Орин успела подарить нам мертвого тифлинга-предателя, но не успела проникнуть в лагерь, чтобы выкрасть кого-то и возложить на алтарь отца. Большая удача. Я любезно подсказала спутникам, где искать ее логово. Где искать ключ, как вообще попасть в канализацию, и какие атаки действуют на эту тварь лучше всего… Все те скучные вещи, которые мне приходилось узнавать самой. Самой или из ютуб-роликов. Они двинулись на «свидание» все вместе, потому устранить Орин удалось почти без ранений. Джахейра слегка повредили бедро, но со старушками это случается часто. Я готовила для нее мазь под четким руководством Шэдоухарт. Если не удастся убраться отсюда и стать герцогиней, я даже смогу стать целительницей, пойти работать в лавку Шэриз. Заведем кота…

Эти мысли придавали мне сил. Следующим на очереди стояла миссия по вызволению Минска из лап культистов, и Джахейра настаивала на своем присутствии. Кто я такая, чтобы останавливать великую героиню? Карлах не могла на нее насмотреться, а я тихо посмеивалась издалека. Фангерлинг как он есть. Я даже нарисовала для Карлах ее портрет, а героическая арфистка оставила на нем свою подпись. Поплотнее запахнув свою новенькую сиреневую мантию, я все чаще проводила время, склонив голову над альбомом. Сделав все лагерные дела: убрав за всеми мусор, приготовив еду, разведя огонь, я тут же садилась за рисование. Это меня отвлекало. Бесконечно бояться за свою жизнь и жизнь своих спутников, просчитывать дальнейшие ходы, ждать смерти за каждым углом – утомляет.

Едва занялся новый день, а спутники мои уже двинулась в сторону Счётной палаты, оставив в лагере только Гейла с книгой в руках. Я махнула им рукой, и чайка сбросила рядом со мной ошмётки выпотрошенный рыбы. В брюхе ее я рассмотрела крючок. Если честно, стоянка в Ривингтоне нравилась мне куда больше, чем та, которую мы избрали здесь, в городе. От причала воняло гнилью, а каменная брусчатка дарила незабываемое ощущение холода. Больше всех страдал от этого Хальсин: друид грустно смотрел в сторону зелёных лугов. Может телом он и был здесь, но душа его резвилась на запутанных лесных тропках. «Скоро все кончится, и каждый пойдет своей дорогой», – думала я. Почти грустно.

– Что рисуешь в этот раз, моя птичка? – появление Астариона заставило меня нервно подпрыгнуть. – Своего самого любимого вампира, надеюсь? 

Вот бы было смешно, рисуй я портрет Касадора. Нет. Я как раз опустилась на каменную лавку возле импровизированной церкви, когда эльф бесшумно подсел ко мне рядом. После поцелуя прошло целых два дня, и вампир не сказал о нем ни единого слова. Он дежурно здоровался со мной, перекидывался парой фраз, но упорно игнорировал произошедшее. Может, потому, что почти все время провел на миссиях, и виделись мы лишь перед сном? А, может, это просто не значило для него ничего. Ничегошеньки. Его ведь столько раз целовали... Я продемонстрировала вампиру рисунок: Шэдоухарт потягивается, выходя из своей палатки. Без красок тяжело передать живость изображения, но движение у меня выходило хорошо.

– Оу, – эльф разочарованно вздохнул. – Я думал, что ты тратишь время и талант только на самое лучшее. 

– А почему ты не пошел со всеми остальными? – спросила я вместо ответа. – Я думала, тут только я и Хальсин.

– Пошел куда? Вызволять из заточения лысую груду мышц? – Астарион демонстративно почесал подбородок, сделав вид, что задумался над вопросом. – Не знаю, не знаю... Возможно, подумал, что они справятся и без меня? 

– Ты ведь помнишь, что они получат кучу денег в процессе? Десять тысяч золотых! Целое состояние, – я выгнула бровь. – И без тебя в группе они наверняка решат вернуть деньги обратно на нужды города. 

– Я остался, потому что рассчитываю на улов получше. 

