14.05.2552 г. о.с. Болеск.

Слуга ушёл объявить о прибытии Лютара-Люцифера королевской семье. Принц рассчитывал, что его сразу попросят в столовую или хотя бы перенаправят в комнату, ожидать. Но вместо слуги к нему вышел молодой человек в тёмно-синей рубашке с драгоценными запонками в виде звёзд и почти такими же сияющими. Точнее, это Лютар решил, что молодой человек вышел к нему. На самом деле, тот был решительно настроен шагать вперёд, а приезжий принц некстати оказался на пути. Юноша, худой, светловолосый, с такими же скулами и подбородком как у принцессы, едва не налетел на Лютара.

– Прошу прощения, – дежурно извинился он и коротко кивнул, мазнув по неожиданной преграде взглядом, а затем обогнул одновременно с тем, как Лютар сделал шаг, чтобы посторониться, и ушёл. Секунду спустя из столовой показалась рыжая девица в чёрно-красном наряде охраны: достаточно плотном, чтобы нельзя было легко проткнуть, но при этом оставляющем свободу движений. От доспехов или нагрудников, также как и от громоздкого оружия, которое охрана была вынуждена носить с собой, постепенно отказались вовсе.

Девушка тоже совсем кратко оглядела ожидавшего гостя сверху вниз и, отрывисто кивнув, поспешила за молодым человеком. Лютар-Люцифер замер, ожидая, что из столовой покажется ещё кто-нибудь, и понадеялся, что это, наконец, окажется слуга, который должен был о нём объявить. И действительно, слуга соизволил выйти и сообщить, что дорогого гостя просят пройти в чайную и немного подождать.

– А принцесса…? – не удержавшись, начал он.

Слуга поджал губы, скосил напряжённый взгляд на дверь и скупо ответствовал, что Её Высочества нет в столовой, а затем повторно и уже настойчивее попросил следовать за ним в чайную. Принц нахмурился. Это казалось странным.

«Ладно, возможно, Бон обедает в обсерватории или у себя, или… ещё где-нибудь из тысячи укромных мест дворца».

Бонита-Болеска действительно нет-нет, да пропускала семейные трапезы, что, впрочем, обычно сходило ей с рук.

– Если это не официальная званая трапеза с важными гостями, родители смотрят сквозь пальцы, как я кусочничаю. Да и за то, что периодически отлыниваю от занятий в угоду собственным хобби, тоже влетает не так сильно. Как говорится, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы в пределах храма, – делилась Бон-Бон, поедая за разговором с другом дары Эрданского океана. Девушка профессионально орудовала двузубой вилкой и не давала себе труда проглотить пищу, прежде чем продолжить говорить. Для Лютара-Люцифера такая непосредственность была глотком свежего воздуха. В Люстре люди придерживались свободных взглядов, когда дело касалось отношений, но нормы этикета в королевской семье всё ещё требовалось соблюдать. Да и остальные принцессы, которых он знал, даже те, что считались бунтарками и не такими как все, в этом отношении проигрывали болескской принцессе. Они могли быть весёлыми, умными и довольно непосредственными, но вести себя как Бон-Бон не решилась бы ни одна из них. Лютар им даже слегка сочувствовал. И завидовал подруге, если говорить откровенно. Да, Бонита-Болеска была заперта в своём дворце и не имела разрешения его покинуть, но во многих прочих аспектах она была гораздо свободнее, чем другие люди, и королевских кровей, и нет.

Как это частенько с ним бывало, за мыслями о подруге Лютар-Люцифер не заметил, как добрался до чайной комнаты. Она была небольшой и весьма уютной с мягкими креслами цвета кофе с молоком, столиком из тёмного дерева в центре и несколькими стеллажами с аккуратно расставленной посудой такого тонкого фарфора, что пыль оттуда протирали только опытные тренированные слуги. Напротив двери было три больших окна в болескском стиле, а противоположная стена, за исключением двери, зеркально повторяла вид из окон, выполненный в виде картины и зачарованный меняться в соответствии с погодой и временем года. На Эрде за долгие века сформировалось несколько основных архитектурных стилей: люминский, болескский, замирский и хаторский. Люминский стиль предпочитал более плавные линии, полукруглые арки и окна, болескский – острые углы, стрельчатые арки и окна, которые словно стремятся к небу, замирский – строгие пропорции и прямые углы, словно прочерченные по линейке, а хаторский – разнообразие и сочетание не сочетаемого. И пусть храмы на эрдах возводились по единому лекалу, и расположение комнат и коридоров внутри было почти идентичным, тем не менее, боги-покровители внесли некоторые изменения и добавили авторские штрихи. Как раз из внешних различий между храмами указанные архитектурные стили и брали начало.

Принц Лютар, ценивший красоту во всех проявлениях, однако, в этот момент об архитектуре почти не думал, лишь машинально отметил различие и прошёл к креслу.

– Их Величества скоро присоединятся к вам. Также с минуты на минуту подадут чай, – сообщил слуга и спросил разрешения откланяться. Лютар разрешил и остался в комнате один. Решительно не зная, чем себя занять, он начал тихонько напевать, отстукивая пальцами по колену мотив популярной нынче песни. Песня была на хаторском и рассказывала о рамисадской девушке, что хотела понравиться молодому человеку с её эрда. Когда выяснилось, что у того есть невеста, но он не против любовницы, она сделала вид, что согласилась, а, явившись на свадьбу, учинила там страшный скандал, и замирская невеста, оскорблённая, сожгла кольцо в жертвенном костре Люмин.

– Хаос может нести справедливость.

