Она отключилась где-то часа на три, пока Бет отлучалась по делам. Горничная разбудила её мягкими похлопываниями по плечу с просьбой встать, ибо родители уже поднимаются по главной лестнице двора.

Гермиона даже не сразу поняла, что происходит первые минуты, пока ноги не коснулись холодного пола. Тупая боль в лодыжке заставила дёрнуть ступню вверх. Да, точно, нога. Ходить Грейнджер, конечно же, сможет, даже получится делать вид, что она в порядке, но всё равно неприятно чувствовать и знать, что кто-то или что-то решило её утопить.

И она с удовольствием стёрла бы себе память, попросив об этом Полумну, и поверила вполне логичным объяснениям Бет, если не… Если воспоминания не были бы настолько реальными, потому что простые галлюцинации, увы, не оставляют синяков на ногах в виде огромных рук. Но она разберётся с этим чуть позже, ибо сейчас намечалась проблема поважнее.

Когда Гермиона наконец-то поднялась, у неё постепенно начинала болеть голова, пульсируя в висках, наверное, из-за сбитого режима. Не то чтобы он дома был, зато в школе у неё получалось спать по пять часов стабильно, а иногда даже больше, и с разных мероприятий она старалась возвращаться ко времени, когда пора ложиться. Вот только что-то ей подсказывало, что она ещё долго не ляжет.

— Гермиона! — крик матери стёр остатки сонливости окончательно. — Как ты могла меня так опозорить?! — голос матери заставил Гермиону остановиться в проходе собственной комнаты.

Её пронзительный крик был слышен почти в другом конце поместья, от которого девушка была не в силах сделать и шагу. Прогноз был, мягко говоря, не радужный. Кое-как Грейнджер набрала воздуха в лёгкие, задерживая дыхание и набираясь смелости двинуться дальше. Если она не придёт к матери сейчас же, последствия будут намного хуже. Она остановилась на главной лестнице. Маргарет смотрела на дочь с первого этажа и даже с такого ракурса казалось, что мама намного выше, сильнее, опаснее.

Гермиона оцепенела на месте снова, — неужели Малфой всё-таки рассказал?! Господи.

— Как ты могла уйти, даже не спросив у меня разрешения?! С тобой хотели потанцевать ещё несколько хороших молодых людей!

Это был самый громкий выдох в её жизни. Чёрт, это было очень близко, ужасно близко. Девушка вытерла вспотевшие ладошки о лёгкое синее платье, заготовленное Бет, находу придумывая оправдание, которое никак не хотело лезть в голову после мысленной казни. А ступенек на лестнице с каждым шагом становилось всё меньше.

— Я… подвернула ногу, мама, — Грейнджер виновато опустила взгляд, становясь перед Маргарет, как солдатик, стараясь выпрямить спину ещё больше, чтобы казаться более уверенной в словах. Хотя бы для себя самой. — И всё дошло вплоть до большого яркого синяка, — Гермиона приподняла подол платья и на оханье Маргарет опустила ткан. — Я не хотела, чтобы меня посчитали неуклюжей. Я... должна была подойти к вам, но нога потом опухла настолько сильно, что туфли просто… — девушка звучала почти истерически, но ничего не могла поделать. Адриналиновый приход такой, что даже сложно контролировать нарастающий тремор в мышцах.

— Хватит, Гермиона, я поняла, — более спокойным тоном оборвала Маргарет. — Но это не означает, что с тебя снимается обязанность уведомления меня обо всём. Ты просто самовольно ушла, оставив меня без объяснений. Корнелиус тоже был очень удивлён твоим поступком.

— Прошу меня простить, — девушка по привычке, как было принято у них в семье, опустилась на колени, сжимая челюсти от неприятной пульсации в ноге. — Я приму любое ваше наказание, — Гермиона опустила голову, теперь перед глазами синее платье и ровно по три складки с каждой стороны бедер. Она считала, что так проще отвлечься от «приговора».

— Пока твой отец и мой муж не вернётся, наказание отложится, Гермиона.

А нет, с одной стороны четыре.

— Могу я узнать, по какой причине отец не приехал с вами? — Гермиона задала вопрос достаточно тихо, набравшись смелости.

