Им потребовался остаток ночи, чтобы устранить следы в комнате Сонхва. Хонджун сам тер до покрасневших глаз пол с хим. средствами, отбивающими не только запах в помещении, но, кажется, и само обоняние. Они работали молча и остервенело, как будто в этих действиях содержался особый религиозный смысл. 

Когда начало светать, Хонджун выскользнул в коридор, чтобы убрать попавшиеся по пути капли крови. Понадобилось, впрочем, это только в доме – на улице уже прошлись чистящие машины. Хонджун впервые возблагодарил патологическую любовь к чистоте Клана, которому принадлежал этот район. Сейчас это сыграло им на руку. 

Вернувшись, он увидел Сонхва, сидящего на кухне и смотрящего в одну точку. Хонджун подошел к нему и обнял, заставив привалиться к себе. 

– Пойдём спать, Сонхва. Нужно поспать. 

Сонхва перевел на него всё такой же остекленевший взгляд.

– Где я…Теперь буду…

– Со мной, – перебил его Хонджун, – я по-прежнему здесь. Идём?

Пак кивнул. Потом медленно покачал головой.

– Я не смогу… Сейчас уснуть не смогу. 

Хонджун уткнулся лбом в его плечо, чуть поглаживая по боку.

– Знаю. Но я буду рядом, никуда не уйду. Хорошо? 

Сонхва молчал, но медленно потянулся следом, когда Хонджун стал поднимать его со стула. Дальнейшего сопротивления не последовало. Пак безропотно позволил довести себя до комнаты, а после уложить в кровать. 

– Пахнет тобой… – пробормотал он еле слышно и стал заворачиваться в одеяло. 

Хонджун лишь вздохнул и лег рядом, прижав к себе получившийся плотный кокон, и успокаивающе гладил по голове. 

Сонхва спал беспокойно. Несколько раз за остаток ночи он вскакивал на кровати, но Хонджун уверенно успокаивал его и возвращал обратно. Столько объятий, слов, легких касаний губами к вискам, лбу и рукам он никогда бы себе не позволил в любом другом состоянии. Но сейчас единственным пожирающим желанием было не дать Паку скатиться в ту панику и отчаяние, в котором он нашел его на полу комнаты. 

Окончательно Сонхва заснул уже под утро. Смотря на то, как расслабилось его лицо, а слипшиеся от слез ресницы еле заметно подрагивали, Хонджун сделал то, что, кажется, поставило последнюю точку в его адекватности: прижал к себе, уткнув носом себе в шею. Они, конечно, все еще враги. Те самые, которые готовы пойти на многое, чтобы эта вражда не закончилась гибелью одного из них. 

Вымотанный прошедшими сутками, Хонджун не заметил, как сам отключился. Очнулся после сна, большего похожего на обморок, услышав тихий голос Сонхва. Тот сидел на краю кровати, смотря в окно, но не выпускал руки Хонджуна из своей и тихо говорил по телефону. 

– Санни, приезжай, прошу. 

Хонджун тихо чертыхнулся. Сан. Он совсем забыл позвонить волчонку вечером – да даже ночью! – и тот наверняка извелся от неизвестности и беспокойства за Пака. 

Сонхва повернулся на звук и тут же опустил глаза, судорожно вытянув руку из пальцев Кима. Хонджун поднялся, придвинулся к нему и прижался лбом к его плечу. Сонхва со всхлипом вздохнул. 

– Ох, нет, Санни. Всë хорошо. Со мной сейчас… Хонджун. 

Ким протянул руку, и Сонхва, чуть помедлив, вложил в неё телефон.

– Сан? – Тихо прохрипел он, тут же прочищая горло, – Прошу, прости, что не позвонил и не написал тебе вчера. У нас… были некоторые проблемы, – он почувствовал, как Сонхва поменял положение, неловко и робко прижавшись к нему ближе, – но Сонхва в порядке. И мы оба будем рады видеть тебя здесь. Но только…  – прервал он начавшего что-то неразборчиво и возбужденно бормотать волка, – ближе к вечеру, хорошо? Сначала учеба, Сан.

Вернув телефон, он слушал, как Сонхва прощается с Саном. Хонджун вздохнул и, погладив Пака по плечу, стал выбираться из постели. Теперь уже их постели. Он застыл, глянув на кровать и поняв, что на какое-то время это их новая реальность. Вряд ли Пак будет рад в ближайшие дни вернуться в свою комнату, где всё пропахло кровью, а матрас и вовсе канул в лету.

Чёрт, матрас. До вечера нужно было избавиться и от него, и от всех следов прошедшей ночи. 

