Тот, у кого есть цель, должен идти к ней — и, конечно, на пути к любой значимой цели будут возникать преграды. Некоторые из них покажутся вам непреодолимыми, другие же будут требовать от вас поступиться собственными принципами. Выбор — поступиться или нет, — останется за вами, только не предавайте других и не предавайте самих себя… А опоры — как внешние, так и внутренние — всегда можно будет отстроить.

Разговор в гостиной Пуффендуя

Чхве Хан стянул с себя мантию-невидимку и, запрокинув голову, так посмотрел на стеклянный потолок, как будто он вот-вот должен был упасть ему на голову — вместе с небесным сводом.

И поделом бы.

…Профессор Литана, она же преподавательница Травологии и декан Пуффендуя в одном смуглом лице, пускала пятикурсников только в первые четыре теплицы. Из восьми. За всё время обучения. Ведь чем выше был номер теплицы, тем опаснее растения там… даже не росли, а — водились.

И не они одни: кто-то из старшекурсников клялся именем Пенелоппы Пуффедуй, что мельком видел в Теплице № 8 — та, к слову, больше походила на джунгли, приличия ради накрытые полупрозрачным куполом — чёрную пантеру: дескать, профессор Литана могла тайком пронести её в Хогвартс, ещё будучи студенткой.

Но правда была это или нет, никто не знал: декан Пуффендуя не доверяла ключи от теплиц даже своим воспитанникам, а всем остальным — и подавно.

…Но сейчас, после взрыва в женском туалете на втором этаже, профессору Литане было не до теплиц — в том числе, и не до теплицы № 4.

— Бомбардо! — Палочка очертила круг — и стеклянные двери разлетелись вдребезги.

Визгопёрки, посаженные второкурсниками перед летними каникулами — в ночь на пятницу тринадцатого, — запищали, заметавшись по клумбе. Чхве Хан, прикусив губу, пробежал мимо них — он восстановит двери, когда будет уходить, чтобы они не сбежали…

Воздух в Теплице № 4 был сухим и горячим, Чхве Хан даже забыл насколько. Когда он в последний раз заходил сюда? По ощущениям — целую вечность назад, а то и в прошлой жизни, что было, в общем-то, недалеко от правды…

— Бомбардо! — Чхве Хан, добежав до ещё одних стеклянных дверей, разбил и их.

Второкурсников пускали только в первую секцию, а вот во второй проводились уроки для четверокурсников — из-за кактусов и колючек, которые там росли. Чхве Хана уже с порога поприветствовала Мимбулус Мимблитония¹, выпустившая струю едкого сока, от которой он, впрочем, увернулся.

Ему нужно было вглубь второй секции: туда, где росли огромные зелёные шары, покрытые длинными, в шесть с половиной дюймов, шипами. Они выстреливали ими, стоило подойти поближе, и каждый такой шип, вонзившись в землю, в песок или даже в кожу, оборачивался ещё одной колючкой.

Позапрошлой осенью — где-то в конце сентября — «колючки обыкновенные» за пару минут распространились по крышам всех теплиц. Что произошло на уроке у слизеринцев-четверокурсников, никто толком так и не узнал. Но генеральный инспектор, который, конечно же, видел всё своими собственными глазами, добился того, чтобы профессор Литана лично опечатала все теплицы — все, кроме Теплицы № 1…

Прошлой осенью — где-то в начале октября — история повторилась, только уже со второкурсниками-слизеринцами: больничное крыло было забито пострадавшими, а уроки Травологии и вовсе перенесли в уже ставший бывшим кабинет Защиты от Тёмных Искусств на третьем этаже…

Чхве Хан выхватил взглядом шипастый шар, мысленно попросил прощения у профессора Литаны — и вскинул волшебную палочку.