— Останься ты рядом, знала бы, — огрызнулась Маргарет. — Ты не ляжешь спать, пока Корнелиус не придёт. И… — она задумчиво посмотрела на дочь, смерив её взглядом, — мне кажется, или ты набрала?

Или мать уже очень давно не видела Грейнджер без корсета. Нужно было быстро одеться, а это средство для пыток женщин нашло бы ещё одну причину для ненависти, если Гермиона решила бы надеть его, опоздав к приходу Маргарет.

— Я слежу за весом, мама, — отчеканила Гермиона и зачем-то втянула живот ещё больше.

Маргарет подняла её голову за подбородок, слегка притянув к себе.

— Что-то не похоже. Останешься сегодня без еды, на завтрак к нам придут особые гости, поэтому подготовься.

— Как скажете.

Так было принято в семье Грейнджер — почти молчаливое послушание с несколькими допустимыми ответами: «да», «как прикажете», «вас поняла». А если захочешь возразить, то тебя очень быстро заставят вспомнить своё место в этом доме, и дай бог, что всё обойдётся лишь словами.

Гермиона продолжала сидеть на коленях до тех пор, пока Маргарет не скрылась на втором этаже. За ней в ряд выстроилась прислуга, которая пряталась до сих пор в соседних гостевых и ждала, пока кого-то позовут. В семейные дела никто не имел права лезть, что бы там ни происходило. Они всё слышали, каждое слово, которое, девушка уверена, они потом передадут другим, нашёптывая на ушко и прикрывая смешки ладошкой…

Гермиона отделалась меньшей кровью, чем могло бы быть. Простое лишение сна и ужина не впервой, переживёт как-нибудь. А вот то, что девушка почти сама себя же чуть не угробила, становилось проблемой. Она уже несколько дней давно не в себе, даже успокоительные повернулись к ней «спиной».

Единственное, что могло ей сейчас помочь отвлечься — учёба. У книг нет мыслей и памяти, только ограниченная предметом информация и всё. Дальше никто не выйдет, и это нравилось Грейнджер. Можно было просто окружить себя зельеварением или травологией, копаться и копаться в растениях, не думая больше ни о чём. Ни о родителях, ни о Драко чёртовом Малфое.

Девушка подождала ещё несколько минут на первом этаже, прислушиваясь к звукам сверху. Вроде бы как Маргарет в ванной. Гермиона тихонько пробралась в свою комнату, взяв несколько учебников и палочку для практики, и направилась в оранжерею у поместья. Оттуда прекрасно виден главный вход, поэтому заходящий в дом глава семьи незамеченным не останется, и самое главное — там было тихо. Единственное, о чём думала и чего хотела Грейнджер — тишина.

В этом году на осень Маргарет решила посадить в закрытом стеклянном пространстве лилии разных цветов с нарциссами и кустами диких роз. Длинные клумбы обрамляли каменную дорожку, где ночные фонарики под ногами подсвечивали выступающий гравий. Такого света, конечно, будет мало для учёбы, поэтому Гермиона включила несколько верхних ламп на входе и над скамейкой с небольшим столиком посередине оранжереи. Мамина зона всё равно с другой стороны дома, а прислуга не посмеет пожаловаться, учитывая то, что здесь недавно произошло.

Девушка разложила все учебники вместе с палочкой и первым делом решила взяться за зельеварение, как в кустах напротив вдруг раздался треск. Гермиона сразу подумала, что это кот кого-то из рабочих, который снова сбежал из гостевого домика, где временно жила прислуга. Она решила достать беднягу из кустов колючих роз, все-таки и у самой есть животное. Стоило только представить что Живоглот окажется в такой ситуации, сердце кровью обливалось. Хорошо, что за ним сейчас присматривает Полумна.

Но стоило сделать несколько шагов и наклониться, чтобы рассмотреть застрявшее животное поближе, как носа коснулся до тошноты знакомый запах.

Корица преследовала её по пятам.

