— Вот это новость, — прошептал Гук. — Как думаешь, конкуренты?

— Возможно, — пожал плечами Джун. — Я уже отдал приказ разобраться с этим. Гук, мои люди обыщут всё здание. Но я бы хотел, чтобы они осмотрели и твой дом.

— Зачем? — удивился Чонгук. — Ты думаешь, что камеры есть и там?

— Да, Гук, — Намджун увидел Юнги. — Что он здесь делает в такое время?

— Не знаю, — тихо ответил Чон. — Мы часто сюда раньше приходили. Я и он. Сбегали от внешнего мира.

— Вы были так близки? — спросил Джун.

Юнги застыл, словно статуя, не обращая внимания на альф, стоявших на краю полянки.

— Были.

— С ним всё в порядке? — в голосе Кима зазвучало беспокойство. — Он за всё время ни разу не пошевелился.

— Я не знаю, Джун, — прошептал Гук. — Наверное, не стоит его беспокоить. Пойдём домой.

— С каких пор ты волнуешься обо мне? — раздался хрипловатый голос Юнги.

Омега обернулся, и на его лице появилась кривая усмешка. Альфы поняли, что Юнги слышал каждое их слово.

— Я думал, что тебя околдовали ночные феи, — попробовал пошутить Чонгук. — Почему ты здесь?

— А ты? — задал встречный вопрос Юнги. — Ещё и верзилу с собой притащил. За свою шкуру боишься, Чон? Без бодигарда никуда?

— Я его друг, — подал голос Намджун.

— Мне по барабану, — хмыкнул Мин и отвернулся.

— Юнги, — Гук медленно подошёл к омеге, — давай поговорим. Дай мне объяснить всё.

— Гук, — устало произнёс Юнги, — у нас нет общих тем для разговоров. Мне не нужны твои объяснения.

— Но я должен тебе всё рассказать, — Чон присел перед Мином.

Намджун замер в паре шагов от пары. Он не хотел мешать разговору, но уйти не было сил. Ему до одури хотелось знать, что связывает его друга и этого необычного омегу. Какие у них тайны? Гук предельно ясно сказал, что у них не было романтических отношений. Но то, как Чон сейчас ласково разговаривает с Юнги, говорит о том, что любовь здесь всё-таки замешана. От этих мыслей Джун почувствовал что-то похожее на ревность. И ревновал он отнюдь не друга.

«Что за чёрт! Я этого парня вообще не знаю. Да я с ним ни разу не разговаривал. Откуда это чувство? — пронеслось в голове у Кима. — Я не могу ревновать незнакомого человека. Это нонсенс!»

Но он жадно рассматривал Юнги. В призрачном свете луны омега казался каким-то запредельно нереальным. Татуированные руки Мина очень заинтересовали альфу. Он не мог разглядеть рисунки татуировок. Любопытство пожирало Джуна с головой. Ким должен узнать об этом парне всё.

— Зачем? — Юнги уставился на Гука кошачьими глазами, радужка которых начала темнеть. — Совесть свою очистить? Чтобы легче жить было?

— Нет, Юни. Послушай.

— Не называй меня так! — повысил голос Мин. — Никогда больше не называй меня так! Юни я был для своего лучшего друга! А ты больше не он! Ты предатель, Чон!

Юнги вскочил на ноги. Глаза омеги пугали своей чернотой. Чонгук понял, что Мин очень зол. И лучше сейчас его оставить в покое. Этот маленький омега в гневе может и покалечить. Он уже однажды это наблюдал.

— Ты прав, — согласился Чонгук, поднимаясь. — Я тебя предал. Бросил одного. Прости меня. Но у меня есть на это причина.

— Трусость! — выкрикнул в лицо альфе Юнги. — Вот твоя причина! Другой нет! Что с тобой стало, Чон?! Где тот парень, который ради меня готов был в огонь и в воду?! Где?! Я его больше не вижу! Он умер для меня, когда бросил всё и уехал! Ты предал нашу дружбу! Ты предал меня! Я подыхал на этой поляне, не в силах справиться с потерей брата! А что сделал ты?! Сказал: прощай! Уходи! Уезжай отсюда! Тебе здесь не место!

— Юнги.

— Господин Мин! Только так ты можешь ко мне обращаться!

Юнги оттолкнул от себя альфу и зашагал прочь.

