Её хижина тёплая, потому что была небольшой и быстро прогревалась. Но просыпаться было всё равно тяжело. Утро в горах — сильно на любителя.

      Утро в Убежище, если забыть о том, что в первый раз она проснулась в вонючем подвале, было удивительно спокойным. Ещё не до конца избавившись от дремоты, она на мгновение поверила, что всё произошедшее накануне было лишь самым фантастическим сном и сейчас она откроет глаза в своей комнате и увидит до боли знакомый заштукатуренный потолок в старой квартирке. Однако и потолок над её головой, и стены, были из брёвен, как и неудобная кровать, на которой она спала. Слабая надежда разбилась на острые осколки и вонзилась в руки, заставив её сжать дрогнувшими пальцами одеяло и порывисто, сквозь сжатые зубы втянуть воздух.

      Она ощущала себя маленьким оленёнком, чью мать убили охотники, оставив её один на один с жестоким, незнакомым миром.

      Левая рука отозвалась ноющей болью, но по сравнению со вчерашним днём — а она была уверена, что всё произошло именно вчера, — сейчас эта боль казалась незначительной. Она с содроганием вспоминала во всех подробностях, как её притащили на пепелище, сказав, что именно здесь находится эпицентр взрыва. Место было ей незнакомо, хотя все вокруг утверждали, что она точно должна была здесь быть.

      Все те минуты, пока её вели к этой «Бреши», несмотря на слабые попытки сопротивления, рациональная часть её сознания отчаянно старалась сохранить ясность мыслей. Голоса, которые она слышала, казались ей знакомыми, но она не могла поверить, что имеет к ним какое-то отношение.

      Когда она услышала свой собственный голос, ей захотелось упасть на колени и плакать, пока весь этот непрекращающийся кошмар не закончится. Голоса смешались с неясными воспоминаниями в её голове, и впервые с тех пор, как она оказалась здесь, она была готова принять реальность.

      Однако эти мысли благополучно улетучились, оставив в голове оглушающую тишину, когда ей сообщили, что она должна закрыть Брешь и сразиться с огромным демоном, который вылез из разрыва.

      Ну, или хотя бы не путаться у других под ногами.

      Убежать у неё не получилось — Кассандра была очень бдительным конвоиром и могла похвастаться поистине железной хваткой. Сколько бы она ни просила отпустить её, ни умоляла, опускаясь до слёзных просьб и причитаний, сколько бы ни приводила аргументов в пользу своей бесполезности, ей ясно дали понять, что без её участия и Метки на руке миссия не будет завершена.

      Она не хотела участвовать в этом! Как она могла противостоять этому огромному и свирепому демону, который явился, очевидно, из самых тёмных глубин ада? Даже на экране компьютера он не казался ей таким страшным, а теперь она горько сожалела о своей иронии и не находила ничего смешного и нелепого в этой громаде, метавшей молнии направо и налево.

      Демон предстал перед ней во всей своей ужасающей красе, и, глядя на него широко распахнутыми глазами, она чувствовала, как доселе неизвестное ей чувство страха буквально парализовало её, лишая возможности даже протолкнуть воздух дальше по трахее.

      Соласу не оставалось ничего другого, кроме как вновь схватить её за руку, протащить за собой несколько метров и направить её ярко вспыхнувшую ладонь к разрыву. После этого пришла благословенная темнота.

      У неё было примерно пару секунд на то, чтобы оценить окружающую обстановку вокруг себя, прежде чем дверь в её… временное? пристанище открылась, и в проёме показалась симпатичная мордашка эльфа, пол которого она сходу не смогла определить. Увидев, что она проснулась, эльф (или все же эльфийка?) уронил всё, что держал в руках, и упал на колени, прося прощения. Это было разительное отличие от вчерашнего дня.

      Эльфёныш убежал так же быстро, как и появился, перед этим успев пробормотать что-то о Кассандре и её приказе немедленно явиться.

      Её оставили одну в незнакомом месте, и снова без каких-либо объяснений, но хотя бы не связав. Это вселяло надежду, что она сможет договориться с этими людьми и убедить их, что произошла ужасная ошибка и ей необходимо как можно скорее вернуться домой.

      Когда она вышла из хижины, не успев её толком рассмотреть, взору предстало удивительное зрелище. Огромная толпа выстроилась перед её домиком, образовав живой коридор. Все беззастенчиво пялились на неё и что-то бормотали.