Импульс пробежал к ней мгновенно, адреналиновой дозой ударяя по вискам. Гермиона резко развернулась к столу, где лежала палочка. Господи, должна успеть. Это было так быстро, девушка спиной чувствовала, что за ней рванули следом. Она нагнулась, чтобы взять древко, но пришлось присесть, чтобы боком не врезаться в стеклянный край. Стоило повернуть голову, а Том уже над ней, руками уперся в стол с двух сторон, не давая ей возможности сбежать и встать в более удобную позу для защиты.

— Прошу вас, мисс Грейнджер, дайте всё объяснить, — Реддл глубоко дышал ей куда-то в макушку, раздувая растрепавшиеся кудрявые волосы. — Я понимаю, как всё это выглядит.

— Вряд ли понимаете, мистер Реддл, — Гермиона продолжала сидеть к нему спиной, разглядывая поцарапанные пальцы, держащиеся за чертов стол. — Если вы сейчас же не отойдёте, я… — стоило ей только это произнести, как парень оттолкнулся от поверхности и отошёл на пару метров, поднимая ладони вверх. Девушка не растерялась хоть где-то, и сразу же вытянула палочку в его сторону, поднимаясь с колен. — Что вы здесь делаете? Как вообще сюда пробрались?

— Успокойтесь, мисс Грейнджер, я не причиню вам вреда, — снова этот тон для слабоумных, волнами накрывающий нарастающей злостью с головой. — Дело в том, что я хотел извиниться за то, что не спросил вашего имени, но… — он задумчиво произнёс, будто решался: сказать или нет, — не знал, какие цветы любите.

— Поэтому решили пробраться в мой дом? — нелепое оправдание заставило её хмыкнуть почти истерически.

— Глупо? Не думал, что на кого-то наткнусь… — Том почесал затылок.

— Ненормально! — Грейнджер не убирала палочку, лишь сильнее сжала теплеющее древко. — Вы вообще в своем уме?!

— Наверное, — сразу же ответил Реддл и сделал шаг вперед, вызывая у девушки ответный назад. — В таком случае, раз мы всё равно встретились ещё раз. Могу я узнать ваши любимые цветы? — он наигранно улыбнулся и подошёл почти вплотную, слегка горбясь над ней. Ещё чуть-чуть и кончик палочки упрётся ему в грудную клетку. Оружие его будто не пугало, даже внимание не обратил, словно это был обычный кусок дерева, словно его этим пугали каждый день, а он просто уже привык.

Гермиона пыталась придумать, как выкрутиться из этой ситуации. Снова увернуться и выйти сухой из болота, в которое её затягивал каждый, кто с ней говорил больше минуты. Будь здесь Маргарет, она бы назвала это преступлением против семьи, где Грейнджер была бы соучастницей.

— Вы понимаете, что если нас заметят… — девушка пыталась воззвать к его голосу разума ещё раз, нервно поглядывая по сторонам.

— ...Будет такой скандал, — Том шикнул, ухмыляясь и слегка дёргая головой. Господи, за что ей всё это?

— Красные лилии, — Грейнджер выдохнула, решив, что просто отпустит к чёрту… Просто к чёрту. Всё, чего ей хотелось десять минут назад, — остаться наедине с собой, и сейчас особо ничего не изменилось, разве что добавилось желание выбраться из всего этого дерьма, послать Реддла куда подальше и просто обо всём забыть. Она даже готова опустить вопросы о том, как он нашел её дом и пробрался сюда.

— Правда? — он поднял бровь, оставаясь на месте. — У моего отца такие же.

Просто оставьте в покое. Господи. Она проскулила у себя в голове, понимая, что Том специально тянул резину, не желая заканчивать диалог. Так делали с ней уже много раз, находя какие-то зацепки, пытаясь продолжить разговор. Рука начинала ныть, девушка всё так же держала палочку у груди незваного гостя.

Но была одна вещь, которая всё больше её настораживала… Том вроде бы улыбался, делал какие-то действия, которые должны были действительно хоть как-то расслабить Гермиону, вот только такую ложь и насильное выдавливание из себя эмоций Грейнджер научилась распознавать ещё в детстве. Это как со смехом матери, — у него куча оттенков и видов, каждый подходит под определенную ситуацию, но нигде нет и капли искренности. Здесь было почти тоже самое. От Реддла воняло фальшью.