— Свали! — рявкнул он, задевая Намджуна плечом. — Встал здесь, как корявый пень!

— Я-то что тебе сделал? — недоумённо бросил вслед омеге Ким.

— Просто бесишь! — издалека последовал ответ.

— Чёрт! — Чонгук закрыл лицо руками. — Он меня никогда не простит.

— Гук, что ты ему сделал? — Намджун положил руку на плечо друга. — Расскажи. Легче станет.

— Когда погиб Ёниль, я уехал в Сеул, — начал Чон. — Мне было очень больно. Я потерял свою любовь. Он умер у меня на руках. Я тебе уже об этом рассказывал.

— Помню. Но ты никогда не говорил о Юнги. Почему? — Джун присел на бревно. — Почему ты скрыл факт о дружбе со старшим братом Ёниля?

— Не знаю, — вздохнул Гук, садясь рядом с Кимом. — Мне было тяжело о нём говорить. То, что я Юнги оставил, не даёт мне покоя на протяжении многих лет.

— Гук, ты можешь сказать правду? — спросил Джун, пристально посмотрел на измученное лицо Чонгука. — Что у тебя с этим омегой? На просто дружбу не похоже. Ты говоришь так, будто бросил не друга, а любимого человека.

— Джун, что ты хочешь услышать?

— Правду, Гук. Если я не буду её знать, я не смогу тебе помочь. А ты нуждаешься в помощи.

— Я сильный, Намджун, — заметил Чон.

Его внимание привлёк блестящий предмет в траве. Альфа наклонился и поднял его. Браслет. Судя по всему, его обронил Юнги.

— И здесь кошка, — усмехнулся Чонгук, рассматривая украшение. — Он себе не изменяет.

— Я знаю, что ты сильный, — продолжил Джун. — Я не знаю, как бы поступил на твоём месте. И вообще, выдержал ли всё это. Но даже самым сильным нужна поддержка и дружеское плечо.

— Ладно, — Чонгук спрятал браслет в карман. — Я уехал из Кёнджу не сразу после гибели Ёниля. Лишь спустя несколько месяцев. Юнги тяжело переживал смерть брата. Он отказался возвращаться с родителями в Тэгу. И остался жить у дедушки. Мин практически перестал есть. С каждым днём он становился всё больше похож на привидение, которое вот-вот исчезнет. Мне начало казаться, что Юнги растворяется. Мне тоже было больно, но Юнги в разы больше. Он сильно любил Ёниля. Я часто находил его здесь, обессиленного от рыданий. Грёбаное проклятье старого шамана одного за другим забирало у меня любимых омег. Дедушка, папа, Ёниль. И очень было похоже, что и Юнги тоже.

Намджун удивлённо посмотрел на Чонгука.

— Любимых? Так Юнги…

— Да, — тихо прошептал Чонгук. — Я в него был влюблён с самого детства. С первой встречи. Но мы стали друзьями. Я не хотел портить эти отношения своими чувствами. Юнги всегда относился ко мне только по-дружески. И поэтому, когда подрос Ёниль, я обратил своё внимание на него. Этого омегу было легко любить. Он был таким замечательным. Красивым и добрым.

— То есть ты любил обоих? — задумчиво протянул Намджун.

— Похоже на то, — горько усмехнулся Гук.

— Бля, Чон. Я всё, конечно, понимаю. Но как можно любить двоих сразу? Я одного омегу не могу полюбить! А ты двоих сразу! Да как такое может быть?!

— Если бы я знал ответ на этот вопрос, то ответил бы.

— А Лихёна ты любил?

— Да.

— А Тэхёна любишь?

— Люблю.

— Тогда я вообще ничего не понимаю! — Намджун зарылся в волосы руками. — Объясни мне всё по-человечески!

— Юнги и Ёниль были моей юношеской любовью. Той, которая остаётся в памяти. Но навряд ли я её пронёс бы через года.

— То есть ты Юнги уже не любишь? — прервал его Джун, которого очень это интересовало.

— Нет. Ну, вернее, ничего, кроме нежных дружеских чувств, у меня уже к нему не осталось. Вот Лихёна я действительно по-настоящему любил. Я был с ним счастлив. А Тэхёна…

Глаза Чонгука стали печальными от воспоминаний о Тэ.