      Она тут же захлопнула дверь и привалилась к ней спиной. Сердце дико стучало, а ноги налились тяжестью, словно уже готовясь к марафону. На лицах людей не читалось враждебности, как вчера, и это пугало даже больше. С чего вдруг такие резкие перемены? Эти люди выглядели как безумные фанаты, готовые растерзать своего кумира на сувениры.

      Отсюда нужно было валить и срочно.

      Она вспомнила про маленькое окно напротив своей кровати и помчалась к нему, надеясь, что сможет незаметно выбраться наружу. Если у неё получится сбежать, то не придётся участвовать во всём этом балагане, и был крохотный шанс, что у неё будет достаточно времени, чтобы эти сумасшедшие уже не смогли её найти.

***

      Кто бы мог подумать, что эти NPC окажутся настолько шустрыми? Её поймали практически сразу и доставили прямиком к Кассандре на ковёр. Она с унылым выражением слушала об Инквизиции, предстоящих миссиях и её непосредственном участии во всём этом театре абсурда.

      Разумные доводы не смогли убедить их, поэтому ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться. Впрочем, ей и выбора-то не оставили…

      Наконец, когда её оставили в покое и она смогла добраться до хижины, в которой проснулась, то смогла спокойно всё обдумать. Она не помнила, как попала сюда, и не могла даже предположить, что послужило причиной. Поэтому она не могла составить никакого плана действий.

      Однако у неё была одна цель — выжить любой ценой. Она должна вернуться домой. И если для этого ей придётся притвориться Вестницей непонятной пророчицы, которую почитают эти фанатики, то она была не против подыграть.

***

      Сказать по правде, в хижину она приходила только ночевать. Весь день она слонялась по Убежищу: там слово, здесь улыбка, и вот ей рассказывают какую-то забавную историю из жизни, которая произошла во время тех самых событий — не меньше мирового значения. Также она собирала обрывки писем, книг и любые другие бумажки, которые могли бы дать хоть какую-то информацию.

      Работа психолога учит слушать людей, вставлять реплики, когда это необходимо. Вернее, было бы правильнее сказать учёба на психолога. Конечно — учёба! Она ещё студентка, верящая, что что-то понимает в человеческих душах, а потому может помочь. На деле же всё куда прозаичнее: люди платят, чтобы их слушали, сочувствовали и делали вид, что полностью понимают и разделяют их беды. Но сама она пока ещё только проходила летнюю стажировку и разрывалась между работой семейного психолога и психолога клинического. Третий курс — он такой, ещё есть время подумать.

      Приобретённые полезные навыки помогли ей побороть собственное смущение перед всеми странностями её положения и страх, чтобы поговорить с людьми и узнать, куда она вообще попала. Это была не страна третьего мира, да и вообще — похоже, не её планета, не её мир.

      Полная картина пока не складывалась, но она уже узнала, что десять лет назад был Мор: похоже, думала она, это то же, что и чума, а может, эпидемия простого гриппа, в условиях средневековья становящийся действительно серьёзной напастью. Узнала она про Защитницу и её друга-волшебника, из-за которого, собственно, всё и началось. Персона нон грата, так сказать, имя его, конечно, ей не сообщалось. Наверное, не принято в приличном обществе произносить его вслух, как того Тёмного Лорда из другой фэнтези-вселенной.

      Большую часть дня она околачивалась рядом с Соласом или Кассандрой, сама не понимая, зачем приходила к одному или другому каждый день. Когда она приходила к Кассандре, то садилась на ящик у какой-то палатки и наблюдала за тренировкой. Женщина почти не разговаривала с ней, но так было даже лучше, спокойнее: наблюдать за уверенными махами меча, мягкими ударами по соломенному чучелу. Это отвлекало, направляя поток разрозненных мыслей в более или менее небыстрое русло.

      Кассандра хмурилась, когда замечала её неподалёку, кивала, но дружелюбия не проявляла. Она же не спешила лезть к ней с расспросами и навязывать дружбу.

      Как не спешила это делать и с Соласом.

      Сначала она не знала, где он живёт, чем занимается. Заметила она его случайно, когда он, держа в руках корзинку с травами, открывал скрипучую дверь хижины на отшибе.

      Но вот он заметил её, кивнул не так хмуро, как это делала Кассандра, — не так скептически настроено, как это делала она, но и недружелюбно тоже.

