Проходя мимо закрытых дверей и министерских стен, обшитых гладкими деревянными панелями, я затылком чувствую пристальные взгляды пока еще редких прохожих. Чем дальше от кабинета Кингсли, тем больше их становится в узком коридоре, ведущем к курсирующим между этажами лифтам. 

Впервые встретившиеся лица и уже знакомые волшебники легко улыбаются в глаза, кивают, робко прикрыв веки, а потом, едва зайдя за спину, чуть ли не до хруста позвонков сворачивают тонкие шеи. Все они без исключения пытаются удостовериться в увиденном. Все они в неверии смотрят на то, что рядом со мной сейчас никто иной, как Драко Малфой.

Подобная реакция хоть и не профессиональна, но вполне ожидаема. По-человечески естественна.

Стрелки часов едва ли перешагнули отметку в два часа дня, но усталость после разговора с Бруствером и Эбботом накатывает, не переставая, все сильнее утяжеляя мои веки. С каждым шагом это чувство сковывает плечи, заставляя встряхивать ими в нетерпении, отчего плащ неровно сбивается вбок. Финальные переговоры хоть и не были долгими, но все же отняли достаточное количество сил, что и так близились к критической отметке нормы.

Очень хочется курить.

В последние годы справляться со стрессом дозой никотина любой величины стало привычкой. Ритуалом, чтобы принять и отпустить. Несколько глубоких затяжек, быстро расползающихся по легким для концентрации внимания, всегда выручают, но теперь и это под запретом. 

Пальцы в глубоком кармане вместо пачки красных Мальборо легко нащупывают пластиковую палочку, торчащую из под шуршащей обертки, и губы непроизвольно дрожат в улыбке. Подсадить дочь стоматологов на сахар — задача не из легких, но и Лили Поттер попыток просто так не бросает. С подачи отца девочка теперь считает своим долгом снабдить меня маленькими леденцами-сердечками. Они теперь буквально везде, даже в самых неожиданных местах.

Еще секунда — и вздернутые уголки вновь принимают естественное положение отстраненного безразличия. Начинающийся час пик знаменуется нарастающей толпой, от которой испытывать положительные эмоции становится в разы сложнее. Едва створка лифта сдвигается, я пропускаю Драко вперед себя — по инерции — и почти сразу же жалею об этом, потому что волна новоприбывших стремительно заходит в металлическую коробку, буквально вдавливая меня в тела, которых не хотелось бы касаться без надобности. Впечатывает всеми позвонками, от копчика до лопаток, в широкую грудь Малфоя, расположившегося у стенки.

Схватив ручку у потолка и быстро вернув минимальную дистанцию, я вдыхаю кислород маленькими порциями, наблюдая за тем, как в последнее мгновение в лифт влетают бледно-фиолетовые самолетики служебных записок. Они блестят штампами министерства и шуршат тонким пергаментом над головами, бесцельно выписывая неровные круги.

Переполненная внезапной духотой и кисловатым потом кабина дергается в сторону и начинает движение. Без промедления несется вверх на максимальной скорости: минует короткие остановки в отделе магического правопорядка, международного сотрудничества, а после снова устремляется все выше и выше, резко сворачивая в необходимых местах. При таком движение даже кожаный ремешок для фиксации не спасает, и я, вновь потеряв жалкие несколько сантиметров личного пространства, ударяюсь о человека сзади. Вынужденно впаиваюсь в бедра Драко до неприличия сильно.

— Не стой так близко, Грейнджер, — реакция следует незамедлительно: горячее дыхание Малфоя скользит по голой коже за ухом, покрывая ее мурашками. — Ты первая женщина, оказавшаяся рядом за последние годы. Так что… — шумный вдох вырывается наружу, отчего кажется, мужчина вот-вот коснется носом моей скулы, очертив ее остроту. — Если не хочешь предложить мне планы на вечер, будь так добра, отодвинь свою задницу от моего члена.

