В Америке работа Рейджи строилась по такому жёсткому графику, о котором дома он даже понятия не имел. У него не было ни выходных, ни вечеров — ни единого свободного часа, который можно было бы посвятить расслабленному отдыху. Двадцать четыре часа в сутки он находился рядом с Исуруги Геном, за полгода став первоклассным водителем и научившись выполнять обязанности секретаря автоматически, даже не задумываясь о том, что это тоже работа. Он полюбил джаз и ретро, совершенно изменив свой стиль одежды и манеру музыкальной подачи, в его комнате теперь царил идеальный порядок. Однако основное внимание Рейджи было посвящено музыке — вокалу и актёрской игре, и в этом вопросе господин Исуруги оказался настоящим садистом.

Когда в конце дня Рейджи наконец добирался до своей комнаты, смежной с комнатой Исуруги на том же этаже отеля, то сразу падал в кровать, моментально проваливаясь в сон без сновидений. Впрочем, Исуруги мог разбудить его и ночью для решения каких-то рабочих вопросов, и Рейджи в конце концов привык, что личного времени у него просто не существует.

Нельзя сказать, чтобы его это сильно огорчало, потому что времени на то, чтобы думать об Айне и терзаться чувством вины, у него тоже не было. Жизнь в новой стране, напряжённый рабочий график и ежедневно меняющиеся впечатления были похожи на яркую карусель, волшебное мелькание огней которой заставляет хотя бы на время забыть о своей боли. В каждый новый день Рейджи кидался весело и отчаянно, совершенно не щадя себя и полностью отдаваясь работе.

Он был занят в мюзикле Исуруги на одной из второстепенных ролей: видимо, его нынешний патрон изначально не рассчитывал, что из новичка получится что-то дельное. Однако образ, созданный Рейджи на сцене, имел у публики неожиданный успех, так что Исуруги даже пришлось немного изменить сценарий, чтобы дать персонажу Рейджи собственную песню. Стоит ли говорить о том, что после этого Рейджи ещё и выступил на финальном концерте вместе с ведущими артистами Бродвея. Это был успех, которого не ожидал ни сам «блудный режиссёр», ни тем более его ученик.

— Хорошая работа, Котобуки. Я вами доволен, — заметил Исуруги, выплачивая Рейджи гонорар по завершении контракта. — Мне бы хотелось, чтобы вы задержались здесь со мной ещё на пару-тройку месяцев, но Саотомэ говорит, что вы нужны ему в агентстве. Вот ваши бумаги и рекомендации. Да, и передайте Сияющему, что я ему благодарен за вас.

Рейджи поклонился, сияя бодрой, счастливой улыбкой.

А через несколько часов, едва добравшись до самолёта, вылетающего в Японию, он просто упал в кресло и уснул тяжёлым, тревожным сном. Яркая карусель периода его блаженного забытья стремительно отдалялась, оставаясь на другом берегу океана.

* * * * *

— Однажды я тоже смогу всё это бросить, Айне.

— Рейджи, не лги себе. Ты ведь на самом деле не хочешь этого?

— Я теперь ни в чём не уверен… Карьера — это совсем не цель. Я был ужасно глупым, когда раньше так думал. Но кроме работы у меня всё равно ничего не осталось. И знаешь, мне понравилось быть одному. Играть в группе — слишком хлопотно, и к тому же такого человека, как ты, в моей жизни больше не будет.

— Пожалуйста, не говори так!

— Айне… Прости меня, прости…