– О, так ты будешь рыбачить? – улыбнулась я, бросив взгляд в сторону дохлой рыбы, которую мне так любезно принесла птица. – Думала, что ты предпочитаешь сочное красное мясо.

– Рад, что у тебя игривое настроение, птенчик, ведь предпочитаю я маленьких говорливых птичек. Очень кстати ты здесь, – улыбнулся вампир. – Я бы хотел пригласить тебя на экскурсию по городу. Ты ведь никогда здесь не была, верно? Раз уж ты в этом измерении впервые.

Ну... Как не была. Я проходила игру трижды, и даже если третий акт был моим нелюбимым, все равно успела заглянуть почти в каждый дом. Не везде мне было рады, приходилось много перезагружать. Я прикусила губу, боковым зрением замечая, что Астарион на меня смотрит. Следит за моим лицом, ждёт, когда дрогнет какой-нибудь мускул. Как хищник. Он сидел так близко, что я ощущала призрачное тепло его мертвого бедра. Нам ведь с ним и правда нужно обсудить некоторые нерешённые вопросы, разобраться в себе и друг в друге. Я гнала эти мысли прочь, но ведь что-то теплилось в моей душе, верно? Астарион красив, хоть он и был противным до трясучки. Может... Просто страсть, рожденная в недостатке любви? Вампир должен в этом разбираться. 

– Как свидание? – спросила я, не повернувшись к нему лицом, не найдя в себе сил противостоять этому любопытному взгляду. 

– Тебе обязательно нужно навесить на все ярлыки? – недовольно цокнул Астарион, и рисунок, вышитый золотыми нитями на его щегольском дублете, засиял в солнечных лучах. – Я не знаю... Просто пройтись? В моей жизни очень и очень давно не было романтических свиданий, милая, – он вздохнул, пытаясь вспомнить свою смертную жизнь. – Я находил доверчивую жертву, проводил с ней ночь без поцелуев в щёчку и предварительных ухаживаний, и все, вел в кабинет Касадора. – взгляд вампира смотрел мимо меня. – Мне просто хочется показать тебе город, сделать для тебя что-то хорошее в ответ на твою доброту.

– Хорошо, – согласилась я, чувствуя особенную неловкость от происходящего, странный трепет. – Но только покажи мне что-нибудь хорошее, – попросила я, и эльф ухмыльнулся. 

– Ну, от лучшего ты уже отказалась, – он демонстративно закатил глаза, рукой показывая на собственный торс. – Но хорошее я для тебя найду.

Я почувствовала, как внизу моего живота снова затягивается какой-то узел. Ну неужели влюбленность? Я крупно влипну, если это так. Только я отложила блокнот в сторону, Астарион тут же схватил меня за руку и повел вверх по ступеням. А может я хотела принарядиться, сделать прическу, макияж? Очевидно, вампиру скорее хотелось показать мне что-то особенное. Может быть он даже проложил маршрут заранее, выбрал особенно интересные места и подготовил истории. А, может, будет действовать по наитию. В конце концов, он не сильно хорош в планировании, это я помню из игровых диалогов. Неудивительно. Двести лет за него все решал Касадор, потому решалка самого Астариона атрофировалась за ненадобностью.

Запах канала тянулся вдоль извилистых улиц, находившихся далеко от пристани. Астарион объяснил мне, что доки – не самый лучший район. Здесь живут лодочники, рыбаки, докера и простые грузчики: отребье. Вампир охарактеризовал их всех весьма ёмко. Он рассказывал, что когда-то давно город был разделен на Нижний и Верхний, что здесь была и стена, защищавшая богачей от осады, что пристань когда-то была скромнее, даже если город построил мореход. Астарион, очевидно, очень любил Врата Балдура, и вряд ли хотел их покидать. 

– Тебе, наверное, очень странно гулять по этим улицам днём, – осторожно заметила я, когда мы поднимались в сторону центрального сада. 

– Столько забытых красок, – мечтательно ответил Астарион. – Я... Я забыл, каким ярким был мир до вампиризма, – он указал мне на мрачный дворец, возвышавшийся вдалеке. – Вот он, дом, что составлял мою реальность двести лет, милая. Поражающий воображение гротеск, – вампир сморщил нос.

