешь, я потерплю неудачу?

Улыбка Аарона была слабой, но искренней, когда он фыркнул: 

— Нет, не совсем. Дело в тебе. — Он потянулся и положил свободную руку Кевину на шею, нежно проводя большим пальцем по линии подбородка: — Ты такой, знаешь?.. Слишком. Как гребаная сверхновая. Ты поглощаешь меня, и это пугает и восхищает. Это слишком хорошо. Ты слишком хорош. Я не могу...

— Скажи это. Скажи, чего ты хочешь. Пожалуйста. — Кевин замолчал, в животе у него затрепетало беспокойство. — Если все не так, как я думаю, то все в порядке. Я никогда больше не буду поднимать эту тему. Просто позволь быть твоим другом, и я никогда не попрошу большего. Клянусь.

— Черт, Кев, — простонал Аарон. Его улыбка расцвела шире, а в захватывающих дух глазах появился влажный блеск слез. Он засмеялся, говоря: — Я чертовски очевиден! — Он потянулся, пока они не оказались щека к щеке, и произнес слова прямо Кевину на ухо: — Я хочу тебя, Кевин. Тебя. Вот и все. Это все. Я имел в виду то, что сказал, той ночью на смотровой площадке. И никогда не возьму свои слова обратно. Я всегда буду хотеть только тебя.

Кевин вздохнул с облегчением, радостью, удовлетворением, с чем-то гораздо более масштабным и сложным, чего не мог выразить словами. Произнес те единственные, которые все еще были у него в голове.

— Ты мой? 

Улыбка Аарона физически ощущалась на коже Кевина и проникала до самых глубин его души.

— Да, — ответил Аарон. Он отстранился, чтобы посмотреть на улыбку Кевина. — Всегда.

Их поцелуй был обещанием, теплым и крепким, негасимым пламенем в снежной буре. Это было будущее, светлое, пылающее и  славное.

***

На следующее утро Кевин сердито посмотрел на солнечный свет, проникающий в окно спальни Аарона (их спальни) в доме в Колумбии. Он всегда закрывал жалюзи на ночь, а это означало, что кто-то другой решил их открыть, прежде чем спуститься вниз.

После того как они рванули обратно к джипу в попытке согреться накануне вечером, было решено ехать в Колумбию, а не сталкиваться с драмой, которая ждала их в общежитии. Короткое сообщение для Ники заставило того согласиться взять их багаж с собой, когда остальные трое прибудут в город этим днем. (После им пришлось выключить оба телефона, чтобы немного отдохнуть от восторженных вопросов Ники.)

Сторона кровати, на которой спал Аарон, все еще была слегка теплой на ощупь. Кевин улыбнулся. Это была хорошая, прекрасная ночь, идеальный сон, от которого он почему-то до сих пор не проснулся. У него был Аарон. Следующей осенью он собирался играть в Чикаго. А потом, еще через год, Аарон присоединится к нему. Мир лежал у их ног, полный возможностей.

Он ничего не сделал, чтобы заслужить такое. Он никогда не перестанет быть благодарным.

Кевин натянул спортивные штаны, но не смог найти рубашку, поэтому спустился вниз без нее. Из маленького кухонного радио играли «Strings Seven», а в окне над раковиной виднелся чистый снег, покрывавший задний двор. В воздухе стоял насыщенный и горьковатый запах свежего кофе.

Его взгляд упал на стойку у двери, где увидел знакомую маленькую синюю книжицу. Его карманный ежедневник, который, как он знал, лежал в заднем кармане джинсов прошлой ночью. Он с любопытством пролистал его. Кевин улыбнулся, заметив дополнения: сердечко, нарисованное к тому дню, когда Кевин попросил Аарона стать его парнем прошлым летом, каракули в форме пингвина, нарисованные ко дню, когда они ходили в зоопарк, и три падающие звезды, которые они видели ночью на смотровой площадке, когда их будущее стало таким светлым.

И вчерашний день, отмеченный простым словом «юбилей».

Аарон вошел через другую дверь, из гостиной, с банкой в руке. На нем была рубашка Кевина, которая доходила до бедер и почти скрывала боксеры, а воротник остался расстегнутым, чтобы были видны отметины, оставленные Дэем на его коже прошлой ночью. Увидев Кевина, он улыбнулся ему и добродушно закатил глаза.

— Мне пришлось повсюду искать эту чертову корицу, — сказал Аарон, встряхивая банку. — Она стояла рядом с телевизором.

— Почему? — спросил Кевин.

— Спроси этих идиотов, когда они приедут, — сказал он, доставая из холодильника миску для смешивания. — У нас будут блинчики. Я хотел закончить с ними к тому времени, как ты встанешь, но, ну, придурки разрушили этот план.

Кевин насмешливо фыркнул, но остался стоять в дверях, прислонившись к косяку, и наблюдая, как Аарон аккуратно добавляет специи в тесто и включает плиту, прежде чем перевернуть первый блин. Через пару минут Аарон оглянулся на него через плечо, на мгновение задержав взгляд на обнаженной груди Кевина, прежде чем встретиться с ним глазами.

— Кофе? — спросил он.

Кевин кивнул. Ему потребовалось усилие, чтобы отвести взгляд и приготовить напитки. Закончив, Кевин поставил обе кружки на стол, рядом с тестом. Обнял Аарона сзади, пока его парень продолжал работать у плиты. Аарон с довольным вздохом погрузился в объятия, откинув голову на грудь Кевина и глядя на него.

— Я люблю тебя, — сказал Аарон.

Просто. Потрясающе. Правда.

Кевин наклонился, чтобы поцеловать его, их поцелуй был теплым, томным и длился достаточно долго, чтобы блин на сковороде подгорел. Он смеялся, когда Аарон проклинал еду, как будто блин был сам виноват в том, что испортился, а затем пообещал Аарону съесть неудавшийся блин. Уткнулся носом в волосы Аарона, наслаждаясь каждой его частью, прекрасным телом под своими руками и доброй душой внутри. Поцеловал его в висок. Он подшучивал над странными формами, которые Аарон придал их завтраку, а тот обвинял в этом Кевина из-за восхитительных отвлекающих маневров. Это был вялый спор, потому что Аарон отвечал на каждый поцелуй и прикосновение Кевина с тем же пылом. Они наслаждались друг другом, смакуя каждую каплю.

Кевин все это время не отпускал Аарона.

Он был дома.