Мои ногти впивались в полку, оставляя на металле глубокие борозды и стальные опилки, пока я пыхтел и пританцовывал на цыпочках, подпрыгивая и кряхтя, но тщетно. Меньше всего мне сейчас хотелось, чтобы меня за этим занятием кто-нибудь застукал, но и уходить с пустыми руками я не желал – поэтому продолжал пыхтеть и подпрыгивать, надеясь дотянуться до верхней полки.

Я издал победный вопль, когда мои пальцы все-таки коснулись цели, но мне удалось только сдвинуть коробку еще дальше.

Молодец, Фрэнки, так держать. Я уже отчаялся – и намеревался уйти или поискать стремянку, когда за спиной раздался тихий смешок, заставляя вздрогнуть от неожиданности, и сильные руки Джерарда подхватили меня за талию, поднимая над полом и позволяя мне все-таки добраться до любимых шоколадных шариков. Он бережно спустил меня и продолжал широко ухмыляться, глядя мне в глаза.

– Ностальгия? – поддразнил он. Я огляделся по сторонам. Да. Именно здесь когда-то давным-давно Джерард Уэй помог мне дотянуться до любимых хлопьев.

– Нет, – фыркнул я, задирая нос. – Ты просто меня напугал.

– Мог привыкнуть – хотя бы за эти восемьдесят лет. – Уэй довольно оскалился, демонстрируя маленькие ровные зубы, и ласково сжал мою ладонь в своей, чтобы поцеловать тыльную сторону.

Я оттаял (вы вообще видели, как он улыбается?) и положил коробку с шоколадными шариками в нашу тележку, стараясь не думать, что в свои девяносто девять лет я все еще не могу самостоятельно сделать покупки (ладно, не все девяностодевятилетние старики могут таким похвастаться), и мы направились в сторону кассы.

Мы вернулись в Джорданвилль этим вечером, прямиком из Нью-Йорка, куда добрались рано утром из Бухареста. День мы провели у Брайана Молко, который, к слову, принял нас достаточно радушно и снабдил пакетами крови и отличным автомобилем. После того, как он стал управлять кланом Нью-Йорка, все пошло достаточно спокойно – даже если мой отец и успел нажить каких-то врагов, Брайан смог свести все конфликты к минимуму и теперь строго следил за порядком. Отец бы точно им гордился – и наверняка гордился. Мы созванивались с ним не так часто, но мама регулярно присылала нам свежие фотографии с их небольшого ранчо на Аляске и приглашала погостить. Отец увлекся разведением кур и, кажется, был вполне доволен жизнью – хоть, кажется, все еще и относился неодобрительно к моему супругу.

Я сжал ладонь Джерарда покрепче, когда мы остановились у очереди перед кассой, огляделся по сторонам и бросил в тележку пару шоколадных батончиков. Когда я ходил в школу, этот супермаркет был совсем новеньким – а теперь, кажется, доживал последние времена. Теперь я был даже рад, что согласился сюда вернуться, хоть и мысль о том, что кто-то из местных людей окажется гребаным долгожителем, не давала мне покоя, но, кажется, все было в порядке, и Джерард был прав: нас никто не узнавал.

– Простите? Вы случайно не знаете Фрэнка Айеро?

Я вздрогнул. Голос был смутно знакомым. Рука Джерарда, сжимающая мои пальцы, едва заметно напряглась, и он застыл, делая вид, что изучает стенд с жвачками сквозь свои черные очки, но я знал, что он обратился в слух и внимание, и готов в любой момент переключиться в боевой режим. Что, конечно, не могло быть не горячо, если бы только не эта девица возле нас, глядящая на меня с искренним любопытством в карих глазах. Она выглядела примерно нашего вечного возраста – ей было около девятнадцати, может быть, чуть меньше. Я не знал ее – но было в ней что-то знакомое, словно…

– Прошу прощения? – спросил я, изо всех сил стараясь звучать спокойно. Девушка, поймав мой взгляд, тихо охнула, широко улыбаясь.

– Меня зовут Эмили, мне кажется, я видела Вашу фотографию в комнате своей прабабушки. Конечно, не Вашу, – Эмили заметно смутилась, розовея, но продолжила: – Скорей всего, Вашего дедушки, Фрэнка Айеро.

Джерард напрягся еще сильнее, его идеальный лоб прорезала глубокая тревожная морщина. Я видел, что он внимательно разглядывает незнакомку, скосив глаза от стенда с клубничными жевательными резинками, и понимал, что нужно что-то делать – на нас начали оглядываться вечно сонные (до сих пор) жители Джорданвилля. А я скучал по временам, когда был единственным ураганом в городе, который привлекал внимание этих засранцев от их скучных жизней, – кажется, я умудряюсь делать это до сих пор. Будучи девяностодевятилетним вампиром.

– Боюсь, что Вы…

– Да, это был Фрэнк Айеро, – вмешался вдруг Джерард. Он снял очки, чуть прищурившись на яркий свет электрических ламп, и обаятельно улыбнулся Эмили, переводя на себя все внимание и протягивая ей ладонь для рукопожатия. Для этого ему пришлось отпустить мою руку, и я поспешил недовольно насупиться. Джерард, заметивший даже это, позволил себе мягкий смешок. – Моя бабушка и его дедушка жили здесь очень давно и часто нам рассказывали про этот городок, поэтому мы решили приехать и посмотреть, насколько их рассказы были преувеличены.

