После «дуэли» с Кентом прошёл месяц.

Четыре недели, тридцать дней (вообще-то тридцать один, но не суть) и уйма часов, которые Энид и Уильям провели вместе.

Казалось, между ними не осталось ни одной тайны. Мисс Синклер, по крайней мере, ещё держала парочку своих, которые не давили, как те же чувства и желание коснуться своего жениха. Но… Они обсудили всё.

Уильям показал спасённые рисунки Ксавье, что занимали особенное место в его тайном подвальчике.

Он также предложил и Энид самостоятельно, под его чутким руководством, вскрыть кого-нибудь. Что она попыталась сделать, пока едва ли не вернула ужин.

Но… Они готовились к учёбе. Уильям играл ей, пара много говорила, могла сидеть в гостиной под уютный треск камина и наслаждаться тишиной, читая каждый своё.

Казалось, все сложности позади. Дальше только брак, что ничуть не давит своей временной, как надеется Энид, фиктивностью, совместная учёба в университете и работа. Много работы, учитывая, какую грандиозную цель преследует Энид.

Спасти Мистера Аддамса. СМА. Аббревиатура, которую можно заметить на некоторых страницах её второго, менее изящного, чем подарок Уильяма, блокнота.

Впрочем, на тех страницах были не только цитаты из прочитанных книг, но и личный анамнез. Иногда с датами. И Энид даже сдерживалась, не описывая свои трепетные чувства.

Старалась разделять дела сердечные и дела разума.

Тем более, для душевного у неё есть подарок Уильяма. Тот самый блокнот, что ненароком прочла Бьянка в то утро. Тот самый, который хранит все чувства Энид. Все её терзания. Ненаписанные строчки писем. Отрывки из стихов.

«…Уильям, когда Вы сидите со своей виолончелью; когда Ваши глаза прикрываются, полностью уносясь по этим четырём струнам куда-то далеко, мне кажется — я парю с Вами. Смотрю на Ваше лицо; на то, как уверенно Вы двигаете смычком; как зажимаете нужную ноту.

Иногда мне кажется, что я дышу лишь с Вами. Что впервые вижу…»

И подобного в её блокноте было… Достаточно.

И пусть часть Энид даже мечтает показать однажды, указать, какой же глупой она была, какой влюбленной, другая часть девушки, более жадная, мечтает сохранить это даже от возможных детей.

Сохранить как маленький телепорт в прошлое. Туда, где она ещё не ведала о будущем. Где каждый день был подарком.

Где они только-только узнали друг друга.

Однако, время и правда ускоряло свой бег.

За окном уже расцветали некоторые цветения, а ветер будто бы приносил не тяжесть и вонь с причалов, а нечто свежее. Будто где-то неподалёку было большое поле с цветами, что наполняли лёгкие не только смогом и табачным дымом, но и прекрасным ароматом растений.

И в один из таких дней, пока Энид, позволяя ветерку играться со своими светлыми прядями, сидела на улице, к ней неожиданно и слишком тихо подошла мисс Браун.

— Энид Синклер, — заставив девушку тут же вздрогнуть, покидая свои мечты, где они с Уильямом гуляют средь высоких цветов совсем одни и ведут себя, как истинные влюбленные, блондинка пару раз моргнула, возвращаясь в несколько суровую реальность.

— Слушаю? — вставая с места, тут же даря педагогу кивок со слабым реверансом, та покрепче сжала свою книгу, надеясь, что неожиданно не последует какое-либо наказание. Энид же действительно в последнее время ведёт себя очень хорошо. Даже спит ночами!

— Не напрягайтесь, мисс. Я сегодня с хорошей новостью, — она протягивает уже распечатанный (ну конечно) конверт с заметным остатков воска с… Гербом академии?

— Что это? — Энид принимает и под молчаливый кивок достаёт письмо, достаточно быстро пробегая по строкам.

«Мисс Синклер.

Мы напоминаем, что Вы заочно приняты на обучение в наш университет.

И также сообщаем, что второго апреля 18… года в три часа дня по нашему учебному заведению для Вас и ещё некоторых возможных студентов будет проведена экскурсия с анатомическим показом.

В случае неявки — просьба уведомить о причине за три дня до показа.

Так же, если по какой-либо причине Вы решите не поступать на факультет, до начала мая этого года известите нас о своём решении.

