Энид не помнит, когда в последний раз наслаждалась беседой с мужчиной, который бы не являлся её отцом. Но она действительно сейчас касается плеч своего кавалера, смотрит в его глаза и всё говорит, говорит и говорит получая лишь короткие кивки. Наверное именно сейчас она впервые почувствовала себя также, как в тех коротких любовных романах, которые однажды её заставила прочитать Йоко.

— Ваши мысли отличаются от моих, но звучат многим приятнее, нежели речи одноклассников, — сам Уильям говорит редко и мало, но данная фраза и интерес в его глазах снимают все запреты, позволяя Энид делиться всем без какой-либо задней мысли.

Однако, миссис Блэквелл (а это действительно была она) объявляет последний танец, и Энид почему-то не выглядит радостной. Девушка печально поджимает губы и, опустив глаза, дарит своему спутнику реверанс.

— Думаю, нам пришла пора прощаться, — однако, решая не показывать свою печаль столь открыто, она мягко улыбается, начиная их последний вальс. Вряд ли у них ещё получится встретиться до университета. А после… Им двоим будет не до отношений. По крайней мере, Энид точно.

Сам же мистер Аддамс молчит, но в его глазах будто заметна слабая искорка, которая бывает, когда трудная задача оказывается решена.

Мягкая мелодия разливается по залу и многие кавалеры находят себе дам. Хотя остаются леди, что уже медленно тянутся к выходу, явно норовя быстрее оказаться в карете и вернуться в свои общежития. Но, на удивление, Энид впервые не только не возглавляет их, но и не входит в их число. Она впервые танцует. Впервые доверяет своему партнёру, отводя взгляд на его плечо, когда понимает, что безбожно тонет в глазах напротив.

Грешно иметь такую красоту и заманивать таких неприступных, казалось бы, девушек, но Энид попалась. Мисс Синклер взлетела выше, чем колокольный, церковный, звон, ощущая на своей талии уверенную руку мистера Аддамса. А что уж говорить об его второй ладони, которой тот столь трепетно, пусть и крепко, держал её ручку в мягкой перчатке, будто бы действительно стараясь удержать ценный миг их касания. Их тепла. Их… трепета.

Они впервые молчат. И, кажется, весь зал вокруг них также затихает, позволяя двум сердцам биться в унисон. Позволяя наслаждаться столь кратким мигом.

Но звучит последний аккорд и Уильям, сделав шаг от Энид, тут же наклоняясь и касаясь губами её кисти даже сквозь перчатку, шепчет так, чтобы больше никто не услышал.

— Никогда до этого я не наслаждался Солнцем так, как сегодня. Мисс Синклер, — и, кивнув, он скрывается в толпе студентов, оставляя Энид лишь с горящими щеками и бешено бьющимся сердцем абсолютно одну там, где минуту назад она жила.

Что значит эта странная метафора? На что намекнул Уильям?

Энид за один вечер оказалась в абсолютно новой ситуации. Никогда прежде мужчина не вызывал у неё такого трепета, такого желания коснуться вновь, вслушиваться в хриплый голос и тонуть в глазах. Обычно всё это она замечала в сторону девушек. Думала, что является такой же, как Йоко и Дивина, но… Кто она? Неужели Энид «излечилась»?

Она в абсолютной задумчивости возвращается к группе своих одноклассниц, которые поздравляют мисс Синклер с поступлением. Даже если многие не пытаются скрыть зависть, Энид не готова думать о причине. Из-за поступления ли? Или из-за танца с действительно прекрасным юношей?

Она садится в карету, только там позволяя себе снять перчатки.

Бледную кожу «украшают» светлые следы от розг и указки. Видите ли, Энид Синклер родилась не в тот век. И за всё время обучения, она изучила различные варианты наказания. Некоторые из которых оставили следы, заставляя девушку прятать кисти в перчатках. По крайней мере, их носили многие дамы, поэтому к Энид не возникало вопросов… И пусть следы были почти незаметны, шрамы имели возможность сыграть против неё. Выдавая весь непростой характер, который юная леди научилась скрывать.

Хочешь жить — умей вертеться. И лгать. Видимо, иначе никак.

Оказавшись в общежитии, Энид, только присев на стул, осознала, как сильно у неё болят ноги. И столь неожиданно на её плечи свалилась усталость. А полчаса назад казалось, что она могла протанцевать (и проговорить) с Уильямом до утра.

