Меньше будешь спрашивать — меньше вранья услышишь!

Джоан Роулинг

Первая осень пролетела незаметно, вторая — ещё незаметнее: они не потеряли ни дня, но сентябрь всё так же неумолимо сменился октябрём, а октябрь — ноябрём.

Временная петля снова затянулась узлом — и пусть они получили сначала первый, а теперь и второй шанс, кто смог бы им пообещать, что получат и третий?

Чхве Хан не знал, что было бы хуже: ещё раз, после всего пережитого, открыть глаза в первый сентябрьский день или закрыть их в последнюю ноябрьскую ночь — уже навсегда, навечно…

Профессор Метелона, директор Школы Чародейства и Волшебстсва Хогвартс, не просто подготовила почву для профессора Бернарда, нового преподавателя Защиты от Тёмных Искусств. Она сама глубоко пустила в неё корни — и что бы они не делали, как бы ни старались, рано или поздно, так или иначе всё вставало на свои места.

А вот кое-кому было всё равно.

Так, по крайней мере, казалось.

❾¾

— И куда?.. — не выдержал было Кейл, которому надоело идти: сначала вниз по лестнице, с четвёртого этажа на второй, а потом по коридорам, — но Чхве Хан оборвал его:

— Сюда, — и остановил за плечо… у дверей женского туалета.

Кейл, готовый к какому угодно повороту событий, но только не к такому, перевёл взгляд с таблички «Туалет не работает» на Чхве Хана — и почти даже без издёвки протянул:

— Так вот почему не работает…

— Заходи уже! — Чхве Хан, отпустив его, оглянулся: не было ли рядом кого-нибудь из студентов или, того хуже, генерального инспектора собственной персоной?..

Но Кейл, скрестив на груди руки, даже с места не сдвинулся.

— Тебе что, — повернулся к нему Чхве Хан, — ещё и двери открыть?!

Слизеринец посмотрел на пуффендуйца с интересом.

— А что, — склонил он голову набок, — откроешь?

…Двери открыла Розалин (и её, и Альберу встревожили голоса за дверями) — вот только едва успела отпрыгнуть: Кейл Хенитьюз, тот самый слизеринец-пятикурсник, за которым они собирались просто понаблюдать пару дней, а то и недельку-другую, ввалился в женский туалет — прямо ей под ноги.

— Ты… — округлила глаза Розалин. — Вы… — Она перевела взгляд на Чхве Хана. — Что случилось?

Кейл, оттолкнув её руку, кое-как поднялся сам. Чхве Хан же, прикрыв за собой двери, опустил голову — причём с таким видом, как будто Розалин была тем самым генеральным инспектором, которого следовало бы обходить стороной. Особенно ему.

Потому что отвечать на её немой вопрос в духе «он вообще-то первый начал», Чхве Хану хотелось меньше всего.

Альберу, помедлив, всё-таки стянул и затолкал в сумку мантию-невидимку: объяснить, что делала в женском туалете, пусть и с табличкой «Туалет не работает», Розалин, было бы проще, чем объяснять, что же делал там он. Хотя… в позапрошлый раз генеральный инспектор даже слушать её не стал.

Кейл, поднявшийся спиной к наследному принцу, ничего не увидел — даже не оглянулся и не оценил ситуацию, в которой оказался. Вместо этого он принялся поправлять на себе всё, что ещё можно было поправить — всё, кроме рукава мантии, расшитого серебристыми змейками. Тот висел на одном только добром, точнее, нецензурном слове.

Розалин перевела взгляд с пуффендуйца на слизеринца.

— Мистер Кейл, — наконец осторожно, как будто он был раненой и потому очень, очень злой мантикорой¹, позвала она. Кейл хмуро посмотрел на неё. — Про…

— Не прощу.

Чхве Хан с шумом втянул в себя воздух — и ни от Розалин, ни даже от Альберу не укрылось, как слизеринец вздрогнул, бросив на пуффендуйца быстрый взгляд, и отступил к рукомойникам.

Розалин пригладила волосы — сегодня она свободно рассыпала их по плечам: Защиты от Тёмных Искусств не было в сегодняшнем расписании уроков, а с генеральным инспектором они никогда не пересекались третьего сентября — ни прошлой, ни позапрошлой осенью.

Как, впрочем, и с Кейлом Хенитьюзом.

Это-то её и беспокоило.

— Кое-кого, — взяв себя в руки, слизеринец расправил пальцами воротник мантии, — нужно держать на коротком поводке. А то он забыл, что символ его факультета — не собака, а бурундук!

— Барсук! — попался на удочку Чхве Хан.

