Джаспер

Джаспер задумчиво вертел в руках тонкие длинные нити ярко-рыжих, почти медных, волос. От них шел едва уловимый сладко-горьковатый запах апельсиновых цветов, но он почти выветрился, словно утекал сквозь его пальцы. Кажется, так пахло в саду его дома, того, что был в человеческой жизни, которую он почти не помнил. Там росли апельсиновые деревья, за которыми любила ухаживать его матушка. И по весне вся округа наполнялась терпким ароматом этих цветов. Но возможно, он просто все это себе вообразил и ничего такого в его человеческой жизни никогда и не было. В любом случае, он не особо любил ворошить те скудные воспоминания, что у него остались.

Он перебирал между пальцами тонкие волоски, очень бережно, почти нежно, чтобы ненароком не раскрошить их в пыль. На неярком солнце, проникавшем сквозь большие окна в гостиную, они бликовали, становясь то ярко-оранжевыми, то с отчётливым медным отливом, то переходя в темное золото.

Всё-таки ему не давало покоя на протяжении всей охоты то, что он почувствовал у того большого кедра. Что-то там было не так, хотя с виду казалось, что ничего необычного, обыкновенный лес, густой и темный. Пахло сырым мхом, папоротником и хвоей — все, как всегда. Но как будто было и что-то ещё. Он не мог тогда разобрать, хотя за год в Форксе выучил наизусть все здешние запахи. Но это был даже не запах, а лишь его след, тень следа, призрачное дуновение — не более. Он думал об этом пока выслеживал пуму. Думал, пока быстро расправлялся с ней и когда заметал следы. Эдвард, нахмурившись, посмотрел на него тогда, пока они ждали остальных, чтобы отправиться домой.

Что, неужели все так плохо в его жизни, что он торчит в голове Джаспера, наблюдая за ленивыми и скучными мыслями о лесных запахах.

Он полувопросительно вздернул бровь, параллельно продолжая перебирать про себя все, что почуял на том странном месте. До Эдварда и его навязчивой мании копаться в мыслях других и в его собственных ему не было никакого дела.

А если что и заметит, пусть даст знать — хоть какой-то прок от его подглядывания будет.

Эдвард поморщился и демонстративно отвернулся, на что Джаспер только хмыкнул себе под нос. Он так и думал — пустая трата времени.

И снова обратился к своим воспоминаниям, жалея, что не спровадил Эмметта вперёд. Тот со своими фонтанирующими азартом и нетерпением не давал ему толком сконцентрироваться. Эмоции были столь заразительны и яркими, что буквально налипали на него, словно приторная сладость вроде сахарной ваты, которую любят есть современные дети, а потом родители пытаются безуспешно оттереть ее с их пальцев и лица — не самое приятное зрелище. Джаспер, облепленный этой Эмметтовой сахарной ватой, с трудом держал себя в руках, чтобы не броситься вперёд за чертовыми горными львами, будь они трижды не ладны. Он хотел немного тишины и спокойствия, чтобы просто постоять возле этого огромного кедра и прислушаться, причувствоваться. Разве это было так сложно? Он кожей ощущал, что здесь скрывалось что-то ещё, помимо высокого папоротника, густого мха и низко нависающих хвойных лап, до которых он, не удержавшись, дотронулся.

Воздух как будто стал не таким прозрачным, а плотным, густым, наполненным чем-то, что он не мог описать и уж тем более объяснить. Что-то касалось его дара, так легко, почти незаметно, опять этот теневой след, который он все пытался уловить. И у него почти получилось бы, если бы Эмметт опять не огрел его своими могучими, почти как он сам, эмоциями. Они были как каменные глыбы, которые обрушились на него чуть ли не до звёзд в глазах.

Джаспер раздражённо выдохнул. Сколько Эмметта не приглаживай даром, а громоподобная сущность все равно вырвется наружу. Природа всегда брала свое. Даже насылаемое спокойствие и апатия быстро поглощались, если брат чего-то очень сильно хотел. Чаще Джасперу это даже нравилось, почти как энергетический заряд эмоциональной бодрости, но вот сейчас это было совсем не к месту. Он уже отчаялся что-то почуять, как Эмметт предложил свалить дерево. Даже не удивительно — что-то сломать или раскрошить было в его духе. И вот тут его огрело снова. Таким жутким страхом, на грани ужаса, что он снова почти что сорвался с места, чтобы только скрыться побыстрее от… а, да он сам не знал, от чего.

Снова эти призрачные ненастоящие звёзды в глазах — Джаспер выругался про себя одним очень заковыристым и омерзительным мексиканским словечком, подцепленным ещё во время вампирских войн.

Что вообще происходит? Деревья могут чувствовать?

Он прожигал глазами чертов кедр, ветви которого мозолили глаза своими едва уловимыми движениями. Они словно мифические змеиные головы колебались из стороны в сторону при абсолютном безветрии. Стало слишком тихо, лес будто бы замер на мгновение, которое длилось вечность.

Страх, гнев и решительность волнами накрывали его, будто кедр своими лапами навевал эти чувства. Он чувствовала едва уловимую вибрацию под ногами, и ему чудилось, что он стоял на каком-то невероятно гигантском живом существе, древнем и могучем, обитавшим здесь ещё с начала времён, а они так неосторожно потревожили его покой. Деревья вокруг стали больше и ближе, надвигаясь черно-зеленой стеной, потрясая своими ветвями. Едва ли не впервые он сам себе показался маленьким и ничтожным по сравнению с силой, что клубилась вокруг них. Ещё немного, и Джаспер готов был поверить, что дерево вытащит свои огромные корни, разрывая черную землю, и вышвырнет их из леса куда подальше. А Эмметт наверняка будет хохотать, как припадочный, весь этот эпический полет.

Потому Джаспер и вернулся туда, на обратном пути к дому. Он не любил оставлять нерешенные задачи за спиной. А в этот раз все виделось ему ещё и в весьма опасном, почти мистическом, свете.

Тот огромный кедр он нашел сразу, он стоял на том же самом месте, ни один корень не сдвинулся и на миллиметр. Вокруг была тишина и спокойствие, обычные лесные запахи и приглушённые звуки. Все будто привиделось ему, словно он попал на несколько мгновений в другой мир.

Джаспер осторожно и неспешно обошел вокруг дерева, снова дотрагиваясь до ветвей. Ничего. Ни следа того странного ощущения. Ни даже тени следа. Он раздражённо выдохнул последний воздух из лёгких.

Чертов Эмметт и его горные львы. Если бы не брат, он наверняка докопался бы до сути.

Джаспер инстинктивно вдохнул, хотя совершенно в этом не нуждался, но привычка притворяться человеком часто брала верх. Терпкая смола, свежая хвоя, сырой мох, прелая листва… Приятные и знакомые запахи успокаивали. Наверное, ему просто почудилось. Хотя он никогда не слышал, чтобы вампиры страдали галлюцинациями. Ещё один вдох. Запах древесной коры и едва заметный душок мелких жуков, лесные цветы и еле различимый горько-сладкий оттенок, знакомый, но абсолютно чужой в здешних краях.

Он принюхался снова, в этот раз целенаправленно, определяя источник странного аромата. Где-то совсем близко, рядом с ним. Подошёл вплотную к толстому шершавому стволу, следуя остаточному следу. Ещё немного, и он ухватит его, это неуловимый призрачный шлейф. Взгляд уже внимательно сканировал все вокруг, проходил по поверхности кедра. И вот оно. Почти на уровне глаз он заметил их. Несколько тонких медно-оранжевых ниточек, склеенных смолой, сильно перебивавшей их запах. Они слабо всколыхнулись от его дыхания, и обоняния снова коснулся необычный аромат. Джаспер осторожно, чтобы не повредить, оторвал длинные медные нити, оказавшиеся самыми обыкновенными человеческими волосами, и поднес к лицу.

— Апельсиновый цвет, — тихо и удивленно проговорил он себе под нос, наконец, вспомнив, что это был за знакомый запах. Из далёкого прошлого, из другой жизни и забытого детства.

И вот прошло уже три дня, а он все хранил эти несколько волосинок, не желая расставаться с ними, как какой-нибудь идолопоклонник. Но плевать он хотел на тех, кто подумает так. На самом деле, эти волосы были единственным, что доказывало его подозрения. Что ему ничего не почудилось и не привиделось. Что он банально не спятил, в конце концов. Так что Джаспер даже радовался, где-то в глубине, что у него в руках было, пусть и хрупкое, но доказательство его здравого рассудка, поэтому так бережно и хранил их, боясь, что если они исчезнут, его снова начнут одолевать подозрения, не играл ли с ним его собственный разум. Дальше дело за малым — найти обладателя — хотя скорее обладательницу, судя по длине и запаху — этих волос. Джаспер не имел ни малейшего представления, что он будет делать, когда найдет ее. Будет следить тайно или сразу потребует ответов, как она смогла скрыться от идеального вампирского зрения, слуха и обоняния. Возможно, все сразу… Он ещё не решил.

