Просыпаться было тяжело. Кажется, стоило бы даже сказать не «просыпаться», а «приходить в себя», но в затылке кололо так сильно, что Темур решил – словесные изыски лучше оставить на потом. Голова просто раскалывалась.

Он с трудом разлепил веки. Яркий свет тут же больно ударил по глазам. Пришлось зажмуриться, но даже это усилие остро прострелило виски. Темур затих, считая про себя вдохи и выдохи, пытаясь расслабиться и сделать их глубокими и размеренными. Получалось не слишком хорошо, и в довесок к голове он чувствовал отголоски тупой боли в спине, плечах и левом локте.

Когда все-таки удалось успокоить дыхание, Темур попытался открыть глаза второй раз. От яркого света все равно навернулись слезы, и он поморгал, чувствуя, как холодные капли скользнули к вискам. Но по крайней мере теперь было не так больно, и, спустя еще несколько глубоких вдохов, зрение обрело прежнюю четкость.

Вместе с ней, однако, появились и вопросы.

Первое, что Темур понял абсолютно точно – он был не в Небесном дворце. Определенно нет, потому что крашеные деревянные основы с растянутым на них белым войлоком никак не могли быть потолком его спальни в каменном строении. Это был… он почти сказал про себя «шатер», но тут же сообразил, что и это слово не вполне подходило. Нет, не шатер. Это была юрта?..

Чтобы проверить свое предположение, Темуру пришлось совершить то, против чего тут же восстало его тело, обозначая свое недовольство подкатившим к горлу комком тошноты. И все же, повоевав с самим собой несколько тяжелых мгновений, тегин приподнялся на локти и огляделся.

Точно, юрта. Просторная, светлая (как для него сейчас – так слишком), чистая и весьма богатая, а самое главное – явно обжитая. Уж никак не походное жилище.

– Кхм…

Темур и сам не знал, хотел он сказать или спросить что-то вслух, или это просто душный воздух с сильным ароматом полыни царапал сухое горло.

Но самое главное – он не знал, как тут оказался. И где именно «тут?»…

Приведя себя наконец в сидячее положение, Темур поджал одну ногу и коснулся беспрерывно ноющего затылка. Боль тут же усилилась, а пальцы нащупали шишку и крошащуюся корку под волосами. Поднеся руку к глазам, Темур увидел бурый след. Вздохнул, заталкивая в себя новый приступ дурноты. Что ж, очевидно, ему сильно досталось по голове, и это во многом объясняло его отвратительное состояние… как и то, что он не помнил, как именно это произошло.

Главная проблема, к сожалению, заключалась в том, что тегин не мог даже предположить.

Обычно, приходя в себя, Темур, даже если не помнил конкретного момента, мог восстановить цепочку событий в целом, опираясь на то остальное, что вспоминалось без труда: свалку в начале боя, или суматоху застигнутого врасплох отряда, или что-нибудь еще, так или иначе должное привести к ранению… Однако сейчас сознание упорно отказывалось объяснять, как тегин оказался в столь плачевном положении.

Глаза постепенно привыкли к свету, и боль в висках немного отступила. Покопавшись в памяти еще немного, Темур нашел наконец в своей ушибленной голове последнее четкое воспоминание – завтрак. Да, утро в Небесном дворце, стол, из-за главного места за которым на них глядел отец, недовольный их с братом вчерашней ссорой, и через который бросали друг в друга приторно-ядовитые любезности мать и ее невестки… Потом сумрак коридора, где они поругались с Каей сразу, как только вышли из зала… А потом?..

Потом он открыл глаза здесь.

Темур потер переносицу, тщась поймать еще какую-нибудь мысль, но было пусто. Вот он стоял в Небесном дворце – и вот он лежал в чужой юрте, сам не зная где и как, да притом побитый весьма. Ну не Кая же его саданул по затылку, честное слово! Тот мог язвить, устраивать подлости исподтишка, но нанести настоящий вред? Темур очень сомневался, что брату хватило бы на это смелости. А даже если, что после? Вывез его в чистое поле и выбросил, как мертвого, а кто-то подобрал?.. Нет уж. Не настолько Кая дурак, чтобы выкидывать такое…

– Слава Небесному Тенгри! Мой ябгу, вы очнулись!