— Я прошу вас уйти, мистер Реддл, — чёртова последняя попытка и Гермиона, она клянется богом, выстрелит.

— Отец умер, когда мне было десять, — Том посмотрел в сторону на клумбу с белыми лилиями, как Грейнджер уже открыла рот для заклинания. — А как же ваши родители?

— Что? — опешила Гермиона. Речь о своих родителях она ожидала услышать меньше всего, точнее, о них она думала сейчас в самую последнюю очередь.

— Вы собираетесь использовать магию, когда вам запретили? — Реддл довольно хмыкнул, дёрнув уголком рта. — Когда перед вами стоит безоружный человек?

— Этот человек пробрался в семейное поместье маркиза, прикрываясь каким-то нелепым оправданием, — хохотнула Гермиона, смотря исподлобья в его зрачки, которые становились ей противны всё более с каждой секундой, проведённой рядом с ним. — Я дала вам шанс уйти и не запятнать своё имя ещё больше, поэ…

Том рывком схватил запястье Грейнджер с палочкой, по-хозяйски проводя кончиком древка вверх по рёбрам, по шее, ведя к щеке, затем к виску, и слегка горбясь, чтобы она смогла достать.

— Тогда лучше целься сюда. Так я точно не выживу. Вас ведь должны обучать таким заклинаниям.

Всё произошло мгновенно. Рефлекторным хлопком. Пощечина пришлась на верхнюю часть лица, времени прицеливаться особо не было. Девушка стояла с приоткрытым ртом, чувствуя жжение от прикосновений, глотая воздух с корицей, и наблюдала за реакцией остолбеневшего Тома. Он повернул голову от удара в противоположную сторону, туда же направил и взгляд, всё ещё держа чужую руку. Однако Гермиона вырваться не пыталась, так как была уже научена, что будет только хуже.

Тяжелая тишина повисла в оранжерее.

— Я… — его голос как ударные в сантиметре у барабанной перепонки, — тебя пугаю? — Том отпустил запястье, проводя указательным пальцем по палочке. — Прости.

— Пошел вон! — Грейнджер рявкнула, чем-то пытаясь повторить рычание Маргарет, когда ей нужно было дать кому-то понять, что действия перешли все дозволенные границы. Она не понимала, что с ним не так? Точнее, это было очевидно, но другой вопрос в голове просто не возникал. Где этикет? Где манеры? Всё это так возмущало и злило.

Гермиона сегодня точно не уснет. Чёрт возьми, ей не таблетки понадобятся, а нехилая доза растворённого транквилизатора, чтобы всё это переварить и вести себя как… как прежде.

После крика девушки Том поднял руки вверх снова, держа их на уровне плеч, и уже спиной пошёл медленно к выходу. На его лице не было никакой эмоции, лишь сжатые губы и пристальный взгляд, облизывающий её с ног до головы. Грейнджер продолжала стоять там ещё какое-то время с вытянутой палочкой, до тех пор, пока он полностью не скроется из поля зрения.

Вдруг Реддл снова вернётся, и уже не безоружный? Или вообще не один? Но в оранжерее было тихо, теперь здесь действительно никого. И Гермиона искоренне хотела поверить в это, вот только прошлый опыт не давал ей спокойно сесть обратно за стол и как ни в чем не бывало делать домашнее задание.

Это какое-то безумие.

Для спальни её всхлип был довольно громким. Девушка прибежала обратно, сбросив все вещи на небольшое кресло и непозволительно громко хлопая дверью, заперев её на ключ. Прижавшись лопатками к стене напротив, она тут же съехала по холодным обоям.

Гермиона обняла себя руками, поджимая ноги и касаясь лбом коленей. А из глаз почти сразу же прыснули слёзы, стоило лишь наклонить голову. Она дышала через нос, в такт подрагивающим плечам, скрепя зубами и изо всех сил не давая рвущемуся наружу крику сорваться с губ.

В этом доме хорошие девочки должны плакать молча, а Грейнджер не хотела привлекать к себе внимание. Так что да, она снова побудет хорошей девочкой для всех.

