blow — ghinzu
Огромные дождевые капли, не переставая, барабанили по карнизу. На улицах самая что ни на есть грязь — одна слякоть да гниль. В такую погоду только и сидеть где-нибудь в тепле, укутавшись в одеяло, и пить горячий шоколад, но не учиться.
Поля сидел на холодном подоконнике, положив голову на колени. Стекло неприятно холодило голову, и, наверное, Серёжа или Матвей пожурили бы Полю за то, что он не бережёт своё здоровье. Только братьев рядом нет уже давно: близился новый учебный год и постепенно в коридорах общежития становилось всё более шумно. Ипполит давно не приезжал в отчий дом. Необъяснимая тоска отводила его от света и тепла подальше от всех, с кем он раньше общался. Ему даже не хотелось возвращаться к учёбе, если уж быть совсем честным. Создавалось ощущение, что Поля угасал с каждым днём всё сильнее, и он сам не мог найти причину этого.
Ветер сорвал с огромного дуба неподалёку несколько листьев, и они быстро упали на землю, прибитые каплями дождя. Вместо ярко-оранжевых и красных цветов были потускневшие на несколько оттенков. Поля медленно провёл рукой по груди и нырнул под горловину, чтобы вытащить небольшой кулон на тонкой золотой цепочке. Взгляд невольно метнулся к пустующей, давно остывшей кровати у стены. Мишель уехал ещё до окончания семестра во Францию, и что удивительно — никто не пытался занять внезапно освободившееся место в общежитии. Ипполит был в комнате один, тоскуя каждый день по уехавшему товарищу.
Поля крепче сжал кулончик, закрыл глаза и снова мысленно погрузился в дни перед отъездом Мишеля. Воспоминания приятным теплом разливались в груди.
***
Руки Мишеля почему-то совсем пропахли железом и чем-то резким. Поля также не мог не заметить, что у того появилось ещё больше мозолей, чем было.
— Ужас, ты что, вагоны ночами разгружаешь? — слабо ткнул локтём в Мишеля Поля, пока лежал на его груди. Бестужев-Рюмин перебирал чужие волосы и иногда задевал пальцами затылок или шею, и от этого по коже пробегали мурашки. — Или почему у тебя вдруг изменились… руки?
Мишель рассмеялся, и Поля почувствовал вибрацию его грудной клетки.
— В смысле изменились?
— Да, изменились! — почти капризно ответил ему Муравьёв-Апостол. Мишель сверху негромко фыркнул.
— Тебе кажется.
— Нет, не кажется!
После этой фразы Ипполит резко вскочил на месте, чуть не ударившись макушкой о подбородок Рюмина, повернулся к нему и быстро, но при этом осторожно схватил худые запястья с выпирающей косточкой, после чего поднёс поближе к лицу, как будто хотел прочитать все-все секреты в линиях на ладонях. Мишель хихикнул:
— Поль, у тебя сейчас такое лицо, как будто у меня на руках надписи на вымершем языке, не меньше. — Он завороженно следил за каждым действием Ипполита. — Пишут что-нибудь интересное?
Поля молчал ещё несколько секунд, прежде чем ткнуть своим длинным худым пальцем в правую ладонь и воскликнуть:
— Вот!
Он поднял глаза и встретился с насмешливым взглядом напротив.
— Эти мозоли — свежие! Их раньше не было!
Мишель с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться в голос. Ему безумно хотелось ткнуть указательным пальцем между бровей Поли, чтобы перестал хмуриться.
— Тебе кажется, ты не замечал их раньше, — просто ответил Рюмин, закрыв глаза и откинувшись спиной на подушки.
Он вздрогнул, когда резко почувствовал горячее дыхание на своих губах. Поля приблизился к нему вплотную, что между ними оставалось всего пару сантиметров. Если бы кто-нибудь сейчас зашёл к ним в комнату, возникло бы очень много вопросов, Мишель уверен, несмотря на то что они играют с огнём каждый день, рискуя быть пойманными кем-либо, но в этом есть своё наслаждение. Оба раздумывали, кто сейчас не выдержит первым — и поцелует.
Только Мишель собрался первым притянуть Полю к себе, как тот резко крутанулся и с размаху упал на грудь к Рюмину, заставив его коротко болезненно охнуть:
— Раздавишь однажды так, Поль, — прохрипел он, обняв одной рукой худые плечи.
Ипполит снова начал ёрзать, пытаясь устроиться удобнее, но в конце концов затих, прислушиваясь к дыханию Мишеля.
— И всё-таки — что у тебя с руками?
— Да что ж тебе мои руки покоя не дают, — беззлобно рассмеялся Мишель, ткнув его в бок. — Обычные руки.