На улице зашуршал гравий и хлопнула дверца машины. Джаспер поспешил переключиться на какую-то ерунду про спортивные ставки в голове и спрятать волоски в карман, подальше от чужих глаз. Ему было безразлично, что подумают другие, но все же до поры до времени он хотел приберечь свои мысли. Пока сам не разберётся в них.

Элис, порхая, проскочила мимо него, готовясь встретить вернувшихся из города Эдварда и Эмметта, которые, переговаривались на улице. Она мельком взглянула на него, переместив взгляд на карман рубашки, в котором жгли тайной медные волоски. Да, от нее вряд ли получилось бы что-то скрыть… Джаспер усмехнулся, чуть дёрнув головой, и приподнял бровь. Если она хотела об этом поговорить, то пусть попросит напрямую. Но Элис только иронично закатила глаза и кивнула, не произнося ни слова, давая понять, что сохранит тайну вместе с ним. Джаспер довольно откинулся на спинку дивана. Они отлично друг друга понимали. Даже без слов. Всегда, с самого начала. Поэтому его полностью устраивал их брак и их отношения: спокойные, размеренные, предсказуемые… удобные. Элис всегда знала, чего хочет он, а он чувствовал, что необходимо ей. Никакой качки — полный штиль. Почти идеально.

В отличие от буйной парочки Роуз и Эмметта, бешеную романтику которых он тяжело переносил на себе. Те постоянно собачились, выясняя отношения и ревнуя друг друга, что весь дом ходил ходуном. Ещё хуже было то, что оба испытывали какое-то извращённое удовольствие и возбуждение от каждой склоки, отчего терпеть это было невыносимо. Джаспер в особо острые периоды старался держаться подальше от них, уезжая куда-нибудь с Элис или сбегая к Питеру, в ожидании, когда та же Элис позвонит и скажет, что буря прошла. И тогда он тянул ещё пару недель, чтобы ненароком не попасть в ловушку их страстных примирений. Даже без дара все кругом чувствовали эти навязчивые флюиды страсти, которые распространялись вокруг. Чего уж говорить о нем.

— …я тебе говорю, это отличное озеро. Я едва различал дно, когда заглянул туда. Далеко от города и от волков, глушь жуткая… Можно знатно повеселиться, — голос Эмметта слышался уже на крыльце.

— Озеро! Это же здорово! — Элис воскликнула, когда никто ещё не успел войти в дом. — Мы можем устроить пикник, — ее ножки в бархатных балетках слегка приплясывали от открывшейся перспективы, а в Джаспера полетела искристая волна восторга, отчего он с трудом подавил улыбку, готовую расплыться на лице. Наверняка максимально дурацкую. Он с укором посмотрел на Элис и слегка приглушил ее восторг до умеренной радости. Она, в свой черед, недовольно надула губы, но, не способная долго злиться, уже снова радовалась. Джаспер вздохнул — бесполезно. В последнее время все только и делали, что испытывали его дар.

— Пикник — это отличная идея, Элис, — раздался с кухни голос Эсме, листающей журнал, наверняка кулинарный, чтобы приготовить очередное блюдо, подходящее не меньше, чем для трех звезд Мишлена. И которое никто даже не попробует.

— Пикник подразумевает, что нужно брать какие-то закуски или угощения, — Джаспер специально откопал в себе самый занудный тон, который он иногда слышал у преподавателей, и напустил побольше скучающего недовольства вокруг себя. Элис тут же сморщилась, словно он испортил воздух в помещение. Ну… в некотором роде так оно и было, на ментальном уровне.

— Джаспер! — она возмущенно повернулась к нему, успев за эти несколько секунд уже растерять все возмущение. Он поднял руки в знак капитуляции и откатил воздействие, чуть посмеиваясь про себя.

— Так что, значит, идем? — Эмметт уже ввалился в гостиную, довольно потирая руки. — Давно мы все не собирались и не закатывали веселье.

— Интересно, почему? — язвительно прозвучало со второго этажа, где Роуз копалась в гардеробе. В гостиной отчетливо слышалось яростное скольжение вешалок по металлической штанге. — Ах, да… Белла же предпочитает домашние посиделки, чтобы ненароком не убиться.

— Вообще-то, мы с ней как раз об этом говорили. Белла была бы не против пикника, — немного нерешительно, словно переступая через себя, сообщил Эдвард.

— Вопрос с закусками решился, — на грани серьезности сказал Джаспер, преувеличенно внимательно разглядывая свои идеальные ногти, на которых априори не могло быть никакого изъяна.

Эмметт заржал, одобрительно кивая откровенно плоской шутке — даже сам Джаспер это понимал, но ничего не мог с собой поделать… или не хотел. Эдвард недовольно поджал губы, но Джаспер почувствовал от него тревогу и страх. А следом упрямство и решительность — видимо, разговор с Беллой был не из легких, что брат так настроен отвести ее в глушь с вампирами, где огромное количество камней, ухабов, острых веток, которые будут, словно специально, попадаться у нее на пути, чтобы пустить кровь. Отличное решение! Джаспер не хотел в этом участвовать. И даже подумывал слинять куда-нибудь. На восточном побережье обещали ближайшую неделю плохую погоду и ливни, да и Пит был там, где-то неподалеку.

— Джаспер, пожалуйста, — умоляюще посмотрела на него Элис, конечно же, увидев его решение, которое он только обдумывал. — Мы должны быть все вместе. Без тебя все будет совсем не так.

Вообще-то без него все будет гораздо проще, хотелось сказать ему. Причем, всем. Но не стал. Атмосфера дома, на всех этажах, уже наполнялась готовностью и предвкушением, заражая и его. Может, действительно стоило развеяться.

— Если вдруг Белла будет тонуть, я не полезу ее спасать. Имейте в виду, — ворчливо, но уже как-то по-доброму, отозвалась Роуз, шурша наверху одеждой, а Элис захлопала в ладоши.

— Все будет замечательно, вот увидите, — радовалась она, а ее взгляд то уплывал, то снова возвращался. — Пойду к Белле. Нужно столько подготовить, а ей наверняка потребуется помощь.

— Спроси у нее, будет ли она канапе с овощами или с мясом, — на кухне Эсме уже снова ловко орудовала посудой, и Джаспер чувствовал ее теплое спокойное счастье. Даже захотелось подойти чуть поближе, но он сдержал порыв. На диване тоже было вполне неплохо, если бы еще Эмметт с Эдвардом не фонили своими эмоциями, настолько полярными, что Джасперу казалось, что он принимал контрастный душ.

— С мясом, — Элис ответила, уже стоя у выхода, и выпорхнула на улицу, где через несколько секунд заревела машина.

— Крошка, готовь свой самый сексуальный купальник, — улыбка не сходила с лица Эмметта. — Если зрение меня не подвело, дно там очень глубоко…

— Мне казалось, что ты думал про водное поло в озере, — удивленно заметил Эдвард, распространяя легкое смущение от мыслей и фантазий брата. — Как это связано… ну с другим.

— Одно другому не мешает, старик, — теперь здоровяк заиграл бровями, а на Джаспера пахнуло просто вулканическим жаром, отчего он с тяжелым вздохом откинул голову на спинку дивана.

— Проклятье, Эм, если вы с Роуз собираетесь трахаться на дне озера или в любом месте в радиусе пяти миль, то я пас. Даже не ждите меня.

Он воскрешал в памяти самые неприятные картины, увиденные им за всю жизнь. Его «любимым» были масляные листья шпината, которые исчезали во рту Генри Беккета, одного парня из прошлой школы на Аляске, и соус стекал у того по подбородку, а мерзостный запах зелени и чеснока доносился через всю столовую. Или вот еще: невероятно отвратительные ароматы рыбного рынка в вечер среды в Китае. Как-то им с Элис довелось там побывать незадолго до начала культурной революции Мао. Прогорклое масло, горячие пары готовящихся морепродуктов, протухшие рыбьи потроха, бульканье огромных жаб в корытах с застоявшейся водой, дергающиеся лапки пауков, которых нанизывали на шампур…

— Брось, Джас, — сморщился от его крайне ярких воспоминаний Эдвард, — это будет явно не хуже того, о чем думаешь сейчас ты.

— Вот как? Может, проведем эксперимент? — Джаспер посмотрел на брата, прищурившись, будто бы оценивая его шансы. — Я щедро поделюсь с тобой всем, что получу от Эмметта и Роуз, пока они будут развлекаться в озере, и мы посмотрим, на сколько тебя хватит, прежде чем ты, сломя голову, кинешься к Белле. Может, тогда ты, наконец, удовлетворишь ее разбушевавшееся либидо.

— Ты этого не сделаешь, — с тревожным сомнением взглянул на него Эдвард.

— Еще как сделаю, даже не сомневайся.

— А ведь серьезно, чувак, когда вы уже с ней… — вставил Эмметт, закончив фразу недвусмысленным жестом. Он был, наверное, единственный, кто наслаждался их беседой. От него так и несло задором и весельем, которое щедро подбадривала своим смехом Роуз со второго этажа, совершенно внаглую подслушивая и не скрывая свой раздражающе заразительный смех. — Правда, мы уж заждались.