❾¾

Когда профессор Бернард вытолкал из толпы студентов к дверям женского туалета Кейла Хенитьюза — промокшего с головы до ног, в разорванной короткой мантии и с покрасневшей щекой — вся краска окончательно схлынула с его лица. Как если бы генеральный инспектор пришёл в ужас при виде того, во что превратился женский туалет…

Кейл только языком прищёлкнул. «Золотое трио» всё же успело смыться — судя по всему, вместе с водой, ещё хлеставшей из развороченных труб. Взгляд Кейла остановился там, где четверть часа назад стояли рукомойники: под ними обнаружилась широкая канализационная труба, в которую выливалась большая часть воды.

Кейл покусал губу: а что если…

Профессор Гарол Кодьянг, не дожидавшийся генерального инспектора, теперь пытался восстановить трубы в одиночку — его длинная преподавательская мантия промокла до самых колен.

— Что вы там возитесь?! — не выдержал профессор Бернард. Декан Когтеврана хмуро оглянулся на него. — Затолкайте в них что-нибудь — и будет! Если, знаете ли, дела и поважнее! — Он с такой силой сжал плечо Кейла, что тот зашипел от боли.

— Какие же? — Профессор Гарол не опустил волшебную палочку, хотя и посмотрел на Кейла с настороженностью во взгляде.

Как и профессор Литана.

— Я говорил вам, я предупреждал вас, — профессор Бернард как будто и не услышал вопрос своего коллеги, — что практическая отработка некоторых — да почти всех! — бытовых заклинаний может привести к печальным последствиям!

— Вы взорвали женский туалет, когда отрабатывали «Депульсо»? — скептически спросил профессор Гарол у Кейла, и тот не сдержал смешка. — Или — «Акцио»?

— Вы смеётесь надо мной? — ушам своим не поверил профессор Бернард.

— Если вы заглядывали в программу пятого курса по моему предмету, — с каменным лицом ответил преподаватель Заклинаний, — то видели, что изо всех разрушающих заклинаний мы будем изучать лишь «Дефодио», заклинание расширения, и «Редукто», заклинание разрушения, — причём в конце ноября. Однако, — он повысил голос, не дав генеральному инспектору и слова вставить, — ни то, ни другое заклинание не имеет такой разрушительной силы — особенно в руках, пусть талантливого, но всё-таки пятикурсника!..

— Так попросите этого самого талантливого пятикурсника, — профессор Бернард выделил последние слова, — показать волшебную палочку. Заклинание «Приори Инкантатем²» вам как преподавателю Заклинаний, я надеюсь, известно?

Глаза профессора Кодьянга нехорошо сверкнули.

— Господа, — решительно вмешалась профессор Литана. Плакса Миртл, которую декан Пуффендуя уговаривала битых четверть часа, состроила за её спиной плаксивую гримасу. — Вам не кажется, что у нас есть дела поважнее? — Она даже не заметила, что невольно повторила слова профессора Бернарда.

Зато заметил сам профессор Бернард.

— Мы должны выявить виновного! — категорично возразил он.

— Или доказать виновность? — подняла брови профессор Литана. Она скользнула взглядом по Кейлу Хенитьюзу, и на её лбу появилась глубокая складка.

— Одно другому не мешает, — не удержался от колкости декан Когтеврана.

— Вы!.. — Генеральный инспектор не договорил.

Профессор Литана, что-то почувствовав, обернулась и предупреждающе вскрикнула: в дыру в стене протиснулся, разрастаясь на глазах, огромный колючий шар.

Студенты — и те, кто понял, что это такое, и те, кто не понял, — бросились во все стороны, спотыкаясь и отпихивая друг друга. Колючка обыкновенная расправила шипы.

И взорвалась.

Профессор Бернард от неожиданности разжал пальцы.

— Инсендио! — Палочка декана Когтеврана рассекла воздух, и шипы, полетевшие в их стороны, вспыхнули.

— Деффиндо! — Декан Пуффендуя разрубила пополам колючку, попытавшуюся врасти в стену, но на её месте стали разрастаться сразу три таких же.