«А у меня дом маленький и деревянный», – не сказала я. Астарион и без того думает о себе слишком много. Он с умным видом рассказывал мне о самых простых вещах, вроде цветочных клумб или о торговых кварталах, а я кивала и улыбалась. Почему? Почему мне хотелось улыбаться, слушая его болтовню? Казалось, что что-то в нем восстановилось, затянулась какая-то рана. И я говорила не о теле, нет. О душе, которую эльф продал ради вечной жизни. Вечного рабства. Жаль, что Минтару убили ещё в первом акте, она очень весело рассуждала о несправедливости жизни. Видимо, дроу готовят к подобному с рождения.

– Ты, наверное, хочешь есть? Я забываю, что смертным нужно питаться трижды в день, – заявил эльф. 

– Хочешь покормить питомца? – тихо спросила я, и улыбка сама собой заняла губы.

– Я ведь хороший хозяин, даже узнавал у Шэдоухарт, что быстрее восстанавливает у вас запас крови, – улыбнулся вампир. – Яблоки, красное мясо и красное вино. Идём. В Эльфийской песне подают чудную похлёбку из морепродуктов. Их ловят тут же.

– Эти воды не внушают особого доверия, – говорила я, пока вампир тянул меня за собой. 

– Никому и ничему нельзя доверять во Вратах Балдура, милая, – Астарион кашлянул. – Кроме меня, конечно же. Уж я-то тебя не обижу.

Он сжимал мою руку в своей, и я чувствовала приятное смущение, трепет, что зарождался где-то внизу живота. Это и есть те самые «бабочки»? Если честно, щекотка больше походила на копошение червяков. Я так и представляла огромный розовый комок с кучей круглых хвостиков. Б-р-р-р. В кармане Астариона оказалось разрешение, что пускало нас в Верхний город, квартал знати, дом его вампирской семьи. В игре эту грамоту нам давала летающая свинья... Или другую? Я совсем запуталась в этих деталях. В деталях, в чувствах, в происходящем. Мыском сапога я пнула камешек, так некстати попавшийся мне на пути. Камень полетел в кота, и рыжий пушистик одарил меня недовольным взглядом. «Я тебя запомнил», – говорил его взгляд, и не нужно было пить зелье разговора с животными.

– А что именно ты ко мне чувствуешь? – спросила я, когда до таверны оставалось шагов десять. – Ты говорил об этом не так давно, помнишь?

Астарион запнулся, продолжая сжимать мою руку. Пальцы его дрогнули на долю мгновения, но вампир тут же собрался, растянул губы в непринуждённой улыбке. «Будет врать и юлить», – поняла я по глазам. Насколько я знала, Тав он тоже не даёт четкого ответа до встречи с Касадором, статус их отношений выясняется только после. Но... В случае с Тав больше ясности, правда? Они делили постель как минимум раз. Нас же с Астарионом связывала лишь пара укусов и неловкий чмок в щёчку. Может для него это ничего и не значило?

– Не знаю, – осторожно заметил он. – Это сложно понять, а уж объяснить практически невозможно, – он сбавил шаг, но не остановился. 

– Попробуй, – попросила я. – Ну пожалуйста. 

– Ах, – наигранно-устало вздохнул эльф. – Иногда мне хочется выпить тебя досуха, – он не смотрел мне в глаза. – Всю без остатка забрать себе, чтобы ни Уилл, ни Карлах, ни Шедоухарт не получили и маленького кусочка. Уверен, это не так-то сложно, – рассуждал он. – Взял и пошел. Что ты мне сделаешь? Поцарапаешь?

– А в другую часть времени чего тебе хочется? – мурашки побежали по моим плечам. 

«Жопу свою выпей досуха, козел», – подумала я. Мысль о том, что бессмертный вампир, которому я едва достаю до плеча, хочет растерзать меня, заставляла сжиматься от страха. Если это – влюбленность, то такого я не хочу. И в первом прохождении было ясно, что с привязанностью у Астариона проблемы. Насколько я знаю, он чуточку ревнив, но лишь до чувств, настоящих чувств и эмоций. Секс же кажется ему чем-то плоским, биологической необходимостью, как пища и сон. Наверное, двести лет сексуального рабства несколько охладили его страсть.