С Уважением,

Миссис Блэквел из Лондонского института современной медицины»

Энид едва ли не запрыгала от радости. Они и правда про неё помнят! Она и правда почти студентка университета!

И уже через неделю она окажется в его стенах, осматривая места, в которых будет поглощать знания.

Улыбка против воли возникла на её губах. И с ней будет Уильям. Она не окажется там одна.

— Судя по всему, вы дочитали. И, раз уж вы теперь невеста, а ваш жених также поступил, я так понимаю, сопровождение в виде меня вам не требуется? — Энид вмиг подняла голову, вглядываясь в глаза преподавателя. Она… Хочет отпустить девушку одну? Без наблюдения и контроля?

— Но… Я же ещё не его жена? Я думала, вы пойдёте со мной, мисс Браун, — Энид осторожно складывает письмо, прижимая его к платью, надеясь, что такие важные для её сердца строчки не отберут, дабы выкинуть.

— Считайте это показателем доверия. Мистер Аддамс кажется достойным юношей. А вам я попросту хочу довериться. Вы многого достигли в нашей школе, — пусть и за болью, наказаниями, жуткими условиями, привычкой лгать на каждом шагу и всегда держать улыбку — но преподаватель была права.

Энид многого достигла. Даже матушка могла заметить, как изменилась её дочь.

— Благодарю Вас! — даря чуть более яркую, нежели положено, улыбку, Энид кивнула, чуть поглядывая в сторону.

Хотелось поскорее встретиться с Уильямом и разузнать, получил ли он письмо. И… Обрадовать, что за ней не будет контроля!

— Идите же, мисс Синклер, пишите своему жениху. И оставайтесь благоразумными, — будто читая её мысли, мисс Браун, слегка махнув рукой, направилась в противоположную от девушки сторону, позволяя Энид и правда сорваться с места, едва сохраняя ровный шаг, дабы успеть в этот раз без помощи мистера Портера отправить жениху записку.

Она и правда почти студентка. И почти миссис Аддамс. Полгода назад она даже не смела мечтать обо всём, что теперь имеет. Она боялась с одной стороны, что любовь затмит её жажду к знаниям, но… Уильям лишь вдохновлял. Иногда направлял. И не забывал самостоятельно обучаться, явно показывая, что дорожит и девушкой, и целью. Как и Энид пока ещё Синклер.

Она отправляет ему письмо (даже без тайного языка) и незамедлительно идёт на поиски своих подруг, которых после диалога с Бьянкой знатно так отругала.

Что не мешало Энид найти их слишком близко сидящими друг с другом.

— Вы не позволите мне спокойно до выпуска дожить, да? — усаживаясь специально между сконфуженными девушками, Энид всё же не могла чересчур долго ворчать на этих влюбленных.

Возможно, потому что понимала — будь у неё такая возможность, тоже бы постоянно старалась урвать с губ Уильяма хотя бы краткий поцелуй. И точно бы нарушала его бледную кожу лица своими чересчур горячими губами. Кончиками пальцев без перчаток.

Она бы точно не смогла с ним спокойно читать в одном помещении, едва болезнь отступит.

— Ты ходишь намного тише преподавателей, — пытаясь как-то оправдаться, Дивина тут же заметила, что подруга не особо и злится, а напротив, улыбается крайне ярко. — Ты ведь не просто так нас искала, Эни?

— Не просто… — доставая чересчур большой конверт, нежели те, которые приходили от отца или жениха, девушка, прочистив горло, прочла подругам содержание.

И тут же получила их крепкие объятия с двух сторон. Пусть очень короткие, мало ли, кто тоже решит пройтись, но выбивающие воздух из груди похлеще корсетов.

— И это не всё… — не в силах сдержать всей лукавости в голосе, Энид аж губу прикусывает, чтоб улыбка не настолько широкая была.

— Что? Ещё письмо? — заглядывая в руки подруги, думая, что она ещё не всё прочла, Йоко тут же получила бумагой по носу. — Говори же! Не томи!

— Мисс Браун отпустила меня одну. Ну… Как одну. Под ответственность Уильяма, — пусть они проводили достаточно много времени вместе, но не в университете же! Не в месте, где совсем скоро, плечо к плечу, будут посещать занятия и углубляться в любимую ими науку.