— Ну надо же! — едко потянул Кейл. — А что ещё помнишь?

— А ты? — внезапно подал голос Альберу. Кейл даже обернулся к нему: всё-таки до этого момента не замечал наследного принца. — Что помнишь ты?

— Что символ моего факультета — змея? — Слизеринец вскинул подбородок, и в ухе закачалась серьга — как раз в форме извивающейся змеи. — Или что женский туалет, — вкрадчиво добавил он, — не просто так называется «женским туалетом»?

— Ты… — сжал кулаки Чхве Хан. Но прежде чем он предложил укоротить ему для симметрии второй рукав, а то и окунуть пару раз головой в унитаз, Альберу примирительно поднял руки:

— Я заплачу тебе за испорченную мантию. — Он перевёл взгляд со слизеринца на пуффендуйца. — Вместо Чхве Хана.

В женском туалете стало тихо. Кейл с интересом посмотрел на наследного принца, и его пальцы скользнули по мантии вниз, до самых карманов, а Чхве Хан, покрепче сжав палочку, снова опустил голову.

Розалин прикусила губу. Мантия Кейла Хенитьюза явно была индивидуального пошива: такие заказы принимали только в «Твилфитте и Таттинге»², а значит, её стоимость больно ударит по кошельку Альберу Кроссмана — особенно в тех обстоятельствах, в которых они все оказались…

— Так что произошло на уроке Заклинаний? — перевёл тему, посчитав её закрытой, наследный принц — он всё так же смотрел на Чхве Хана.

Рука Кейла скользнула в карман — за волшебной палочкой.

Всё произошло слишком быстро.

Р-раз! — прыжок к дверям.

Два! — замах по часовой стрелке.

— Бомбардо… — и выдох: — …максима!!!

❾¾

— Протего!!! — Чхве Хан успел поставить щит, но — не выбить палочку из руки Кейла.

От взрыва заложило уши. Рукомойники разлетелись обломками — то, что от них осталось, ухнуло куда-то вниз. Окна выбило с куском стены. Всех четверых окатило водой — и вышвырнуло в коридор.

…Розалин застонала. Кейл, пошарив рукой в воде, хлеставшей из дверного проёма, подобрал волшебную палочку и, кое-как встав с когтевранки, бросился по коридору вдоль — дальше, как можно дальше от женского туалета. Пока у его дверей — одна висела на петле, вторую вырвало с корнем — не собрался весь преподавательский состав с генеральным инспектором во главе…

Первая осень пятого курса ничем не отличалась от остальных четырёх. Ни новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, ни должность генерального инспектора, которую он занял, ни установленные им правила не заинтересовали Кейла.

Пока его не трогали, всё было в порядке.

…Он просто оказался не в то время и не в том месте — и потому так и не узнал, чем же обернулся для всех студентов и преподавателей последний ноябрьский день: может, и к лучшему, а может, и нет…

Вторая осень пятого курса отличалась от первой. Она могла бы показаться Кейлу ещё одним долгим, мучительно долгим сном, если бы не «золотое трио»: гриффиндорец, когтевранка и пуффендуец. Они раз за разом оказывались не в то время и не в том месте. От каждого вмешательства в ход осени становилось всё хуже и хуже — и потому последствия их действий оказались куда серьёзнее, чем кто-либо из них смог бы представить.

За что боролись — на то и напоролись.

Смысла больше не было ни в чём: ни в осени, которая началась в третий раз, ни даже в том, что они все могли бы сделать — все вместе или по отдельности.

Хотя терять Кейлу тоже было нечего.

И тогда, и сейчас.

❾¾

Чхве Хан — с распоротым рукавом и прилипшими ко лбу чёрными волосами — догнал Кейла, когда тот уже сбегал по каменной лестнице. Альберу с Розалин отстали от друга, но у наследного принца, который пострадал меньше наследной принцессы, была мантия-невидимка.

— Глиссео!! — Чхве Хан, схватившись за перила, указал палочкой на лестницу. Ступени тут же сложились под ногами Кейла, и он, не удержав равновесия, скатился с лестницы как с покатой горки… прямо под ноги профессору Бернарду.

Генеральный инспектор, конечно же, спешил туда, откуда раздался взрыв, — к женскому туалету.

Чхве Хан, перегнувшийся было через перила, увидел профессора Бернарда — и отпрянул от них прежде, чем тот поднял голову и заметил его самого.

— Мистер Хенитьюз.

Кейл даже не стал сопротивляться — его грубо схватили под руку и так же грубо поставили на ноги. Раздался треск ткани: многострадальный рукав остался в пальцах профессора Бернарда.