– Сидеть под тем огромным деревом и смотреть, как ты рисуешь. Чувствовать, как ты держишь меня за затылок и помогаешь пить лечебное зелье, видеть, как обеспокоено ты смотришь на меня, пока я прикидываюсь спящим после ранения, – я так и знала, что он не спал! – Вести тебя в темноту, укрывая плащом, – эльф тряхнул головой. – Заниматься милой ерундой, говорить о которой мне тошно. Идём, птичка, – вампир открыл передо мной дверь.

И ни слова о лишении девственности. Мило? Или... Или обидно? Не то, чтобы я чувствовала себя секс-бомбой, земным воплощением страсти и всего такого, но... Вызывать лишь умиление мне не хотелось. Мне ведь не десять лет. Конечно, если сравнивать с Астарионом, я – нежный розовый младенчик. Едва двери распахнулись перед нами, в нос ударил сильный запах гвоздики. Мама часто добавляла ее в выпечку, но всегда предупреждала, что злоупотреблять не стоит. Пряные печенья мне нравились, пряные соленые огурцы – не очень. Я бы ещё погуляла по городу, ведь ходили мы от силы час, но Астарион любил повторять, что ненавидит пешие прогулки. Древняя таверна – это ведь тоже интересный опыт, правда? Астарион положил руку мне а талию и мягко подтолкнул вперёд, когда я задержалась у барной стойки. 

– Нет, милая, мы сядем вон там, – он указал в сторону небольшого круглого столика, стоявшего в самом дальнем углу. – Мое любимое место. 

Потому что там никто нас не увидит. Я живо представила себе Астариона в его прошлой жизни, жизни раба и убийцы. Вампир сидел тут же, напротив меня, а на моем месте что-то лепетала очередная его жертва. Она улыбалась, слушала все эти нежные слова, наслаждалась своей маленькой жизнью... Она думала, что идёт на маленькое романтическое приключение, но в итоге находила бесславный конец в вампирском подвале. Могло бы такое случиться со мной? Эльф опустился на стул рядом, он улыбался, бесстыдно обнажая острые клыки. Астарион сам сделал заказ, когда миловидная эльфийка пришла, чтобы обслужить наш столик. Я бы все равно не смогла прочитать меню, потому не возражала.

– Ты тут находил своих жертв? – грустно спросила я, когда Астарион замолчал на мгновение. 

– Я находил их везде, где мог, – вампир отвернулся. – Ты ведь не будешь судить меня за то, что я выполнял приказы своего хозяина? Как провидица, ты должна знать, что это – не моя прихоть.

– Нет, нет, конечно, – я затрясла руками, испугавшись, что прозвучала не так, как надеялась. – Я... Мне очень жаль, что это с тобой произошло.

– Добрая ты душа, – грустно улыбнулся Астарион. – Таких больше нет, птичка, не все так великодушны. В глазах остальных я навсегда останусь кровожадным убийцей, терзавшим детей и женщин.

– Ты плохого мнения об окружающих, – заметила я осторожно.

– Потому что за последние двести лет никто не пытался поступить со мной хорошо, – пояснил эльф, откинувшись на спинку стула. – Меня использовали для привлечения жертв, для получения оргазма, находились и глупцы, что хотели ограбить меня, – Астарион тихо усмехнулся. – Их я отдавал Касадору без сожаления, – взгляд его снова устремился вглубь помещения. – Но после вознесения такого со мной не случится.

Я хотела расспросить его о том, что он решил с ритуалом, но нас прервала официантка. Симпатичная рыжая эльфийка в коротком зелёном платье поставила на стол тарелку с кальмаром в сливочном соусе. Только сейчас я и осознала, что действительно хочу есть. Астарион знал о смертных чуточку больше, чем мы сами знаем о себе? Впрочем, я бы не удивилась. Вампиры ведь и правда хищники, а все успешные хищники знают о повадках своей добычи больше, чем она сама. Где обитает, чем питается и когда, на что падка, когда теряет бдительность... Сердце моё трепетало, стоило лишь заметить, как Астарион смотрит в мою сторону. Жаль, что страх не давал отдаться этому чувству полностью. Я ждала подвоха.

