1.06.2329 г. о.с. Зенова.

В этот день у Талоры выдался выходной. Она жила в Зенове и работала горничной уже больше двух месяцев. Госпожа Деметро-Зефирина Волантская оказалась обеспеченной бездетной вдовой, потому что её покойный муж был родом из королевской династии, пусть и был очень далеко в очереди на престолонаследование. Была она женщиной умной и хваткой, строгой, но справедливой. Сама руками почти не работала, но слуг попусту не третировала и по мелочи не загоняла. В Зенове её знали и любили.

В первую декаду, заметив, что девушка начинает потихоньку осваиваться и выглядит менее напряжённой, чем когда появилась у неё на пороге, Деметро позвала Талору на беседу, где подробно выспросила о том, кто она такая, откуда, как оказалась в Зенове совсем одна без средств и почему вынуждена была взяться за работу, которая ей, очевидно, не подходила по статусу. И Талора без обиняков рассказала о постигших её злоключениях.

– Дядя мой наверняка сейчас прибирает к рукам семейный бизнес, растрачивает деньги и продаёт моё имущество. И наверняка меня объявил погибшей или без вести пропавшей, а сам втайне разыскивает, чтобы убить и полноправно всем завладеть. Я чудом в ту ночь сбежала. Если бы не слуги, он бы и меня убил. Теперь вот не знаю даже, что делать. Накопить денег, вернуться и предъявить права? Но что если там меня уже подстерегает убийца, чтобы довершить дело? Даже чтобы в Рамисад добраться и начать судебное разбирательство, деньги нужны, а у меня их, считай, нет. Связей у родителей, конечно, немало, но они были у родителей, а не у меня. Меня, конечно, потихоньку учили и представляли ювелирам, бизнесменам, купцам и послам, только шапочно. Я была слишком молода, чтобы в полной мере в этом всём вертеться. Мне всего двадцать три и я планировала поступать в Умару и изучать там бизнес и ювелирное дело, но… – Она со вздохом развела руками и замолчала.

Хозяйка задумчиво хмыкнула, постучав кончиком пальца по подбородку.

– М-да, дела-а-а, – протянула она, глядя куда-то поверх головы Талоры, а потом вздохнула и посмотрела на девушку. – Что ж, я уже заметила за эти несколько дней, что вы, мисс, девушка толковая, неглупая, держать себя в руках умеете, работы непривычной и тяжёлой не страшитесь. Обстоятельства вас не сломали, а только твёрже сделали. Не удивлюсь, – добавила Деметро, – если вы толком и родителей ещё не оплакали, не давая себе расклеиваться и откладывая это на потом.

Талора поджала губы и отвела взгляд в сторону. Тут, как и с прочими замечаниями, зеновийка попала в точку.

– У самой у меня есть связи разве что в местном королевском доме. Могу попробовать похлопотать за вас, помочь переправить в Рамисад и заняться судебным разбирательством. Но всё это стоит недёшево. – Она склонила голову набок, наблюдая, как девушка прячет лицо в чайной чашке, одной из двух, которые им принесла другая служанка вместе с чайничком и вазой сладостей. Ни Деметро-Зефирина, ни Талора-Мара к сладостям не притронулись. – Что-то мне подсказывает, что денег вы, мисс, не возьмёте. – Талора кивнула. – Тогда могу предложить вам всё то же самое, но сначала поработаете на меня, пока не скопите достаточно. А я заодно постараюсь выяснить, чем там занят ваш дядя. Драгоценности здесь не слишком приняты, но приближается королевская свадьба. Полагаю, это достойный повод принарядиться.

Талора с улыбкой поблагодарила, и хозяйка отпустила её.

Сейчас же девушка, мысленно возвращаясь к этой беседе, шла по обочине дороги в своём такадском зелёном платье и коричневых кожаных туфлях, а каштановые волосы заплела в косу. Пока никаких важных новостей не поступало, но она исправно работала, училась вести хозяйство, а на выходных старалась выходить в люди, чтобы послушать сплетни. Вдруг, разузнает что-нибудь о дяде? Сегодня народу кругом была толпа, был второй день праздника смены сезонов. Вчера Талора работала и не могла на нём присутствовать, зато сегодня решила принарядиться. Её зелёное платье было самым праздничным её нарядом, потому что новых вещей Талора старалась не покупать, откладывая каждую монетку. Девушка шагала в сторону храма. Она, конечно, откладывает деньги, но жертвоприношения в праздник – это святое.

Кругом гомонили дети, носились с громким лаем собаки. Взрослые, преимущественно, пешие, в основном, двигались в сторону храма, а не от него. Девушка аккуратно обогнула королевскую карету, которая стояла недалеко от большого и на вид весьма приличного кабака. Из распахнутой двери то и дело вываливались пьяные разудалые мужчины, иногда с бутылками наперевес или с девицей, которую по-хозяйски держали за талию, а иногда и с тем, и с другим. Талора заметила причёсанных и одетых в чистое детей, которые сгрудились кучкой и показывали пальцами на карету. Незаметно для себя она остановилась и прислушалась.

