В общем, когда прямо на глаза Нар-Тая его бывший одноклассник вдруг ни с того ни с сего сиганул вниз с балкона и расшибся в лепёшку, он — Нар-Тай, а не его одноклассник, — понял, что должен немедленно действовать и должен в конце концов открыть жуткую тайну того, ЧТО же именно скрывалось в комнате, в которую Дмитрий Курносов вошёл сразу после того, как привёл их в гости.

И наш бравый супергерой тут же бросил всё и выбежал из столовой, пока его друг Андо, не понимая ничего из происходящего и чувствуя себя полным идиотом, продолжал сидеть как Бобик за столом с раскрытым в ужасе ртом, и его глаза продолжали вглядываться в вид ночного города, видневшийся за распахнутой настежь дверью балкона.

Нар-Тай к этому моменту уже стоял на пороге мучавшей его сознание комнаты. Он не стал зажигать свет, поскольку он и так уже был зажжён, и тут же уставился на стену, на которой висела большая картина в тяжеленной на вид раме.

На полотне был изображён человек в чёрной рясе с поднятым вверх большим пальцем, причём его облик пугающе соответствовал порождению его кошмара, который когда-то давным-давно приснился маленькому Нар-Таю ещё тогда, когда он учился во втором классе начальной школы вместе с Дмитрием Курносовым.

И теперь, глядя на картину в квартире своего бывшего одноклассника и вспоминая свой сон — а он помнил его очень хорошо! — Нар-Тай вдруг осознал, что его кошмарный сон и эта картина в квартире его бывшего одноклассника являются одним целым, и это значит...

Это значит, что он на самом деле никогда и не становился взрослым, а продолжал спать вечным сном, и что на самом деле ему до сих пор восемь лет и что он по идее должен вот-вот проснуться и пойти с утра в школу, где, как и всегда, затеет по пути драку с Дмитрием Курносовым и переживёт прочие бытовые проблемы маленького школьника, а вся эта история про супергероя со стальной кожей и платиновыми костями, который якобы спрыгнул с авиалайнера и не разбился, являются всего лишь похождениями его кошмарного сна.

Но почему, думал Нар-Тай, почему он никак не мог этого понять раньше? Ведь все эти годы у него была возможность убедиться в том, явь ли это или только сон — достаточно было просто внимательно вчитаться в текст какой-нибудь книги, ведь общеизвестно, что если вы читаете что-либо во сне, то буквы на бумаге никогда не похожи на реальные, а являются по сути бесформенными кляксами, которые плюс ко всему имеют идиотскую привычку расплываться, если на них долго смотреть.

И сейчас, когда перед ним во весь рост стал вопрос — спит он или всё-таки нет, — Нар-Тай, вспомнив об этом с позволения сказать лайфхаке, тут же решил испытать его в действии. С этой целью он стал осматривать комнату на предмет книжного шкафа или чего-нибудь подобного.

Его поиски не заняли много времени — шкаф оказался совсем рядом, по его правую руку. Нар-Тай бросился к нему как тигр на антилопу и, наугад выхватив из его недр толстенький томик, раскрыл его на случайной странице и начал пожирать текст глазами. Вот что он прочёл:

 «Кактус и Ромашка, росшие в гостином зале дворца, обладали способностью говорить также, как и люди. Когда Зеландайн было нечего делать, она садилась на стул перед окном и слушала, как её зелёные друзья рассказывают ей о том, что было и что будет в мире. В тот день они сказали маркизе, что сегодня ей исполняется восемнадцать лет и по этому случаю они хотят порадовать её известием о том, что она встретит своего жениха, который, как было принято в те далёкие времена, должен будет подарить ей сердце, пронзенное стрелой. Когда Зеландайн, обрадованная этой новостью, немедленно отправилась в главный дворцовый зал, где находилась её мать, Кактус и Ромашка начали перешептываться между собой о том, на кого будет похож таинственный избранник маркизы».