      Ни о какой душевности в этом лагере средневековых солдат, разумеется, речи не шло. Особенно в отношении неё, когда у них появилась возможность узнать её за эти дни. Кто она, действительно, — так, неудачница, волею местного непонятного бога заполучившая силу, которая могла достаться кому-то более достойному.

      Или, по крайней мере, тому, кто мог держать в руках хоть какое-то оружие, изредка попадая по цели. Она подобными талантами не обладала, о чём скромно напоминала каждый раз, когда в главном штабе поднимался вопрос о поездке во Внутренние земли.

      Стоило просто понаблюдать, как воспринимали её осторожное замечание командиры: Лелиана поджимала губы, впрочем, больше ничем не выдавая истинных эмоций; Жозефина в растерянности хлопала ресницами, но, спохватываясь, дипломатично переводила разговор на другую тему; Каллен хмурился, опускал взгляд, делая вид, что изучает карту, которую наверняка знал наизусть. Одна только Кассандра громко фыркала и цедила что-то ругательное — кому досталась Метка, подумать только!

      Действительно — неудачница.

      Но, по крайней мере, Кассандра была честна и совершенно открыто выражала своё мнение. Может, поэтому она всё время приходила к ней, надеясь… А на что?

      Солас тогда, у разрыва, пытался хоть как-то помочь и направить. Это обнадёживало, вселяя уверенность, что, возможно, именно он окажется столь любезен, чтобы заполнить досадные пробелы в её понимании ситуации.

      Какие наивные чаяния…

      Она, нарушая своё добровольное молчание с теми, кто водил её к разрыву впервые, сама подошла к Соласу.

      — Спасибо, — сказала она, не до конца уверенная в правильности своих действий. — Мне сказали, что это ты меня спас. Я благодарна…

      — Не стоит, — мягко сказал он. — Я рад, что ты выжила.

      Она спрашивала его про Тень. Оседлав любимого конька, Солас рассказывал то, чего она в упор не понимала. В его рассказе мелькали коварные демоны, мудрые духи и отражения реальности, которые ему иногда удавалось подсмотреть в этом загадочном месте.

      Он рассказывал ей про битву при Остагаре, о вероломном предательстве главнокомандующего Логейна и доблести Героини Ферелдена, сумевшей сплотить страну в такое ужасное, неспокойное время.

      А она вспоминала, как жаловалась сестра: мол, вот на таком моменте игра вылетела, а ведь там у неё только-только получилось зачистить этаж в башне магов от гадких демонов! Потом она стенала, что игра зависает, когда красавчик-рыцарь признавался её героине в любви.

      Сама она в подробности, конечно, не вдавалась, но кое-что отложилось, сейчас накладываясь на рассказ Соласа и её собственные воспоминания. Голова шла кругом, и хотелось выть, выть дурным голосом, что ей досталась роль главного антагониста, который будет бегать по этажам в башне магов и побеждать злых демонов.

      — Надеюсь, в башню магов идти не придётся, — легкомысленно изрекла она.

      Солас с удивлением взглянул на неё, пытаясь понять, как его рассказ сочетался с озвученным Вестницей вопросом.

      — Кругов магов больше нет, — вежливо напомнил он.

      — Жаль, — изрекла она. — Это, по крайней мере, знакомое зло.

***

      Первая вылазка из Убежища показалась ей сомнительным решением. Вернее, её присутствие во время этого марш-броска. Она понимала, что задача, возложенная на её хрупкие девичьи плечи, была важна и необходима, но она хотела послать их всех вместе взятых на самые высокие горы, совсем не имея в виду их место обитания.

      По крайней мере, так было, пока она не узнала про эльфийский корень.

      Перед походом её снарядили по полной, повесив на пояс несколько знакомо выглядящих красных склянок с зеленоватой жижей внутри и других, о назначении которых она могла только догадываться. В этот момент в её памяти всплыло новое воспоминание о том, как сестра пыталась одолеть какого-то рогатого мужика в странной броне, почти ничего не закрывающей и явно навеянной фантазиями старой девы, которой всё никак не удавалось выйти замуж, а потому была завсегдатаем стриптиз-баров. Рогатый преследователь гонялся за персонажем сестры почему-то в бальной зале. Сестра битый час сокрушалась, что не надо было играть за мага, ведь, кроме как бегать от «танка» и литрами вливать в себя зелья, он больше ничего не мог. Она запомнила это, потому что рядом с компьютерной героиней бегала собака, похожая на питбуля, и пыталась укусить Ари-кого-то-там побольнее и покрепче.

