— Патриция.

      Ледяной тон, поднятый вверх подбородок, выдержанная осанка и трость с серебряной змеиной головой, внутри которой по обыкновению пряталась его волшебная палочка. Оборачиваться не хотелось, но выбора не было. Сегодня придется встретиться с дядюшкой лицом к лицу и оказать ему теплый прием. Насколько это возможно.

      Последние дни не отличались чем-то особенным и медленно проплывали мимо. Неизменно Триша проводила вечера в компании двух девушек со своего факультета, а после ужина многие слизеринцы собирались в общей гостиной и до отбоя говорили ни о чем или занимались чем-то своим. Дела в школе в целом обстояли неплохо. Не считая одного: Драко Малфой подвергся нападению гиппогрифа на первом же занятии по уходу за магическими существами. Назвать это именно нападением было сложно, так как не нужно было прибывать на уроке у третьекурсников, чтобы понимать, что он скорее всего спровоцировал его сам. Но тем не менее, за легкую царапину и разорванную мантию лесничий и по совместительству новый преподаватель по этому предмету Рубеус Хагрид готовился отплатить сполна. И не зря.

      — Боже, как мне больно! Я умираю! — стонал Драко, выкручиваясь на больничной койке и пришедшая забирать его Триша устало прикрыла лицо рукой.

      — Боюсь, дорогая, ему придется провести здесь ночь, — грустно покачала головой мадам Помфри, видимо подумав, что девушка очень переживает за двоюродного брата. Точно так же, как и профессор МакГонагалл, которая и отпустила её с урока, как только её оповестили о случившемся. Хотя вернее будет сказать, что она настояла на том, чтобы Триша поспешила в больничное крыло. — Рана серьезная, потребуется немало времени, чтобы её заживить. Бедный мальчик…

      — Сделайте все возможное, чтобы ему не было так больно, — попросила Патриция и собиралась уже уходить, напоследок посмотрев на Драко, как вдруг женщина остановила её.

      — Ты выглядишь неважно, какая-то совсем бледная. Хорошо себя чувствуешь?

      — Да, — кивнула слизеринка и попрощалась со школьной медсестрой, взмахнув полами черно-зелёной мантии.

      В конце прошлой недели Люциус Малфой уже прибывал в Хогвартс с визитом и диалог у него с директором наверняка выдался не из приятных. Благо, самой Патриции повезло не застать его в тот день, проведенный на факультативах по изучению Древних рун. Конечно, это не помешало ей узнать, что Люциус требует немедленно избавиться от гиппогрифа и желает добиться увольнения некомпетентного учителя, к которому с самой первой встречи испытывал неприязнь, ведь об этом болтали на каждом углу. Многие в школе выглядели подавленными из-за слухов о казни несчастного существа и самая темная туча повисла над столом Гриффиндора, потому что те с особым трепетом относились к Хагриду и были больше всех рады его назначению. Каждый раз оказываясь в Большом зале Триша бросала мимолетные взгляды на спины гриффиндорцев, мысленно сочувствуя им, но не имея возможности толком подбодрить их. Хагрид нравился и ей самой, но не хватало только, чтобы появились сплетни, что двоюродная сестра Малфоя якшается непонятно с кем, особенно когда в замок зачастил его папаша.

      А уже в начале недели силуэт Люциуса снова появился на пороге, на этот раз благодаря приглашению на матч по квиддичу между Гриффиндором и Слизерином, который открывал сезон межфакультетских турниров.

      Дядя смерил Лестрейндж извечно недовольным взглядом, презрительно оглядев её непослушные кудри, которые она старательно убрала в аккуратную прическу лишь с помощью Розы Клокворк и магии, чтобы выглядеть прилично на фоне всей этой платиновой аристократии, когда они будут сидеть на трибунах школьного стадиона. Мужчина не выносил её торчащую во все стороны копну волос цвета вороньего крыла, доставшихся в наследство, не выносил больших оленьих глаз и прекрасно знакомых «блэковских» черт лица.

      — Неужели выглядишь хоть немного по-человечески, — ядовито отчеканил он так, чтобы никто другой не услышал, и вальяжно последовал за девушкой. Комплиментом это уж точно не являлось, так что никак отвечать на подобное она не стала.

      Стадион уже был забит под завязку, казалось, что на игру пришла вся школа от мала до велика. Факультеты команд громогласно поддерживали своих фаворитов и все взорвались бурными аплодисментами, когда игроки появились на поле. Изумрудно-зеленые мантии с эмблемами змей, вычищенные до блеска новейшие метлы, гадкие усмешки на лицах, а против них — алые мантии с желто-золотыми вставками под нашивками со львами и веселый заливистый смех.