— Профессор Литана! И как вы это объясните?! — чуть ли не взревел генеральный инспектор, но преподавательница Травологии обернулась не к нему, а профессору Кодьянгу.

— Плохо дело. — Её глаза лихорадочно заблестели. — Нужно собрать старшекурсников — чем больше, тем лучше! Одни мы — Инсендио! — не справимся! — Она отступила назад — к дверям женского туалета.

Декан Когтеврана коротко кивнул.

…А пальцы профессора Бернарда схватили воздух. Там, где только что стоял Кейл Хенитьюз, уже никого не было.

❾¾

У профессора Литаны теперь болело сердце за Теплицу № 4, но бросить всё и всех она не могла.

Что творилось за Каменным кругом — по пути к теплицам — знал только профессор Гашан, преподаватель по Уходу за магическими существами, — знал или скоро, очень скоро узнает: он как раз возвращался со студентами-шестикурсниками с опушки Запретного леса.

Колючки обыкновенные разрослись сначала по всему Подвесному мосту, а потом уже и по Двору часовой башни: пуффедуйцы-третьекурскники, которые играли там в плюй-камни, побросали фишки — и почти что влетели в раскрытые двери Часовой башни.

Целитель Пендрик — его прислали в Хогвартс из больницы Святого Мунго всего пару дней назад, — выскочил из общей палаты. На его глазах зелёные шары, зацепившиеся за огромный маятник, взорвались — и коридор больничного крыла усеяло шипами…

Колючки разрастались и распространялись с такой скоростью, как будто кто-то наложил ра них «Гербивикус³», или даже «Гербивикус Дуо»…

Профессор Гленн Поэфф, преподаватель Трансфигурации и по совместительству декан Гриффиндора, подумал о том же — ему хватило одного взгляда на колючки, которые уже разрастались по всему Центральном Двору, чтобы отпрыгнуть от дверей класса и выхватить волшебную палочку.

Бад Иллис, преподаватель Полётов на Мётлах, который как раз сидел за его столом с чашкой воды в руках и, постукивая по её каёмке, бормотал: «Глаз крысы, струна арфы, пусть вода превратится в…» — тоже вскинул голову:

— Что такое?

— Сейчас узнаешь, — многообещающе выдохнул декан Гриффиндора.

Мадам Фрезия, завхоз-сквиб, которая под дверями кабинета Трасфигурации доделывала очередную гаргулью, огромную и уродливую, при виде колючек запрыгнула сначала на своё творение, а уже с него на черепичную крышу — с неожиданной для студентов ловкостью.

— Сохраняйте спокойствие! — Голос декана Гриффиндора потонул в общем шуме.

Студенты, особенно младшекурсники, которые пока не могли за себя постоять, метались в панике: одно дело продраться сквозь колючки и отделаться парой-тройкой царапин, а другое — знать, что эти самые колючки могут взорваться в любой момент.

От старшекурсников тоже было мало толку: ни они, ни даже преподаватели ничего не могли сделать в одиночку.

Хогвартс погрузился в хаос.

❾¾

Кейл даже сообразить ничего не успел: к нему подкрались со спины и, зажав рот, вытащили в коридор — подальше от отвлёкшихся деканов и, что важнее, генерального инспектора.

…А там, в толпе студентов, легко было затеряться.

Пока.

— И стоило так далеко заходить? — выпустив Кейла, с досадой спросил у Альберу Чхве Хан. — Из-за… этого? — Пуффендуец смерил слизеринца неприязненным взглядом.

— А что, — Кейл посмотрел на них с некоторым интересом. Как если бы лукотрусы⁴ вдруг заговорили, — колючки — ваших рук дело?

Такого не было ни прошлой, ни позапрошлой осенью.

— Кто сказал? — непонимающе улыбнулась ему Розалин.

— Fata viam invenient, — пожал плечами и Альберу. — Чему быть, того не миновать.