Голос громыхнул так неожиданно, что Темур дернулся, едва не свалившись с постели, и обернулся на звук излишне резко, отчего боль прострелила от макушки до пояса. Тяжело опершись на ладонь и пытаясь снова восстановить сбившееся дыхание, Темур сквозь дымку в глазах углядел говорившего.

Мужчина был немолод, пожалуй, ровесник их хана, но куда полнее и ниже, с явными следами пройденных битв на загорелом и на удивление добродушном лице. Очевидно, он зашел в юрту только что, а Темур, занятый своими мыслями, этого не услышал.

«Так и помереть недолго», – недовольно попенял себе на невнимательность тегин. Мужчину он видел в первый раз, а потому доверять ему не собирался. Даже если эта юрта принадлежала этому, судя по одежде, небедному человеку, который каким-либо образом нашел и выходил неизвестно как раненого наследника.

Темуру очень хотелось задать сотню вопросов и поскорее расставить все происходящее по местам, но делать это вперед предполагаемого хозяина он посчитал неуместным, будь он хоть трижды сыном Небесного хана. Поэтому спокойно дождался, когда мужчина подойдет ближе и заведет разговор сам.

Тот ожидаемо начал его с разумного при каждом раненом вопроса:

– Как вы себя чувствуете?

Темур слегка пожал плечами.

– Хорошо.

Собственный голос оказался сиплым, шершавым, и мужчина, заметив это, смешно спохватился, кинулся к стоявшему возле кровати столику, который тегин прежде не заметил, и налил ему воды. Темур благодарно кивнул. А мужчина меж тем засобирался на выход.

– Я позову лекаря, он сказал, вас надо непременно осмотреть, как очнетесь…

– Не надо, – Темур поморщился тому, как все еще тихо звучали его слова. И решил, что пора, наконец, заполнить пробелы в голове. – Что случилось?

Мужчина замешкался. Пришлось уточнить:

– Что со мной случилось?

– Вы не помните?

Тегин неопределенно покачал головой. Признаваться, что он не помнил куда больше, не хотелось. Здесь лучше было начинать с малого, послушать, что ему ответят на первый вопрос, а после уже думать о следующем…

Темур хмыкнул под нос, сам удивленный столь разумными мыслями, которым, как ему казалось, место больше в голове осторожного Каи, нежели его, вечно бросающегося без оглядки вперед. Наверно, сказывалось ранение.

– Вас привезли два дня назад на закате, мой ябгу, – мужчина же, казалось, его провалу в памяти не очень удивился, только вздохнул с явным сочувствием. – Вы были весь в крови, честно сказать, мы очень за вас перепугались. Лекарь целую ночь хлопотал… Чтоб Небесный Тенгри покарал этих безродных собак! Уверен, наш хан заставит этого подлеца Обара ответить за то, что его люди посмели напасть на вас и пролить священную кровь!

Темур потер ноющее плечо. Что ж, события становились чуть более понятными. Обар был, если ему совсем уж не изменяла память, вождем итбараков – которые, если Темур опять же верно помнил, обитали в лесах сильно западнее главного города… Взгляд еще раз скользнул по юрте. Что ж, весьма похожа на те, которые стояли в Западном Небесном ханстве. Стало быть, он стал вынужденным гостем дяди… Новость, если подумать, так себе, но все лучше, чем у совсем чужих людей.

Вопрос, чего его вообще понесло на запад, Темур решил временно оставить при себе, и задал другой:

– Меня ударили по голове?

Он спросил это не потому, что не знал ответ. Просто надеялся, что мужчина – наверняка кто-то из старших дядиных слуг – расскажет о схватке с итбараками что-то еще, что поможет Темуру собрать целую картину боя, который он, как ни старался, вспомнить пока не мог.

Слуга ответил коротко:

– Под вами убили коня, мой ябгу.

Темур пристально вгляделся в немолодое лицо. Убитого скакуна было жаль, и это всецело объясняло теперь вереницу его ранений от головы до поясницы, однако настораживало тегина уже другое.

«Мой ябгу».