— Они пропахли железом или металлом каким-то. Почему? — вопросительно поднял бровь Поля.
Мишель вздохнул: не отстанет ведь, пока не докопается до сути.
— Кажется, у тебя проблемы с обонянием, — передразнил Рюмин, чувствуя, что ещё немного — и его секрет точно всплывёт наружу.
— Ну Миш! — жалобно воскликнул Поля, посмотрев на него снизу вверх. Через секунду в его глазах заблестел хитростный огонёк, и Мишель сглотнул, ожидая продолжения. — Ты думаешь, почему я заметил, что что-то изменилось? Но при этом только я знаю , что могут делать эти руки со мн…
— Ну всё-всё! — Мишель накрыл рот Ипполита ладонью, не позволив ему договорить остаток фразы. Жар моментально прилил к его щекам, окрасив их в бледно-розовый. — Твоя взяла, ладно.
Он осторожно вывернулся из объятий и принял сидячее положение, чтобы встать со скрипучей кровати. Ноги сразу же обдало холодом, стоило ступить на линолеум. Мишель рефлекторно поджал пальцы, чтобы было не так противно, и сделал два неуклюжих шага до своей небольшой тумбочки, где в кучу были свалены различные безделушки. Они же лежали и на полках внутри. « Нет, это всё необходимое, хватит тут вынюхивать и наводить свои порядки, Тох, всё, давай. Нет, мне нужна эта коробочка и эти камни, оставь. Нет, я не отдам тебе эту книгу: во-первых, ты ещё ту не отдал, а во-вторых, я сам читаю. Да, интересно. Господи, ты можешь отойти от моей тумбочки и просто ничего не трогать?» .
Поля внимательно наблюдал, как Мишель что-то усердно искал в недрах этой несчастной тумбы, — а это точно не чёрная дыра? оттуда, случайно, кот какой-нибудь сейчас не выпрыгнет? — тихо проговаривая что-то себе под нос. Краем глаза он заметил стоящий в противоположном углу чемодан, и тоска начала заполнять каждую клеточку его тела. Ипполит знал, что Мишель должен был завтра уехать во Францию для какого-то своего учебного проекта, и он старался не считать дни до его отъезда. Получалось из рук вон плохо. Как же Поля будет без Миши? без его быстрых и лёгких поцелуев по утрам? без тихого смеха над чем-то незначительным? без его суетливых действий? без ночей в обнимку, когда они сдвигали кровати друг к другу? Мысли об этом вгоняли в тоску.
— Вот, нашёл! — воскликнул Мишель, заставив Полю оторваться от грустных мыслей и посмотреть в его сторону.
Рюмин поднялся на ноги, и что-то блеснуло в его руках, только Ипполит не успел толком рассмотреть. Мишель снова плюхнулся на кровать.
— Что это? — спросил Поля, поддавшись вперёд, но Рюмин осторожно отстранился и завёл сжатую в кулак руку за спину, не позволяя увидеть приготовленный сюрприз раньше времени.
— Подожди, сначала послушай, — медленно проговорил Мишель, театрально откашлявшись перед этим, и на это действие Поля привычно закатил глаза и отодвинулся. — Ты в курсе, что я завтра уезжаю, но… я не могу уехать просто так, не попрощавшись в первую очередь с тобой.
Он заметил, как погрустнел Ипполит, хотя тот правда пытался сохранять более или менее воодушевлённое лицо. Как будто это всё слишком неправильно.
— И я хочу кое-что подарить тебе, если ты не против?.. — последнюю фразу Мишель сказал едва слышно, но вполне достаточно для того, чтобы Поля перед ним заметно напрягся.
Рюмин медленно выставил сжатую в кулак руку перед Ипполитом и дождался, пока тот подставит свою ладонь под его, после этого он плавно опустил небольшой кулон, пропустив золотую цепочку через пальцы. Поля едва вздрогнул, когда холодный металл коснулся его кожи. Мишель дотронулся до худых костяшек и не спеша опустил чужие пальцы к основанию ладони. Так передают действительно что-то очень ценное и важное.
— Я просто надеюсь, что оно принесёт тебе удачу и будет напоминать обо мне.
После этих слов Мишель отпустил руку Ипполита и немного отодвинулся в сторону, чтобы Поля смог посмотреть. В его ладони лежал кулон в форме плоского жёлудя, который цеплялся к такой же золотой цепочке.
— У меня… э… на самом деле такой же, — снова заговорил Мишель, желая разбавить эту неловкую тишину, а потом добавил через секунду: — Ну, почти такой же.