Рядом стоящий волшебник заходится в приступе кашля. Вполне возможно, от случайно услышанных слов.

Невозмутимость и поразительная легкость, с которой Драко произносит столь неприемлемые вещи, действительно заставляет подавиться кислородом. В моем случае не от стеснения. Совсем нет. Скрип моих зубов, вызванный исключительным раздражением от пренебрежения субординацией, тонет в звонке лифта, оповещающем о конечной остановке. 

Дзинь. 

«Поздравляем! Ваши нервы в скором времени будут натянуты до предела»,— звучит в подсознании.

Едва позолоченные решетки распахиваются, открывая путь, я стремительно выхожу в залитый светом атриум. Хочется поскорее выбраться из замкнутого пространства и непосредственной близости с Малфоем.

Шаг. Один. Другой. Скрип ботинок о лакированный паркет, что всегда начищен до блеска, заставляет поморщиться. 

Не дойдя до круглого фонтана Волшебного Братства всего пару метров, я резко останавливаюсь и, ведя головой по ходу движения, разворачиваюсь. Самое время расставить все точки над «i».

— То, что мы однажды оказались в одном учебном заведении, теперь не значит ровным счетом ничего, — выплевываю слова в лицо Драко. — Ты — просто заключенный под номером 3106. Я — приставленный к тебе аврор, а не подружка по переписке.

Дыхание едва не сбивается от быстрой речи. Слюна, скопившаяся на языке, медленно проталкивается в горло, и я почти давлюсь ей, заметив вместо желаемого смиренного понимания намек на кривоватую улыбку в человеке, стоящем напротив. Псих.

— Я сказала что-нибудь смешное?

— Ни в коем случае, — отвечает он, с оттяжкой проводя большим пальцем по тонкому шраму на губе. — И я уже, как мы оба знаем, не заключенный. Разве авроров не учат апеллировать к фактам? 

— Не думай, что у тебя получится задеть меня, Малфой. 

— Это и не является моей целью, — четко и сдержанно. — Грейнджер. 

Гребаный кошмар.

Я выдыхаю ему в ответ усталое — «идем», после чего отворачиваюсь и, на ходу застегивая свой плащ, ускоряюсь в направлении выхода. О тех самых целях, что он поставил себе сегодня или уже давно, остается лишь догадываться. И что-то внутри меня подсказывает — они далеки от праведных.  

⸻

К тому времени как мы подъезжаем к необходимой улице в западной части Лондона, небо, что утром было затянуто тяжелыми серыми тучами, проясняется, принимая серо-голубой оттенок. Окружающие пейзажи от этого едва ли становятся светлее. Солнце все еще прячется за плотным корсетом из облаков. Через несколько часов и вовсе начнет темнеть: Лондон в это время года особенно сильно любит утопать в густых туманах и пораньше зажигать свои многочисленные огни городской иллюминации. 

Я покидаю салон «Форда» первой, касаюсь каблуками не до конца высохшего асфальта с налипшими на него желтыми листьями, крепко сжимая ключи в ладони. Металл быстро становится неприятно теплым. Драко, не задерживаясь, выходит следом. Даже не взглянув на дорогу, он широко открывает дверцу машины, из-за чего несущийся доставщик пиццы на маленьком грохочущем скутере сигналит ему парой длинных гудков, уворачиваясь от столкновения в самый последний момент.

— Придурок, раскрой свои хреновы глаза! — кричит курьер, и удаляющийся голос из-под защитного шлема рассеивается по ветру неровными волнами.

Драко не отвечает. Не видит необходимости в том, чтобы удостоить его взглядом и уж тем более словом. Он лишь поправляет массивное пальто, упрямо делая вид, что вздрогнул плечами по собственной воле, а не от внезапного шума. Ведь Драко Малфой не мог испугаться сотрудника «Пицца-Хат». Но я видела. Заметила короткий и, по его мнению, оскорбительный импульс, пробежавший под одеждой абсолютно инстинктивно.

