Отнимаются пальцы. Мороз дерёт кисти, обжигает не хуже пламени, безжалостно соскабливает кожу с рук.

Есть ли на свете огонь, что способен растопить этот лёд, если тот кусает в ответ?

Не сейчас, не время разгадывать эти загадки… Это всё теперь не имеет значения. Если пальцы не смогут держать кисти, можно взять инструменты и творить в камне. Если не получится и это… Она найдёт способ.

Все пророчества писаны кровью пророков. Принцесса — не исключение. Пророчества голубой крови — на вес золота.

Её народ нуждается в ней — немощной девчонке, жизнь которой с самого рождения была отдана им, вверена в руки слепой судьбы. Под сенью священного древа её волосы отливали серебром, будто продолжение ветвей. И теперь, когда древа больше нет, её волосы — последнее напоминание о великом даре, уничтоженном на их веку.

Принцесса расписывает стены фресками того, что уже свершилось. Отец нервно отмахивался: что нам прошлое? Зачем ты рисуешь то, что видели предки? Мы помним ушедшее и несём его от отца к сыну, как факел, чтобы нить знания никогда не оборвалась.

Принцесса в ответ молча выводила рукой силуэт небесного посланца — его бесплотные крылья стояли перед её взором, будто она когда-то видела его наяву. Сал Виндагнир судорожно таит дыхание, ждёт картин счастливого будущего — но она заглядывает в прошлое, мучительно пытаясь разгадать тайну опалы.

Пальцы вздрагивают; золотая краска кропит её лицо.

Много лун вперёд в небесах разразится страшная битва. Смоляной дракон упадёт на эти земли. Его сердце станет сердцем горы, его мерзкая кровь прольётся горящим дождём — и священное древо впитает в себя яд, очнётся от сна вечной мерзлоты, вспомнит то, что утрачено.

Но всё это случится на заснеженных склонах и среди вечных льдов. Катастрофа далёкого будущего не коснётся её народа — потому что Сал Виндагнир не выстоит.

Ей не вынести в одиночку бремени знания. Её людям — не вынести всем вместе.

Принцессе нужно решить, что хуже: блаженное неведение или горькая правда.

Имунлаукр… Если бы ты был здесь…