Видимо именно так ощущаются пропавшие крылья у павших ангелов.

— Энид! — не давая вдохнуть «домашнего» воздуха, её окружили Йоко и Дивина, глядя на подругу с любопытством. Ну действительно, что же такое происходит, раз одна из них говорит, что её сердце бьётся в такт чужому? Так ещё и мужскому? А как же анатомические и ботанические атласы, за которыми та могла сидеть и день, и ночь?

— Я так устала… — снимая заколку с волос, позволяя светлым прядям упасть на плечи, Энид потянулась развязать корсет, в чем ей тут же принялись помогать подруги.

— А мы тебе поможем. Давай, рассказывай! Как ты вообще поймала Аддамса? — закатывая глаза, понимая, что девочки с неё живой не слезут, Энид усмехнулась, ворочаясь под умелыми руками подруг. Втроём действительно было удобнее, ибо, закончив с её одеждой, она помогла каждой из спутниц также освободиться от тяжёлых нарядов.

— А что говорить… Я, как всегда, сбежала на балкон, а там — Он, — не успевая скрыть улыбку, из-за чего брови подруг тут же взлетели наверх, Энид принялась усиленно расчёсывать слегка спутавшиеся волосы, глядя в зеркало лишь на себя. Стараясь отвлечься, стараясь не думать о его карих глазах, приятном голосе и уверенности, с которой он оставил поцелуй на перчатке… Ох, перчатка, — ну мы пообщались. Нас заметила мисс Браун, он предложил потанцевать и мы делились мыслями о палочке Коха… — всё же не сдерживая улыбку, Энид спешно отвернулась от зеркала, переводя взгляд сквозь окно на тёмную ночь, в которую не было видно даже звёзд. Что же за вечер сегодня…

Девушка, ощутившая себя влюблённой дурочкой, на которых осторожно показывала обычно пальцем, хихикая, сейчас сложила руки на груди, мысленно молясь и… желая Уильяму добрых снов…

— Палочка Коха? Это явно не какая-то сладость, — пытаясь разбавить атмосферу шуткой, Йоко получила серьезный взгляд от Дивины и сразу же как-то собралась, — хей, мы не будем насмехаться, просто… Это неожиданно. Вот и всё.

— Я не знала, что можно… вот так. Как в романах. Я и читала их только из-за учебной программы… А оно явилось со страниц в мою жизнь, — девушка устало, а может даже влюблённо, вздохнула, оставляя свои мысли для уединённости, повернулась к подругам и присела на свою кровать. Глянула каждой в глаза по очереди, надеясь не заметить там недоверие или обвинения, потому что те уселись по обе стороны от самой блондинки. Она сжала их руки, стараясь показать, что она всё та же, не эта глупая Сьюзен, что после одного взгляда в её сторону от какого-либо юноши уже планировала, какими будут их дети. А имена, как оказывалось, были уже выбраны очень давно, — в любом случае, я не услышу о нём ещё полгода. К тому времени, он обо мне забудет, а я вновь буду изучать различные труды, становясь одной из лучших.

— Энид… Если ты волнуешься по поводу… — Йоко замолчала, судорожно осматриваясь, не подслушивает ли кто-то, а после перешла на шёпот, — нас, то успокойся. Кто бы не заставил твоё сердце биться быстрее, это особенный человек.

— Кстати, об особенностях. О чем ты хотела сказать мне на балу? — вспоминая, какие новости принесла ей Йоко, Энид устало, но нахмурилась, вглядываясь в глаза подруги.

— Ммм, время позднее. Пора бы уже и спать, — кивая Дивине, обе девушки в момент встали с чужой постели, уходя к себе и оставляя Энид один на один со стремительными мыслями. Какие там секреты хранит этот Уильям Аддамс?

Надувшись и надев сорочку, Энид спряталась под одеяло, тут же стараясь не думать об этом загадочном брюнете. О глазах. Мягком голосе. Уверенной хватке. И внимательности, с которой он слушал её… и этот комплимент. Боже.

В общем, у неё не вышло. Наверное, поэтому во сне она продолжала общаться с новым знакомым, танцуя под неизвестную ей музыку.

Продолжала касаться его без перчаток, наслаждаясь мягкой, но грубой на кончиках пальцев (явно от занятий фехтованием), рукой. В какой-то момент Энид даже смеялась, позволяя себе показаться опять же неправильной. Громкой. Активной.

Утро, как и время до обеда, пролетело, как и раньше, будто никакого вчерашнего бала не было.