— Говори за себя, — буркнул Джаспер и, не удержался, все-таки хохотнул. Все это и вправду казалось какой-то шуткой. Уныло-мученическое лицо Эдварда, горящие глаза Эмметта, звонкий смешок Роуз, преувеличенно громкое грохотание кастрюль на кухне, и его собственная усмешка, отменно язвительная, хотя в общем-то он скорее сочувствовал брату. Пожалуй, ему бы тоже не хотелось выслушивать постоянные напоминания на такие личные темы.

— Просто сделай так, как хочешь, Эдвард. Тем более, что Белла хочет абсолютно того же, — мысленно произнес он, хлопнув по плечу и послав немного уверенности совсем стушевавшемуся брату.

— Я не уверен, что это будет безопасно для нее, она всего лишь человек, — уже вслух сказал Эдвард. Его голос был твердым и уверенным, но уж Джаспер-то чувствовал все его тревоги и страхи. И абсолютною неуверенность в себе.

— Если дотянешь до обращения, то потом придется потрудиться, чтобы пробить ее каменную вагину, — хмыкнул Эмметт, и Джаспер был уверен, что, если бы у Эдварда все еще текла кровь по венам, его лицо стало бы пунцовым, как у вареного рака. Сам он едва сдерживал смех, чтобы совсем не вогнать брата в неловкое смущение. Оно и так витало над ними тремя, заставляя чувствовать неудобство даже на физическом уровне.

— Фу, Эмметт, ты перегнул, — скривилась Роуз, наконец спустившись к ним и усаживаясь на к нему колени.

— А по мне так, вполне закономерный исход. Рози, у нас есть знакомые вампирши-девственницы? Хочу убедиться в своих догадках.

— Просто спроси у Карлайла, когда он придет. Он наверняка знает, — закатила глаза она. — Хотя эта тема и выеденного яйца не стоит. Серьезно, у нас и так постоянно звучит имя Беллы в доме. Не хватало, чтобы теперь еще мы были в курсе ее интимных проблем. Я этого не вынесу. Так что заканчивай с этим, любимый, — она требовательно посмотрела на него, и Эмметт сразу сдался. Правда Джаспер успел увидеть его быстрое подмигивание, пока Роуз отвернулась. Понятно, даже не стоило надеяться, что Эмметта отпустит любопытство. Просто теперь он все будет делать так, чтобы уберечь нервы своей жены.

— Мальчики, кто-нибудь из вас не отнесет Карайлу ланч, он не взял его утром, — в гостиной появилась Эсме, протягивая герметичный контейнер с едой. Той самой, мишленовской, которая даже не будет по достоинству оценена. В лучшем случае Карлайл спихнет ее какой-нибудь уставшей медсестре.

— Он ведь все равно его не ест, — буркнул Эдвард, раздраженный пристальным вниманием к себе и Белле. Кретин — Эсме наверняка специально предложила, только чтобы закончить этот идиотский неловкий разговор, который она тоже была вынуждена слушать. Но надо отдать ей должное, ее лицо не дрогнуло ни на миллисекунду.

— Но мы не должны вызывать подозрений, — настаивала Эсме. Хотя нет ничего менее подозрительного, по его мнению, чтобы врач, постоянно носивший с собой ланч, вдруг в один из дней просто забыл его. Исключительно по-человечески.

— Я схожу, — вызвался Джаспер, принимая из ее рук контейнер. Если Эдвард предпочитает оставаться рядом с неприлично любопытным Эмметтом и звенящей язвительностью Розали, то пожалуйста. А он лучше проветрится.

Сначала было даже весело, но, когда дошло до трепа по вагины вампирш-девственниц, сексуальную неудовлетворенность Беллы и все это сопровождалось мучительной неловкостью Эдварда, беседа стала приносить больше скучающего дискомфорта, чем удовольствия. Нет, Роуз права, эти темы были не тем, что он хотел бы слушать. А ведь Элис, черт возьми, наверняка знала заранее, поэтому так быстро испарилась… А впрочем, плевать… Он сейчас тоже свалит подальше на какое-то время.

Джаспер постоял несколько секунд на нижней ступеньке крыльца, вдыхая свежий запах, не отягощенный человеческими оттенками. Белла была здесь несколько дней назад, и все успело выветриться, так что сейчас он наслаждался свободой вдыхать. Чудесные ощущения и чудесный воздух с примесью леса и дождя. Он бросил быстрый внимательный взгляд в сторону высоких деревьев, за которыми начинался густой пролесок. С некоторых пор он стал тщательнее прислушиваться, присматриваться к тому, что творилось в лесу. Темно-зеленый мрак играл для него множеством красок и оттенков, в которых он теперь видел нечто большее, чем ветки, листья или мох. Иногда ему даже казалось, что лес дышал, шевелился, словно устал после долго пребывания в одной позе, и теперь разминал свои древесные конечности. А где-то в самой его глубине мимолетно мелькали бусинки призрачных огней, будто бы множество мелких животных распахнули свои глазки и пялились на него из ночной чащи.

Ну и бред! После того злосчастного кедра он совсем сбрендил. Лес как лес. И ничего больше. А ему не мешает охладиться где-нибудь вдали от странных и умеющих чувствовать деревьев, рыжеволосых призраков и вообще Форкса.

— Я возьму твою машину, не возражаешь? — негромко проговорил он, уже садясь в Вольво и кидая контейнер на пассажирское сиденье.

— Там теперь все провоняет базиликом и томатной пастой, — Джасперу не надо было видеть Эдварда, чтобы знать, как тот сморщился.

— И еще моцареллой, — со смешком добавил он, принюхиваясь. Ужасный запах — именно поэтому он выбрал Вольво, и Эдвард это прекрасно понял. — Да, определенно моцарелла.

— Ненавижу моцареллу.

— Ладно, я поеду с опущенными стеклами, — сжалился он, нажал на кнопку, пропуская свежий воздух, и надавил на газ. Чем быстрее он отдалялся от дома, тем свободнее становилось внутри. Теперь оставались только его собственные чувства без каких-либо лишних примесей. Почти идеально.

Пожалуй, это было не очень хорошей идеей — вызваться самому отнести ланч Карлайлу. Находясь перед входом в здание местной больницы, Джаспер думал, что, возможно, он погорячился. Нет, сорваться и перегрызть всем глотки в данный момент он не опасался. Он вообще-то считал, что вполне неплохо держал себя в руках. Взять ту же Беллу, чья кровь просто вопила, чтобы ее выпили — и ничего, до сих пор не накинулся. Хотя вообще-то очень хотел, но опять же, скорее из-за навязчивого желания Эдварда, а не своего собственного. Пусть иногда было трудно отделить одно от другого. Но больница… Джаспер не любил больницы. Никакой надежды — сплошное отчаянье и горе, сдобренное едким запахом хлорки и болезни. Кровь в таком коктейле его почти не волновала. Войти в больницу означало искупаться в вонючей канаве с затхлой водицей. Удовольствие ниже среднего.

Он раздраженно стукнул пальцами по рулю, а потом взял контейнер и вышел на улицу. Это всего лишь небольшое отделение амбулаторной и скорой помощи. Кроме переломов и простуды тут редко что-то случается. Так что он решительно толкнул входную дверь, предусмотрительно задержав дыхание.

Светлые стены, зеленые листья растений, серо-голубой дневной свет из окон — Джаспер словно оказался в террариуме за цветным стеклом. А тепло и духота от сидящих в холле людей и их горячего дыхания, наполнившего помещение, еще больше усиливали этот эффект. Он прошел к стойке администрации, хотя абсолютно точно знал, где сейчас был Карлайл, но протокол нужно было соблюсти.

— Вы к доктору Каллену? Вы же его сын? — приветливо улыбнулась медсестра. Джаспер кивнул — поразительно, он за весь год пришел сюда впервые, но его уже знали в лицо. Это был существенный минус маленьких городков — здесь не затеряешься. — Минутку.

Джаспер терпеливо ждал, пока медсестра выяснит, что Карлайл был у себя в кабинете, судя по всему, разговаривал с кем-то — он слышал в отдалении знакомый голос отца. За спиной молодая мать нудно зудела, выговаривая своему хныкающему ребенку:

— Когда доктор скажет, что ничего нет, и это просто притворство, ты проведешь не меньше недели под домашнем арестом. Понял?

Джасперу даже не надо было прислушиваться к ощущениям, чтобы понять, что ребенок не врал — колкая боль и страх еще большей боли стучали ему в спину, но для зануды-мамашки это, видимо, было запредельно — довериться своему сыну. Он только мысленно скривился, но вмешиваться не стал. Дела людей его не касались.

— Доктор Каллен у себя в кабинете, это прямо по коридору и налево, — наконец ответила ему не слишком расторопная медсестра.