      Оказавшись на лучшей трибуне вместе с учительским составом и Люциусом Малфоем, Триша все еще не понимала, что она делает здесь. Квиддич никогда не интересовал её, а смотреть, как дорогой братец в очередной раз выделывается перед всей школой своим богатым происхождением, сулило лишь закатыванием глаз, пока сидящий рядом дядя этого не видит. И почему-то вместо того, чтобы болеть за свой факультет, ей искренне хотелось победы Гриффиндора. Да, она немного корила себя за это, но ничего не могла поделать то ли из-за неприязни к парням из слизеринской сборной, то ли из-за зова несчастного сердца. Мадам Трюк взлетела на своей метле и вслед за ней в небо поднялись обе команды. Ли Джордан встал за микрофон, готовый комментировать матч. Раздался оглушающий свисток, обозначающий начало игры. Сложность была лишь в том, что с самого утра шел очередной ливень.

      — Ты должна гордиться своим братом, — объявил Люциус, наблюдая за тем, как его сын парит в небе. Возразить было сложно — Драко действительно хорошо управлялся с метлой. Жаль только, что этого было недостаточно, чтобы его уважать. — Надеюсь, ты не доставляешь ему проблем в школе?

      Его светлая бровь многозначительно выгнулась в ожидании ответа, челюсти поплотнее сжались.

      — Конечно нет, дядя, — хотелось ответить, что это он доставляет ей проблемы, но она знала, что перечить Люциусу не лучшая идея. Даже на людях. Поэтому покорность была единственным способом избежать наказания. За прошлые свои провинности она отдувалась до сих пор.

      С замиранием сердца Триша наблюдала за тем, как игроки носились по полю, кто отбивая мячи, кто забрасывая, а кто просто уворачиваясь от оппонентов во всей этой суматохе. Лишь изредка из-за стены дождя ей удавалось различить в гуще событий две рыжие головы в больших специальных очках, но она была уверена, что даже внутрь за плотно прилегающие стекла затекает вода, так что толка в подобной экипировке не было никакого. Братья Уизли с силой отбивали бладжеры, лавировали между игроками, защищали Поттера, высматривающего золотой снитч, который невозможно было различить среди плотных капель. Люди вокруг то ликовали, то разочарованно вздыхали от неравенства счета, но голоса их утопали в вое холодного ветра. Патриция Лестрейндж была сфокусирована лишь на игре двух гриффиндорцев и когда их команда забила очередной квоффл, чуть не подскочила со скамьи с радостным визгом.

      В один момент Гарри Поттер всё же заметил маленький проворный мячик и вдруг стал подниматься все выше и выше в грозовые облака. Драко устремился за ним.

***

      Проигрыш сборной Гриффиндора оказался ничем по сравнению со случившимся. Нападение дементоров на ученика школы вывело профессора Дамблдора из себя, привело в невозможную ярость и матч был немедленно остановлен. Лишь благодаря директору потерявший сознание в полете Поттер не разбился о землю, когда стремительно начал падать вниз. Его метла была сломана. Победу присудили Слизерину — когда противник потерял равновесие, Малфой ухватил снитч.

      Во избежании повторения несчастных случаев со стражами и ограничения паники среди учащихся, всех согнали с промокших трибун обратно в Хогвартс. Малфой-старший в какой-то момент пропал из поля зрения и Патриция, не став его искать, вместе с остальными посеменила в замок, где их ожидали возобновленные во второй половине дня занятия.

      Выходя из кабинета Флитвика, где Лестрейндж задержалась, чтобы обсудить с учителем свои проблемы в работе с заклинаниями, девушка оказалась в практически пустом коридоре. На стенах зажглись лампы, за окном совсем стемнело. Нельзя было сказать, что она колдовала из рук вон плохо, но именно эта дисциплина требовала от неё трудиться сверх меры и даже отличное знание зельеварения никоим образом не спасло бы её на проваленном экзамене. Однокурсники не понимали её: казалось бы, за такое количество времени уже стыдно было допускать ошибки в простейших заклинаниях, и тем не менее она слишком часто не справлялась с ними и очень стыдилась этого, оставаясь на индивидуальные занятия. Палочка слушалась её, но ощущение, что то ли она сама по себе слишком слаба, то ли она не вкладывает достаточно сил во время колдовства, не покидало. И все это при том, что её родственники — великие колдуны, хоть и ужасные. Но делать было нечего и оставалось лишь продолжать упражняться с профессором и в одиночку.

      По пути на урок защиты от темных искусств, который вел уже пятый, сменившийся на её памяти, преподаватель, Триша заметила выходящего из больничного крыла Оливера Вуда и, не увидев поблизости сокурсников, поспешила к нему.