Весь день они занимались тем, что упаковывали и выносили все вещи, которые уже не подлежали восстановлению. Телефон Сонхва, разрывающийся с утра от звонков, которые он исправно блокировал, после полудня подозрительно замолчал. Хонджун ждал, что  с минуты на минуту кто-то ворвется в квартиру, и, подобно Паку, вздрагивал от каждого громкого звука. Ещё и поэтому к теме случившегося было необходимо вернуться. Хонджун предпринял попытку поговорить, когда они оба, уставшие, сели всë за тот же кухонный стол. Сонхва отвечал сначала заторможено, а потом резко переключился и пересказал, что произошло, будто не про себя. Он и правда вчера утром поехал на встречу с родителями. По началу всё шло хорошо – ему даже дали полноценный доступ к счёту, с которого Сонхва тут же перевел максимально возможную сумму на карту Уёна. Хонджун считал, что это был верный шаг, хоть и адресат вызывал сомнения. 

Однако, когда речь на встрече зашла о Сионе и его вмешательстве в стаю Хонджуна, всё обрело совершенно иной оборот. Родители перешли в агрессивное наступление,  пытаясь объяснить Сонхва, почему присутствие рядом с ним отпрыска Семьи Ким плохо влияет на его репутацию и, самое главное, на репутацию всего Клана. Всë это время Северный Дом вëл работу, направленную на сдерживание или извлечение из СМИ просочившихся отовсюду слухов о том, где и с кем живёт Сонхва. Ему также вменили в вину то, сколько средств было израсходовано на подкуп или истребление лиц, приближённых к Северному Дому, и готовых за вознаграждение поделиться своими домыслами насчет личной жизни наследника с парой-тройкой заинтересованных.

Признаться, масштаб этого мероприятия впечатлял. Он никогда не считал свою фигуру столь значимой. 

Но не только его существование раздражало Семью Пак. Сонхва по-прежнему отказывался возвращаться в Клан и публично признавать “свои ошибки”. На заранее заготовленную речь о “помутнении юности” он лишь рассмеялся. В итоге встреча закончилась довольно резко: очередной раз выразив своё несогласие, наследник Пак встал из-за стола переговоров и покинул встречу. Вопиющее неуважение и несоблюдение субординации. Сестра, будучи на его стороне (или преследуя личные мотивы), отдала ему ключи от своей машины. 

В которой оказались неисправны тормоза.

Так банально и глупо. Выехав за пределы поместья Клана, его подрезала другая машина, и Сонхва, потеряв управление, съехал под опоры моста, который только проехал. В другой машине был Сион. Он предлагал Сонхва остановиться, вернуться в Семью и закончить весь этот балаган. Сонхва был ранен, и Сион обещал ему нормальный уход и регенерацию – пару часов, и всё будет в порядке. Но Пак, на адреналине, злости и страхе, рванул от преследователей буквально головой в овраг: просто прыгнул, не глядя, с бетонного ограждения вниз к реке. Не зная, куда идти, он долго петлял, пытаясь спутать следы и, в конце концов, вернулся в единственное место, где чувствовал себя в безопасности. 

– Что будешь теперь делать? – Хонджун нехотя перемешивал на скорую руку приготовленный салат, понимая, что есть совсем нет желания. – Вряд ли они оставят тебя в покое. 

Сонхва, и вовсе отказавшийся от еды, ограничившись кружкой с чаем, лишь покачал головой.

– Не оставят. Знаешь, то, что никто из Семьи не нагрянул сюда ещё вчера вечером, значит только одно: они уверены, что победили. Попади я в больницу – мой путь обратно в Клан был бы более прямым. Сейчас же они могут обвинить меня в том, что я перекинулся, а ты свидетель.

– Я не сдам тебя! – рассердился Ким. Он умел держать слово, что бы там не думал Сонхва.

– А тебе поверят? – Пак вздохнул и прислонился головой к стене позади себя. – Лучше признайся сразу, а то и тебя на дно утянут.

– Я не сдам тебя, – упрямо повторил он. – Пусть делают, что хотят. Почему они не отказались от тебя, когда узнали, что я твой сосед? Ты ведь на это и рассчитывал.

Сонхва пожал плечами.

– Возможно, этого мало. Надо спать с тобой или метку поставить. Что-то такое, в общем. Чтобы они там передохли от омерзения.

– Ну, пустить слух, что мы с тобой спим – не так уж и сложно.

Сонхва ошалело уставился на Хонджуна.

– Ты за одну ночь с ума сошёл? 

– Да перестань, Пак! Считай, мне это тоже будет выгодно, и я согласен на такой риск.

– Выгодно стать мешком с костями? – не понял Сонхва.

– Выгодно иметь в знакомых кого-то настолько влиятельного, что о нем говорит весь город. Слушай, у меня очень хреновая ситуация со сбором стаи. Я действительно готов идти на любую хитрость, лишь бы в следующем году иметь шанс дойти до квалификационных игр. Отпрыск Северного Дома – гарантия, что хотя бы пара проныр прибьются ко мне. 

– Ты ведь не понимаешь, на что идёшь, Ким. 