— Спасибо, Трейси, — Джаспер нацепил одну из своих обаятельных улыбок, успев прочитать не только ее имя на бейдже, но и с десяток медицинских заключений, лежащих на столе. Просто так, чтобы отвлечься. Трейси просияла, зависнув на его лице не меньше минуты. Чужое возбуждение легонько защекотало его, словно сотни маленьких противных жучков побежали по позвоночнику. А за возбуждением серой дымкой скрывался стыд, который, впрочем, тут же был затоптан еще одной волной жучков.

Побойся бога, Трейси, ты же замужняя взрослая женщина! Честное слово, ему, наверное, вообще не стоит улыбаться людям во избежание неудобных ситуаций. Джаспер, смотря уже совершенно серьезно, подцепил ее стыд и почти мгновенно усилил его. Трейси теперь выглядела так, словно на нее вылили ведро ледяной воды. Он почти почувствовал себя удовлетворенным. Может, теперь Карлайла будет пожирать на одну пару глаз меньше.

— Премного благодарен, Трейси, — уже без тени улыбки сказал он и отвернулся, пытаясь стряхнуть остатки противных жучков.

Возле нужного кабинета слышались голоса, и Джаспер притормозил. Прислушиваться не было необходимости, он и так будто присутствовал при разговоре. Крайне вежливом, но в то же время как будто фальшивом, словно мелодия, состоящая целиком из диезов и бемолей. Такой диссонанс заставил его насторожиться.

— … ваше образование и имеющийся хоть и небольшой, но солидный опыт работы внушает уважение, доктор Мэйфейр, — звучал по обыкновению ровный и доброжелательный голос Карлайла, который практически ничем не отличался от его настроения. — Полагаю, я вполне могу дать вам относительную свободу здесь — уверен, вы справитесь. Что касается вашей специализации, вы ведь уже выбрали?

— Педиатрия, — весьма приятный женский голос, но сухой и напряженный.

— Дети бывают у нас частенько, но не назвал бы эти случаи интересными и необходимыми для вашего обучения, — короткий кашель, шуршание листков, быстрый стук сердца, тяжелый вздох. — Но, пожалуй, я смогу устроить вам несколько командировок в Сиэтл или Порт Анжелес.

— Благодарю, доктор Каллен, — еще более сухой тон и едва сдерживаемое напряжение. Еще немного и внутри будет тесно от раздувающегося давления. У Джаспера было ощущение, что новый врач с трудом могла находиться в кабинете Карлайла. Пока он с интересом ожидал, что будет, не особо переживая. Никакой ненависти или злобы не ощущалось, скорее крайне неприятное недоумение, замешательство, вполне контролируемое ущемленное возмущение… Это напомнило ему пару моментов, когда он получал что-то ниже, чем «отлично» в школе. Не то чтобы его вообще волновали оценки, но, серьезно, за эссе по истории «хорошо» или однажды даже «удовлетворительно» по английскому! Это было просто смешно, учитывая все доводы и факты, которые он приводил в работах. Вот и сейчас казалось, что новую докторшу явно что-то не удовлетворило. Честно говоря, после постоянного нездорового томительного воздыхания вокруг их семьи это было что-то новенькое. Даже интересно.

— Доктор Мэйфейр, — очень осторожный тон Карлайла заставил Джаспера сосредоточиться, — позвольте поинтересоваться. Почему Форкс? Вашим талантам здесь явно не разгуляться. Дартмут с отличием, обширная программа волонтерства в Нью-Йорке и Новом Орлеане, рекомендации от ведущих профессоров, — еще большая настороженность и вместе с тем любопытство просачивались из-за двери. — Вы могли бы с легкостью получить место в любой интернатуре страны. Но выбрали Форкс. Почему?

— Думаю, по той же причине, что и вы, доктор Каллен, — голос как будто запнулся на слове «доктор» или она просто поперхнулась. — Личные обстоятельства. Думаю, вы должны понимать. Выдающийся врач с колоссальным опытом в весьма небольшом для медицины возрасте — по крайней мере, вы таким кажетесь с виду, научные статьи в передовых изданиях. И сидите в этом захолустье, когда могли практиковать не меньше, чем в Нью-Йорке, преподавать в Гарварде, участвовать в ведущих медицинских исследованиях в Швейцарии, — голос обрел силу и теперь давил своим тембром.

— Я не собираюсь лезть в ваши дела, — Джасперу не понравилось, как прозвучало окончание этой фразы, будто бы было нечто большее за ней, но смысла он не улавливал, — но теперь мы с вами будем работать в весьма тесном кругу в очень маленьком городе. Мне бы не хотелось, чтобы между нами возникло недопонимание. Это мешает работе.

— Никакого непонимания. Я тоже ценю обоюдную приватность. На работе это никак не отразится, — все было настолько вежливо и ровно, что не к чему придраться. Кажется, он даже слышал в голосе легкую улыбку, но из кабинета уже со страшной силой фонило неприятным, почти грозовым, напряжением. Джаспер потянулся к ручке двери. Пора было заканчивать этот цирк.

— Что ж, тогда можете приступать прямо сейчас, доктор Мэйфейр. В конце каждой смены буду ждать ваш краткий отчет с историями болезней и рекомендациями по дальнейшему лечению. По любым вопросам можете обращаться напрямую ко мне.

Прощальное «доктор Каллен», и дверь раскрылась, едва он успел отнять руку и отойти на пару шагов, чтобы не прослыть подслушивающим. В коридор вышла молодая красивая женщина в синей медицинской форме, оттенявшей точно такие же глаза. А холодные светлые оттенки больницы делали ее бледной и почти неприметной, словно она стала частью этого прискорбно унылого заведения. Хамелеон. Доктор Мэйфейр подняла на него взгляд, зрачок чуть расширился, а брови взметнулись вверх. Она окинула его равнодушным взглядом, толкая удивленной досадой в самую грудь, хмыкнула и обошла, направляясь в сторону холла, оставляя после себя легкое дуновение, которое он инстинктивно вдохнул. Что-то экзотическое, вроде пачули и освежающе-сочное, словно он на мгновение нырнул в тропический лес. И едва заметные горько-сладковатые нотки, заставившие Джаспера резко обернуться и буравить ее отдалявшуюся спину. Он почти ожидал увидеть рыжую копну, но ее волосы были чернее ночи. Доктор Мэйфейр, словно почувствовала его взгляд и обернулась, уколов своим. Он снова принюхался, едва заметно раздувая ноздри, но апельсиновый цвет почти стерся из ее запаха, оставив после себя лишь тень следа.

— Джаспер, заходи, — окликнул его Карлайл, вырывая из почти охотничьего оцепенения. — Не стой там.

— Кто она? — сразу начал он, протягивая контейнер с едой. Запах базилика и моцареллы почти терялся на фоне больничного смрада.

— Доктор Фенелла Мэйфейр, новый и единственный интерн. Я думал, ты слышал большую часть разговора.

— Есть что-то еще? — тихо спросил Джаспер, подходя ближе. — Мне показалось, что ты ей не понравился.

— Думаю, тебе не показалось, — скованно усмехнулся Карлайл. — Но пока не о чем беспокоиться.

— Ты явно не договариваешь. Она знает, кто ты? Нам стоит переехать раньше времени? — еще одного человека, раскрывшего их тайну, только не хватало. Белла и так за четверых с ее невезением сойдет.

— Нет, пока нет. Просто старайся не сталкиваться с ней без необходимости, — Карлайл помедлил, вертя в руках контейнер, и добавил очень тихо. — Я не уверен на все сто, но, кажется, мы встретили ведьму.

— Ведьму? Ты серьезно?

— Ты не знал про них?

— Ходили разговоры на юге, очень давно. Но все на уровне слухов. Я никогда не обращал внимания, — Джаспер теперь старался припомнить все, что когда-либо слышал от Марии или любого другого вампира. Но ничего толкового. Вампиров в то время не волновало ничто, кроме собственных распрей. А сейчас на ум приходили только остроконечные шляпы, метлы и бурящие котлы. Он даже подавил смешок, представив эту холодную красивую докторшу летящей на помеле и проклинающей Карлайла, забрасывая сверху лягушками. — Как ты это понял? Я ничего не почувствовал, разве что ее явное знание о нас.

— Их трудно отличить от людей. Но если присмотреться и понаблюдать, то заметишь, что их тело, внутри и снаружи, гораздо более слаженно и гармонично. Кожа, волосы, ногти, зубы — все крепче и лучше, чем у людей. Доктору Мэйфейр сейчас двадцать пять, но даже спустя пару-тройку десятков лет ее внешность и здоровье не сильно изменится. На самом деле, это все, что я знаю, — с сожалением покачал головой Карлайл, явно переживавший, что не мог установить контакт с ведьмой. — Наши виды почти не сталкиваются. Предпочитают держать дистанцию.

— Это на таких, как она, ты охотился при жизни?