Когда он услышал это в первый раз, ему подумалось, что ослышался. Но нет, мужчина снова его так назвал…

Тот же истолковал прищуренный взгляд тегина по-своему.

– Вам нужно отдохнуть, а то вон ведь, едва сидите ровно, – и, уже развернувшись к двери, произнес совсем негромко: – А я пойду-ка поскорее позову хатун…

Темур действительно чувствовал, что его клонило то ли в сон, то ли в блаженное забытье, но уснуть сейчас, когда он так много не понимал, было непозволительной роскошью. И стоило бы сказать позвать дядю, а не какую-то там служанку… Но, пока тегин об этом думал, слуга уже вышел прочь.

Быстро взвесив несколько «за» и очень много «против», Темур все же решил не подрываться с постели и не бежать к Баламиру за объяснениями. В том состоянии, в котором он сейчас пребывал, из этого вышел бы только один позор на радость дяде. Поэтому, дотянувшись до кувшина, Темур налил себе еще воды.

На этот раз он пил мелкими глотками, оглядывая юрту внимательнее, чем прежде. Да, совершенно очевидно, что тут жил кто-то богатый: пол устилали яркие ковры и новенькие шкуры, под войлочными стенками стояли несколько больших резных сундуков и столик с оставленной на нем начатой вышивкой… Там же рядом висели его доспех, оружие и кафтан. Темур приложил пустую чашу к виску, чувствуя приятный холодок, и невольно засмотрелся на эту картину. Его вещи здесь были как будто на своем месте, и это казалось ему до странно правильным. Даже более правильным, чем это выглядело в Небесном дворце.

Полынный воздух вновь колыхнулся от движения двери, и Темур повернул голову.

И застыл, позабыв, как дышать.

Девушка тоже застыла на мгновение, тихо прикрывая за собой, а потом сделала шаг, второй – быстро, почти бегом, и оказалась рядом в один удар его замершего сердца. Опустилась на постель, вглядываясь в его лицо, словно силилась отыскать в глазах Темура ответ на какой-то важный вопрос, подняла руку, и его виска там, куда он только что прикладывал чашу, коснулись ее горячие пальцы.

– Очень больно?

– Нет, – совершенно честно ответил Темур.

Ему действительно не было больно. Совсем. Как будто в этой юрте и его теле не осталось места для боли рядом с ней…

Тегин вдруг совершенно ясно осознал, что никогда не встречал настолько красивую девушку. Сколько он видел карих глаз, темных волос, приятных лиц, богатых одежд и украшений? Много ведь, очень много: и дочерей беков, и рабынь, и торговок на базаре, и прочих… Но эта была другой. Совсем другой. Почему?..

– Темур?..

Его имя слетело с ее губ легко и аккуратно, с волнением и заботой, которые наполняли ее бездонные глаза и каждую черточку на прекрасном, чуть уставшем лице, склоненном к нему так близко…

– Темур?..

Ее тон чуть изменился, стал неувереннее и озабоченнее, и тегин резко дернулся назад, обрывая застывшее мгновение, дергая головой в попытке сбросить с себя эфемерное ощущение ее прикосновения.

Прикосновения нежного настолько, что кто-то внутри него рвался обратно вперед, уткнуться лицом в ее колени и остаться там навсегда.

– Отойди.

Голос дрогнул, приказ вышел слабым, но хватило и этого – девушка отшатнулась, словно он не одно слово сказал, а ударил ее по лицу.

– Прости, что?!

Темур стиснул кулаки. Это ведь она, она нарушила все границы и приличия, коснулась его без разрешения!.. Так почему ее голос звенел таким уязвленным удивлением, почему себя виноватым ощущал Темур?!

Это было неправильно, и тегину это неправильное чувство ужасно не понравилось. Лишь поэтому он сказал то, что сказал:

– Ты что себе позволяешь, хатун? Ты кто такая, чтобы так себя вести с Небесным наследником?!

Кто такая, он на самом деле мог предположить. Для служанки девушка была одета слишком богато, так что она наверняка дочь того слуги, что справлялся о его здоровье, и…

В следующее мгновение все мысли вылетели прочь, и Темуру пришлось склониться над полом, зажмуриваясь до черных мошек под веками и давя в себе мерзкую тошноту. В голове звенело, правую щеку жгло.