Кальмары действительно оказались вкусными. Астарион разлил по бокалам вино, и уже опрокинул в себя первый. Глаза эльфа блестели и без лёгкого опьянения. Я старалась есть аккуратно, не изляпать платье на глазах у своего интереса, не измазать лицо или стол. В походе мы не ели с помощью ножа и вилки, и этикет слегка подзабылся. Впрочем... Я же из села. Чего ещё он мог от меня ждать? Во всех моих прохождениях Астарион делал выбор сам, и всегда оставался вампирским отродьем, потому мне хотелось верить в такой финал для его истории и сейчас. Хотелось спросить про его руку, поблагодарить за альбом, спросить, как он намерен поступить с Касадором и братьями, но я ничего не успела. Вампирские отродья вышли из тени и остановились рядом с нашим столиком, их я узнала по красным глазам. 

Высокая женщина лет тридцати, красивая эльфийка с пушистыми белыми волосами. Она удивлённо улыбалась, переводя взгляд с Астариона на меня. Ее спутник, молодой человек с широкой грудью и слегка всклокоченными неопрятными волосами, выглядел скорее разочарованно, чем удивлённо. Одежда обоих говорила о высоком статусе, манера держать себя подчеркивала положение, но я не могла понять... Почему никто из их жертв не заметил эти глаза? Карминово-красные, яркие, точно у кота в темноте. Неужели кто-то мог проигнорировать их? Астарион поднялся с места и загородил меня, словно сородичи его могли устроить сцену у всех на виду.

– Астарион? – голос женщины звучал хрипло, но в нем отчетливо слышалась радость. – Брат наш?

– Чудная встреча! Далирия, Петрас, – улыбнулся он, но я уже знала, что улыбка эта – только маска. – Вас отпустили поохотиться на сочных диких крыс?

– Ты решил вернуться, поджав хвост, верно? – говорил темно-русый мужчина, он выпятил грудь вперёд, словно стараясь казаться больше. – Пришел молить о прощении, когда мы так близки к свободе? Когда хозяин ведет нас в бесконечность!

– Ты никогда не блистал умом, брат, но чтобы верить в свободу... Добровольно полученную из рук Касадора, – Астарион цокнул языком, сложив руки на груди. – Такого я не ждал даже от тебя. 

– Ты вернулся, – восторженно продолжала вампирша. – Я знала, что ты нас не бросишь, одумаешься. Кто твоя аппетитная спутница, брат? – спросила обращённая эльфийка. – Ее кровь пахнет очень вкусно.

– Пьешь прямо между ног? – со смешком спросил Петрас. – Пикантно.

Я почувствовала, как лицо мое залило краской стыда. Месячные начались четыре дня назад... Сегодня последний день мучений, подаренных Евой и ее грехом. В этом мире, к слову, не существовало прокладок, и Шэдоухарт объяснила мне, как пользоваться древнейшим изобретением человечества – тряпкой, которую ты пихаешь в трусы. Ужасно. Я и не подумала о том, что вампиры чуют, на каком я дне цикла. Мысль о том, что Астарион исходит от жажды, понимая, что я теряю кровь прямо рядом с ним, заставила меня залиться румянцем. Я словно вернулась в школу, словно опять переживала о том, что кровь проступит на моих штанах, и всему классу станет известно, что происходит с моим телом. Может потому он и игнорировал меня последние дни? Аппетит пропал, тарелку пришлось отодвинуть, и дальше разговор пошел почти что по скрипту. 

Эти двое должны были попасться Астариону в ночлежке, и здесь, у всех на виду, вампир не мог вытащить Петраса на свет. Но он вышел сам, показал тому, что не боится его лучей, играет с ними, точно котенок с солнечным зайчиком. Разговор вышел коротким и неприятным, эльфийка буравила меня взглядом, а недалёкий парень, слепо верящий в скорую свободу от побоев, чванливо задирал нос. Когда-то давно я читала, что в Лоре ДнД говорится, что после становления вампиром личность человека искажается. В нем просыпаются самые скверные черты характера, и даже самый добрый волшебник начинает тянуться к темноте.