***

Сегодня завтрак был на веранде. От горячих вафлей пахло чем-то сладким. Слюна быстро наполнила рот, стоило только опуститься на стул. Но пока есть было нельзя. Гермиона уже несколько минут подряд пристально смотрела на стоящую перед ней чашку с налитым фруктовым чаем и никак не могла понять, — это над ней так издевалась судьба или собственная мать, сидящая напротив как ни в чем не бывало.

Поспать не получилось, отец пришёл почти сразу же, как только Грейнджер успокоилась. Потребовал объяснений, которые девушка едва из себя выдавила, а затем оставшееся время до сборов на завтрак занималась его поручениями. Это даже помогло отвлечься немного от происходящего безумия, жаль только, что оно не собиралось заканчиваться.

Маргарет натянуто улыбалась гостям и о чём-то с ними беседовала, пока у Гермионы зудела ладонь, от которой у Тома на лице сейчас красовалось красное пятно у глаза. Он что-то сказал про аллергию, когда мать обратила на это внимание.

Очередное появление Реддла в жизни Грейнджер на следующий же день пришелся ударом под дых. Надежда на то, что они больше не увидятся, или риск столкновения с ним максимально снизится, умерла прямо на пороге дома, когда вся семья вышла встречать гостей.

— Союз наших семей станет отличным дополнением к наследию Великобритании, — заискивала Мираэль. Сегодня женщина утопала в пастельном жёлтом платье, объёмами больше напоминающим торт. Было забавно наблюдать за тем, как она старалась балансировать на небольшом обеденном стуле. — Я уверена, они станут прекрасной парой.

— Я подумаю над вашим предложением, леди Реддл, — холодно ответила Маргарет. Гермиона поёжилась, то ли из-за равнодушия матери к происходящему, то ли из-за возможной свадьбы, казавшейся ей вполне реалистичной. Странно, но обмен кольцами с Томом она могла легко себе представить.

— И всё-таки я настаиваю, леди Грейнджер, — зря, очень зря. Маргарет терпеть не могла, когда ей напоминали про одно и то же или тыкали этим в лицо, ставя перед фактом. Будь её воля и чуть больше власти, то следующей после прислуги стегали бы Мираэль.

— Ну что вы, тётушка, — попытался снизить напряжение Том. Казалось бы, искренне улыбающийся парень, который, однако, вчера нахально вторгся к Гермионе, целиком и полностью наплевав на этикет. Они действительно были родственниками, она бы сказала, деятелями искусств по игнорированию приличий. — Если мисс Гермиона не желает вступать со мной в союз, то кто я такой, чтобы навязываться.

Грейнджер почти хмыкнула, едва сдержавшись, пройдясь ногтем по соседнему пальцу. Подло. Очень подло. Том буквально бросил ей вызов на глазах у матери. Но она слишком раздражена его наглым поведением, чтобы просто проигнорировать.

— Ваше предложение, мистер Реддл, для меня весьма неожиданно, однако я предпочла бы не спешить с ответом, поскольку, по всей справедливости, я ещё не завершила своё обучение в женском пансионате, — Гермиона сглотнула, прежде чем взглянуть на Маргарет, чтобы встретиться с одобрящим взглядом карих глаз.

— А вы верно подметили, — натянуто улыбнулся Том и повернул голову к Маргарет. — Ваша дочь, я уверен, лучшая из учениц.

— Разумеется, — гордо ответила мать и добавила. — Гермиона, помнишь, ты хотела показать гостям наше поместье?

Грейнджер вздрогнула, когда мама коснулась подола её светло-голубого платья ногой, слегка подталкивая к положительному ответу. Видимо такой план был изначально — спихнуть всё на дочь, ведь леди Грейнджер развлекать гостей не станет, такую честь отдадут дочери.

— Благодарю за напоминание, мама, — девушка слегка качнула головой в сторону Маргарет и привстала, принимая перчатки от подошедшей служанки. Следом потянулся Том. — Прошу вас пройти со мной, я бы хотела показать, какими прекрасными бывают наши сады осенью.

Но Мираэль продолжала сидеть, как ни в чём не бывало потягивая чай. Господи, как же это поведение напоминало вчерашний вечер. Пособие по отсутствию воспитания и уважения по-видимому передалось и её племяннику.