Нар-Тай ошалело скользил глазами по этим полных шизофрении и скрытых сексуальных комплексов строчкам. Он даже представить себе боялся внешность того человека, который мог написать подобный бред, который был бы уместным разве что в истории болезни пациента какой-нибудь психиатрической клиники.

Но ещё больший ужас охватило душу Нар-Тая то обстоятельство, что он всё-таки и в самом деле читал это, и во время этого процесса ни единая буковка предательски не изменила свою форму и не расплылась под его взглядом будто клякса! А это значит, что он не спит, и всё это происходит с ним в реальности.

Осознание этого повергло Нар-Тая в шок, и он, швырнув идиотскую книжонку в окно, которое по счастью было широко распахнуто, повалился на пол, сжав свою голову обеими руками. Некоторое успокоение ему принёс звук шагов, который доносился из коридора.

Это его верный жопонский друг Андо спешил ему на помощь, думая, что звук падения, который издал Нар-Тай, принадлежал не живому Нар-Таю, а Нар-Таю мёртвому.

И поэтому, когда Андо оказался на пороге комнаты, то Нар-Тай, который продолжал валяться на полу, уже пришёл в себя после пережитого потрясения и не вставал лишь потому, что был слишком слаб для такого усилия воли в тех обстоятельствах, которые сложились вокруг него за последние несколько минут.

Но это, как выяснилось впоследствии, только сыграло ему на руку, ибо именно этот момент стал решающим во всей этой странной истории.

Дело в том, что когда Андо, войдя в комнату и увидев, что его друг валяется на полу, кинулся к нему со всех ног, чтобы помочь встать или хотя бы выяснить, не случилось ли с ним что и не требуется ли ему медицинская помощь.

И когда он оказался буквально в одном шаге от Нар-Тая, то вдруг пол под ним треснул, и не среагируй жопонец на это вовремя, то провалился бы он в тартарары.

Точнее, в подвал, поскольку в открывшееся отверстие было отчётливо видно, что внизу находится довольно обширный подземный холл площадью примерно сто квадратных метров — судя по всему, это была подсобка ресторана, располагавшегося на первом этаже того дома, в котором Дмитрий Курносов арендовал квартиру.

В холле не было ничего, кроме стоявшей в самом дальнем углу стеклянной ванны, над которой поднимался пар. Нар-Тай, который к этому моменту уже пришёл в себя, нашёл в себе силы, чтобы ползком добраться до дыры в полу и, недолго раздумывая, свалиться вниз.

Падать было не больно, потому что прямо под отверстие был предусмотрительно расположена анонимным доброжелателем мягкая пуховая перина.

Благополучно приземлившись на неё, Нар-Тай, слегка оглушённый падением, некоторое время приходил понемногу в сознание, оглядывался кругом мутными глазами.

А его друг Андо в это время сидел у дыры на корточках и, глядя на Нар-Тая сверху вниз, не знал, что и сказать. Наконец он решил нарушить молчание:

— Что, блять, только что произошло? — с отчаянием возопил жопонец.

Нар-Тай не стал отвечать ему на такой хоть и очень очевидный, но совершенно бессмысленный вопрос. Бессмысленный потому, что он не мог найти на него ответ.

Он просто увидел дыру в полу, заинтересовался ею и случайно провалился в неё. Всё! О чём тут можно спрашивать! Однако Андо такую простую версию событий не хотел принимать на душу.

Ему обязательно нужно было находить во всём логику и исходящие из неё последующие объяснения. Нар-Тай уже начал было жалеть о том, что восемь лет тому назад завязал дружбу с яйцеголовым прагматиком, который в эту самую минуту выглядывал из дыры в потолке и матершиными словами хотел добраться до сути вещей, когда вдруг откуда-то издалека донёсся звонок телефона.

Сначала Нар-Таю показалось, что это где-то в подвале, в котором он сейчас находился, но, заметив, как голова жопонца вдруг исчезла из дыры и к телефонному звонку присоединился громкий топот, он понял, что телефон звонил где-то в недрах квартиры Дмитрия Курносова.