Люди стали отворачиваться, потеряв интерес. Монотонный писк кассы прекратился, и я поспешил подвинуть тележку, выгребая на нее наши покупки, пока Джерард продолжал светскую беседу с девицей. Кажется, ей больше хотелось поговорить со мной, потому что она то и дело поглядывала на меня через плечо Джерарда с искренним любопытством, но Джерард пресекал любые ее попытки со мной заговорить.

– Может быть, дедушка Вам рассказывал о Джамии Нестор? – наконец воскликнула Эмили, перебив рассказ Джерарда о том, как его бабушка, Хелена Ли, рассказывала ему о местном музее. Я все это время торопливо запихивал в свой рюкзак продукты.

Джерард не сдержал тяжелого вздоха, сдаваясь, протянул кассиру кредитную карту и вернул очки на нос, выглядя одновременно встревоженным и разозленным.

– Нет, – буркнул я. – Понятия не имею, кто это.

– А бабушка Джэм говорит, что они были хорошими друзьями.

Джерард закатил глаза, забирая рюкзак с продуктами и закидывая его на плечо. Я направился было следом, но остановился и бросил на Эмили удивленный взгляд.

– Говорит? Она еще жива? Сколько ей лет?

– Девяносто восемь. – Эмили расплылась в улыбке, наконец добившись моего внимания. Рука Джерарда на моем плече сжалась еще сильнее. – Она, правда, живет в доме престарелых, но мы навещаем ее каждые выходные.

– Как мило, – процедил Джерард.

У него с Джамией были свои счеты – но больше всего сейчас нас обоих волновало то, что Джамия может узнать нас. Конечно, вряд ли кто-то поверит старушке из дома престарелых («Это правда Фрэнк! Фрэнки-фрик! Он бросил меня однажды в лесу без одежды!»), но такого мы точно не ожидали. Это было очень плохо.

– До свидания, Эмили, – натянуто улыбнулся я. – Передавай бабуле привет.

Мы торопливо ушли – Джерард бросил рюкзак с покупками на заднее сиденье машины Брайана и сел за руль, продолжая напряженно молчать, пока я садился рядом с ним и пристегивался. Мы добрались до поместья на холме, припарковали машину и зашли в дом, продолжая молчать, пока Боб разливал по бокалам кровавое вино и раскладывал покупки по полкам на кухне.

– Все хорошо, мастер Уэй, мастер Айеро? – поинтересовался он, когда понял, что что-то действительно не так. Джерард часто молчал, но я – никогда.

– Моя одноклассница все еще жива, – отозвался я. Боб внимательно посмотрел на нас обоих, так и не убрав в холодильник упаковку кексов. – И ее внучка узнала меня по фотографиям.

– Мне собрать вещи? – поинтересовался Боб. Мы оба посмотрели на Джерарда – только он мог принять такое решение. Джерард тяжело вздохнул, взъерошил свои волосы, и покачал головой.

– Нет, Боб. Мы задержимся и просто постараемся не выходить из дома.

– Хэллоуин завтра, – напомнил Боб. – Люди сами придут к дому.

Я ухмыльнулся – когда-то именно эту причину я использовал, чтобы подобраться к таинственному особняку, потому что Джерард и Боб произвели настоящий фурор своим появлением в городке. В этот раз ничего не изменилось – на нас пялились весь день и наверняка тоже захотят явиться сюда за сладостями.

– Вряд ли старушка Джамия решит снова раскрасить особняк из баллончика, – хмыкнул Джерард. Боб недобро нахмурился, услышав знакомое имя, и я закатил глаза.

– Она уже едва ли ходит, может быть, у нее вообще Альцгеймер. – Я мягко пихнул Джерарда в бок, улыбаясь, и он немного оттаял. – А если Эмили такая же заноза, как Джам, мы точно справимся с подростком.

– Когда-то я тоже так думал, – пробормотал Джерард, вздыхая и все-таки делая глоток из бокала.

Боб продолжил наполнять полки. Я запрыгнул на стол, открывая коробку с шоколадными шариками и отправляя в рот сразу целую горсть. Джерард бережно стряхнул с моего лица крошки и протянул мне бокал. Боб ушел, на ходу складывая бумажные пакеты, и несколько минут мы молчали, разглядывая друг друга. Я так долго мечтал вернуться сюда, и теперь все было под огромной угрозой – из-за того, что Джамия любила меня так сильно, что хранила мою фотографию в своей комнате.

– Твой день рождения завтра, – напомнил Джерард с ласковой улыбкой. Он пригладил ладонью мою щеку, и мои щеки покрылись бледным-бледным румянцем. – Не думай, что я забыл о подарке.

– Мне исполняется сто лет. – Я с улыбкой закатил глаза. – Я провел с тобой восемьдесят четыре дня рождения, Джерард, когда-нибудь тебе надоест выбирать для меня подарки.

Джерард усмехнулся и покачал головой.

– Никогда.

Он поцеловал меня, и мое мертвое сердце забилось в груди, как безумное.