      — Оливер, — окликнула его слизеринка и парень остановился. Вид у него был подавленный, если не сказать разбитый. Морщины залегли на открытом лбу, короткие, все еще влажные волосы стояли торчком. Надежда выиграть Кубок школы ускользала сквозь пальцы. — Как ты? Как там Гарри?

      — Ничего, жить будет, — даже тон его выдавал глубокое расстройство. Патриции искренне стало его жаль. Он продолжал загробным голосом: — Грустно, конечно, но главное, что никто сильно не пострадал. Хотя от метлы Поттера теперь остались одни щепки.

      Девушка вздохнула, поджав губы, и какое-то время ребята стояли молча, смотря в пол. Не существовало таких слов поддержки, которые могли бы сейчас оказаться уместными. Говорить: «Вы все равно большие молодцы» или «К сожалению, от несчастного случая никто не застрахован» было бессмысленно. Как бы Вуд ни пытался держаться молодцом при своих сокомандниках и других гриффиндорцах, разочарованных исходом не меньше его, оказавшись вдали от всех них широкие плечи совсем опустились. Он протер рукой лицо в тщетной попытке снять с него накопившуюся за такую долгую, не оправдавшую себя подготовку, усталость.

      — Оливер, — вдруг начала девушка. — Просто знай, что твоей вины в этом нет. Ничьей нет.

      — Спасибо, Патриция, — её беспокойство тронуло его, но разговаривать сейчас ни с кем не хотелось. Не то состояние. — Мне пора на занятия. Может быть, как нибудь в другой раз…

      Не договорив, он с опущенной головой поплелся дальше, по направлению в левое крыло замка. Трише же предстояло поспешить в правое, чтобы не опоздать.

      Уже почти у самого кабинета ей снова встретились на пути учащиеся школы. На этот раз компания когтевранок в форменных черно-синих мантиях оживленно шепталась о чем-то на ходу. Одна из девушек ошарашенно прикрывала рукой рот и глаза её округлились настолько, что напоминали блюдца из чайного сервиза; другая рассказывала что-то, эмоционально жестикулируя. И никто из них совсем не замечал проходящую мимо Лестрейндж.

      — Да говорю тебе! Это мне Дин сказал, он точно знает. Не знаю, откуда, но информация проверенная. Боже, это так страшно! И чем вообще занимается охрана этого Азкабана! И как дементоры до сих пор не учуяли его…

      Предчувствие было нехорошее. Триша остановилась, озадаченная чужим разговором, и в голове промелькнула идея окликнуть девушек и расспросить, что же такого случилось, но профессор Люпин появился в дверном проеме, собираясь уже было закрыть дверь, когда заметил затормозившую слизеринку.

      — Мисс Лестрейндж, — мягко позвал он и Патриция обернулась. Извинившись, она вбежала в класс и дверной замок за ней щелкнул, а тревога внутри наконец снова проснулась.

      От нового преподавателя были в восторге все: Ремус Люпин, крайне вежливый и добродушный мужчина, совсем ещё молодой, искренне желал, чтобы его предмет был интересным и всегда выкладывался на полную, чем в миг заслужил уважение среди школьников всех факультетов. По сравнению с монотонной историей от профессора Бинса, довольно скучной травологией профессора Стебль, безумным прорицанием профессора Трелони и в особенности — строгим и чопорным зельеварением Снегга, это была просто кладезь информации.

      — Ну что же, мистер Картер, думаю, что ваш вопрос о темной магии вполне уместен, — ответил Люпин, задумчиво прокручивая между пальцев кончик своей волшебной палочки. Они немного отошли от темы, отвлекшись на вопросы, но учитель был доволен видеть увлеченность своим предметом в глазах детей. Это было самой большой наградой его стараний. — И я бы с радостью рассказал, но мне кажется, что вам было бы намного интереснее разобраться в этой теме самому. Все желающие, можете подойти ко мне после занятия, я подскажу, в каких книгах вы найдете ответ. Хочу обратить ваше внимание, что с удовольствием приму ваши работы и поставлю отметки, если вы захотите написать эссе по данной теме. Но оно не будет являться обязательным домашним заданием.

      Он ласково улыбнулся и никто не стал возражать. Ещё одна рука потянулась вверх.

      — Да, мисс Рут?

      — Профессор, скажите, это правда, что Сириуса Блэка видели магглы неподалеку от школы?