      Она любила собак.

      Итак, зелье исцеления. Иконка на экране выглядела также: красная бутыль с сердечком.

      В тот момент она поняла, что если она хочет выжить в этом мире, то следует запастись им как следует: распихать во все карманы, сумки и любые другие места, откуда она сможет их достать.

      Солас объяснил, что для приготовления данных зелий нужен лишь один ингредиент, и пока весь отряд бегал по открытой местности, побеждая храмовников, магов и повылазивших из разрывов демонов, она занималась добычей лекарственных трав — эльфийского корня, не очень приятной на вкус и запах травы. Да, жаль, эта волшебная трава была настолько же редка, как и ценна. Пришлось обойти всю местность вдоль и поперёк, чтобы насобирать целую сумку. Ну, и парочку полезных сувениров, найденных в брошенных лачугах.

      — Мы не можем взять с собой всё это, — произнесла Кассандра, скрестив руки на груди.

      Её сумка была больше похожа на перевязь, которую она попросила сшить сразу же, как только придумала свой план выживания.

      Она понимала, что со стороны выглядит как маленькая девочка, которая вцепилась в свою любимую игрушку, надув губки и не желая её отпускать. Но эта сумка была её жизнью! А теперь злая тётя, её надзирательница, пыталась отнять её! Аргументировала Искательница свой приказ очень просто: несподручно таскаться повсюду с неудобной поклажей, и в дорогу следует брать лишь необходимое.

      Вот ведь упёртая женщина! Неужели она не понимает, сколько усилий она потратила на поиски, чтобы аккуратно выкопать кустик, не повредив корешок, почти любовно — один к одному — сложила в мешок, стараясь не упустить ни одного листочка? И всё это ради призрачного шанса, почти надежды, что это сможет спасти её жизнь!

      Если героине сестры это помогло против огромного рогатого гуманоида, то и для неё окажется не лишним.

      — Я никуда не пойду без своей сумки! — запротестовала она, для надёжности прижав мешок к груди, словно родное дитя.

      В основном там был эльфийский корень, а также несколько других трав, которые, по словам Соласа, могли пригодиться.

      Тяжёлым мешок делал металлический нагрудник, который она подобрала на Перекрёстке после особенно ожесточённого сражения.

      Она тяжело дышала, ни на мгновения не отводя взгляда от Кассандры. Искательница же прищурилась, видимо, надеясь надавить на неё своим авторитетом. Никто из них не собирался идти на уступки.

      Это противостояние интересов могло бы продолжаться бесконечно, если бы не своевременное вмешательство Блэкволла. Он буквально протянул ей руку помощи, забрав у неё тяжёлую поклажу и закинув себе на плечо. В этот момент она впервые ощутила радость от того, что начинает заводить новые знакомства, и предложила Серому Стражу присоединиться к их банде… В смысле, команде — команде, конечно же!

      Впрочем, какая разница?.. Женщина с повадками мужика, гном с арбалетом чуть ли не больше него самого, эльф без длинной гривы светлых волос, и она — полная неудачница. На этом фоне Гордон Блэкволл выгодно выделялся своим печальным образом Дон Кихота, пришедшего на помощь прекрасной Дульсинее.

      Дамой в беде она определённо была, вот только никто в этой разношёрстной компании не понял бы и не оценил её жалоб.

***

      Эвелин. Эвелин — Вестница Андрасте.

      Опрометчиво названное имя (первое пришедшее на ум) неприятно резало слух. Надуманный титул вызывал раздражение. Она уже узнала, кто такая эта Андрасте, и быть пророком какой-то святой ей вовсе не хотелось.

      Но сейчас это было её щитом, её оружием и самой большой опасностью. Ей недвусмысленно дали понять, что она — символ, глас возрождённой Инквизиции.

      — Надеюсь, на кострах никого сжигать будет не надо? — неудачно пошутила она.

      — Надеюсь, до этого не дойдёт, — получила она удручающе-серьёзный ответ.

      — Люди жестоки! — вздохнула она, привычно усаживаясь на скрипучую табуретку в хижине Соласа. — Почему им не живётся спокойно?