Ох и тяжелая же у хатун оказалась рука.

– Ты совсем выжил из ума, мой тегин?

Кое-как разогнувшись и хватая воздух пересохшими губами, Темур сквозь пелену разглядел нахмуренные брови и злые глаза. И подумал невольно, что даже такая, яростная и недовольная, эта девушка все равно была прекрасна…

И по крайней мере она верно называла его «тегин», что хоть немного радовало.

То, что его били, эту радость сильно преуменьшало, впрочем.

Темур сплюнул на медвежью шкуру.

– Женщина, ты хоть представляешь, что с тобой за это сделают, если я кому-то расскажу? Ты хоть представляешь, что я могу с тобой сделать?

О, он отлично знал, как много ужасных вещей представляли девушки – в основном рабыни Небесного дворца, конечно, – когда смели вызвать его недовольство! Им даже не надо было говорить, тегин все видел по затравленным взглядам, по склоненным головам… Сколько бы ни твердил второй наследник, что никогда не поднимал и не собирался поднимать руку на женщину, – тщетно. Его сторонились даже те, кто просто был вынужден стоять рядом, чего уж говорить о провинившихся, и, зная все это, тегин обычно старался таких ситуаций избегать… Хотя изредка этим же и пользовался.

Собирался воспользоваться и сейчас… Однако не вышло.

– И что же ты со мной сделаешь, а, Темур?

Он, раненый и разозленный, без сомнения являл собой не самое приятное зрелище, но девушка не опустила глаза, продолжала смотреть на него почти с вызовом, ничуть не испуганная… А Темур поймал себя на том, что слишком уж пристально смотрел на ее поджатые губы.

А еще на том, что она, называя его тегином, отчего-то при этом говорила ему «ты».

Темур прикрыл глаза. В голове была полнейшая сумятица, и злость медленно отступала, оставляя место вернувшему непониманию происходящего.

– Да кто ты вообще такая, хатун, а? Где я? – это вырвалось против воли. Усталость и боль, приправленные хлесткой пощечиной, навалились с небывалой силой. Постель под ним как-то странно накренилась… – Что вообще происходит?..

– Во имя Тенгри, Темур, ты бредишь, – горячий вздох опалил его висок, и ладонь, ранее ударившая, коснулась его затылка. – Я позову лекаря.

Темур хотел сказать «не надо», но почему-то не получилось. Под головой снова оказалась подушка, снова пахнуло травяной горечью…

А потом он наконец провалился в темноту.

***

На сей раз пробуждение было лучше. Все еще болели голова и спина, и все же сейчас жизнь казалась Темуру уже вполне сносной. Ладно, кажется, сегодня он уже сможет подняться и предстать перед дядей, не рискуя свалиться ябгу под ноги от усталости. И даже, пожалуй, поблагодарит его слугу за заботу. И уж тем более не скажет тому, как посмела повести себя его безрассудная нежная дочь, похожая на ожившую мечту глупого тегина…

«О чем я думаю, о чем?! – Темур стиснул зубы, давя тяжелый вздох. – Даже будь я самим Небесным ханом, разве посмотрела бы такая девушка на меня? Разве подошла бы по своей воле? Ей отец приказал, вот и пришла. Вот и все».

От долгого неподвижного лежания (а вовсе не от этой мысли, нет!) снова кольнуло под лопатку, и тегин аккуратно повернулся на бок.

И буквально уткнулся носом в ее лицо.

Темур замер, боясь пошевелиться, даже лишний раз вздохнуть боясь, как завороженный глядя на тени, отбрасываемые длинными ресницами, на завитки шелковых волос и приоткрытые губы так близко, что чуть подайся он вперед – и мог бы коснуться поцелуем…

«Я либо сплю, либо умер. Только одно из двух».

– Доброе утро.

Он поспешно поднял взгляд к карим глазам и зачем-то ответил:

– Доброе утро.

– Как ты себя чувствуешь? – ее пальцы коснулись его подбородка, потом правой щеки. Мимолетное и такое будто бы обыденное прикосновение. – Я ударила тебя. Прости. Но ты нес такой бред… я сама не поняла, как так вышло, что не сдержалась. Ты простишь меня, мой Темур?