— Леди Реддл, я надеюсь, вы присоединитесь к нам, — Гермиона сделала акцент на последнем слове, и случайно взглянула на него. Том через секунду улыбнулся, хотя лучше сказать, изобразил на своем лице подобие улыбки. Возможность снова остаться с ним наедине пугала, девушка не могла предугадать, что он может выкинуть на этот раз. А тревожно было и без его семейки.

— Вы так внимательны, но я бы хотела ещё немного поговорить с леди Грейнджер, — женщина потянулась к сахару и добавила в чашку два кубика. Вот только воды там оставалось примерно на глотка два. — Если, конечно, сама леди Грейнджер не против.

— Что вы, как я могу отказать в такой просьбе, — хохотнула Маргарет и этот смешок был таким же равнодушным, как стоящая рядом прислуга с полотенцами и подогретым чаем. — Можете идти, мы понаблюдаем за вами отсюда, — наверное, сейчас стоило бы начать волноваться за тётку Реддла.

Мать почти прямо говорила, чтобы Гермиона не исчезала из её поля зрения и ходила по углу обзора из веранды. Но может так даже будет и лучше, Том же не выкинет ничего из ряда вон выходящего на глазах у всех. Правда же?

— Прошу вас, ведите, мисс Грейнджер, — отозвался Реддл и подставил локоть. — Вчера на вальсе у вас это получалось просто прекрасно.

Она давила в себе возмущение, вырывающееся из лёгких, когда сжала пальцами складку его пиджака на руке после того, как завязала на груди тёплую накидку. Девушка решила просто проглотить это и не обращать внимания на выпад, чтобы не создавать ещё больше поводов для диалога. Гермиона просто пройдётся с ним по дорожке с жёлто-красными листьями и вернётся обратно. В голове план звучал просто идеально.

Гермиона вздрогнула, почувствовав резкое тепло на пальцах через перчатку, когда она попыталась прекратить любое соприкосновение с ним, как только они вышли.

— Не сейчас, наши опекунши очень пристально за нами наблюдают, — заигравающе объяснил Том. — Ты же не хочешь дать моей тётушке новую причину для приезда сюда?

— Она найдёт её в любом случае, — тут же парировала Грейнджер. — И с каких пор вы решили, что можете обращаться ко мне на «ты»?

— После красных лилий, — намекнул Том и елейно протянул: — Гер-ми-она. Зови меня тоже по имени.

Он играл хорошо, видно, что учился, но и она сама была чемпионом по таким играм. И наверное, это было свойство человеческой психики — в критической ситуации ты не поднимаешься до уровня ожиданий, а опускаешься на уровень своей подготовки.

— Если я ещё раз увижу тебя не в тех местах, где тебе положено быть, я опущу твою семью настолько низко, где она ещё не оказывалась, — поразительно, как спокойно и ровно звучал голос, будто несколько минут назад Гермиона не переживала о его внезапном появлении. — Это можно легко сделать, отправив всего лишь два письма нужным людям. Надеюсь, я понятно выразилась, — когда отец пришёл рано утром, у неё было достаточно времени, чтобы разузнать о наследии Реддлов и их семье в целом.

Гортанный смех Тома заставил плечи девушки дрогнуть и повести назад одним, чтобы скинуть нарастающее напряжение.

— Понятнее некуда, мисс Грейнджер, — Реддл коснулся кончиком языка уголка губ и провёл им по кромке зубов, всё также улыбаясь. Так облизывались звери, когда думали, что добыча никуда больше не сбежит. — Но что будет, если я начну первым? — спросил он заговорчески. Грейнджер почему-то захотелось посмотреть за спину, убедиться, что за ней присматривают и всё идёт по плану. Но на веранде было пусто. Никого. Вообще. Сейчас она осталась совершенно одна, наедине с этим… ненормальным. — Да, их там нет вот уже минуты как две. А твоя мамаша та еще дря…

Движение было быстрым, уже натренированным. Свободная рука дёрнулась в сторону лица Реддла, но видимо, тренировалась не она одна. Парень мгновенно перехватил её руку за запястье, продолжая улыбаться.

— Да как вы смеете оскорблять семью маркиза? — прошипела Гермиона, не оставляя попыток вырвать руку. Память услужливо подкидывала сегодняшнюю ночь и чёртовы красные лилии. Кажется, она скоро их просто возненавидит.