Будто Энид не потеряла свою душу навеки, отдавшись её личному прекрасному демону. Дьяволу… Или же, всё-таки, ангелу, что поможет?

Но девушка искренне старается забыть об этом Аддамсе. Старается не думать о нём, пока читает молитвослов. Когда читает очередной медицинский труд, но в голове всё равно появляется картина, как славно было бы обсудить с ним слова этого учёного. Этого врача. Философа.

Казалось, Уильям имеет собственный, действительно ни на кого не похожий, взгляд и без страха делится им. Нигилизм(1) ли это? Простое приличие, которое тот возвёл в абсолют, или же тайное откровение, которым юноша на один вечер поделился с и без того падшей душой, смущая её ещё больше?

Однако, когда за обедом учитель раздавала письма, то, неожиданно для Энид, перед ней оказался конверт. Без марок. Но с точным адресом и подписью «У.А.».

Сглатывая от волнения, цепляя восковую печать ножом, пока никто не видит, блондинка осторожно вытаскивает листок с действительно прекрасным почерком.

«Здравствуйте, мисс Синклер.

Прошу меня простить за такую фривольность и наглость, но я не мог не написать.

Жду Вас через два дня (19.12) в местной общей городской библиотеке на улице Мидлэнд-роуд.

У.А.»

— Девочки… — цепляясь за руку сидящей рядом Йоко, заставляя ту отвлечься от чая и диалога с Дивиной, Энид протянула ей письмо, стараясь не издать какой-либо писк уже сейчас. Боже праведный, что происходит…

— Он что… Приглашает тебя на свидание? — переводя взгляд с ровных строчек с точной датой и местом на подругу, Йоко прикрыла рот ладонью, стараясь промолчать на безумно яркую улыбку Энид, — и ты согласна. Боже мой…

— Энид, а если родители узнают? — в диалог вмешалась Дивина, которая, пусть и разделяла радость от предстоящей встречи, всё ещё осознавала риск каждого их слова. Наверное, не будь рядом с Йоко и Энид этой девушки — мисс Танака и мисс Синклер давно были бы исключены.

— О том, что я пошла в общую библиотеку? Пусть узнают. Разве это запрещено? — пряча письмо в карманчик, Энид, предвкушая встречу, доела свой обед так быстро, что казалось вот-вот и она подавится. И со стороны даже не казалось, что она старается скрыть довольную и яркую улыбку.

Неужели у неё будет свидание с юным джентльменом? Неужели она смогла украсть сердце такого одинокого и загадочного молодого человека?

Она не знала. Но во всю представляла их очередной диалог. Интересно, он носит что-либо помимо чёрного? Прочёл ли он что-то более новое? Решил ли поделиться какими-либо знаниями с «отстающей»? Или же просто… Ох…

— Просто… Мы с Дивиной хотим сказать, чтобы ты была осторожнее. Не хочу услышать про тебя нечто порочащее, — глядя в светящиеся глаза Энид, Йоко лишь слегка улыбнулась, понимая, что ощущает подруга. Мисс Танака именно поэтому переводит взгляд на Дивину и слегка краснеет.

— И не услышите. Вы же знаете меня лучше, чем даже я сама. Девочки, — улыбаясь им, всматриваясь в столь родные глаза, Энид всё же старалась успокоить сильно бьющееся сердце в груди. И не думать об Уильяме. Хотя бы эти два дня. Она не справится, но хотя бы попытается. Она должна ставить учёбу выше даже её личного помутнения рассудка в виде Уильяма.

— Конечно, Энид. А теперь пей чай, время почти вышло.

***

Уильям, который в это время также обедал рядом с активно ведущими диалог одноклассниками, лишь хмуро размышлял, не опасно ли это письмо? А встреча?

Его секрет слишком тяжел. Давит каждый день на плечи. Заставляет склоняться над фолиантами и, сдувая с тех пыль, держать своё сердце в таком же холоде, к которому привык.

Но мисс Синклер…

Одна лишь мысль о ней разогревало застоявшуюся кровь, гоняя ту быстрее по бледному телу.

— Уильям, ты завис, — получая толчок от парня с хвостом на голове, брюнет тут же подарил ему более хмурый, нежели раньше, взгляд, который не сулил ничего хорошего.

— Каждый день я жалею, что вообще нахожусь с Вами столь близко.

— Не ври. Мы твои друзья и ты ощущаешь то же самое. Расскажи, что вчера случилось?