Все же он отвык от многого за время заключения. Отвык от жизни. Хотя, наверное, правильнее будет сказать: он с самого рождения и не привыкал к тому, что свойственно миру маглов. Курьеры, пицца, правила дорожного движения — не те знания, что он впитывал с малых лет из семьи и окружения, как бы стойко сейчас не пытался держаться в новых декорациях.

— Нам сюда, — говорю я, блокируя двери машины.

Ситуация отчасти комична, особенно если наложить на нее необходимый контекст. Эббот вряд ли случайно выделил Малфою именно эту штаб-квартиру, не имеющую никаких близких выходов к магическим кварталам города. По этой же причине и я когда-то выбрала себе жилье в том же Кенсингтоне. Только вот если Драко свободную жизнь в подобном месте подарили на зло в качестве внеочередного испытания, то мне просто не хотелось отрицать своей принадлежности к миру обычных людей. Никогда не хотелось забывать, что жизнь без магии тоже существует.

Мы быстро заходим в малоэтажное здание с классическим темно-синим фасадом и высокими окнами, исполосанными белыми шпросами. Так непривычно прислушиваться, идут ли за тобой. Я в девяноста девяти процентах случаев работаю одна. Контролирую лишь себя, не отвлекаясь на посторонних. Деятельность в паре сопряжена со множеством разнообразных рисков, а работа в паре с пожирателем смерти, которая мне предстоит по подписанному договору, уж тем более.

Поднявшись по скрипучей лестнице до последнего третьего этажа, мы наконец оказываемся у нужной квартиры под номером «3B». Предварительно разблокировав охранные чары, я открываю слегка заедающий на поворотах замок. Дверь с тихим скрипом распахивается настежь, и я сразу же шарю ладонью по шершавой стене в поисках выключателя. После глухого щелчка небольшие апартаменты заливает желтым светом ламп, а в нос бьет запах долгого запустения — пыльный и сухой.

Квартира на Кромвель Стрит встречает монотонным тиканьем настенных часов. Она совсем не обжита, мрачновата из-за темно-серых обоев с графичным рисунком, но явно более уютна и просторна, чем камеры в Кроус-Хилл.

Я здесь, как и Драко, впервые. Пространство для будущего консультанта готовили младшие авроры, мне же лишь передали адрес с короткими инструкциями по заселению постояльца. Взмах палочки — и апартаменты закрываются, оставляя нас наедине. Долго осматриваться нет ни смысла, ни времени, но все же в целях предосторожности я вполголоса произношу заклинание обнаружения. В ответ — упоительная тишина. Все чисто. Из посторонних — только собственные надоедливые мысли.

— В холодильнике есть еда. Базовый набор продуктов будет обновляться самостоятельно, — говорю, наблюдая, как Драко делает первый шаг вглубь квартиры. Тут все вполне стандартно: кухня, совмещенная с гостиной, маленькая спальня за приоткрытой межкомнатной дверью и где-то там же, все еще во мраке, ванная с гардеробной. — Надеюсь, сможешь приготовить себе пару яиц без помощи магии. 

— Когда ее вернут? 

Хотелось бы сказать, что никогда.

— Завтра с утра я заберу тебя в Мунго. Там и займутся разблокировкой. 

— Что насчет палочки?

Слишком много вопросов, на которые не хочется отвечать. Он не стеснятся узнать то, что интересно. 

— Твои вещи, что находились на хранении в Кроус-Хилл, там, — кивком головы я указываю на небольшую коробку, стоящую в центре невысокого журнального столика с толстыми ножками. — В том числе и палочка. Но надеюсь, ты понимаешь, что все более менее серьезные заклинания для нее под ограничением в качестве предосторожности. И, также, напомню, что в квартире сигнальные чары. Покидать ее без сопровождения до соответствующих распоряжений от Министра ты не имеешь права.

— Как-нибудь переживу.

Действительно.