— Его я не просто люблю. Я не знаю, как это объяснить. Чувства к нему не идут ни в какое сравнение с другими.

— Это как? — полюбопытствовал Джун.

— Понимаешь, когда он приезжал ко мне, то мой тусклый мир становился другим. В нём появлялись краски. Это чувство не поддаётся логике. Оно настолько сильное, что мне дышать тяжело. Хотя я знаю, что без меня ему будет лучше. И он будет в безопасности. Но моё сердце тянется к нему. Моя душа кровоточит от разлуки. Даже сейчас, оказавшись в городе моих воспоминаний, довольно тяжёлых воспоминаний, я всё время думаю о Тэхёне. О его улыбке и чудесных глазах. Когда он был со мной, я забывал о своей судьбе. Тэ как будто проник в меня. Джун, он там. Под моей кожей. В моей крови. Он каждый день струится по моим венам. Это самое восхитительное чувство, которое я когда-либо испытывал.

— Вот это ты загнул, — пробормотал Джун, не понимая, как человек может струиться по венам.

— Но так оно и есть. Он во мне. Я его чувствую. Это больше, чем любовь. Это больше, чем страсть. У этого чувства нет названия. Знаешь, говорят, что у каждого человека есть своя потерянная половина. Люди на протяжении всей жизни ищут её, чтобы стать одним целым. Так вот Тэхён — моя половина. Я её нашёл, но легче от этого не стало. Нам не суждено быть вместе.

— Гук, мне жаль. Я не понимаю, о чём ты говоришь. Я никогда не любил. Но мне жаль, что всё так вышло.

— Значит, твоё время ещё не пришло, — на губах Чона появилось подобие улыбки.

— Но ты любвеобильный альфа, — тихо рассмеялся Намджун. — Столько любить, столько терять. Не каждый способен такое выдержать.

— Я не могу с этим ничего сделать, — тяжело вздохнул Гук. — Каждая моя попытка заканчивается полным крахом. И я больше пытаться не буду. Тем более, что кроме Тэхёна мне больше никто не нужен.

— Так ты ушёл из жизни Юнги, чтобы с ним ничего не случилось?

— Да. Я боялся, что и он погибнет. Теперь Юнги считает меня предателем. Думает, что я его бросил из-за малодушия, и просто уехал в другую жизнь, чтобы забыть Ёниля и всё, что с ним связано.

— Но ты же общаешься с Сонилем. Разве он не говорил об этом брату?

— Насколько я знаю, они не ладят между собой. До сих пор не могу понять, почему. Юнги с самого рождения близнецов холодно относился к Сонилю.

— Может, для этого есть причина? — предположил Джун.

— Наверняка. Но об этом он никогда не говорил. Хотя я спрашивал.

— И что ты планируешь делать дальше?

— Продать дом родителей и уехать отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться.

— А Мин?

— Я оставлю его в покое. Он этого хочет. Мне больно от того, что Юн обо мне такого мнения, но так будет лучше, — серьёзно проговорил Чонгук. — У нас разные дороги.

— Ты добровольно отказываешься от любимого человека, — задумчиво сказал Джун. — Отказываешься от друга детства, с которым тебя связывает многое. Чонгук, тебе не кажется, что ты слишком многим жертвуешь?

— У меня нет выхода. Лучше я буду страдать, но больше их не подвергну опасности.

— Знаешь, — Джун посмотрел на друга, — сдаётся мне, что проклятье здесь ни при чём. Вот хоть убей, я не верю в это. Эта камера меня напрягла. Очень.

— Что ты этим хочешь сказать? — устало спросил Гук.

— То, что кто-то намеренно портит тебе жизнь.

— Кто? — усмехнулся Чон.

— Пока не знаю. Но выясню, чего бы мне это ни стоило, — пообещал Ким. — Этот человек где-то рядом с тобой. И он рядом с самого твоего детства.

— У тебя паранойя началась? — съязвил Чонгук.

— Ну, тогда у тебя тоже. Ты веришь в какое-то безумное проклятье. А я в то, что за этим всем кто-то стоит. Смерть Лихёна мне ещё тогда показалась странной.

— Но полицейские ничего не нашли. Это было самоубийство. В нашей квартире кроме нас никого не было.

— Мгг, — промычал Намджун, вспоминая события давних лет. — А ты уверен в этом? Что ты помнишь о той ночи?