Тегин кивнул. Конечно, он простит. Разве мог не простить, если она просила? Разве было хоть что-то, что бы он не сделал, если она попросит, если только будет называть его своим Темуром…

– Я умер, да? – спросил он тихо.

На самом деле он знал ответ. Конечно, умер, а как иначе? Ведь под небом Тенгри не нашлось бы девушки, которая даже по приказу его отца-хана легла бы к нему в постель, и смотрела бы на него так ласково, и касалась бы так нежно, и извинялась за какой-то пустяк…

– Даже не говори так! – она нахмурилась. – Ты вернулся, хвала Небесному Тенгри, ты вернулся живым, мой Темур! Не стоит даже произносить такое вслух.

– Значит, нет?..

Мысль о том, что он жив, не принесла должной радости. А чему радоваться, собственно? Если он не умер, значит, спит. А значит, проснется. Может быть, вот сейчас и проснется, и этот прекрасный сон развеется, и Темур откроет глаза в комнате с нарисованными драконами, которую ненавидел всем сердцем…

Да лучше бы умер, честное слово!

– Мой Темур, откуда такие слова?

Теплая ладонь снова коснулась его щеки, и тегин закрыл глаза. Вот бы остаться в этом сне еще хоть чуть-чуть…

– Как тебя зовут?..

Он сам не знал, зачем спросил. Разве будет ему легче проснуться, если услышит имя, которого нет?..

Тепло ушло, зашуршало покрывало, и Темур открыл глаза. Девушка сидела, глядя на него с тем же выражением лица, с которым вчера отвесила ему пощечину.

– Темур, ты и правда сошел с ума? Или меня с ума взялся свести? Что за чушь ты несешь?!

Тегин покачал головой, усмехаясь коротко и грустно.

– Знаешь, – он потянулся к ее руке, – для моего видения ты ужасно строптива. Но все равно прекрасна, ты знаешь об этом, хатун?

Его пальцы почти коснулись ее, но не случилось – девушка отодвинулась. Оглядела его так внимательно, что Темур даже поежился. А потом спросила невероятно серьезно:

– Темур, ты что, правда не помнишь, как меня зовут?

– А разве должен?

– Неделю назад у тебя с этим проблем не было.

– Неделю назад?..

– Когда уезжал с дозорным отрядом…

Темур нахмурил брови. Мозаика сна, в который он почти поверил, рассыпалась буквально в его руках. Вспомнился вчерашний день, когда слуга сказал, что итбараки напали на его отряд, убили под ним коня… Тот седой мужчина плохо походил на сновидение.

– Нет.

– Что «нет»?

– Нет, я не помню, – он сглотнул, наблюдая растущее удивление на ее лице, и решил, что мог ей признаться во всем. – Я не помню, как куда-то уезжал. Я не помню твоего имени. Я не помню имени слуги, который вчера сюда зашел. Я не понимаю, что происходит… Я даже не понимаю, где я нахожусь… Я понимаю, это звучит очень странно. Я и сам себя чувствую ужасно странно. Но это правда. Я тебе не лгу, хатун.

Тишина стучала биением крови в его висках. Темур смотрел на нее, она – на него.

Наконец девушка склонила голову к плечу.

– Я верю.

– Веришь?..

– Да, верю. Потому что я знаю, когда ты врешь, Темур. Ты делаешь это очень редко, но я знаю, как в такие мгновения смотрят твои глаза… И сейчас ты смотришь не так.

Темур закусил губу. Он и сам не ожидал, но такая простая вещь, как ее доверие, будто сняла с его души огромный камень, и стало легче дышать.

– А ты что же, все обо мне знаешь? – тегин улыбнулся уголком губ. – Тогда расскажи мне то, чего я не знаю: где я, как я здесь оказался и кто девушка, которая сидит передо мной?

Она усмехнулась. Не расстроено, не досадливо, не раздраженно, только с какой-то доброй насмешкой над ним, таким невероятно глупым.

– Мое имя Туткун. И я твоя жена, ябгу Темур.