Легко соглашаться на условия, если особо не из чего выбирать.

Малфой подходит к своим вещам с неожиданной осторожностью. Занимательно. Он склоняет голову в бок, пару раз постукивает пальцами по крышке, будто оттуда может выпрыгнуть дурацкий клоун на механической пружине, пугающий маленьких детей. 

Драко приглядывается еще одно тихое мгновение, а после, словно наконец решившись и отбросив опасения, бесцеремонно откидывает крышку картонного короба, начиная шарить сначала глазами, а потом и руками по малочисленному содержимому. 

Если мне не изменяет память, вес переданного из хранилища едва ли превышает полтора килограмма. Не особо внушительно для наследника многомиллионного состояния. 

Какая досада. 

Приходится снова прикусить несчастный кончик языка, чтобы держать себя в руках и не злорадствовать открыто, но внимание быстро переключается на предмет, который мужчина в числе первых вытягивает наружу. 

Удивительно. Им оказывается отнюдь не палочка, как предполагалось. Мои брови приподнимаются в неподдельном изумлении и отчасти даже замешательстве. Хорошо, что он не может этого увидеть, будучи увлеченным процессом.

Часы. На его широкой ладони классические мужские часы, наручные, которые не часто носят волшебники что тогда, что теперь. С виду они самые обычные. Я бы даже могла назвать их дешевыми: кожаный ремешок с простым темным циферблатом и остановившиеся серебристые стрелки. Малфой изучающе крутит их меж пальцев, будто знакомится вновь, но не успеваю я сделать себе мысленную пометку узнать про них больше, он уже теряет к ним интерес. Быстро откидывает часы на мягкую обивку рядом стоящего дивана, тем самым подняв вверх маленькое облако пыли.

— Это твой телефон, — решаюсь нарушить я затянувшуюся паузу. Пройдя несколько шагов навстречу Драко, кладу на столик новое для него средство связи. — Даже когда магию вернут, носить его с собой обязательно.

— Консерваторы еще не жгут костры на площадях по поводу того, что в магическом мире стало так много магловского?

— Волшебное сообщество уже давно смотрит в будущее более открытым взглядом. 

— Я заметил.

Он смотрит мне прямо в глаза. Снова ищет там что-то, а после, демонстративно проигнорировав гаджет, отворачивается, вытягивая из коробки спички, а из кармана сигареты. Зажав фильтр между губ, он размашисто чиркает головкой о полоску из темно-красного фосфора. Впервые за день закуривает. Больше не спрашивает разрешения, находясь на предоставленной в пользование лично ему территории. 

Прогорклый дым быстро заползает в мои носовые пазухи, неосознанно заставляя дышать глубже. Тело старается впитать в себя хоть каплю запретного никотина.

— Будешь? — спрашивает Драко, садясь в кресло прямо в пальто. Ничем не скрепленные полы распахиваются, обнажая комбинезон, что Кингсли в конце переговоров перекрасил из оранжевого в темно-синий.

Поймав мою реакцию на сигареты, он скалит белоснежные зубы и, откинув голову на спинку, выпускает сероватое облако вверх сильным потоком. Издевается. Играет. Но я лишь плотнее стиснув зубы в ответ, отрицательно качаю головой.

Я могу с этим справиться.

Я же пообещала.

— Не забывай об условиях договора, — говорю, прочистив горло, что скребется и чешется в нарастающей ломке. — Не забывай, что ты под круглосуточным надзором. Не трать свое время, пробуя сбежать. Постарайся хоть раз в жизни оправдать предоставленное тебе доверие.

— Я бы не назвал все это доверием, — новый пробивающий нутро взгляд.

— В твоем случае, Малфой, даже это уже больше, чем доверие. 

Последнее слово остается за мной. Я покидаю квартиру на третьем этаже, растирая переносицу. Глаза болят, под веками пульсирует из-за наверняка повысившегося артериального давления. 

Никто не прощается. Это лишнее.