— Я всё помню, — отрезал Гук.

— Гук, ты тогда уснул. Была гроза. Из-за шума бури ты мог чего-то не слышать. Напряги память. Может, ты что-то упускаешь из виду?

— Я лёг рано спать. Лихён оставался на первом этаже. Он смотрел какую-то комедию.

— Не думаю, что человек, который собирался с собой покончить, смотрел бы перед смертью смешной фильм. Да и способ он выбрал ужасный. А насколько я знал Лихёна, он был всегда против насилия. А в этом случае, по сути, он сам убил ножом вашего малыша.

— Джун, — простонал Чон. — Давай не будем.

— Гук, это необходимо, — сурово проговорил Намджун. — Ты не замечал никаких изменений в поведении мужа. У него не было депрессии. Лихён с нетерпением ждал появления ребёнка на свет. Вы даже детскую уже обустроили. Это всё не вяжется с самоубийством.

— Я думал об этом, — мрачно произнёс Гук. — Я до сих пор не могу понять, почему он это сделал.

— Вполне возможно, что он этого и не делал, — возразил Ким. — На сегодня хватит. День и так был тяжёлый. Пойдём домой. Но позже ты мне должен рассказать, как погибли твой дедушка, папа и Ёниль. С подробностями.

Намджун обвёл взглядом поляну. Днём здесь наверняка очень красиво. Но вот ночью. Джун почувствовал, как по спине пробежал холодок. Тёмные деревья выглядели недружелюбно. То и дело слышалось уханье совы или филина. Лес издавал непонятные звуки. Шорохи слышались то тут, то там, вызывая у Джуна чувство дискомфорта. А ещё альфа не мог отделаться от мысли, что за ними наблюдают. Он кожей ощущал чье-то присутствие.

— Жутковатое местечко, — вынес вердикт Джун.

— Да? — удивился Чонгук. — Я бы не сказал. Вот мой дом меня пугает.

— А меня твой дворецкий, — хмыкнул Джун.

— Разнылись, как две сопливые омежки, — констатировал Чонгук. — Пойдём. Завтра напряжённый день.

— Гук, здесь волки водятся? — поинтересовался Намджун, вставая с бревна.

— Я тебе больше скажу, где-то здесь живёт личный волк Юнги, — ответил альфа, улыбаясь

— Что?! — глаза Джуна стали большими. — В смысле, личный волк?!

— Когда-то мы спасли с ним маленького волчонка, — начал объяснять Гук. — Малыш попал в капкан. Его родителей рядом не оказалось. Иначе нам бы с Юном не поздоровилось. Лапа была сильно повреждена, и Юнги потащил его к дедушке. Дедуля Юнги был травником. Он знал об этом лесе больше, чем кто-либо. Волчонок жил у них долгое время.

Альфы вновь вышли на тропинку, ведущую назад.

— Прямо дома жил?

— Да, — подтвердил Гук. — Он даже иногда спал с Юнги в одной постели. Но когда полностью поправился, его выпустили назад в лес. Так что где-то здесь бродит волк по кличке Айк.

— Охренеть, — протянул Джун. — Этот омега и с волками ладит?

— Юнги со всеми ладит, кроме людей, — хмыкнул Чонгук. — Но больше любит котов. Говорит, что они независимые. По мне, так просто шерстяные злобные комки шерсти.

— Занятный парень, — пробормотал Ким. — А что означают его тату?

— Джун, почему такой интерес к Мину? — Чонгук остановился. — Он тебе понравился?

— Это профессиональный интерес, — быстро нашёлся Намджун.

— Зачем тебе знать значения его татуировок? — прищурился Чон.

— Надо. Вдруг он сатанист? — с серьёзной миной выдал Джун. — Вдруг это Мин проклятье делает реальностью?

— Ким, у тебя с головой всё нормально? — округлил глаза Гук. — Какой нафиг сатанист? Просто тату и всё. И кстати, их раньше не было.

— Ну вот. Ты же не знаешь, чем он дышал всё это время.

— Бля, ты крышей поехал? — прошипел Чонгук. — Ты уже начал всех вокруг подозревать. Сониля, господина Чо, Юнги. Кто дальше? Я? Скажешь, что это я убил мужа?

— Не неси чушь! — рявкнул Джун. — Я твой друг. И никогда не буду так думать.