— Вряд ли моему отцу и мне попалась хоть одна настоящая ведьма, — грустно улыбнулся Карлайл. — Мы были глупцами, — он помолчал, разбирая бумаги на столе, и добавил. — Их двое, если что. Она и племянница, — он заглянул в одну из медицинских карт. — Будет учиться в местной школе с сентября, — Джасперу это не понравилось. Все не понравилось. Настороженный тон Карлайла, его слова, взгляд ведьмы, этот призрачный теневой след апельсинового цвета. Он поморщился от ощущения надвигающихся проблем… но Элис бы предупредила… — Будьте осторожны, ладно? Нам ни к чему лишние неприятности, — вырвал его из раздумий голос отца. Он только кивнул — он всегда был осторожен.

Джаспер поспешил покинуть больницу, где запах хлорки и болезни, казалось, уже успел въесться в одежду. В вестибюле, уже направляясь к выходу и подгоняемый стыдливым взглядом Трейси, он заметил знакомую мать с хнычущим сыном, еще больше фонившем болью. Рядом с ними присела та самая доктор Мэйфейр, взяв ладонь мальчика в свою. Джаспер продолжал идти, чуть замедлив шаг, наблюдая искоса за сценой. Докторша больше не казалась холодной стервой, вокруг нее будто расцвел невидимый ореол тепла. Она с осторожной нежностью держала детскую ладонь, и тепло стало подвижным, окутывая и мальчика. И боль как будто становилась чуть меньше.

— У вашего сына болит живот, мисси Смитсон, ведь так? — чуть нахмурилась она.

— Он так говорит, — мамашка нравилась Джасперу все меньше. Иногда, в такие моменты, люди казались ему на редкость черствыми и тупыми.

— Давайте я вас осмотрю, — она уже вела за руку мальчика в смотровой кабинет, пока мать тащилась следом.

Джаспер подавил порыв подтолкнуть ее чуть большим беспокойством — это было не его дело. Но он не отрывал взгляда от спины в синей медицинской форме, пока та не скрылась за дверью кабинета. Он еще несколько секунд постоял, слушая звуки расстегиваемой рубашки, тихий успокаивающий голос, совсем не такой, каким она говорила с Карлайлом, тяжелое дыхание мальчика, учащающееся сердцебиение матери… Ну, по крайней мере, ведьма явно не собиралась утаскивать мальчонку в свой пряничный домикИмеется в виду пряничный домик злой ведьмы из сказки братьев Гримм "Гензель и Греттель".

***

Ладно, идея с пикником на озере была не такой уж плохой. Он не хотя должен был это признать. А озеро действительно оказалось находкой — и почему никто из них раньше его не замечал. Эмметт сам не мог объяснить, как сумел наткнуться на него. Просто в один момент он пробегал по, казалось бы, уже вдоль и поперек изученной местности и увидел блеск воды. Место было уединенным, по меньшей мере милях в двадцати от Форкса. Они добрались до сюда за полчаса. Добрались бы и быстрее, но с Беллой приходилось быть осторожными. Само озеро было небольшим и почти идеальной круглой формы. Почти весь берег зарос густыми травами и подступающими елями. Только один небольшой в несколько ярдов отрезок открывал вполне сносный подход к воде.

Эмметт нырнул самым первым, разбрызгивая повсюду холодную воду, и только через несколько минут его голова снова показалась на поверхности.

— Футов пятьдесятПримерно 15м, не меньше, черт возьми, — довольно заключил он. — А может и еще глубже, там на дне несколько расщелин.

— Мы здесь надолго, — закатила глаза Роуз. — Пока Эмметт не излазит все пещеры.

Но Джаспер уже ее не слушал, опускаясь все глубже. На дне царила зелено-синяя безликая темнота. Джаспер словно погрузился в сырой и холодный вакуум, озерный космос из мельчайших песчинок, взметнувшихся вверх от его движений, и мелких частиц подводных растений. Ног касались редкие мягкие водоросли и еще более ледяные, чем его тело, вибрирующие струи ключей. Вода была живой и подвижной, у нее, как и у леса вокруг, был свой пульс, который отдавался под его кожей, в ладонях и ступнях. Джаспер замер, дождавшись, когда вокруг все успокоится, и тогда увидел то, о чем говорил Эмметт. Чернеющие в нескольких местах узкие и пошире зевы, откуда поднимались редкие пузырьки воздуха, словно там, в самой глубине что-то спало, изредка совершая мерные вдохи и выдохи. И снов ему показалось, что он не один, кто-то был совсем рядом, вокруг него, неизмеримо большой, всеобъемлющий, и озеро было лишь его малой частью.

Джаспер медленно обернулся вокруг себя, чувствуя невесомость тела и давление толщи воды, не способное повредить ему. Здесь было непривычно тихо, все звуки приглушались толстым слоем воды, а живность, снующая по дну, была почти беззвучной. Где-то наверху, где бликовало тусклое пятно солнца, он слышал далекие голоса, как будто из другого времени. Темнота и тишина. И медленная ритмичная пульсация ключей-артерий, обтекающих его. Он почти что впал в транс.

Резкий плюх и хлесткий звук рассекающейся воды нарушил спокойствие озера. Джаспер поднял голову и увидел очертания нескольких тел у самой поверхности. Оттолкнувшись ото дна, он в несколько сильных гребков всплыл и сразу же нырнул обратно, когда в него полетел на огромной скорости мяч.

— Не зевай! — вопил Эмметт, и от его крика разлетелись несколько мелких стаек птиц, засевших в прибрежной траве.

Мгновенно толкнув свое тело вслед за мячом, он схватил его, высунув руку на поверхность, и метнул четко мимо Эдварда, целясь в импровизированные ворота, обозначенные парочкой широких листов кувшинок. Они не выдержали и первого удара и теперь дрейфовали, подчиняясь волнам, разгоняемым ими. Но это никого не волновало.

На берегу Эсме подбадривала их громкими окриками — Джаспер так и не понял, за кого она болела. Вероятно, за всех, как всегда. В итоге их игра превратилось в сплошную свалку, постепенно переходящую в откровенное хулиганство и членовредительство. Эмметт, прорезая воду, мчался мощным скоростным ледоколом, чтобы протаранить все, что стояло у него на пути. А Эдвард исподтишка запрыгивал сверху, чтобы потопить. Джаспер, после того как воспользовался прикрытием Эмметта, с упрямством барана пытавшегося застать врасплох телепата, неслышно опустился под воду и резко дернул обоих вниз, схватив за ноги. Сочтя свою миссию выполненной, он поспешил добраться до берега, пока эти двое не успели сговориться против него.

Теплый ветерок приятно обдувал влажную кожу и насквозь мокрые волосы. Солнце слегка пригревало спину. Пахло лесом, очень сильно, гораздо сильнее, чем вблизи города. Даже запах Беллы почти его не смущал. Она сидела на расстеленном клетчатом пледе, обмазанная противно пахнущим солнцезащитным кремом, который изрядно портил ее собственный запах, что лично Джасперу было только на руку. Он почти не испытывал жажды, больше поглощенный яркими и терпкими ароматами мха, молодого папоротника и каких-то незнакомых ему трав. Вот Эсме открыла контейнер, и теперь запахло еще и копченым мясом, итальянским соусом и огурцами. Неаппетитно, но терпимо.

Элис и Роуз, лежащие на том же клетчатом пледе, притворялись, что усердно загорают, сверкая на солнце, как две драгоценные куклы. Для Джаспера — совершенно обыденное зрелище, но Белла явно была переполнена чувствами, то косясь на них, то высматривая сверкающую тень Эдварда в озере. Он только мысленно усмехнулся ее неприкрытому восхищению и едва заметной неловкости, с которой она отводила глаза, когда пялилась слишком долго.

Ну, пусть привыкает. Обычному человеку быть с вампирами — значит чувствовать постоянную недостаточность, неполноценность себя. Сам Джаспер вряд ли когда-либо испытывал нечто подобное, но улавливал отголоски этих чувств от Беллы и других людей. И они отдавали неприятным послевкусием, которое слишком медленно проходило — а Джаспер не любил чувствовать себя, пусть даже косвенно, жалким, поэтому направился в сторону высоких елей, за которыми сразу начинался густой лес. Подальше отсюда. Тем более, что Роуз, насытившись произведенным эффектом от своей неотразимости (бедняжка, ей так мало удавалось покрасоваться за последний месяц — Джаспер не удержался от мысленной колкости, которую сейчас даже Эдвард вряд ли услышит), уже бежала к озеру. А это однозначно было не к добру. Эмметтово возбуждение нарастало с каждой минутой, незаметное для остальных, но тыкающее огромным острым копьем ему в спину. Через несколько минут дно превратится во временный траходром для этой неугомонной парочки, а ему светит ходить все это время со стояком. Пожалуй, стоило ускориться.