Да и… Энид будто бы никогда не сможет окончательно насытиться этим юношей. Кажется, даже когда они начнут жить вместе — уже миссис Аддамс будет мало.

— О, это показатель. Жаль, что мы поехать не сможем, я бы хотела посмотреть, как ты пытаешься не смотреть на своего возлюбленного, а внимательно слушать какого-нибудь старика, — тут же получая ещё один удар письмом по носу, Танака всё также усмехалась, замечая, насколько же стремительно покраснела Энид.

— Йоко, — но ухмылка не может быть постоянно на губах девушки, особенно, когда в дело вступает её любимая. Вмиг став серьёзнее под взглядом своей Дивины, девушки продолжали болтать.

А после вернулись в комнату, где, пусть и заранее, но решили выбрать одежду для такого мероприятия. И, разумеется, обсудить прическу.

За зиму волосы Энид чуть отросли, что давало больше площади для творчества и экспериментов.

Через два дня, подъезжая к библиотеке, где на тротуаре уже терпеливо ждал Уильям, Энид не могла сдержать улыбку.

Кажется, чем ближе дата их свадьбы, запланированная как раз после окончания колледжа, тем стремительнее бег времени. И девушку это ничуть не пугает. Она верит Уильяму и сердцем, и разумом.

— Мисс Синклер, — кивая ей со слабой улыбкой, что не скрылась от внимательных голубых омутов, юноша несколько виновато склонил голову, прекрасно осознавая, что его невеста всё поняла.

— Вам снова плохо, Уильям? — трепетно прикладывая ладонь к его плечу, заглядывая в тёмные глаза, тут же получая слабый кивок, который был позволен до этого лишь Бьянке или Ларисе, Энид тяжело вздохнула. — Чем я могу помочь Вам?

— Я бы желал присесть и выпить чего-нибудь горячего. Тут неподалёку есть хорошее место, — он говорил чуть тише обычного. И пусть привычно его голос также не был громким, сейчас Энид понимала, что таким Уильяма Аддамса не позволено видеть никому, кроме действительно тех, кого он любит. И как же мисс Синклер желала спрятать его от этого мира. Забрать его боль, разделить.

— Разумеется, — она тут же обхватывает его предплечье и, кивнув мистеру Портеру, который заметил, как пара отправилась не по привычному маршруту, лишь подарил понимающий взгляд в ответ, тут же закуривая трубку.

— Кажется, у Вас тёплые отношения с извозчиком. Ни разу не видел, чтоб Вас привозил кто-то другой. Почему? — кто-то другой мог бы подумать, что Уильям ревнует, но… Это такая глупость! И дело даже не в разном возрасте или статусе. Энид полностью сконцентрирована на своём женихе. И пусть между ними витает некоторая напряжённость из-за «фиктивности» мисс Синклер надеется, что однажды та испарится.

— Мистер Портер очень часто спасает меня. Да и… Наверное, ему просто нравится проводить время вне колледжа, пока я засиживаюсь в библиотеке или гуляю в парке. Он аккуратный. Мне нравится кататься с ним, — Энид говорит много. Она уводит мысли своего избранника от боли. Надеется, по крайней мере, что собственные рассказы помогут отвлечься. Помогут хоть немного снизить боль.

И ведь правда помогало. Но никто об этом не делится. Особенно Уильям.

— Возможно, он видит Вас настоящую.

— В плане? — осторожно переходя дорогу под шум города, Энид всё равно успевает глянуть на более расслабленное лицо своего жениха.

— Помните мою фразу, с которой я попрощался с Вами на балу? — встречаясь с Энид взглядом, тут же даря ей слабую улыбку, Уильям, к сожалению, отпускает её руку, зато открывает дверь в тёплое помещение.

Тут же заказывает им столик и помогает с верхней одеждой, кивая в сторону зала.

— То, что Вы впервые наслаждались Солнцем? — Энид говорит лишь когда оказывается за столиком. Когда их отделяет от остального зала тяжёлая штора, будто бы отрезая от всего мира, позволяя ощутить единение. Почти как в карете, не считая стола между ними…

— Вы — Солнце, мисс Синклер. Но в отличие от небесного светила — не обжигаете. Вы… Ангел, — Энид теряет дар речи.