— И ты притормози в своих подозрениях, — парировал Гук.

— Ты так взъелся, потому что я о Мине плохо подумал? — с подозрением спросил Джун.

— Нет, — бросил Гук и пошёл дальше.

— А по-моему, так и есть, — пробурчал себе под нос Ким.

«Я хочу познакомиться с этим омегой поближе, — думал Джун, идя рядом с молчащим Чонгуком. — И дело здесь не в личных предпочтениях. Хотя, признаться, очень красивый парень».

***

Тэхён посмотрел на окосевшего Чимина. Омега увлечённо рассказывал какую-то историю из студенческой жизни, попутно обсуждая общих знакомых. Было уже далеко за полночь, а Пак и не собирался укладываться спать.

— Чимини, нужно ложиться отдыхать, — мягко прервал друга Тэ. — Мне завтра на работу.

— Я пойду с тобой, — заявил Чимин. — Хочу увидеть, где ты работаешь.

— Ты уверен? — с сомнением спросил Тэхён, поднимаясь из-за стола.

— Да, — подтвердил Пак. — Я сплю с тобой?

— А диван чем тебя не устраивает? — округлил глаза Ким.

— Мне страшно. Юнги сказал, что здесь есть призраки, — шмыгнул носом Пак. — Мы худые. Поместимся на твоей кровати.

— Хорошо, — вздохнул Тэ. — Иди в душ. Я пока всё уберу.

Чимин кивнул и направился в ванную комнату, по пути прихватив чистые вещи.

— Тараторка, — улыбнулся Тэхён и принялся убирать посуду со стола. — Но я так рад, что он приехал.

Омега вымыл тарелки и погасил свет на кухне. Подойдя к окну, он посмотрел на улицу, залитую светом ночных фонарей. По ней не спеша шли два альфы. И, судя по всему, разговаривали.

— Ни одни мы не спим в это время, — заметил Тэ.

Фигура одного из них показалась омеге знакомой. Сердце начало ускорять темп. Этого не может быть! Тэхён вцепился руками в подоконник и, прищурившись, пытался рассмотреть лицо альфы. Но мужчина смотрел на собеседника. Альфы прошли мимо и скрылись в темноте.

— Мне просто показалось, — прошептал омега. — Я очень скучаю, и мне мерещится Чонгук. Откуда ему здесь взяться? Тем более ночью. Это бред.

— Тэ! — раздался голос Чимина. — Я всё. Где ты?

— Иду, — Ким пошёл на зов друга, прогоняя прочь шальную мысль.

***

Вода стекала по стройному телу. Тэхён, задрав голову, подставлял лицо под тёплые струи. Его мысли вновь вернулись к Чонгуку. Как бы Тэ старался не думать о нём, Чон упорно возвращался к Тэ. Ким вспомнил руки альфы. Красивые татуировки и покатые плечи. Тихонько застонав, он обхватил член рукой. Воображение рисовало последний раз, когда Тэ был с Чонгуком. Вот альфа входит в него. Вот целует. Страстно берёт под стоны Тэхёна.

Омега двумя пальцами проник в себя, дико желая почувствовать в себе альфу. Одного единственного альфу. Ему этого недостаточно. Катастрофически мало. Он хочет член Чонгука. Рука начала ускорять движения, уверенно скользя по стволу. Перед глазами стояло лицо Гука. Безумно красивое. И такое безразличное.

— Гукии, — тихо простонал Тэ и кончил.

Сперма брызнула на холодный кафель, принося физическое облегчение. Тэхён убрал руку от члена и упёрся в стену лбом.

— Я больной, — прошептал он, доставая пальцы. — Как можно так любить того, кто тебя не любит?

Несмотря на тёплую воду Тэ задрожал. Ему так хотелось сейчас ощутить объятия Чонгука. Совсем ненадолго прижаться к обнажённой груди альфы.

— Но я так скучаю, — омега тихо заплакал. — Скучаю.

Вода продолжала хлестать по голой спине Тэхёна. А он давился слезами, не в силах их остановить. Он плакал от безысходности. Плакал о своей потерянной любви. Пусть только его любви. В данный момент Тэ отдал бы всё, чтобы ещё хоть раз увидеть холодные чёрные глаза человека, который к нему не испытывает никаких чувств.

Продолжение следует…