Осознав это, Нар-Тай бессильно растянулся на мягкой перине и стал ждать, когда Андо, пообщавшись с таинственным абонентом, соизволит поделиться этой вестью с ним.

И его надежды оправдались — через несколько минут Нар-Тай услышал шаги, и, когда он задрал голову, то на него уже во все глаза пялился Андо, на лице которого было странное выражение азарта, смешанной с огорчением.

Он хотел было спросить друга о том, что же привело его в такое состояние души, но тот опередил его, начав изливать на него поток словесного поноса:

— Друган, там сейчас в корпорации VRLJ такие страсти разгорелись, что просто держись! — начал он. — Я не знаю точно, как это возможно, но сейчас сюда позвонил какой-то Марк, представился другом Дмитрия Курносова и попросил, чтобы мы не сдавали его друга Трупентию Могилкину. И знаешь почему?

Нар-Тай смотрел на Андо как баран на новые ворота. Он ещё не настолько пришёл в себя, чтобы вести конструктивный диалог. Андо, поняв это, не стал дожидаться от друга ответа и продолжил:

— Потому что Дмитрий Курносов и есть тот самый солдат-клон под номером восемнадцать дробь ноль пять, о котором так долго распинался тот мудила Антон Сковородников в главном офисе Пет-ель-бюржского филиала корпорации VRLJ! Вспомни только, как все подозревали его в том, что это именно он украл те штучки-дрючки, ну, ты помнишь — маленький блестящий предмет размером чуть больше пинцета, который при ближайшем рассмотрении пинцетом собственно говоря и являлся, странная изогнутая трубка, похожа на шприц, но с очень толстой иглой, которая в общем-то была и не иглой вовсе, а просто очень тоненькой трубкой, изгибающейся под странным углом, а также красная пластиковая коробочка с ручкой, похожая на типичный анальдский ланч-бокс, какие продаются во многих магазинах Вульвкувера и Трахонто, на крышке которой было изображено стилизованное изображение морского гребешка, под которым было по-порнугальски написано «vieira», что на человеческий язык собственно говоря и переводилось именно как «морской гребешок». И это я ещё не встал сейчас при тебе вспоминать о полупустой бутылке из под водки, половинке солёного огурца и маленькой стопке с отбитым краешком!

Выплеснув на друга тугую и вонючую струю словесного поноса, Андо заткнулся, переводя дыхание.

Нар-Тай продолжал, лёжа на животе, смотреть на друга снизу вверх, и даже в тускло освещённом подвале было прекрасно видно, что хотя Нар-Тай и не торопиться пока высказывать свои мысли при помощи зубов и языка, но и его глаз было достаточно для того, чтобы всем присутствующим было ясно, что его конкретно заебал трёп его дружка.

Но самому жопонцу это было до пизды, потому что он, отдышавшись, как ни в чём не бывало продолжил:

— Ну и в общем, Марк мне сказал, что нашего общего знакомого на самом деле кто-то очень жёстко подставил, забросив под его койку сумку с этими штучками-дрючками, которые были украдены из лаборатории по производству солдат-клонов. Он не стал говорить, кто именно, потому что и сам не уверен в том, какому пидорасу пришла в голову такая идея, но в одном он уверен точно — это никак не мог быть кто-либо из сослуживцев Дмитрия Курносова, иными словами, эти трое гондонов — Антон Сковородников, Илья Силантьев и Павел Солонин, — так вот, эти трое гондонов остаются просто троими гондонами, но не более того. То-есть, не они подставили своего соказарменника, это сделал кто-то со стороны. А учитывая, что сейчас идёт самая натуральная война между Союзом Нерушимых Государств и проклятущим Пиндостаном с шлюховатой Анальдой на подхвате, то у Марка есть все основания считать, что это сделали секретные агенты одной из этих двух ёбаных стран. Они всё время пытаются украсть наши сведения о том, как производить своих собственных солдат-клонов, и с каждым разом, нападая на нас как крысы, отгрызают всё больше и больше. И поэтому Марк полагает, что эта вот сумка со штучками-дрючками была всего-навсего отвлекающим манёвром. То-есть некая крыса, проделавшая огромную дыру в Пет-ель-бюржском филиале корпорации VRLJ, наверняка давно уже очистила склады с нужными инструментами, и напоследок, чтобы сбить наших бравых генералов с панталыку, забросила сумочку со штучками-дрючками под койку одного из солдафоном, чтобы перевести все стрелки на невиновного. Вот такой расклад получается...