Он ловким движением вытащил свою подвеску, и Ипполит увидел, что вместо жёлудя был небольшой дубовый лист, очевидно не такой ровный и идеальный, как у него. Муравьёв-Апостол наклонился поближе, чтобы рассмотреть получше. Его глаза, как заметил вдруг Мишель, странно заблестели.
— Я… — произнёс Поля как-то хрипло и замолчал, видимо, собираясь с мыслями. — Почему именно жёлудь и дубовый лист?
— О, — заметно оживился Мишель, — просто мы слишком много времени проводили либо непосредственно под ним, либо, ну… рассматривая из окна? Знаешь, просто приятные воспоминания и то, что вызывает хорошие ассоциации… особенно с тобой… И я решил, что хочу сделать что-то особенное, что могло быть и у тебя, и у меня…
Ипполит быстро приблизился, обхватив лицо Мишеля руками, и накрыл чужие губы своими, оборвав незаконченную фразу на середине. Его переполняло сейчас слишком много эмоций, которые он не мог высказать вслух, потому что это казалось слишком сложным и невозможным. Единственное, что он мог сейчас — выразить свою благодарность действием, понятным и приятным для них обоих. Это стало таким привычным — целовать друг друга по поводу и без. Как же сильно Поля будет скучать по этому.
— Я люблю тебя, ты знаешь, да? — прошептал Ипполит в чужие губы и почувствовал, как Мишель улыбнулся. Поля мог поклясться, что это одна из самых любимых его вещей на свете.
— Знаю, потому что люблю тебя тоже.
***
Дождь усиливался, как и шум в коридоре. Старшие курсы возвращались в общежитие, первокурсники, наоборот, заселялись. От этого шума Полю отделяла лишь деревянная дверь, и ему казалось, что даже она скоро исчезнет, заставив его находиться в непрекращающемся шуме из голосов и других помех . Ему честно хотелось сжаться до размеров самого маленького жёлудя и лежать среди огромных дубовых корней, затерявшись в опавшей листве, чтобы никто не нашёл. Ипполит неосознанно вертел в пальцах подаренный кулон, погрузившись в свои мысли и наблюдая за медленно стекающими по стеклу дождевыми каплями. Это правда помогало. Может, Мишеля и не было рядом физически, но он всё равно продолжал быть у Поли под ключицами, совсем рядом с сердцем, и это согревало — даже в самые холодные и одинокие ночи.
Кто-то в коридоре громко смеялся, за стенкой уже ругались, а это ещё сама учёба не началась. Поле было ужасно тоскливо и зябко — сезон дождей и холодных ветров, задувающих в каждые щели, а утеплить общежитие никто так и не додумался, так и приходится жить ведь в угловой комнате, где холоднее всего. Ипполит не услышал, как открылась дверь, зато почувствовал очевидный сквозняк, и это вывело его из своих мыслей и заставило обернуться. Мишель стоял на пороге, затаив дыхание.
Одна секунда на осознание.
Две.
Три.
Поля сорвался с подоконника, чудом не подвернув ногу при этом, и в два шага пересёк комнату, буквально налетев на Мишеля и прижав его спиной к уже закрытой двери. Он обнял его настолько крепко, что из груди Рюмина выбило весь воздух и пришлось сдавленно охнуть. Рядом стоял оранжевый чемодан, весь мокрый — как и сам Мишель, между прочим!
— Я тоже по тебе скучал, Поленька, — хрипло рассмеялся он, одной рукой погладив Ипполита по кудрявым волосам. В ответ его только обняли сильнее.
Мишель оставил смазанный поцелуй на вихроватой макушке и погладил Ипполита по спине. Он мог слышать, как рвано и часто дышал Поля, словно давил в себе подступившие слёзы.
— Ну всё, Поль, я же как мокрая крыса, — сказал Мишель в шутливом тоне и услышал тихое хихиканье в ответ. — Заболеешь же так.
Он нехотя отстранился, сжав Полины плечи, и посмотрел в чужие серо-зелёные глаза, которые действительно блестели от слёз. Что-то в груди заныло ещё сильнее, чем до этого, и Мишель, не сдержавшись, слабо щёлкнул Ипполита по носу, как любил всегда делать.
— Дай я поменяю одежду, чтобы перестать быть мокрой крысой, а потом мы будем лежать и обниматься, пока не надоест. Обещаю.
Поля чувствовал тепло своего кулона, и дышать стало куда легче, особенно когда он ощутил сквозь одежду подвеску Мишеля, пока обнимал его.
Может, сейчас действительно дождливо и холодно, но теперь всё снова может быть чуточку лучше, чем вчера и в другие дни. Поля знал это, как и Мишель, и им больше ничего не надо.