– Там, говорят, сейчас пьёт эль наш будущий король! – говорил один, махнув рукой в сторону кабака.

– Да ну, врёшь ты всё! – спорил другой, а третий встревал:

– А я слышал, что он – не наш король, а заграничный, а приехал, чтобы забрать от нас единственную принцессу.

Девочка, в чьи светлые косы заботливо вплели разноцветные ленты, громким шёпотом поделилась, сделав страшные глаза:

– А я слышала, что он – Дракон!

Заявление было встречено дружным смехом.

– Дракон! Скажешь тоже, Зеде́ра! Драконы вымерли давно, потому что их всех принцы перебили, да и людьми они не оборачивались. Сказок меньше слушай!

Зедера показала мальчишке язык и демонстративно отвернулась. Талора хмыкнула и глянула на карету. Она знала, что в каретах здесь обычно ездят члены королевской семьи или их приближённые, тем более, что на дверцах был символ Зе – Эрда без ядра. Девушка перевела взгляд на дверь кабака. Неужели там, в считанных метрах от неё, действительно сейчас сидит принц?

«Какое же там, наверное, столпотворение сейчас! А на выручку можно будет полгода жить, если не дольше».

Но Талора вовсе не собиралась смотреть на принца или делать кабаку выручку. Нет уж, она шла в храм, а потом собиралась погулять на площади или сходить на рынок: там всегда хватало сплетен. В порт она идти опасалась: вдруг кто-то отправлен на её поиски, увидит и доложит, а то и нападёт, вздумает похитить? Ещё чего не хватало! И девушка решительно зашагала дальше, оставляя позади карету, кабак со знатными гостями и стайку детей.

В храме тоже народу хватало, так что пришлось отстоять длинную очередь и поработать локтями, но, в конце концов, Талора-Мара всё же принесла жертвы Вестро, Леро, Матери, Ядэ, в очередной раз попросив даровать родителям хорошую новую жизнь, а ещё Такарре. Удача и процветание ей бы очень не помешали.

Народ кругом с интересом поглядывал на девушку, кое-кто даже кивал ей или пытался делать реверансы, что в толпе было не слишком удобно. Талора только вздыхала, кивая в ответ, но старалась ни с кем не заговаривать. Она вскоре выяснила, что здесь её частенько принимают за местную наследную принцессу, Зедеро-Лютаис Зеновскую. Деметро даже разыскала для неё портрет королевской семьи, и Талора была вынуждена признать, что её сходство с принцессой поразительное. Пусть они и не идентичны, всё же общих черт было много: обе среднего роста, стройные, с длинными тёмно-каштановыми волосами, карими глазами и острыми подбородками. Только кожа у Талоры была чуть смуглее, но эта разница сглаживалась загаром. Оттенок волос и разрез глаз тоже слегка отличался, но если слишком не вглядываться и не сличать их лица, перепутать действительно можно было в два счёта. На портрете кроме короля, королевы и принцессы Талора-Мара обнаружила ещё молодого человека, светлокожего, с острыми чертами лица, тонкими губами, россыпью веснушек и густой шапкой медно-рыжих кудрей.

– А кто это? – помнится, спросила она тогда, потому что королевскую генеалогию особенно не зубрила. Молодой человек разительно отличался от остальных изображённых на портрете, да и стоял слегка особняком.

Деметро-Зефирина усмехнулась.

– Ах, это! Это – Доре́-Зазе́бо Хаторский, бастард короля.

Талора ахнула, приоткрыв рот от удивления. Бастард в Зенове, на королевском портрете? Это было что-то из ряда вон. Зенова – это же не Люстра, где выводок маленьких бастардов может спокойно расти в храме рядом с королевскими наследниками и никто не сочтёт это оскорблением. А здесь, очевидно, сочли, учитывая, как назвали паренька. Доре – значит «раздор» и «ревность».

«Наверняка его нарекла королева, – подумала девушка и оказалась права».

– Говорят, его нашли в храме, в корзинке, вместе с запиской от матери с разъяснением. Корзинку нашла королева Лютаис-Розе и, взбешённая, дала бедняжке такое незавидное имя. Но король настоял, что мальчик будет воспитываться вместе с его законной дочерью. Будь Лютаис прямой божественной наследницей, она бы такого не допустила, но слово короля главнее её слова, поэтому ребёнка оставили. Только первое данное имя никто изменить не в силах до самой смерти.

Сейчас же в храме Талора не видела никого из королевской семьи. Может, оно и к лучшему. Не хватало ещё попасть в неловкую ситуацию, поэтому, принеся запланированные жертвы, девушка поспешила на улицу.

Пару часов она гуляла по площади и смотрела на представления странствующих артистов, которые разыгрывали последние новости с других эрдов, ведь в Зенове не было ни телевидения, ни телефонной связи, ни интернета. Эрд противился прогрессу изо всех сил и воспевал близость к природе. Талора с любопытством понаблюдала, как актёры изображали танец смены сезонов с весны на лето. Танец выходил неуклюже: парень и девушка то и дело сталкивались и, в конце концов, повалились наземь в обнимку под финальные аккорды, которые наигрывали пристроившиеся в стороне музыканты.