      Эльф встретил её невкусным чаем и коротким рассказом о том, зачем ходил с утра в заброшенную хижину на другом берегу озера.

      — Все напуганы, — пожал он плечами. — В небе зияет огромная Брешь, оттуда на головы сыплются сотни демонов.

      Солас устал от неё и её компании, она это видела, но так уж вышло, что он единственный отвечал на её вопросы, был вежлив и о чём-то спрашивал и её.

      Она — муха, угодившая в паутину; она запуталась в ней так, что уже сама себя калечит. Паук, правда, так и не соизволил явиться по её душонку, то ли был сыт, то ли решил помучить её всласть.

      Солас спрашивал её о первом воспоминании, имея в виду, разумеется, всю эту бесовщину с Тенью и Андрасте, но Эвелин почему-то поняла это превратно. Тому ли виной сгустившиеся сумерки за окном и уютно горящие свечи на столе? А может, всему виной усталость? Она рассказала о деревенской дороге, ей года три-четыре. Её первое воспоминание — это бег. Бег и боль: она упала, поцарапав коленку, но боялась, что мама заругает, а потому бежала. Там, за тем поворотом, живёт соседский мальчишка, которого так же, как и её, привезли на лето в деревню к бабке. Он старше на год, он знает, что делать с разодранными коленками. Она помнит грязный пыльный подорожник и широченную улыбку с неполным комплектом молочных зубов. Мальчишка делал важный вид, заверяя, что теперь пройдёт всё, как по волшебству.

      Солас посмотрел на неё удивлённо, она тоже смотрела со смесью удивления и запоздало пришедшего осознания.

      — А… Ты про Джустинию… — пробормотала она, обращаясь к кружке в руках.

      Она знала уже так много имён, не зная при этом никого из их обладателей в лицо. Джустиния, Логейн, король Алистер и королева Анора, императрица Селина, пророчица, чтоб её, Андрасте…

      — Ты погляди! — встретил её насмешливой улыбкой Варрик по дороге к её хижине. — Опять от Смеюна идёшь.

      Эвелин выгнула бровь, по смешку понимая, какие мысли, должно быть, крутились в гномьей голове.

      — Осторожней, а то люди не так поймут, — посоветовал он ей совершенно искренне. Наверное, это ценный совет, если это средневековье, то порядки здесь не те, что в её веке. А может, такие, как и в «Игре престолов»? Тогда нужно ждать ножа между лопатками от того, кто тебе симпатичен.

      — Пусть понимают, как хотят, — вздохнула она в ответ. — Это что, так сложно: поговорить? Без всяких этих… ну… — она ненадолго замолчала, не зная, какое слово лучше подобрать, но потом только опять тяжело вздохнула. — Он терпит мою компанию, на вопросы отвечает… Если кто-то проявит ко мне такое же понимание, я с радостью буду навещать и его.

      Варрик одарил её долгим, испытующим взглядом. А потом пригласил с собой в местную забегаловку. Еда пресная, алкоголь либо крепкий, либо очень разбавленный. Но ничего другого здесь не подают, и приходится довольствоваться малым.

      За приятной беседой прошёл вечер, когда за ней явилась снова чем-то недовольная Кассандра. Она потащила её в церковную кладовку, по нелепости называемую штабом. Там командир Каллен с важным видом склонялся над картами, но отрывается от своего занятия, когда она вошла в комнату. Он поприветствовал её кивком и даже слегка улыбнулся.

      Лелиана достала из стопки донесений два и зачитала их хорошо поставленным голосом. Первое — о том, где искать храмовников, другое — магов. Нужна помощь, чтобы закрыть Брешь, но из-за конфликта между этими партиями привлечь на свою сторону можно только кого-то одного.

      Жозефина с важным видом предложила дипломатическое решение. Эвелин симпатична эта женщина, но соваться к ней без необходимости она боится. Слишком умна, слишком опытна в вопросах закулисных игр. Но когда её приглашают на эти собрания, к ней Эвелин старается прислушаться в первую очередь.

      Кассандра, исполняющая роль её конвоира, тоже высказала своё мнение, по счастливой случайности полностью совпадающее с мнением командира Каллена.

      Лелиана напомнила, что Героиня Ферелдена, победившая Пятый Мор, была магом, что маги полезны.

      Эвелин думает о Мерлине и Гарри Поттере. Представляет волшебника Гендальфа Серого и жалеет, что таких здесь, видимо, нет.