***

Когда лекарь вышел, осмотрев его с головы до ног десяток раз и влив в него целых две чаши мерзкого травянистого поила, Темур наконец опустился обратно на покрывало. Взор бесцельно скользил по юрте, снова и снова: медвежья шкура, старый сундук, огненно-яркая незаконченная вышивка… Девушка, аккуратно складывающая его кафтан.

Туткун.

Его жена Туткун.

– Что?

– Что? – сипло отозвался Темур, отводя взгляд от ее спины.

– Что ты смотришь на меня? Если хочешь спросить – спрашивай.

– Откуда ты знаешь, что я смотрел на тебя?

– Я всегда знаю.

Темур откинулся на кровать и закрыл глаза. В мыслях была полнейшая чехарда. События последнего года, рассказанные мелодичным голосом, никак не хотели умещаться в его голове. И ведь Темур не сомневался, что она не поведала и половины, но и услышанного хватало, чтобы в первый раз в жизни пойти и искренне помолиться Небесному Тенгри за его великодушие и милость ко второму Небесному наследнику.

«Нет, уже не просто наследнику. Ябгу Западного Небесного ханства, – Темур снова уставился на полоток. – А Кая стал ханом… Ну, это, пожалуй, наименее удивительное из всего».

Самое удивительное было в этой юрте, в паре шагов от него. То, что поражало и волновало больше прочего…

Та.

«Почему? Она сказала, она дочь Горного ханства. Пришла во дворец рабыней, влюбилась… Гордая, красивая, умная, сильная, смелая… Почему в меня? Почему не в любого другого? Не в Каю?»

– Дался тебе Кая, честное слово. Отчего ты себя считаешь хуже него?

Темур повернул голову. Туткун села на постель рядом с ним.

– Я сказал вслух?

Она улыбнулась, молчаливо подтверждая его слова. Темур слегка пожал плечами.

– Я не считаю себя хуже Каи, – это было правдой, по крайней мере в большинстве своем. – Просто я знаю, как женщины смотрят на него и как на меня. На меня ни одна девушка никогда не смотрела иначе, чем как на диковинное животное. Если ты была во дворце, и сама должна это знать.

Туткун вздохнула, опустилась на локоть и коснулась его лба. В ее движениях, сколько бы Темур ни пытался разглядеть, не было ни капли отвращения или сомнения. Только чистая, как горные реки, нежность.

– Знаю. Однако что мне тебе сказать, мой лев? – ее пальцы перебирали его волосы, как будто и правда львиную гриву. – Я влюбилась в то мгновение, когда впервые тебя увидела, и причины нет. А полюбила потому, что, какой бы ни был зверь внутри тебя, этот зверь отважен и честен, добр и ласков.

– Ох, как многие с тобой поспорили бы, хатун, – вздохнул Темур, не сильно, впрочем, стараясь переубедить. Просто ворчал по привычке.

Она звонко засмеялась и наклонилась к его лицу, заглядывая в глаза.

– Пусть спорят, сколько им вздумается. Но я знаю, что твой доспех скрывает чистое сердце, мой Темур. Сердце, которое отдает каждому то, что они заслужили… и которое само заслужило прежде всего тепла и любви.

Удивительно, промелькнуло в голове Темура в следующий момент: он не помнил свою жену… но каким будет поцелуй, знал наверняка за миг до того, как коснулся ее губ.

***

– И что на это сказал Кая?

– Что посол может засунуть свои подарки в задницу того коня, который его привез… Туткун, – Темур поморщился. Затылок все еще кололо тупой иглой, – тебе не надоело проверять? Все я вспомнил, вспомнил.

– Ну ладно тебе, ладно! – она подняла ладони, сдаваясь, и снова склонилась к вышивке. – Просто на всякий случай! Вдруг опять забудешь, что я твоя жена.

Темур сел на подушку за ее спиной и обнял, опуская подбородок на ее плечо.

– Даже если забуду, все равно заново влюблюсь и попрошу стать моей. Смотри, я ведь вчера за одно утро в тебя опять влюбился!

Туткун засмеялась.

– Влюбился? Ты думал, что ты умер!

– Одно другому совершенно не мешает, моя Туткун, – серьезно ответил Темур. – Я, даже если умру, все равно буду тебя любить.