      Вопрос прозвучал, словно гром среди ясного неба. По рядам парт пробежал встревоженный шёпот. Сначала Триша подумала, что ослышалась, но потом заметила, как в классе воцарилась тишина и атмосфера слегка накалилась. Улыбка спала с его уставшего лица и Люпин словно бы напрягся всем телом. Ему понадобилось время, чтобы обдумать свой ответ:

      — Вокруг всей школы Хогвартс расставлены стражи, которых невозможно обмануть или запугать, — по спине Лестрейндж пробежал холодок при упоминании дементоров и перед глазами тут же всплыло сегодняшнее происшествие: бледное, обмякшее тело Гарри Поттера посреди стадиона и разъяренный директор, взмахом палочки отбрасывающий непрошенных гостей прочь. — Как уже говорил профессор Дамблдор в первый учебный день, их не обойти с помощью магии и магических приспособлений. Ни заклинания, ни мантии-невидимки вас от них не спасут. Порталов для трансгрессии поблизости просто не существует и открыть их не представляется возможным: это предусмотрено правилами безопасности. Если бы Сириуса Блэка действительно видели настолько близко к Хогвартсу, дементоры непременно схватили бы его и оповестили директора, — он выдохнул, окидывая взглядом взволнованных учеников. — Я хочу, чтобы вы знали, что находитесь в безопасности, если не будете нарушать правила.

      Но страх из-за новой всплывшей информации уже отложил семечко опасения в душе Патриции Лестрейндж и весь остаток урока она провела, как на иголках, боязливо поглядывая в окно на темный двор, и ей даже почудилось, что из кустов за ней кто-то следил.

***

      Тридцать первого октября повсюду был радостный переполох. На этот день был назначен первый в этом году поход в Хогсмит, а вечером всех ожидал праздничный пир. Все вокруг возбужденно обсуждали планы на этот день, третьекурсники, в том числе и Драко с друзьями, планировали, куда им пойти в первую очередь, оказавшись в деревне волшебников; довольные, предвкушали торжественный ужин со столами, ломящимися от яств.

      Во всем Хогвартсе почти не осталось понурых лиц, но Триша пополнила ряды тех, кто оставался в этот знаменательный день в пустой школе, и просидела за завтраком с самым мрачным видом.

      — Чем ты так провинилась, что тебе отказались подписывать разрешение? — удивленно вопрошала Пенелопа, впервые узнав о том, что в этом году подруга останется в замке.

      Действительно, чем? Отцу Драко не нужен был весомый повод для того, чтобы ограничить девочку хоть в чем-то. Помнится, сразу после того, как вместе с письмом и списком нужных учебников для нового учебного года пришел бланк разрешения, Патриция обратилась к нему за подписью, как делала до этого два года подряд и получала возможность побывать за пределами стен школы. В этот же раз находившийся не в лучшем расположении духа Люциус явно не настроен был на разговор.

      — Из-за этой девчонки проверки в наш дом слишком зачастились, ты так не думаешь, Нарцисса? — ядовито прошипел он. Министерство крепко держало руку на пульсе: урожденная Лестрейндж взрослела и постепенно представляла все большую угрозу, если вдруг решит пойти по стопам родителей. — Мне таких усилий стоило обелить собственное имя, чтобы теперь страдать из-за отродия твоей ненормальной сестры?

      — Я не просила меня забирать, — вдруг тихо проговорила Триша, сидя на диване с низко опущенной головой. Она никогда не выбирала рождаться в этой семье. И если бы ей только дали выбор, она предпочла бы вообще не появляться на свет, чем быть помеченной этим проклятием на всю жизнь.

      — Да? — взревел Малфой, в два шага оказываясь рядом с племянницей. Он грубо поднял её за подбородок и по комнате раздался громкий, хлесткий звук пощечины. Драко, стоявший в стороне, крупно вздрогнул и устремил взгляд в пол. — Неблагодарная дрянь. Раз ты не просила — будет по твоему. С этого дня никаких разрешений, — он разорвал бумагу в клочья и те посыпались прямо к девичьим ногам. — Считай, что у тебя нет ни родителей, ни опекунов. Теперь ты предоставлена сама себе. Но только попробуй выкинуть что-то.

      Щека пылала и Патриция отрешенно смотрела перед собой, пока Люциус Малфой наконец не устремился прочь из гостиной тяжёлым, оглушительным шагом. Жена бросилась вслед за ним.

      — Люциус, послушай…

      И только после того, как он скрылся, девушка вскочила с дивана и бегом пустилась вверх по мраморной лестнице, запираясь в своей комнате.

      С того момента дядя разговаривал с ней только на публике, либо по делу.

      — В любом случае, — вставила Роза, догадавшись, что отвечать подруга не планирует. — Мы принесем тебе что-нибудь. А вечером все вместе пойдем на ужин.

      Пенелопа Рут согласно кивнула и они вместе поднялись из-за стола, двое — направляясь в гостиную, чтобы забрать свои бланки и переодеться, Триша — одиноко блуждать по мертвенно замолчавшему замку.