На последних словах Андо замолчал, видимо, не рассчитав свои силы после произнесённой им длиннющей речи, изобилующей охуительными фактами как собака блохами.

Некоторое количество слюны вытекало из его рта и падало прямо на лицо лежавшего прямо под ним Нар-Тая, но последнему было не до того, чтобы утираться. Его взгляд был устремлён на лицо жопонца, и он, так и не сказав ни единого слова, вдруг перевернулся на спину и застонал.

Андо, не на шутку встревожившись, тотчас же вскочил с колен и, убегая куда-то вглубь квартиры, успел выкрикнуть:

— Я вызову штаб-лекарей! Целую бригаду с верёвочной лестницей в придачу! Только потерпи немного, и тебя вмиг оттуда вытащат!

Но Нар-Тай уже не слышал его слов. Откинувшись на перину, он зажмурился и тихо завыл, стараясь не обращать внимания на боль, которая ни с того ни с сего начала терзать его мозг — как будто кто-то втыкал ему раскалённые иглы прямо сквозь череп.

Боль была настолько сильна, что Нар-Тай потерял счёт времени, а когда она наконец отпустила, то оказалось непонятно даже сколько прошло минут или часов. Зато теперь сверху, в квартире Дмитрия Курносова, раздавались голоса людей и звуки их шагов.

С трудом разлепив веки от выступивших на его глазах слёз, Нар-Тай увидел склонившегося над отверстием в потолке человека преклонного возраста с роскошными седыми усами и забавных круглых очках на носу. На седых висках незнакомца была маленькая белая шапочка.

В общем, перед Нар-Таем откуда ни возьмись вырос во весь рост человек, который на вид был вылитым доктором Айболитом, вот только непонятно было, какого хуя он тут забыл. Однако Нар-Таю было некогда обмозговывать это недоразумение, поскольку «доктор Айболит» уже начал что-то говорить.

Нар Тай прислушался, и наконец смог понять, что там происходит.

— Это и есть тот фрукт, что так здорово тяпнул Павлушку Солонина за ногу, что аж до кости? — весёленьким таким голоском произнёс «доктор Айболит», явно обращаясь не к Нар-Таю (хотя и смотрел прямо на него), а к кому-то, кто стоял в глубине комнаты.

— Ну что вы, пан Грижас, тот, который рядового Солонина тяпнул, сейчас под окном с разбитой черепушкой валяется, — донёсся откуда-то сверху голос Трупентия Могилкина.

— То-то я смотрю, что у того, что под окном валяется, и у того, что сейчас подо мною на перине корчится, ничего общего между собою нет, — сказал пан Грижас. — Тот молодой человек, что под окошком валяется, это какой-то маньяк, натуральный маньяк прости Антрихрист, а этот, я так погляжу, личность интеллигентная. А ведь он, как я понимаю... — он сделал паузу и посмотрел на Нар-Тая.

Тот понял его взгляд по своему — этот весёленький «доктор Айболит», судя по всему, никогда не видел в лицо ни Дмитрия Курносова, ни его самого, раз уж он так уверенно назвал его «интеллигентной личностью», когда на самом деле Нар-Тай был рубаха-парнем, которому палец в рот не клади, и который, если бы не его врождённый инстинкт к самосохранению, мочил бы всех козлов подряд.