Кейл чуть заметно поморщился. Вид у него, скорее всего, был жалким. Ещё и вода капала с волос за шиворот…

— Я смотрю, — от былого благодушия генерального инспектора не осталось и следа, — вы всё никак не успокоитесь.

— Как и вы? — не смог промолчать Кейл.

Профессор Бернард бросил рукав на пол. Кейл проследил за ним взглядом — и с какой-то отстранённой досадой подумал, что наследный принц вряд ли теперь заплатит за его испорченную мантию. А уж генеральный директор — и подавно…

Раздался звонкий шлепок — щёку обожгло болью, а голова мотнулась в сторону.

— Что ж, — уже спокойнее сказал профессор Бернард и опустил руку. — Не хотите по-хорошему, будет по-плохому.

— А у вас, — Кейл, потрогав пальцами место удара, поднял на генерального инспектора горящий взгляд, — бывает по-хорошему?

❾¾

На втором этаже уже было не протолкнуться: к женскому туалету, подобрав мантии, чтобы не намочить хотя бы их, подтянулись и студенты, и преподаватели.

Картина им открылась… неожиданная.

Над развороченными рукомойниками лила слёзы Плакса Миртл, но получить от неё ответы на вопросы «Что случилось» и «Кто виноват?» не смогла даже профессор Литана, декан Пуффендуя. С вопросом «Что делать?» тоже вышла заминка: генерального инспектора пока нигде не было видно…

И Чхве Хан знал почему.

Он не стал подходить ближе — как и Розалин с Альберу. Их загонщик Пуффендуя нашёл под винтовой лестницей, ведущей на третий этаж. Мантия-невидимка, под которой они укрылись, висела на предплечье гриффиндорца: в ней он не смог бы колдовать.

Прислонив Розалин спиной к стене, Альберу как раз вправлял ей: — «Эпискеи!» — «Ох…» — вывихнутую при падении лодыжку.

Хотя исцеляющие заклинания пятикурсники должны были изучать на уроках Заклинаний во втором полугодии, две прожитые осени заставили и выучить, и отработать их раньше.

— Я… — Чхве Хан не договорил, но и когтевранка, и гриффиндорец тут же повернули к нему головы.

На душе у Чхве Хана теперь скреблись жмыры³: если бы он не привёл Кейла Хенитьюза в женский туалет, если бы успел выбить палочку из его рук…

— Всё хорошо. — Розалин не могла не умилиться — даже несмотря на ситуацию, в которой они все оказались: вид у Чхве Хана был таким понурым, что казалось: ещё чуть-чуть — и опустит ушки, как провинившийся щенок. — Бывало и похуже, — ободрительно улыбнулась она. — Сам же знаешь.

Альберу, хмыкнув, опустил палочку в карман мантии.

— Я так понимаю, — только и спросил он, — Кейл Хенитьюз всё-таки сбежал от тебя?

— От меня — да, — поморщился Чхве Хан.

И вкратце рассказал им всё, что видел и слышал: от самого генерального инспектора, на которого нарвался дракклов слизеринец, до звонкой пощёчины — Чхве Хан догадывался, кому именно её влепили.

— Плохо дело. — Розалин, выслушав его, не перебивая, обхватила себя руками.

— Почему? — нахмурился Чхве Хан. — Туда ему и дорога.

Но Розалин помотала головой.

— Если профессор Бернард уже что-то заподозрил…

— Он либо устоит нашему слизеринцу, как мне позапрошлой осенью, допрос Сывороткой правдой, — Альберу поморщился от не самых приятных воспоминаний, — либо наложит на него Империо… как на тебя — прошлой.

Чхве Хан не нашёлся что возразить — только крепче сжал волшебную палочку, которую так и не выпустил из рук.

— Я даже не знаю, что будет хуже, — пробормотала Розалин. — Мы должны ему помешать… но как? — растерянно посмотрела она на друзей.

— Вопрос на миллион галлеонов, — невесело усмехнулся Альберу.

Они вернулись во времени только три дня назад — и пока у них не было ничего, что бы они смогли противопоставить профессору Бернарду.

Альберу опустился на пол рядом с Розалин.

— Сейчас в школе переполох из-за взрыва в женском туалете… — вздохнул он.

— А что если, — вскинулась Розалин, — устроить ещё больший переполох? Отвлечь внимание профессора Бернарда и… — сверкнув глазами, она стукнула кулаком по ладони.

Альберу посмотрел на неё с интересом.

— И что ты предлагаешь? — только и спросил он.