Он остановился, когда голоса у озера стали совсем тихими. Густые еловые лапы надежно приглушали все звуки извне. Сквозь небольшие просветы попадали тонкие солнечные лучи, придавая темной зелени золотистые оттенки. Джаспер ступал осторожно, почти неслышно. Под босыми ступнями чувствовалась каждая неровность земли. Казалось, он даже ощущал легчайшую вибрацию подземных грызунов, прокладывающих себе тоннели. Он надеялся, раз уж оказался здесь один, что снова почувствует то странное призрачное дуновение, дыхание леса, чтобы убедиться в своей правоте. Но все было как обычно. Ни единого признака чужого присутствия, от которого густел воздух и тело словно срасталось с лесом. Он уходил все дальше, огибая человеческим шагом исполины деревьев, переступая их мощные корни, сминая короткие завитушки папоротника, попадавшегося под ноги. Он чувствовал бесконечный комфорт, свободный от эмоций и запахов внешнего мира. И разочарование, что был абсолютно один, без того невидимого нечто, окружавшего его.

— Ну и где ты? — шепнул он, погладив ладонью шершавый ствол сосны. — Если так смущаешься показаться, кто бы ты ни был, то я, так уж и быть, подожду. Но не долго.

Дожил — разговаривает с деревьями. Его поднимет на смех даже Эдвард. Он бы и сам посмеялся, но свербящее внутри нечто не давал ему покоя. Его никогда не обманывали собственные ощущения — он не готов был признать, что просто впечатлился странным деревом. Он не мог настолько потерять хватку.

— Да ты не бойся, я не кусаюсь, — уговаривал он, непонятно кого. Скорее это было просто в шутку, чтобы разрядить тянущееся молчание леса.

И сам себе тихо рассмеялся. До чего же идиотское положение. Хорошо, что его никто не видит. Джаспер замычал мелодию себе под нос — что-то из Вестсайдской истории — и продолжил идти, шаг за шагом, раз-два, не останавливаясь, изредка задевая ветви, издававшие тихий потревоженный свист, и постукивая по стволам. Капли все еще стекали с его сырых волос, ударяясь о голые плечи и грудь в такт ритму песни.

Кап-кап… стук-вжих…

— With a click, with a shock

Кап-кап… стук-кап…

— Phone'll jingle, door'll knock, open the latch

Кап… хруст… кап…

— Somethin's comin', don't know when

But it's soon, catch the moon, one-handed catchОтрывок из песни Something comin' (Из мюзикла Вестсайдская история)

Atch-atch-atch…

Джаспер остановился, все еще слыша затихающее эхо. Хотя откуда тут взяться эху. А оно еще тише звучало где-то у дальних елей, будто подпевало ему и понравившейся мелодии.

— Эй! — негромко позвал он, почти уверенный, что услышат даже его шепот.

— Эй-ей-ей…

Быстрая тень слева, едва заметная, юркая и ловкая, но он уже был там, где только что увидел ее. Он даже не разглядел толком очертания, какое-то бесформенное гибкое нечто.

— Эй-ей! — раздалось где-то позади.

Джаспер медленно обернулся, выглядывая в лесной зелени любое движение. Зашевелились низкие ветви ели, зашуршали кусты, взметнулась опавшая листва. То ли росомаха пробежала и скрылась в зарослях, то ли что-то еще. Джаспер не спешил подходить, потому что никакой живности он и подавно не чувствовал. А запахи стали еще сильнее, насыщеннее. Привычная терпкая хвоя, древесная смола и папоротник. А к ним примешался едкий болотистый душок с нотками тины и застоявшейся воды.

— Ээээй… — едва слышный шепот и призывное колыхание веточек жимолости заставили насторожиться еще сильнее.

Джаспер сделал пару шагов вперед. Прямо в лицо дунул ветер, пахнув ряской и болотной жижей. И будь он проклят, если не услышал тихий смех. Он прислушивался изо всех сил, дышал глубоко, чувствуя все окружавшие его запахи. И не было среди них ничего похожего на человеческий. Не слышно было привычного пульса, характерного для всего живого. Только отголоски незнакомых эмоций, непонятных, спутанных, безликих, словно они принадлежали самим деревьям или камням. Они были еще менее живыми, чем он сам. Совсем не похожими на те, что он уловил несколько дней назад у большого кедра. Что бы там не скрывалось, за кустами, к человеку оно не имело никакого отношения.

Капли воды на теле стали ощущаться неприятно, застыли на его коже и не желали высыхать. Ветер шевелил волосы, а ему казалось, что призрачные руки перебирают его пряди между пальцев. И снова смешок и быстрое «эй-ей» отовсюду и нигде. Джаспер тряхнул головой и сделал еще шаг к кустам. Честно слово, он подпалит к чертям собачьи эти заросли, если с ним и дальше будут так играть.

И будто бы почувствовав его настрой, движение прекратилось, все замерло на мгновение, а потом возмущенно зашевелилась старая ель, заскрипела. Джаспер с тревожным любопытством всматривался в очертания ствола и низко нависающих густых колючих лап, за которыми что-то хлюпнуло с жидким звуком, будто кто-то бросил ком болотной грязи. Вся кора была в выпуклых наростах, словно облепленная огромными бородавками. В неясном свете они бугрились и отслаивались с булькающим болотным звуком. Еще немного, и он решил бы, что видел очертания головы и рук, неровных, корявых, скрюченных.

— Эй-ей-ей… — булькая и треща, позвали его.

— Какого…

Джаспер протянул руку к нависающей широкой ветке, которая постоянно мешала обзору, и отодвинул ее. Ему наверняка все это кажется — непропорциональная угловатая фигура, наполовину вросшая в дерево, вся состоящая из коры и наростов, переходящих в нечто наподобие рогов и хвоста, звуки ожившего болота. Игра света и тени. Элементарное эхо.

Колкие хвоинки коснулись его ладоней и запястий. Он сделал еще шаг, до цели оставалось пара деревьев. Хвоя теперь сыпалась на него сверху, острыми маленькими мечами ударясь о его каменное тело. За толстым стволом дальней ели с тихим стрекотанием что-то пряталось, вдруг оробев перед ним. Еловые лапы опустились на его обнаженные плечи, непривычно тяжелые и цепкие.

— Ээээй…

— Эй, Джаспер! — на плечо легла маленькая ручка, заставив его вздрогнуть и развернуться всем корпусом.

— Черт, Элис! Я тебя не заметил.

— Вау. Пожалуй, запомню этот момент.

Джаспер обернулся, но никакой таинственной тени за деревом не увидел. Самая обычная елка, даже ствол как будто совершенно ровный и здоровый, без единого нароста. Он моргнул, раз, другой, но даже воздух вдруг стал чище и свежее, без этого болотного душка.

— Эмметт и Роуз уже вылезли на берег. Вес вполне спокойно, — прощебетала она голосом, казавшимся чужеродным в этом лесу, слишком громким и звонким. Здесь надо было говорить тихо, на уровне шепота и дыхания.

— А как же Белла без твоего бдительного ока? Не пустит ненароком себе кровь? — чуть более язвительно, чем хотел, спросил Джаспер, раздраженный резким исчезновением странных лесных явлений, из-за чего снова казался себе полным психом.

— В ближайшие полчаса она будет сидеть на одном месте, — ее голос был воплощением самой уверенности.

— Знаешь, я мог бы просто убить ее. И все. Никаких проблем. Возможно, даже смог устроить все так, чтобы у Эдварда осталось пара минут, чтобы решиться обратить ее.

— Джаспер!

— Я просто предложил, — хмыкнул он. Слишком много возни было в последнее время с Беллой Свон. Это надоедало. А сейчас у него не было настроения быть добрым — он снова потерял след. — Если вдруг передумаешь, дай знать. Мое предложение остается в силе.

— Да брось. Ты скоро забудешь. У тебя появятся другие заботы.

— Элис, ты когда-нибудь видела в лесу что-нибудь… не знаю… необычное? — уже на ходу спросил Джаспер, не обращая внимания на ее последнюю фразу. Она частенько говорила всякую ерунду, которую он пропускал мимо ушей, а она никогда не обижалась на это.

— Необычное? — задумалась она. — Например, что? — он неопределенно повел плечами, но Элис уже что-то себе навыдумывала. — Хотя знаешь, пару раз я точно видела блуждающие огни. Возможно, это были феи… — Элис ловко увернулась от его протянутой руки и пошла впереди. Джаспер только рассмеялся. Что еще можно было ждать от Элис… Феи, ну конечно. А еще гномы и ангелы. — Не будь скептиком. Существуют же вампиры.

***

— …вампиры!

Джаспер резко остановился, угодив ботинком прямо в лужу. Нет, он часто слышал это слово в современном мире. После Брэма Стокера оно стало все чаще появляться в обиходе людей. Но это «вампиры» было другим, с налетом злости и какого-то скрытого понимания сути, самой настоящей, той, что скрыта от глаз. Он оглянулся, ожидая увидеть расширенные от страха глаза или еще что похуже. Но мимо прошла парочка горожан, даже не обратив на него никакого внимания. А через дорогу шериф Свон отчитывал какого-то школьника за неправильный переход улицы. Никто не тыкал в него пальцем или не бежал в ужасе прочь.

— Я же тебе говорила, Нелл. И мне казалось, ты вполне нормально относишься к вампирам.

— Да, но он чертов главврач в больнице!