Разумеется, Уильям и раньше мог высказать какой-либо комплимент. Но это, сказанное в подобной атмосфере, заставило ускорить бег сердца.

— Я… Благодарю Вас, Уильям. Но если я Солнце, Вы — Луна? — а вот заметить как зарделся юноша было… Неожиданно. Но он всё же усмехнулся. Беззлобно. Как и всегда рядом с Энид.

— Если Вам так угодно, я буду Луной, мисс Синклер. Чего желаете сейчас?

«Поцеловать Вас», — хочется сказать Энид. Нарушить расстояние между ними и просто прижаться к его груди. К плечу. Обнять своими руками, нарушая все нормы морали и приличия.

Но девушка лишь шепчет:

— Просто чая.

Они уходят от темы небесных тел и комплиментов, но Энид понимает, что не сможет лгать Уильяму. Однажды она проговорится также, как и он. Однажды она озвучит чувства всему миру.

Возможно, на свадьбе он заметит. Возможно, когда та будет говорить клятву, он увидит, насколько же искренне делится с невольными слушателями откровением.

Ну, а пока… Пока Энид просто выпускает всё в наполовину исписанный блокнот. Выпускает вначале все эмоции, чувства. Всё то, что едва ли за губами держит, пока они говорят. Пока идут столь близко.

А после она достаёт второй блокнот. Ставит дату и описывает уже с точки зрения врача и пациента сегодняшний день. Записывает каждое слово, которым делится Уильям.

И девушка недовольно водит несколько грубым кончиком пера по губам, вчитываясь в то, что записала. Как странно. Она ощущает, что ответ кроется в её блокноте, но никак не может осознать, где конкретно.

Поэтому блокноты оказываются спрятанными, а сама девушка в очередной раз укладывается спать, ощущая, как проваливается в сновидения с улыбкой от предстоящей экскурсии.

За ней приезжает карета Уильяма с уже знакомым молчаливым извозчиком прямиком из Дома, с уже знакомой алой обшивкой сидений и ароматом духов Ларисы.

И оказавшись наедине, девушка вмиг осторожно протягивает к нему руки, которые Уильям вмиг сжимает в собственных ладонях.

— Как Ваше самочувствие, Уильям? — Энид интересуется искренне, вглядывается в глубины его глаз и надеется не заметить там попытку лжи.

— Сегодня всё в порядке. Не переживайте обо мне, мисс Синклер. У меня большие планы, — и его улыбка могла бы смутить, но Энид старается думать, что он не о ней, а об учебе. Об экскурсии, на которую они направляются.

Осталось так мало времени, когда они официально станут студентами университета.

— Я не могу не тревожиться о Вас. Вы дороги мне, Уильям, — это не слова о любви, но хотя бы частичка того объема, который ощущает Энид рядом с ним. Что чувствует, пока кончики его пальцев трепетно и нежно поглаживают её костяшки сквозь перчатки.

— Всё под контролем. Верьте мне, мисс Синклер, — и Энид верит.

Она верит, что он никогда не исчезнет. Не сбежит. Не оставит её наедине с этим миром.

Но карета останавливается, выпуская их из своего маленького, такого уютного и уже привычного, мгновения.

И, принимая ладонь Уильяма, оказываясь подле массивного здания, что могло бы задавить Энид, будь она здесь одна, девушка улыбается, по привычке обхватывая предплечье своего почти супруга.

— Не забывайте дышать, мисс Синклер, — направляясь по ступеням внутрь, Уильям также чуть улыбался, поглядывая на свою избранницу.

В тот момент два с виду разнополярных человека были единым целым. И никто не посмел бы нарушить их идиллию.

Их встречает миссис Блэквелл, сразу же приподнимая уголки губ, когда замечает единственную девушку среди потока юношей. А уж приметив, за кого та держится, женщине пришлось стремительно брать себя под контроль.

Как занятно всё в жизни.

— Добро пожаловать в стены нашего университета. Кому-то будет суждено остаться здесь минимум на год, а с кем-то мы попрощаемся. Но мне всё же хочется устроить Вам экскурс, который либо добавит Вам желания для поступления, либо отрубит с концами. Итак…

Энид едва сдерживалась, чтоб не распахнуть рот от восхищения: идеальные полы, стены с портретами учёных, даже женщин, действительно большие аудитории с сотней мест.