Правда вскроется, глупо скрывать.

Всего этого бы не случилось,

Знай он, что и кому предлагать.

– Доброго дня, Ваше Высочество.

Лютар вздрогнул и обернулся. В чайную входила служанка с подносом. Совсем молоденькая на вид, почти девочка, она не могла перестать бросать на принца взгляды и очень нервничала. Принц улыбнулся ей, и девушка зарделась, опустив голову и вперившись взглядом в поднос.

– Агасси, могу я вас спросить?

– Да?

– Вы не знаете, долго ли мне ждать Их Величеств? Не то чтобы я жаловался, не подумайте, но всё-таки…

– О, правители сейчас в срочном порядке допрашивают слуг и подойдут чуть позже, – отозвалась девушка и, ахнув, закусила губу. Принц сощурился. Служанка очевидно разболтала то, чего не следовало и, что становилось с каждой минутой всё очевиднее, во дворце что-то происходило.

«Может, что-то украли? – предположил молодой человек, переводя взгляд с девушки на принесённый поднос, который она разгружала на столик, а потом дёрнул ртом. – Нет, сомневаюсь. Во дворце полно охраны, а слуги вряд ли настолько глупы, чтобы рисковать хлебной работой ради сиюминутной наживы с риском для жизни. Но что-то определённо происходит. Похоже, я совсем не вовремя приехал».

Служанка снова глянула на него и взволнованно сжала губы в линию, видя, что принц напряжённо размышляет.

– Пожалуйста, – умоляюще и совсем по-детски прошептала она, – не говорите, что это я вам рассказала.

Принц тепло улыбнулся, и девушка чуть расслабилась.

– Вы мне, считайте, ничего и не сказали. – Он пожал плечами. – А может, и стоило бы поставить меня в известность. Вдруг, упаси Мать, кому-то угрожает опасность?

– Нет. Здесь – нет, – ответила девушка и замялась, мучительно решая, рассказывать или не стоит. Лютар решил помочь и вынул из волос золотую шпильку. С густыми кудрями как у него, норовящими напрочь закрыть обзор, даже если ветра нет, шпильки были не аксессуаром, а, скорее, необходимостью. Служанка моргнула, наблюдая за тем, что он делает, а потом глаза её расширились, когда Лютар плавным движением руки почти незаметно уронил шпильку ей в передник.

– Агасси, верите ли, я не хочу теряться в догадках и ждать в неизвестности и надежде, что, возможно, Их Величества посвятят меня в случившееся.

– Не посвятят, – уверенно ответила девушка. Судя по её лицу, она смирилась с тем, что сказанного не воротишь. Тем более, шпилька, состоящая почти полостью из золота, была ценным лотом в ломбарде, да и рано или поздно красавец-принц всё равно узнает о случившемся. – Только, умоляю, не сообщайте, что это я вам рассказала, аджосси.

Принц серьёзно кивнул.

– Да покарает меня Рами, если я вас выдам.

Девушка устало вздохнула, продолжая своё дело: почти всё содержимое подноса оказалось на столике, и было красиво и аккуратно расставлено.

– Никто не может найти принцессу Бониту.

Молодой человек моргнул и почувствовал, как у него отвисает челюсть. Нет, такого он точно не ожидал.

«Надеюсь, это не из-за меня, – пронеслась невольная мысль. – Хотя Бон ведь даже не ждала меня в гости. Кто бы ей рассказал?»

– Вы уверены?

Кивок.

– Да. Последний раз принцессу видели входящей в её комнату, но оттуда она не выходила, ни через дверь, ни через окно. Никто её с тех пор не видел, вот и считают, что она, должно быть, сумела выскользнуть наружу. Подкупила слуг, возможно, хотя все знают, что принцессу ни за какие подарки и обещания нельзя выпускать из храма.

– О-о-о, – удивлённо протянул принц. На большее его не хватило.

В эту секунду в чайную прибыли, наконец, король и королева. Напоследок беззвучно поблагодарив девушку за информацию, принц Лютар поднялся, чтобы должным образом поприветствовать правителей. Те ответили приветствием и отослали служанку, а затем разместились в креслах. Принц сел и откашлялся.

– Я прибыл не с праздным визитом, Ваши Величества. Этот разговор, вероятно, выглядел бы более торжественно и даже романтично, будь здесь та, ради кого я приехал.

Королева качнула головой.

– К сожалению, принцесса сейчас спит. Вы, полагаю, знаете, какой у неё не сбалансированный режим жизни. Сложно сказать, когда она проснётся, но мы, в любом случае, готовы вас выслушать, синьоре.

– Мы догадываемся, за чем именно вы прибыли, принц, – с улыбкой добавил король и даже подмигнул юноше.

Эта улыбка сулила успех его делу, если бы не одно «но»: его невеста была неизвестно, где.

О женитьбе на прекрасной принцессе Лютар-Люцифер Люстрский мечтал больше, чем о приключениях, однако если в приключение входило спасение прекрасной принцессы, юноша готов был рассмотреть этот вариант. Сейчас же по всему выходило, что это и не вариант вовсе: если он хочет жениться на Боните, сначала ему нужно её найти. Лютар почти не сомневался, что она и так согласится выйти за него, но спасение, во-первых, добавляло ему привлекательности и, во-вторых, попросту было делом чести. Если это его невеста, ему её и искать, и вытаскивать из возможной беды. Лютар, конечно, мысленно умолял богов уберечь девушку, но понимал: человек, который впервые в жизни вышел в мир, ещё и наверняка в одиночку, очень скоро попадёт в переплёт.