— Я танцевал. Вас удивляет, когда юноша танцует с дамой? — он усмехается и отпивает кофе, тут же устало смотря на Тайлера и чересчур болтливого сегодня Ксавье.

— Нас удивляет, когда человек, всегда прятавшийся и избегающий девушек, наконец-то оказывается танцующим. Выходящим с балкона под руку с девушкой. С популярной девушкой. Ты всегда сбегал от тех, с кем тебя знакомили мы. А в этот раз… Да что в этот раз?

— Я не собираюсь решать твою внутреннюю дилемму, — Аддамс недовольно вздыхает. Ну вот, дожили, ему даже не дают спокойно выпить послеобеденный кофе. Бал, конечно, запланирован, но также, как и уроки. Которых сегодня у чересчур ответственного Уильяма было много.

— У тебя ночью горел свет в комнате. Что делал? — разумеется, как у лучшего ученика (и главного инвестора в лице мисс Уимс, под чьей опекой тот находится), у молодого человека имелась своя комната. Личная. Прячущая больше, нежели сигары и алкоголь. Последним, к слову, тот пользовался отнюдь не внутрь… Но об этом позже.

— Отчитываться я тебе также не намерен, Ксавье. Однако, спешу предупредить, через два дня я не смогу посетить наш урок по рисованию. У меня дела.

— Дела? Ты никогда не пропускал. Боже. Стоп. Ты что, идёшь на свидание?

— Нет, — он отвечает резко, сразу же переводя недовольный взгляд на улыбающегося парня. И их друга, который попросту ел, едва успевая слушать, что там эти двое опять обсуждают.

— Да? И куда же ты идёшь? Мы с Тайлером хотим составить компанию, — Ксавье усмехается и вновь принимает попытку толкнуть Уильяма в плечо, из-за чего сразу же получает захват своей кисти. И лёгкий подарок боли. Хотя бы отрезвляющий.

— Я иду один в общую библиотеку. Попробуешь толкнуть меня ещё раз — и я сломаю все двадцать семь костей в твоей кисти, — резко отпуская и возвращаясь к своему кофе, парень чуть выдохнул, стараясь успокоиться.

— Будь тише, — однако, абсолютно не обиженный Ксавье, лишь становится серьёзным, наклоняясь ближе к другу, — я уважаю то, как ты стремишься к медицине, но точное количество костей никто не считал. Кроме тебя.

— Могу подарить тебе, чтоб тоже посчитал, — карие глаза, смотрящие в самую душу, заставляли многих отступить, но не этих двоих.

— Уильям, Ксавье лишь о том, чтобы ты был аккуратнее. Многие студенты медицинского крадут тела ради изучения. Но ты ещё не студент, пусть тебя и приняли заранее без экзаменов, — вмешавшийся Тайлер говорит тихо, чтобы никто не прислушался к ним. Осматривается, вздыхая, — и я вообще боюсь, что ты знаешь уже даже больше, чем наши преподаватели. Как бы не аукнулось.

— Это их проблемы, что они являются лишь марионетками этого времени, — однако, несмотря на свои слова, Аддамс заметно сдувается. Успокаивается. Всё же, прислушаться к тем, кто называет себя его другом — действительно стоило.

— Уильям, — Тайлер вновь повторяет, откладывая свою вилку и смотрит серьёзно. Набрался, видимо, от своего отца, что являлся жандармом.

— Я тебя услышал. Буду тише, как всегда, — парень кивает и вновь пьёт свой кофе.

Однако, одно не идёт из его головы — глаза мисс Синклер. То, как горели они, пока вокруг играла музыка и кружились другие пары. Какие странные вещи она говорила…

Испачкала бы она руки в земле, чтобы узнать чуть больше? Попыталась ли заглянуть внутрь вне учебных аудиторий, раскрывая очередной секрет мироздания и человеческой плоти, о котором даже вслух говорить опасно?

Аддамс смаргивает наваждение и такие глупые мысли, а потому, решая, что достаточно поел, встаёт из-за стола, направляясь на свои занятия, которыми забито всё его свободное время.

Почти.

Через два дня он специально отменил некоторые дела, чтобы побыть с этой девушкой хотя бы час вне банкетного зала. И почему-то это действительно вынуждало его губы приподняться в лёгкой улыбке.

Каким бы не был страх и секрет — Энид увлекла его душу. Хотя юноша думал, что та уже давно в руках Вельзевула.