Но сейчас Нар-Тай не мог ничего ответить, потому что был слишком слаб. Он только понял, что «доктор Айболит», судя по всему, и есть тот самый штаб-лекарь, о котором Андо говорил некоторое время тому назад. Вот только где обещанная им бригада с верёвочной лестницей?

Но тут в отверстии в потолке появилась ещё одна рожа, в которой Нар-Тай тут же признал Антона Сковородникова. Блондин уже разматывал клубок, который он держал в обеих руках.

Привязав один конец верёвочной лестницы к выступавшим по краям отверстия остым концам досок, он, медленно пропуская её сквозь свои нервные и тонкие, как у пианиста, пальцы, начал опускать её вниз. С каждым сантиметром лестница опускалась всё ниже и ниже, пока наконец её конец не коснулся запыленного пола подвала.

Солдат-клон слегка потянул её на себя, проверяя, насколько она надежно закреплена, и, покончив с этим делом, повернулся к «доктору Айболиту».

— Альбертас Висловдовичус, лестница, как вы и просили, закреплена! — сказал он так, словно находился не в квартире своего сослуживца, а прямо на плацу. — Давайте я вас спущу. А то вы такой старенький...

— Старенький, да удаленький! — парировал пан Грижас, сверкнув из-под очков своими хитрыми глазками. — Не надо мне твоей помощи, я сам всё сделаю, плавали, знаем!

И с этими словами «доктор Айболит» схватился за верхние ступеньки и начал ловко, будто обезьяна, спускаться по верёвочной лестнице вниз, в подвал. Он спускался очень быстро, и Нар-Тай с удивлением заметил на его лице выражение азарта.

Когда пан Грижас уже достиг пола, он, не обращая внимание на продолжавшего пучить глаза Антона Сковородникова, лихо спрыгнул с лестницы и остановился в двух шагах от лежавшего на пуховой перине Нар-Тая.

Он был в белом халате, и из его правого кармана брюк торчала бутылка с какой-то бесцветной жидкостью. Нет, не водка, тут же понял Нар-Тай, потому что бутылка была очень маленькая и на её простой белой этикетке было написано латинскими буквами какое-то незнакомое ему слово, на букву «G».

Мифическая точка G, которая якобы есть у всех шлюшек, в том числе и у возлюбленной Андо — Азии Виейры, явно не имела к содержимому этой бутылочки в кармане «доктора Айболита» никакого отношения.

Но Нар-Тай не успел понять, что тут к чему, потому что пан Грижас, как называл этого штаб-лекаря невидимый сейчас Нар-Таю полковник Трупентий Могилкин, как-то странно щёлкнул пальцами, после чего Антон Сковородников, который явно только и ждал этого сигнала, тоже начал спускаться вниз.

Сам же «доктор Айболит» в это время, не обращая внимания на Антона Сковородникова, пожирал лежавшего у его ног Нар-Тая своими хитренькими маленькими глазками, которые прятались за стёклами его забавных круглых очков.

При этом его губы, которые он то и дело облизывал языком с таким видом, будто его только что угостили сметаной, словно какого-то толстого и довольного британского кота, были разведены в улыбке, и Нар-Тай понял, что его персона явно вызывает у штаб-лекаря если не восторженное, то по крайней мере очень тёплое чувство.

Это было тем более удивительно и странно в свете того факта что Нар-Тай был для него всего лишь очередным пациентом, причём таким, которого он никогда ранее в своей жизни не видел и мало того, он даже не был причислен к казармам Пет-ель-бюржского филиала корпорации VRLJ!

Конечно, господин начальник корпорации Хорхе Озорио вроде бы назначил Нар-Тая на какую-то совершенно нелепую должность неведомого «муштроведа-инструктора», но даже последнему дураку было понятно, что это просто какая-то новая форма издевательства, которую придумали для того, чтобы заставить Нар-Тая гнуть спину на Хорхе Озорио и не получать от последнего ничего взамен.

