—Какой самый ужасный поступок, который вы совершали?

Цайт чувствует их любопытство. Он рассматривал ольнэ подробно, он знает: капюшон кажется непроницаемым только снаружи, наверняка ребятки сделали так же, и теперь смотрят на него. Цайт смотрит в ответ. На каждого. И дольше всех – на вопрошающего, потому что ближе всех. Лиар должен выглядеть чуточку зловеще. Цайт знает: вопрошающий чувствует. Чувствует взгляд из-за грани, чужой и чуждый.

За Вирею Цайта простили все. Некоторые продолжают припоминать, но скорее по привычке, чтоб не расслаблялся, чем из ненависти и гнева. Себя Цайт простить не может. Понимает полную бессмысленность, временами переходящую во вред себе и головную боль окружающим, но живёт бок-о-бок с чудовищем. У чудовища нет тела, нет голоса. Чудовище похоже на полуистлевший труп, а крик его оглушает. Цайт всё детство провёл, изучая животных. Взрослый Цайт стоит у клетки и смотрит в голодные глаза. Вокруг темно, и кажется, чудовище – в каждой крупице тьмы, в клетке и вне её. Их глаза на одном уровне. Иногда приходит Вирея, смотрит на них обоих, называет Цайта скудоумным.

«Выкинь эту гадость» — говорит Вирея. «Это – моя гадость» — отвечает ей Цайт.

Теперь Цайт смотрит на вопрошающего. У Цайта есть несколько непрояснённых вопросов и несколько теорий. Проверить их не представлялось возможным, они требуют экспериментальных образцов. Живых на момент начала эксперимента. Для некоторых экспериментов требуется и сознание. Любой из этих экспериментов – деяние куда более чудовищное, чем то, что он сотворил в юности. Чудовищное своей преднамеренностью. Если у Цайта получится – целительство обогатится, кому-то когда-то в будущем это спасёт жизнь и здоровье.

На вопрошающего смотрят двое: Цайт и его чудовище. Чудовище на пороге метаморфоза.

— Недостаточно подумал, — медленно отвечает Цайт. Метаморфоз – это изменение. И после такого изменения Цайт недостоин жизни, недостоин учителей и родителей.

«Да выбрось наконец эту гадость!» — говорит Вирея.