7.04.2304 г. о.с. Болеск.

Люцеле стояла у статуи Мален, вытянув руки над жертвенным огнём. В одной руке был компас, а в другой – горсть цветочной пыльцы, которую богиня принимала в качестве жертвоприношения. Статуя Мален была со вскинутыми вверх чуть согнутыми в локтях руками. На кончиках пальцев сияли драгоценные камни, потому что кончики пальцев самой Мален действительно сияли. На лбу статуи был изображён символ ладони, потому что колдовали почти всегда непосредственно руками.

Девушка сосредоточенно читала общепринятую молитву, в то время как остальные стояли полукругом на расстоянии и молча наблюдали.

– О, Великая Ма! Прошу, не оставь дитя своё. Не оставь с протянутой рукою просящего. Рука эта дар тебе принесла. Воздай и мне за него даром справедливым и равным. Встань за плечом моим и узри, что не пропадёт он втуне. – Далее следовало озвучить просьбу, но тут Люцеле замялась. Она так и не решила, имеет ли она право что-то просить, раз возвращает дар обратно. Помявшись несколько секунд, она прерывисто вздохнула и продолжила: – Помоги уберечься от несчастливого брака. – Эта просьба скорее подходила для Люмин, но более насущных просьб у девушки не нашлось, и она решила попытать удачу. В конце концов, боги общаются между собой и иногда даже могут посодействовать в смежных сферах. – Да благословит нас Великая Мать и дитя её Ма. – В этот момент Люцеле услышала за спиной удивлённые вскрики друзей, но была слишком сосредоточена. Оставалось произнести последнее слово, бросить жертвы в огонь, и она свободна. – Ve… – Тут в её запястье вцепилась рука и дёрнула в сторону. Ошарашенная Люцеле уставилась на гневное лицо Хаума-Хоше. Тот мёртвой хваткой держал запястье той руки, в которой девушка зажала компас. На лице его медленно расплывалась пугающая улыбка.

– А вот и сбежавшая невеста. И чем это вы тут заняты, сеньора? Вас давно ждут в Люстре, на свадьбе.

В этот момент Умал-Хазаше сорвался с места, чтобы попытаться сделать хоть что-то: броситься наперерез, отвлечь внимание на себя, но главное, заставить отпустить девушку, с которой хаторец мог переместиться в Люстру в любую секунду, но пока был слишком захвачен своим триумфом, чтобы это сделать.

– Пусти её, мы уже поженились! – воскликнул юноша, бросаясь вперёд. Пусть это и было ложью, но соответствовало легенде и делало женитьбу Хаума-Хоше на Люцеле-Эрис невозможной.

Мужчина скосил на него глаза и, стоило Умалу приблизиться достаточно, как он схватил того свободной рукой за рубашку и отшвырнул к центру храма с такой силой, что молодой человек ненадолго оторвался от земли.

– Это легко поправимо, если ты будешь мёртв, щенок.

Этих нескольких секунд Люцеле хватило, чтобы забрать компас не зажатой в тисках рукой. Часть пыльцы посыпалась в костёр. Девушка моментально выбросила руку над огнём и разжала пальцы.

–…ro.

Последний слог молитвы прозвучал, жертва была принесена. Компас тут же вспыхнул, опалив Хаума-Хоше жаром, отчего тот повернул голову и, наконец, понял, что произошло. Лицо его исказила такая ярость, что Люцеле на миг показалось, что он её сейчас убьёт.

– Ах, ты, волантская пота… – начал он, но тут в центре храма полыхнула вспышка.

Все обернулись. Отброшенный, как оказалось, к центральной статуе, Умал-Хазаше, лежал на полу без сознания. Над ним возвышались две фигуры: юноша, высокий и стройный, с шоколадными кудрями и рогом в руке, и доходящая ему до плеча темноволосая девушка, чьи кончики пальцев сияли.

– Как смеешь ты проливать в моём храме кровь!? – возмутился юноша.

– Как смеешь ты силой забирать то, что даровано другому по праву? – возмутилась девушка. – Не видать тебе больше магических сил ни в этой жизни, ни в остальных. – Она протянула руку и Хаум-Хоше, всё ещё не выпускавший Люцеле, согнулся пополам, втянув воздух сквозь зубы.

Бостон хмуро наблюдал за этой сценой и глаза его становились всё темнее от гнева.

– А за то, что пролил кровь, следующая жизнь настанет скорее, чем ты думаешь. – Бог тоже вытянул руку, и на глазах изумлённых прихожан и служителей храма в Хаума-Хоше ударила молния, оставив после только пепел. Люцеле в ужасе отшатнулась, побледнев и закашлявшись, а бог невозмутимо добавил: – Но без благословения Ядэ хорошей жизни ждать не стоит.

– Ты свободна, фрёкен, – сказала Люцеле богиня магии, медленно склонив голову.

– Благодарю, – чудом удалось выдавить девушке. Боги снова кивнули ей и исчезли.

Несколько секунд ничего не происходило, а потом всё словно отмерло. Люцеле и остальные наперегонки кинулись к Умалу, который всё так же лежал на полу.

– Живой, – облегчённо выдохнула Земфира. – Может, даже обойдётся без сотрясения.

Люцеле поняла, что смеётся, а глаза ей застилают слёзы. В следующую секунду она уже душила Умала в объятиях. Тот, придя в чувство, захрипел:

– Дыша-а-ать…

Девушка его отпустила, и Умал со стоном рухнул обратно на холодный пол храма. Почти сразу ему помогли подняться на ноги.

– Что я пропустил? – спросил капитан, зажмурив один глаз и придерживая рукой голову. – Такой себе из меня герой.

Люцеле беззвучно засмеялась. Он и понятия не имел!

– Самый лучший, – сказала она и, не в силах перестать улыбаться, впечаталась своими губами в его.

Кругом послышались аплодисменты и улюлюканья. Мика, очевидно, свистел, засунув пальцы в рот, а Земфира и Вохаз со смехом обсуждали, кто кому и сколько должен за проигранное пари. Люцеле и Умала, захваченных поцелуем, это совершенно не волновало. Они понятия не имели, что будут делать дальше, особенно, без корабля, но оба были уверены, что уж теперь всё точно просто обязано быть хорошо.