Но, с другой стороны... Нар-Тай не успел понять, что именно он хотел вывести из суммы всех этих обстоятельств, потому что к этому моменту в подвале кроме пана Грижаса уже находился и рядовой Сковородников, который успел спуститься по верёвочной лестнице и встать прямо позади Нар-Тая с явным намерением попытаться поднять его с места вместе со стареньким штаб-лекарем.

Но тут случилось нечто неожиданное для всех присутствовавших в данный момент в подвале. Из отверстия в потолке вдруг высунулась физиономия полковника Трупентия Могилкина, который, глядя на всех троих, сделал рукой какой-то странный жест и тут же скрылся.

Нар-Тай ожидал, что после этого пан Грижас и рядовой Сковородников тут же бросят его на произвол судьбы и полезут обратно вверх по верёвочной лестнице, но они напротив подошли к нему поближе и, как по команде, схватились за оба края пуховой перины, на которой он в данный момент лежал.

— Тяжелый, гад, — с натугой произнёс Антон Сковородников, лицо которого было скорчено в гримасе, которая могла бы показаться оскорбительной, если бы не то, что она была совершенно искренней. — Альбертас Висловдовичус, — сказал он, обращаясь к штаб-лекарю, — пожалуйста, не уроните его.

— А то что? — спросил пан Грижас, который явно был в хорошем настроении, и даже несмотря на свой преклонный возраст вовсе не испытывал проблем с тяжестями, в отличии от своего напарника 1982 года рождения.

Антон Сковородников оставил реплику штаб-лекаря без ответа и, обливаясь потом и выкрикивая проклятия по отношению к тяжёлому Нар-Таю, начал вместе с штаб-лекарем нести их общую ношу в тот угол подвала, где, как помнил Нар-Тай, стояла стеклянная ванна, которую он видел ещё тогда, когда находился там наверху, в комнате Дмитрия Курносова, прежде чем упал сюда.

В этот момент он подумал, что это не такая уж и плохая идея — принять ванную, учитывая, что над её поверхностью клубился пар. Но когда его носильщики, наконец-то добравшись до неё и опустив свою ношу прямо в её стеклянное нутро, Нар-Тай с ужасом понял, что пар, который он до этого принял за подтверждение того, что вода была горяча, на самом деле свидетельствовал лишь о том, что жидкость в ванне была настолько ледяной, что у него даже перехватывало дыхание.

Он попытался было что-то сказать, но не смог издать ни звука в тот момент, когда пан Грижас и рядовой Сковородников совместными усилиями опустили его в жидкий азот, коим и являлась загадочная жидкость, от которой поднимался ледяной пар.

Он даже не успел испугаться, потому что в тот же миг к его губам чья-то заботливая рука — судя по покрывавшим её морщинам, она принадлежала «доктору Айболиту» — поднесла маленькую бутылочку, к горлышку которой Нар-Тай тут же присосался губами и начал всасывать в себя сладковатую жидкость, по вкусу похожую на самый обычный сахар, который растворили в пустой кипячёной воде.

Но это была явно не вода с сахаром, а какой-то другой напиток. И как бы в подтверждение этого, до ушей Нар-Тая донесся будто бы издалека добрый старческий голос:

— Глицеринчику глотни, голубчик, — говорил «доктор Айболит», продолжая держать бутылочку у губ Нар-Тая. — Это чтобы твоя печёнка-селезёнка не сгнила, пока ты будешь в анабиозе в этой ванне плескаться. А то, знаешь ли...

Что именно должен был знать Нар-Тай, он уже не понял, потому что именно в этот момент монолога пана Грижаса последний резко выдернул бутылочку из его рта, и Нар-Тай почувствовал, что его голова погружается в ледяную жидкость — жидкий азот.

И последним звуком, донесшимся до него из этого мира, был всплеск, с которым его тело погрузилось в жидкий азот. Неприятный, хотелось ему кому-нибудь сказать, звук.