      — А что думает леди Вестница? — переводит на неё стрелки Жозефина, оставляя тем самым за ней роль козла отпущения, если вдруг что-то пойдёт не так. Для этого она и нужна им, — напоминает Эвелин себе, — ну и, конечно, чтобы закрывать эти разрывы.

      Эвелин поднимает на присутствующих взгляд, думает, как лучше ответить. Невольно она представляет Варрика и Соласа — единственных здесь не-людей, которые к ней терпимо отнеслись. Что бы они посоветовали?

      — Я думаю… — медленно говорит она, голос звучит не как у Гласа Святой Девы, а как у жалкой мышки, самой последней из всех в сточной канаве. — Стоит поговорить и с теми, и другими.

      — На это нет времени! — грубо обрывает её Кассандра.

      — Согласен, — важно кивает Каллен.

      Эвелин прикрывает глаза.

      — Маги? — наугад говорит она, держа в голове образ мальчика из чулана.

      — Маги взорвали церковь в Киркволле! — напоминает Кассандра. — Из-за них всё это началось!

      Эвелин нет дела ни до какой церкви в каком-то там Киркволле. Её вообще мало заботят беды местных. Но с недавних пор во сне она слышит злобный шёпот, пока неразборчивый, но пугающий. Солас говорит, что это демоны. Они приходят во снах к магам; она их чувствует, скорее всего, из-за Метки на левой руке, но она не маг, а потому не слышит их завлекающей лжи.

      Это открытие пугает её, и Эвелин думает, что этот сумасшедший мир заставляет её участвовать в его судьбе. У неё такое чувство, будто её вывели на сцену самого крутого театра, где в зале собрались самые важные персоны. Ей отвели главную роль, но не рассказали ничего о ней. И теперь, стоя в свете софитов, она беспомощно хлопает глазами и не знает, что сказать.

      — Но маги умеют… всякое, — осторожно возражает она, обернувшись к Кассандре.

      Лелиана кивает её словам, но это не вселяет уверенности. Но, похоже, канцлер разделяет её мнение, что магов стоит привлечь к их делу, о чем она тактично и сообщает, заложив руки за спину и вскинув подбородок.

      Воодушевившись поддержкой, Эвелин более смело продолжает:

      — Возможно, мы сможем отправить гонцов и к тем, и к другим? Это можно устроить, леди Жозефина? — она смотрит на посла с робкой надеждой, ожидая малюсенькой помощи. Жозефина переглядывается со своими коллегами и коротко вздыхает.

      — Боюсь, ваше присутствие, Вестница, будет необходимо. А отправиться вы можете к кому-то одному.

      — Да. Но Каллен был храмовником, насколько я поняла; он может поехать к ним. Вероятнее, к нему они более охотно прислушаются, чем к какой-то девчонке с улицы.

      Было видно, что Жозефина обдумывает эту мысль как следует.

      — Не думаю, что получится, но этот вариант можно рассмотреть, — наконец произносит она.

      — Отлично! — обрадовалась хоть какому-то прогрессу Эвелин. — Каллен, ты можешь взять с собой Блэкволла, он ведь Серый Страж — тоже уважаемая фигура. Также, думаю, Варрик будет полезен на переговорах — у него язык хорошо подвешен, и он знает многих в самых разных кругах общества. А ещё можно взять Быка с его ребятами: создадут видимость крутой организации, к которой примыкают со всех уголков мира.

      — А вы, как понимаю, отправитесь к магам? — интересуется Лелиана.

      — Получается, да, — робко улыбается Эвелин, поглядев на канцлера с лёгкой искоркой воодушевления от мнимой значимости. — Они у нас самые проблемные. Со мной могут поехать Вивьен и Солас — они маги, так что найдут общие темы для разговора и доводы для убеждения. А Сэра просто в качестве моральной поддержки.

      — Я еду с вами, — решительно заявляет Кассандра. А Эвелин с досадой понимает, что совсем забыла о своём надзирателе.

      — Наверное, тебе лучше поехать с Калленом. Ты ведь из подразделения этих храмовников, — нерешительно произносит она, поглядывая на Искательницу с оправданной осторожностью.

      Гром и молнии посыпались незамедлительно. Кассандра остаётся с Вестницей. Точка.

      Ну что ж, другого она и не ожидала.