– Касадор заберет ее, Астарион, и отдаст нам после своего вознесения, – предрекла эльфийка, смотря мне в глаза.

Нет, милая, нет. Если вознесение завершится, никаких «вас» просто не будет существовать. Эти двое не испугались случайных свидетелей и растворились в воздухе красноватой дымкой. Они вернулись во дворец, чтобы рассказать обо всем хозяину. Я комкала край юбки в потных ладонях. Значит, сегодня ночью они придут в лагерь, попытаются украсть Астариона... А что, если никто из отряда не вернётся к тому времени и не сможет им помешать? Они ведь сейчас все должны быть там, под землёй. Я думала над тем, чтобы спуститься в канализацию вместе с группой, а после улизнуть от них в поисках прохода домой. Исчезнуть. Может, Карлах подумает, что я погибла, встретилась на пути какому-нибудь баалисту и закончила жизнь на его клинке? Это было бы жестоко. Но как объяснить ребятам, что я ухожу домой в такой важный момент? Мне хотелось дождаться финала, решающей битвы, и только после вернуться в свой скучный серый мир. 

– Нам нужно уходить, – осторожно сказал мой спутник, бросая на стол несколько золотых монет. – И держаться поближе к свету. 

– Ты... – «боишься?», – хотела спросить я, но вампир перебил меня.

– Ты видела, как они на тебя смотрели? – Астарион развел руками, словно произошедшее поразило его до глубины души. – Как на кусок мяса! 

Вау, прямо как ты в нашу первую встречу... И вторую, и третью, и четвертую. Я прикусила губу, бросив взгляд на тарелку. А если я сейчас съела чеснок, означает ли это, что мои поцелуи буду обжигать кожу вампира? Было бы интересно проверить, но первый шаг я делать не хочу. Теперь мне хотелось быть поцелованной. Астарион выглядел обеспокоено, он пытался казаться собранным, но я видела, что пальцы его слегка подрагивают в напряжении. Путешествуя с группой умелых воинов, он почти забыл, что такое страх, и сейчас снова ощутил его укус на своей шее. Касадор близко, вампирские отродья охотятся за ним, и солнце скоро сядет.

– Я не хочу, чтобы с тобой что-то произошло, – заявил он тихо, и золотая вышивка его костюма вновь блеснула в солнечных лучах. – Я теперь свободный эльф, и не намерен делиться, знаешь ли, – Астарион снова попытался шутить. – Раз мы ходим на свидания и целуемся под плакучей ивой, пытаемся построить, – он смочил губы, словно говорить ему было больно. – Отношения? Отношения. Я не намерен подвергать тебя опасности выше среднего.

Сердце мое пропустило удар. Отношения. С бессмертным эльфом-вампиром из компьютерной игры, которую я прошла месяц назад. Идиотская улыбка растянула мои губы от уха до уха, и я попыталась спрятать ее за ладонью. Почему бы не повеселиться перед уходом? Я чувствовала странную тягу к этому эльфу, и сейчас только поняла, что подвоха может и не быть. Впрочем, раз уж речь об Астарионе, нельзя терять бдительность.

– А ты... Ты правда все эти дни чуял... Типа, – я даже не знала, как спросить об этом, чтобы не умереть от стыда. – Мою кровь? – голос сорвался на заговорщический шепот. – Там внизу. 

– Да, – таким же шепотом ответил мне Астарион, и ехидная улыбка заставила меня пожалеть о заданном вопросе. – Я бы предложил тебе язык помощи, но ты как-то нервно реагируешь на подобные предложения. 

– Фу, – я подскочила со стула и двинулась в сторону дверей, смущённо зажимая рот рукой. 

– Вот опять, – по голосу было понятно, что Астарион закатил глаза. – Не уходи далеко, питомец! 

Пара голов повернулись ко мне, стоило вампиру так громко крикнуть это «милое» прозвище.