Дверь небольшого супермаркета, мимо которого он и проходил, открылась, и голоса зазвучали отчетливее. Джаспер, не теряя времени, проскочил внутрь и прошелся вдоль полок, идя на приглушенные голоса.

Ну надо же. До чего удачное совпадение. Или нет. Элис отправила его с совершенно нелепым поручением — купить открытки в соседнем магазине. Он ума не мог приложить, зачем, тем более что обычно свои безумные идеи она воплощала без его непосредственного участия. Но в последнее время ее странности приобрели несколько иной оттенок сумасшествия, в котором он еще не успел разобраться. Да и не сильно стремился. У него вполне хватит терпения дождаться, когда она сама все расскажет. И вот, кажется, дождался. Как он и говорил, они с Элис отлично друг друга понимали.

— Ты только представь себе, Мора. Вампир! Врач! Гребаный стыд! Я отказываюсь в этой поверить, — возмущенно шипел знакомый голос докторши. — Возьми еще шампунь. Два шампуня. В этой глухомани, конечно, и помыться толком не получится. Но вдруг…

— У меня странное ощущение, что ты… ревнуешь? Больницу к этому доктору Дракуле? — второй голос был незнакомым, чуть более высоким и мягким, но неуловимо похожим на первый. — Эти шампуни пахнут ужасно. Не люблю цитрусовые.

— Тогда мыло. И еще влажные салфетки. И тампоны…

Иисусе, неужели Элис всерьез отправила его услышать этот сакрально важный разговор о предметах женской гигиены. Джаспер был разочарован. И раздражен. И слегка в замешательстве.

— … и его зовут доктор Каллен. Прошу не называй его Дракулой. Чем меньше вампирских ассоциаций — тем лучше.

— Как скажешь, — легкий невесомый смешок. — Так ты ревнуешь? Лучше возьму крендельки, — две пары шагов резво направились в продовольственный отдел. Джаспер не отставал, следуя в соседнем ряду.

— Не ревную, что за глупость… не знаю. Может быть. Но Мора, черт возьми, как вампир может лечить, спасать жизни. Это оксюморон. Абсурд! Вот твои крендельки. Возьми побольше. Сомневаюсь, что там будут магазины.

— А он красивый? Доктор Каллен? — зашуршали пластиковые упаковки, три, четыре, пять. Она что, весь прилавок крендельков скупит?

— Красивее только Аполлон. Но, блин, это не важно! Богиня, как же я могла так попасть. Если Рианнон узнает, она посмотрит на меня этим своим чертовым взглядом, в котором будет столько ироничного разочарования…

Джаспер с ленивым любопытством подумал, какое сейчас у докторши выражение лица. Наверняка с чуть сморщенным носом и поджатыми губами, прищуренными уголками глаз и ярким гневным румянцем. Но ее вскользь брошенная оценка внешности Карлайла была в новинку. Как нечто незначительное и вообще не стоящее внимания. И он даже затруднялся определить, было ли это обидно, что впервые вампира не оценили должным образом, или приносило облегчение — в кои-то веки ему не приходилось испытывать на своей шкуре чужое неловкое, а порой и постыдное возбуждение.

— Брось, Мора, старику захотелось спокойствия… — второй голос приобрел язвительные нотки, отчего в воздухе завибрировал от притягательного веселья, окрасившего унылый полупустой супермаркет в более живые тона.

— Не напоминай, прошу. Или пока тебя не будет, я превращу твою комнату в огород. Клянусь, грибы и укроп будут расти даже сквозь стены.

— Молчу, — вторую девушку не напугала такая перспектива, но голос стал плавным и мягким. — Знаешь, по крайней мере, в колоссальном опыте тебе не соврали. Представляешь, сколько можно узнать под началом такого врача.

— Ага, как в древности делали кровопускание и пробовали мочу на вкус? Ему же, наверное, тыща лет, Мора.

— Ты вредничаешь, и сама это знаешь. Будь проще. Все не так уж и плохо. А если станет невмоготу, напросись в Сиэтл.

— В какой момент ты стала старшей, а не я?

— Всегда, ты разве только сейчас заметила?

Двойной смех разлился по соседнему проходу, плавно перескочил через стеллажи и коснулся Джаспера. Приятные ощущения, но он отгородился, ожидая, когда случится то, ради чего его настойчиво выперли из дома. Он ожидал как минимум раскрытия страшных ведьмовских секретов или, на худой конец, небольшую демонстрацию силы, чтобы он мог оценить потенциального противника. Но пока был вынужден слушать обычную женскую болтовню, даром, что весьма забавную.

— Слушай, Нелл, а может я как-нибудь загляну к тебе в больницу? Хочется глянуть на этого доктора Секси, в смысле Каллена. Ну не смотри ты так. Одним глазком — интересно же. Я никогда вампиров не видела.

— Даже не начинай, Мора. Хотя ты ведь все равно это сделаешь… — докторша явно уже отошла от первого впечатления после Карлайла и сейчас излучала вполне нейтральный настрой. И что, Элис хотела показать ему именно это — что ведьмы не опасны для них. Можно было обойтись и парой слов, а не отправлять его в квест. — Вроде все взяли. Если что-то понадобится, просто позвони.

— Если там связь будет. Я, пожалуй, возьму ещё пачку крендельков. Там как раз была последняя.

— Жду тебя на выходе.

Шаги теперь отдалялись друг от друга, и Джаспер раздражённо выдохнул, решая, за кем из ведьм будет приоритетное шпионить. Хотя на первый взгляд обе не представляли особого интереса. А когда машинально вдохнул, то ноги уже сами несли его вглубь супермаркета. С холодными неприятными запахами полуфабрикатов, смешанными с бытовой химией, отчётливо выделялся шлейф с привкусом апельсиновых цветов. Наконец-то, он напал на след, который мелькал и дразнил только своей тенью все эти несколько дней, появляясь то у кромки леса, то на перекрестке у школы, то просто витал эфемерной дымкой где-то над ним.

Шаги в соседнем ряду замедлились, остановились. Остановился и Джаспер, сохраняя дистанцию. Снова тихий, почти кошачий звук ходьбы, осторожной, сосредоточенной. Шуршание пачки крендельков казалось чужеродным в сгустившемся воздухе. Вот пока ещё неизвестная ему ведьма дошла до конца ряда, постояла в нерешительности и свернула за угол. Джаспер к тому времени уже рассматривал разноцветные пачки мармелада и жевательных резинок на полках, зачем-то делая вид, что не у дел. Хотя она точно почуяла его — это ощущалось в ее шагах, дыхании и заряженном ее эмоциями воздухе.

Появившуюся фигуру он видел только краем глаза, она стояла боком, превращаясь в холодном зеленоватом освещении в нечто неодушевлённое. Но сильное быстрое сердцебиение и дыхание разгоняли этот странный морок. Джаспер посмотрел на нее прямо, когда фигура полностью развернулась к нему. И едва слышно хмыкнул от приятного удовлетворения. Теперь он точно знал, что не сошел с ума. Медная копна густых длинных волос, точь-в-точь как те волоски, все ещё спрятанные в его кармане, ярко выделялась в этом блеклом полупустом зале магазина, среди полок со снеками и сладостями она казалось чем-то чужеродным. Глаза были жёлтые, даже янтарные, на несколько тонов темнее, чем у него сейчас. Ее внешность гораздо больше походила на ведьмовскую, чем у доктора Мэйфейр. Слегка небрежная, диковатая, необузданная и чуждая всему, что окружало ее сейчас, чуждая человеческому роду. Она гораздо лучше смотрелась бы среди мха и деревьев, или на крыльце сказочного пряничного домика в дикой темной глуши. И Карлайл был прав — присмотревшись, легко было заметить небольшие отличия, которые сложно описать. Это было похоже, как будто она только что сбросила шкуру и полностью обновилась.

Ведьма прищурилась, не двигаясь с места, в руках хрустнула пачка крендельков. Как будто птичьи косточки раскрошились в ее тонких пальцах с аккуратно подстриженными ногтями. Как странно — Джаспер ожидал увидеть не меньше, чем длинные острые коготки.

От нее сильно пахло свежим утренним лесом после дождя и апельсиновыми цветами. Освежающий и одновременно дурманящий воздух наполнил пространство между стеллажами, вдруг сузившееся, сдавливающие со всех сторон. Звуки отошли на второй план, пока совсем не исчезли. На краю зрения наступал темнота, как будто в помещении начали постепенно приглушать свет, или это вдруг лес разом возник вокруг них. Джаспер не мог отвлекаться на эти странные ощущения, он сосредоточился только на рыжей ведьме, настороженно переступающей на том конце ряда. Слишком далеко — он не успеет ничего сделать, если что-то случится. И что могло случиться, в самом деле, посреди бела дня. Он несколькими быстрыми шагами сократил расстояние и теперь стоял совсем рядом. Ее теплое дыхание касалось его холодной кожи вместе с приглушённым страхом и бесстыдным интересом. Никакой неловкости, которая вечно сопровождала человеческое влечение, восхищение, нездоровое любопытство к таким, как он. Абсолютно неприкрытый безжалостный интерес, с которым она рассматривала его. Ах да, ведьмочка никогда не видела вампиров. А ему выпала честь стать первым. Джаспер дёрнул уголком губ, со смехом надеясь, что не посрамил вампирский род.