Везде приятно пахло, пока они не дошли до уже знакомой сладости. И, переглянувшись с Уильямом, что чуть приподнял от понимания улыбку, Энид, уже подготовленная, всё ждала реакцию остальных неподготовленных юношей.

Однако, сполна насладиться ей не позволили.

— Мисс, дальше будет анатомический театр. Быть может, Вам не следует туда направляться? — разумеется, даже в таком учреждение не обошлось без выделения Энид.

И, чуть крепче сжав предплечье Уильяма, явно сдерживаясь от недовольства, девушка лишь мило улыбнулась.

— Я знаю, что там находится. И раз уж это экскурсия для всех, а я уже почти что студентка, быть может, Вы пропустите меня? Со мной в любом случае мой жених, — мужчина, что тут же ощутил неловкость, мельком осмотрел слишком радостную мисс Синклер, да её спутника, и сразу же попытался тоже улыбнуться.

— Раз уж Вы догадываетесь, мисс Синклер, проходите, — и, устремляясь дальше с Аддамсом, девушка осторожно вдохнула уже знакомый запах формалина.

— Не улыбайтесь столь ярко, мисс Синклер. Люди подумают, что мы сошли с ума, — уже думая уточнить, почему Уильям сказал «мы», Энид перевела взгляд на своего слегка улыбающегося жениха, и чуть хихикнула в ладонь.

— А Вы не повторяйте за мной, мистер Аддамс, — проходя всё ближе к самому интересному, Энид всё же действительно смогла взять себя в руки, скрывая улыбку.

Хотя это было действительно сложно: она и правда в университете! Увидит то, что скрыто от обычных женщин! И рядом с ней любимый человек, поддерживающий её. Энид могла бы подумать, что умерла, а это — Рай.

Но она всё ещё ощущает, как нервно бьётся сердце в её груди. Вряд ли на Небесах всё настолько… Прекрасно.

— Итак, особо впечатлительных я всё же попрошу сразу выйти, — становясь рядом с парапетом, разделявшим студентов и преподавателя рядом со столом, где под несколько жёлтой тканью явно лежало тело, Энид во всю наблюдала.

И вот, подобно фокуснику, сдёрнув ткань с трупа, открывая не самые приятные кадры, Энид воистину благодарила Уильяма, что он подготовил её и к запаху, и к виду. Ибо иначе…

Энид упала бы в обморок.

Но сейчас она лишь с лёгкой скукой осматривает уже открытую грудную клетку, пока не вздрагивает от шума неподалёку.

Она успевает повернуть голову, чтоб заметить, как какой-то юноша упал в обморок.

— Мда, вот это будущие студенты. Даже девушка на месте стоит, — тут же слыша иронию от педагога, который слегка кивает Энид, смущая её, девушка вновь возвращает всё своё внимание преподавателю.

Однако, несмотря на занятия с Уильямом, всё слишком быстро подошло к концу. Даже как-то грустно.

На теле снова появилась ткань, скрывая оставшиеся органы и кости. А Энид чуть вздыхает, пока педагог не подзывает её и Уильяма.

— Это же Вы те дети, которых уже приняли, верно? — обтирая руки не самым чистым полотенцем, тут же смачивая спиртом, мужчина улыбался.

— Да, мистер Хеллсинг, — отвечая за Энид, позволяя девушке стоять молча рядом, мужчина улыбнулся более ярко.

— Надеюсь, мисс Синклер, я не оскорбил Вас своим комментарием во время обморока того юноши? — опираясь на стол, где лежал труп, тот явно ждал от девушки ответ.

— Ничуть, мистер Хеллсинг. Я всё понимаю.

— Нет, мисс. Я действительно восхищаюсь женщинами, которые рвутся к учёбе и медицине. Поэтому всё же примите мои извинения не только словом, но и делом, — переглядываясь с Уильямом, который чуть хмурился, явно не понимая, куда ведёт мужчина, преподаватель всё продолжал, снимая с себя фартук. — Это был последний этап Вашей экскурсии. Но перед тем, как уйти домой, я разрешаю Вам заглянуть рядом с аудиторией в маленькую подсобку. Возьмите анатомический атлас. Мне прислали его из Германии, он точнее тех, что можно найти в Англии.