Реддл молча смотрел на неё, разглядывая эмоции на чужом лице. Затем подтянул девушку поближе, чтобы в следующее мгновение прикусить перчатку на её руке и одним ловким движением снять, оголяя бледноватую кожу. Том вёл себя будто сытое животное, которому скучно, и он просто решил поиграть с потенциальной добычей. Возможно, в будущем она ею и станет.

— Странно, я думал, что мы похожи, — парень всё ещё держал запястье, но уже не так крепко, а саму перчатку положил в карман своего пиджака. — Судя по измученному и уставшему виду, твоя семейка не очень-то тебя жалует.

— Если бы всякие ненормальные не шатались ночью по частной собственности, я бы выглядела куда лучше, — огрызнулась Грейнджер. — Немедленно прекратите себя так вести.

— Как? — у него глаза игромана, который вот-вот сорвёт куш в казино.

— Как маленький ребёнок, жаждущий к себе внимания, — выплюнула она. Реддл встретился с ней взглядом и через секунду прикусил губами внутреннюю сторону ладони девушки. Горячий язык парня опалил кожу, вызывая волну противоречивых ощущений. На его лице — ухмылка и приклееный к ней взгляд. Невыносимо. Мерзко. Отвратительно. — Что вы творите?! — Том не отвечал, лишь сильнее втянул кожу. Щетина на подбородке колола подушечки пальцев. И вместе с этим начинало колоть где-то в горле.

Дёргание не помогало, было такое ощущение, что он вцепился намертво. Гермиона жалела, что не взяла втихоря палочку, и пусть даже это была бы обычная деревяшка, она бы всадила острие в эти насмехающиеся глаза, хотя бы в один из них. Вторая рука тоже была в захвате, но Грейнджер просто не понимала, что ей сейчас сделать, чтобы он просто отошёл хотя бы на пару метров.

— Хотел оставить вам подарок на память о себе, — Том наконец-то отпустил её, напоследок прильнув губами к месту укуса. А затем повернулся спиной, — мисс Грейнджер.

На внутренней стороне ладони, помимо оставшейся влаги, красовалось небольшое пурпурное пятнышко. Дотрагиваться до этого места не хотелось даже мысленно, всё вызывало отвращение и рвотный рефлекс. Гермиона отвела от себя ладонь, как будто та не являлась её собственной.

— Больше не смейте подходить ко мне ни на дюйм, вы просто больной, — слова вылетали ровно и собранно.

— Это флирт, — Реддл стоял к ней спиной, но она готова поклясться, что он улыбался, и делал это специально.

Диалог был просто бессмыслен, Грейнджер быстро это поняла и просто обошла его по дуге. Ей нужно хотя бы смыть это с себя, пока никто не увидел. Она почти бежала в ванную на первом этаже, изредка кивая горничным, которые старались быстро выпрямиться и попривествовать её. Горячая вода и мыло, к сожалению, убрать синяк не смогли, но хотя бы стягивающее ощущение на коже от его слюны пропало.

Когда она вышла, то у входной двери послышался знакомый мужской голос. Корнелиус вернулся со встречи и сразу же столкнулся с Томом на крыльце. Как всегда вовремя. Господи.

— Гермиона, почему твой гость ходит по нашему дому один? — недовольно спросил отец. — Неприлично оставлять гостей без внимания.

— Это моя вина, маркиз Грейнджер, — перевёл на себя внимание Том, пока девушка заводила руку за спину. Да, он был прав, это полностью его вина. — Мисс Грейнджер стало не по себе, когда мы прогуливались по вашему саду, и я предложил вернуться.

— Понятно, — выдохнул отец и взглянул вверх на лестницу, где послышался топот и женский смех. — Маргарет?

— Ох, Корнелиус, мой дорогой, ты вернулся, — Маргарет почти хлопнула в ладоши, когда увидела мужа. — А у нас тут гости.

Рука, которую Гермиона пыталась спрятать, начинала зудеть. Она ставила на аллергию, на него самого и всё, что с ним связано, отсчитывая секунды до его ухода, чтобы больше никогда не встретиться.