И ещё это определенно была она, в лесу, у того кедра. Ее звенящие эмоции трудно было с чем-то спутать. Они дрожали вокруг него, почти касаясь кожи. Щекотали и щипали, кололи и жгли. Наконец-то, тень следа привела его к цели.

— Это ведь ты был в лесу, тогда? — осторожный вкрадчивый, очень тихий голос, уж не его ли он слышал в лесу, принимая за эхо и шелест листвы.

Джаспер кивнул. Одной проблемой меньше и ему не придется тратить время на установление этого непреложного факта. Осталось получить ответы на ещё миллион вопросов, которые накопились за последние несколько секунд их встречи. Но вряд ли эта странная девушка на них ответит, по крайней мере, прямо сейчас. Джаспер не расстраивался. Он умел убеждать. Или принуждать. В сущности, ему было без разницы каким образом он получит желаемое. Главное без лишней возни и нервотрёпки.

— Как ты смогла спрятаться? — в свою очередь спросил он, сделав голос максимально доброжелательным со строго выверенной долей интереса.

Рыжая ведьма уставилась на него, не мигая, и пожала плечами. Ясно. Откровенность за откровенность не выйдет. Прискорбно, но он не удивился. Иногда, в такие моменты, телепатия Эдварда была бы очень кстати.

— Думаю, я не с того начал. Меня зовут Джаспер, — предельно вежливо, не нарушая личное пространство — уж это должно было дать ей понять, что он пришел с миром. Пока что. Хотя он и так слишком терпелив. Раньше он вытряс бы из нее все гораздо быстрее. Вытряс бы и сейчас, но Элис скорее всего предполагала не это, когда настойчиво хотела, чтобы он здесь побывал.

— Я… — начала она, наконец испытав смущение. И тут же замолкла.

Джаспер ждал, надеясь, что в голове у нее не рос мох вместо мозгов, раз она столько бегала по лесу. Глаза, до этого прожигавшие прямым взглядом его собственные, чуть ли не до самого черепа, переместились чуть выше, куда-то за плечо. Брови чуть сдвинулись к переносице, зрачки расширились, и он понял, что не дождется от нее ни слова. От нее повеяло чем-то холодным, насквозь остывшим, дуновение из глубокого сырого погреба или из старой мертвецкой, где уже давно не водилось живых. И это было абсурдно, потому что он чувствовал тепло ее близкого тела, нормальное человеческое тепло, а у самого кожа зудела от стылых прикосновений. Где-то на уровне шестого или десятого чувства. На уровне инстинктов вампира и страхов человека. А ведьма все смотрела мимо него, сжимая какую-то неказистую деревянную подвеску. Джасперу не нравились эти ощущения, длившиеся от силы несколько секунд. Теперь ему уже казалось, что у него за спиной стоит кто-то чужой, опасный и недоступный пониманию. Зрение сузилось, словно он шел в узком темном тоннеле. И кругом был только холод и снова холод. И два жёлтых глаза-фонаря во тьме. Он оглянулся, готовый отразить какую угодно опасность. Уж по меньшей мере там была толпа новорожденных, дышащих ему в спину. Это от них тут так холодно и мертвенно. От них зудят кончики пальцев, и кожа покрывается заиндевелой коркой. От них хочется бежать, но некуда, потому что они повсюду. И спасения нет.

Пространство между стеллажами было абсолютно пустым, в противоположном конце раздавались трескотание кассового аппарата, на улице лопнул воздушный шарик, мгновенно развеяв остатки морока, неприятного, липкого и склизкого, словно гниющая в струпьях рука мертвеца, полежавшего в сырой канаве полдня. Ему было с чем сравнивать, и ощущения были один в один.

Что это была за чертовщина. Не иначе как ведьмины делишки. Но мягкие быстрые шаги, кошкины лапы, уже спешили к выходу, а рыжей девчонки уже и след простыл. Ушла, унеся с собой его имя, а взамен наградила мерзотными ощущениями смерти, плесени и тлена. До чего же отвратное колдовство. Ведьмы ему уже заочно не нравились.

Джаспер бегом помчался к выходу, где яркая рыжая копна уже садилась в машину, прихватив с собой нагло украденный пакет крендельков. Но остолоп кассир ничего и не заметил.

— Вас тут, между прочим, обокрали как липку, уважаемый, — бросил язвительно Джаспер, на ходу накрывая нерасторопного паренька беспокойной тревогой и суетливостью, попутно заражая и немногих стоящих покупателей, скопившихся в небольшую очередь. Все зашевелились в хаотичном порядке, как потревоженные куры, а он быстро прошмыгнул мимо них почти невидимой тенью, оставшись незамеченным. Но машина уже была у выезда с парковки.

Джаспер вдохнул теплый влажный воздух и отчётливо уловил знакомый горько-сладкий шлейф запаха с мшистыми лесными нотками. И довольно хмыкнул — не потеряются. Он даже спешить не будет.

След привел его к удалённому от шоссе дому, заросшему плющом и другой растительностью. Конечно, можно было просто спросить адрес у Карлайла, который наверняка не одобрит такого вмешательства, предпочтя наблюдение издалека. Но лично Джасперу было все равно, как получить сведения о чужаках. Этическая сторона вопроса не сильно довлела над ним, поэтому он просто, не тратя времени, опустил этот пункт, где они с Карлайлом тихо спорят о границах и рисках, и сразу перешел к делу.

Вокруг витало столько запахов, что тот самый апельсиновый цвет терялся на их фоне. За невысоким забором виднелись кусты и деревья, густые, яркие, как будто всю жизнь росли под жарким солнцем, а не в вечной тени Форкса. Но самым удивительным был огромный узловатый куст черной бузины, с наливающимися белыми соцветиями. Он в жизни не видел таких кустов, ему на вскидку было не меньше сотни лет. Резные листья чуть шевелились на ветру, и Джасперу чудилось, что его предупреждают о чем-то. Что, конечно же, было несусветной глупостью. Обычный, пусть и весьма старый, куст бузины никак не мог с ним общаться.

Он подошёл почти вплотную к забору, тяжёлые ветви свисали через него, а корни почти срослись с деревянной оградой, проходя под ней. Он потянулся к трепыхавшимся листочкам, но тут же одернул руку, когда по узловатому жилистому стволу прошмыгнул черный паук, семеня своими длинными ворсистыми лапками, и скрылся в густой листве. Где-то в ее зелёной густоте он всё ещё слышал, как тот тряс своей тушкой, протискиваясь сквозь особо узкие места. И брезгливо вытер пальцы о куртку, хотя едва ли дотронулся до мерзкого маленького создания.

— Ведьмы, пауки… Что ещё, жабы, метлы и бородавки? — бузина мелко заколыхалась листочками на летнем ветерке, распространяя только начинавший набираться аромат, словно посмеивалась над ним. А он совсем чокнулся, не иначе, потому что с приглушённым смешком все же добавил: — Намек понял. Не смейся. И пауков больше не надо.

Открылась и закрылась входная дверь, торопливые шаги подбежали к ограде, и две ведьмы вышли за калитку. Джаспера коснулся типичный мандраж, который люди испытывают перед дальними поездками и важными событиями. Он шагнул за свисающие ветви бузины, прислонившись к тёплому деревянному забору.

— Ты ведь не выдашь меня? Я в долгу не останусь.

Он понятия не имел, что он мог предложить взамен дереву. Это даже звучало смехотворно. Но дерево не шевельнулось, но и не сделало ничего плохого. Наверное, это можно было считать за сделку.

Он смотрел, как зажигались красным задние фонари, и машина, чуть подпрыгивая на ухабах, тронулась с места. В боковом зеркале рыжела знакомая шевелюра, и ярко мелькнул янтарный зрачок.

Кажется, выяснение подробностей придется отложить на неопределенный срок. Его цель снова куда-то уезжала, прихватив краденные крендельки. Он надеялся, что ей будет неловко и стыдно есть эту добытую нечестным путем еду. Небольшая, но все же плата за доставленные ему неудобства.

Огни скрылись за поворотом, а Джаспер все ещё стоял у дома, вполне себе обычного, совсем не пряничного. Ноги коснулось что-то теплое и мягкое. Хорошо бы это был не огромный мохнатый паук. Мелкий черный котенок потерся об его штанину и обвил гибким хвостом, тонко мяукнув.

— Держу пари, звать тебя не меньше, чем Люцифер, — Джаспер присел на корточки и почесал за черным острым ухом.

Котенок снова тоненько скрипуче мявкнул и запрыгнул на забор, усевшись прямо под бузиной, на которой снова громко завозился мерзкий паук. И тоже, как и Джаспер, посмотрел туда, где скрылся неприметный серый седан.