— Мистер Хеллсинг, — тут же удивлённо выдыхая, не в силах сдержаться, Энид во все глаза смотрит на чуть седого мужчину. — Мы благодарим Вас!

— Буду ждать встречи на занятиях, мисс Синклер и мистер Аддамс.

— К тому времени мисс Синклер уже будет миссис Аддамс, — всё же решая тоже поучаствовать в диалоге, чем вызвал на лице педагога лишь улыбку, Уильям также кивнул. — До встречи, профессор.

— Тогда примите это не просто как извинения, а подарок на свадьбу. До встречи! — попрощавшись с уходящими студентами, позволяя Энид уже в коридоре обхватить предплечье Уильяма двумя ладонями, сжимая от переполняющих её эмоций, мужчина не торопливо собирал инструменты, усмехаясь.

— Уильям! Нам дарят атласы! Мы совсем скоро будем студентами. Официально, — тут же даря улыбку своей невесте, поправляя её пряди волос, не в силах сдержаться, мистер Аддамс лишь кивнул.

— Так пойдёмте же за нашим первым свадебным подарком, мисс Синклер, — и пусть именно Уильям думал вести Энид, та резко потянула его в сторону едва заметной двери.

Оказавшись в тёмной кладовой, тут же устремляясь к стопкам из книг, восторженно пробегаясь по тем кончиками пальцев, явно мечтая ощутить всю грубость фолиантов кожей, Энид чуть вздрогнула, когда неожиданно слабый свет из приоткрытой двери не прекратился.

Странно.

— Странно, я едва потянул её на себя, — тут же дёргая ту, явно намереваясь вновь открыть, Уильям усмехнулся. — Что ж, мисс Синклер, кажется, мы здесь немного застряли.

— Что…? — вмиг оборачиваясь в абсолютной темноте на голос своего жениха, девушка сложила ладони на груди, стараясь ровно дышать, — Вы же шутите, верно? Уильям, откройте дверь, умоляю, — но несмотря на свои попытки держать себя в руках, у Энид начал дрожать голос.

И если б они взяли хотя бы свечу, та бы заметила, как резко лёгкая усмешка на лице Уильяма превратилась в нескрываемое волнение.

Энид слышит скрип двери, даже какой-то удар, видимо, Уильям попытался выбить дверь плечом, но… Она не видит свет. И стены начинают давить.

— Мисс Синклер, нас кто-нибудь явно услышит. Мисс Синклер? — Энид слышит его волнение сквозь своё затравленное дыхание. Слышит, но не может ничего сказать. Не может объяснить.

— Я… Я боюсь, — это всё, на что её хватает, когда дрожь в ногах становится чересчур сильной. Когда она медленно сползает на пол, цепляя какую-то книгу и роняя ту с шумом.

Она обхватывает собственные плечи руками. Впивается дрожащими, уже дубеющими пальцами, но не может вернуть себе ровное дыхание. Не может начать ровно говорить, не может посмеяться и подойти к Уильяму, стуча вдвоём в дверь.

— Мисс Синклер… Говорите со мной, я рядом. Я здесь, — слыша, как зашаркала его обувь, понимая, что он идёт к ней, Энид лишь жалобно и несколько хрипло промычала, ощущая, как по щекам начинают струиться неконтролируемые слёзы.

И она даже не может вздрогнуть, когда ощущает его ладонь на своём плече.

Не может сказать, что с ней. Почему…

— Я рядом. Сожмите мои руки, — тут же отрицательно мыча, кусая свои губы и всё также стараясь вернуть дыхание в норму, Энид ощущает, как он лично тянет её руки. Как сам сжимает ладони, позволяя ощутить силу. То, что он и правда рядом. — Я с Вами. Я же обещал, что Вы никогда боле не будете одни. Энид, дышите со мной.

И собственное имя, которое Уильям никогда не произносил, помогает Энид.

Помогает хоть немного. Поэтому она и правда старается дышать с ним. С этим юношей, что прижался губами к её ладони. Что успокаивал её, дрожащую и плачущую в какой-то каморке.

— Да. Дышите, Энид. Я рядом. Я с Вами. Будьте и Вы со мной, — его голос и правда будто обволакивает её тёплым одеялом. Комфортом. И сказанное вновь имя позволяет услышать новые моменты его отношения к ней.