– Как странно, – произнесла Талора-Мара себе под нос. – Никогда не видела такого неудачного танца весны и лета. И, очевидно, не я одна, раз актёры несут это в массы.

Дальше Талору неожиданно стали атаковать художники, которым не терпелось её нарисовать, и девушка с трудом ускользнула в сторону рынка.

– Да уж, тут поспокойнее будет, – пробормотала она, слегка задыхаясь и держась за сердце, а потом нырнула в пёструю толпу.

Талора не знала, сколько бродила между рядами, ничего не покупая, а просто разглядывая товары и кусочничая там, где её угощали бесплатно.

«В том, чтобы быть похожей на принцессу, есть и свои плюсы, – подумала Талора, облизывая губы от сахарной пудры».

Из сплетен и людской болтовни, к сожалению или к счастью, не удалось услышать ничего о Такаде и её дяде, и девушка уже решила, что пора поворачивать в сторону дома, а то уже темнеет, как тут кто-то за её спиной громко воскликнул:

– Слава Великой Матери, вы нашлись, госпожа! – а потом перед Талорой очутилась светловолосая темноглазая девушка в сарафане с передником.

Талора уже открыла рот, чтобы объясниться, но взбудораженная девушка взяла её за запястье и потянула за собой.

– Я вас обыскалась, мисс! Охранник ваш без чувств лежал в кладовке! Вас нет нигде! Что я должна была подумать!? Вы никогда так раньше одна не убегали! – Потом она пригнулась к лицу Талоры и шёпотом добавила: – Я понимаю, что вы замуж за принца не хотите, так что же, убегать теперь? Чудо, что весь храм ещё не на ушах! А Орза, тот вообще какого-то мужчину описывал! Что за мужчина? Это вы с ним сбегать собрались? – Тут, наконец, девушка слегка выдохлась, и это дало ей возможность внимательнее вглядеться в лицо той, кого она приняла за принцессу.

– Ой, – сказала она. – Это… как…? Вы и в зелёном, мисс. Королевский цвет. – Она моргала и хмурилась, и Талора со вздохом пояснила:

– У меня просто другого нет. Сожалею.

Служанка всплеснула руками и схватилась за голову.

– Ох, Маат, что же мне делать!? Придётся врать тогда! Темнеет, я одна ни в жизнь не управлюсь… – бормотала она, судорожно бегая глазами.

– Давай вернёмся во дворец, – громко сказала Талора, сообразив, что нельзя посреди рынка обсуждать возможное исчезновение королевской наследницы. Лучше сделать вид, что она и есть принцесса, совершившая дерзкий побег на рынок. – Мне очень неловко, правда.

Служанка поглядела на неё, и теперь уже Талора настойчиво тянула её подальше от людского сборища. Когда они оказались на перекрёстке совсем одни, Талора облегчённо выдохнула.

– Всё, теперь рынок, будем надеяться, станет обсуждать, как принцесса решила сбежать, чтобы примерить платочки и бесплатно поесть сладостей.

– А… – открыла было рот девушка, потом закрыла и закивала: – Да, именно! Только скандала с пропажей нам не хватало, мисс…

– Талора-Мара Такадская, будем знакомы. – Девушка протянула служанке руку, и та её пожала после краткой заминки.

– Ло́ра-Селе́на Зеновская. Я служанка принцессы, мы дружим, вот я и узнала первой, что что-то не так, искать побежала. Пока только трое знают: я, Орза, её телохранитель, и принц Доре-Зазебо. – Она вздохнула, слегка переводя дыхание от быстрой речи, и потёрла лоб, а потом, нахмурившись, глянула на Талору. – Вы из Такады? Что же вас сюда занесло?

– Долгая история. Но я сейчас живу и работаю у госпожи Деметро-Зефирины Волантской.

Лора-Селена покивала. Это имя было ей знакомо.

– Ох, мисс, спасибо, что вы на рынке помогли выкрутиться, но мне надо обратно во дворец бежать, ведь я на своих двоих, никакого транспорта не взяла, чтобы внимание не привлечь. И я, конечно, успела перед уходом соврать, что принцесса не здорова и не сможет выйти к жениху, который сегодня приехал, но, кажется, придётся врать и дальше. – Она вдруг обернулась, глядя вдаль, и пробормотала: – Ох, Зедеро, где же ты?

Талора-Мара поджала губы. Да уж, посему выходило, что жизнь у принцесс – не сплошь сказка.

«А если и сказка, – неожиданно подумалось девушке, – то иногда она страшная».

Девушки распрощались, и Лора припустила, сверкая пятками, в сторону храма. Талора же, глубоко вздохнув, медленно зашагала домой, дыша свежим воздухом. К счастью, она уже знала короткий путь, а завтра у неё второй выходной и можно будет, наконец, выспаться.