Боже…

— Уил… Уильям, — наконец-то вновь обретя способность говорить, девушка протянула вторую ладонь, прижимая ту к его щеке. Проводя нежно, успокаивая, дабы тот тоже не переживал.

— Энид… Я вытащу нас отсюда. Но не позволяйте тьме пугать Вас, — прижимаясь к её ладони в этом душном помещении, сама Энид понимала, что… Ей следует рассказать свой предпоследний секрет.

— Я боюсь не темноты. Точнее… Не только её… Мне страшно оттого, что мы заперты, Уильям, — ощущая, как дёрнулись его брови, Энид поняла, что следует добавить своей матери историй. — Это приобретенное.

— Поделитесь, Энид? — оставляя поцелуй на её ладони, чего точно не должны делать люди в фиктивном браке, девушка лишь концентрировалась на том, как он произносит её имя.

Йоко, Дивина и отец убирали последнюю букву, дабы имя более нежным казалось, но Уильям… Уильям смог даже с согласной на конце произнести столь мягко, что это поражало до глубины души.

— Когда матушка заметила, что я тянусь к учёбе, когда узнала, что я мечтаю стать доктором, да и вела себя слишком… Шумно и активно, как знакомые парнишки, она запирала меня в кладовой. И, стоя за дверью, заставляла молиться, пока сама перечисляла какие ужасы Ада поджидают меня, — Энид делится этим впервые в жизни. Даже девочки не знали таких подробностей, пусть однажды едва ли не подарили ей такой же приступ бесконтрольного страха.

— Ваша семья не посмеет больше вызывать у Вас слёзы или страх, Энид. Я не позволю омрачить Вас. Если они хотят тушить Солнце, я увезу Вас в другой край света, — он оказывается ближе. Мягко проводит по её щекам, стирая всё ещё бегущие капли слёз.

— Я… Я хочу выйти. Хочу оказаться с Вами в карете. К черту этот атлас. Я просто… Просто хочу быть с Вами, Уильям, — ощущая, как дыхание снова сбивается, как страхи, несмотря на нахождение Уильяма рядом, вновь сжимают её горло, Энид впивается уже в его плечи.

— Энид… Энид, — произнося её имя, будто молитву, девушка ощутила жар чужих губ на своей коже. Он целовал её щеки, отвлекал, но это не помогало. Абсолютно. И даже собственное имя не дарило покоя. Ничего не помогало. Энид, кажется, вот-вот могла бы потерять дыхание от недостатка кислорода, но…

Уильям, вновь прошептав её имя, резко накрывает губы своей невесты.

И дыхание больше не нужно. Всё вокруг них замирает. И только его жаркий поцелуй ещё показывает, что Энид жива. Что она в сознании.

— Энид, я… — однако, продолжить ложь дальше ему не позволяет уже сама мисс Синклер, возвращая губы обратно.

Она определённо не так представляла их первый поцелуй. Не в пыльной комнате, на грани истерии, с солью на губах. Но… Она ни за что не позволит ему вновь вернуться ко лжи. К попыткам скрыть истину, что рвётся наружу.

Энид, как и Уильям, абсолютно не умела целоваться. Но она пыталась. И пусть вначале юноша замер, он также учился. Они учились вдвоём, держась друг за друга, спасая девушку от страхов прошлого.

И Синклер наконец-то улыбается. Даже посмеивается, осознавая, что, несмотря на трудности с дыханием, сейчас ей намного легче. На душе будто бы резко расцвели все цветы мира, благоухая.

И, стараясь показать ему, насколько же долго ждала, Энид ведёт ладонью от плеча вниз.

Однако, так и не успев ощутить твердость мышц и биение сердца, девушка почувствовала мягкость.

И Уильям резко отстраняется, оставляя шокированную Энид лишь молча моргать.

Она, только что пережившая то, что в будущем назовут панической атакой, а после раскрывшая свои чувства «мужчине», была настолько сбита с толку, что не сразу услышала стук.

— Уильям? — но дверь резко распахивается, показывая по-настоящему напуганную темноволосую девушку, что наконец-то вырвалась наружу.

Она, замирая от голоса Энид, на мгновение оборачивается, а после, так и не найдя в себе сил сказать хоть что-нибудь, срывается с места, оставляя сидящую на полу блондинку один на один со своим открытием.

Её любимый человек, её будущий супруг — женщина…