Хонджун пожал плечами. Он действительно не мог представить масштаб последствий такого решения. Но отступать был не намерен. По одной простой причине. 

– Пытаюсь спасти человека, на которого мне не плевать. Что не так? 

Сонхва какое-то время пристально смотрел на него, а потом резко отвернулся. Хонджун хмыкнул. 

– Будем считать, что этот вопрос мы решили. У тебя есть возможность выйти на кого-то из СМИ?

Пак медленно кивнул. Потом судорожно вздохнул, украдкой вытирая глаза, и взялся за свой телефон. 

– Полчаса – и о нас с тобой будет знать весь город.

Представитель семьи Пак появился на их пороге через два часа. За это время действительно вышла небольшая скандальная заметка, что начала расползаться по сети.  Также Сонхва успел договориться с особо вцепившимся в новость журналистом, и завтра им предстоял выход вдвоем в назначенное место. 

Звонил Юнхо, узнавший новости наряду со всеми, пообещал приехать не только с едой, но и с алкоголем “на месяц вперед”. Сан ныл по телефону, что ему могли бы и сказать, а после того, как узнал, что это лишь фейк, неожиданно расстроился. Хонджун лишь закатил на это глаза, а Сонхва впервые за сутки тихо рассмеялся. 

Именно в этот момент их хрупкое спокойствие нарушили новым  вторжением. Высокий хмурый мужчина, выглядящий чрезмерно представительно, зашел в маленькую квартиру в сопровождении ещё двух волков. Один из них – уже знакомый им Сион, второго Хонджун видел впервые.  Оба резко оттеснили его буквально вплотную к входной двери, а Сонхва увел за собой вглубь квартиры представитель Семьи Пак. Ким тихо рыкнул, стараясь не лезть на рожон. Сонхва ничего не сделают. Не посмеют, не могут. 

Убеждения самого себя давались сложно. 

– Так это правда? – еле слышно прошипел Сион, притискиваясь к нему почти вплотную, – от тебя несёт им. Вы… серьезно? 

Хонджун, стараясь держать своего волка в узде, чуть склонил к плечу голову и внимательно всмотрелся в Сиона. 

– Ревнуешь? Или бесишься, что упустил в прошлый раз возможность убрать меня с дороги? 

Сион фыркнул и чуть отступил, презрительно смерив его взглядом. 

– Ты не чета ему, Ким. Не надумай себе лишнего. 

– Как не чета и тот, кто преследует его почти три года, пошел на сговор с Семьей, устроил аварию. Не спас, а практически убил, только чтобы… что, Сион? 

Плескавшийся в глазах напротив черный огонь доставлял удовольствие. В Хонджуне говорила месть, желание укусить за разрушенную возможность стать на уровень выше, а не подвергнуться еще большим насмешкам. Хотелось мелочно влезть в драку… Но это определенно навредит и ему самому, и Сонхва. Сион сейчас ненавидел его за одно существование. Пока этого было достаточно.

– Ты можешь трепыхаться, Ким, но надолго рядом ты его не удержишь, – Сион снова приблизился ближе, втянув рядом воздух, – слабый, смоется. А второго раза не будет, уверен.

Сион отлип от него и под нервным взглядом второго волка развернулся, отойдя в сторону.

– Что ж, здесь мы с тобой равны. Тебе-то тоже вряд ли что обломится. От тебя он давно сбежал.

Удар прилетел неожиданно и только благодаря вовремя среагировавшему второму охраннику прошелся мимо лица Хонджуна. Что ж, повел себя как глупый подросток: нарвался – получил. В ушах еще звенело эхо удара, когда в коридоре зазвучал глухой от злости и стального напряжения голос Сонхва: 

– Выметайтесь.

Хонджун поднял на него испуганный взгляд, в моменте подумав, что эта злость обращена против него. Однако Сонхва смотрел не на него, а на Сиона. 

Представитель Семьи вышел следом за Паком, угрюмо глянул в сторону своих подопечных.

– Ты поступаешь опрометчиво, Сонхва, – произнес мужчина неожиданно мягким низким голосом. – Но надеюсь, мы ещё встретимся с тобой в мирных условиях, – кивнув двум волкам, он направился в сторону двери. – Мы уходим. Тебя не тронут пока что. Но мой совет: прежде хорошо подумай, чем связываться с журналистами самостоятельно. 

Все трое покинули квартиру, и щелчок электронного замка двери опустил невидимую завесу между тем, что было вчера и тем, что ждало их дальше. 

Хонджун всë ещё был готов принять любве последствия своих решений. 

***

Хонджун сидел на полу кухни, прижавшись затылком к стене. День шел к закату, и ярко-золотистый свет постепенно переходил в холодный сиреневый. С ним случилось так много за полгода, что он даже не мог понять, радоваться происходящему или пора обвязывать шею верёвкой. 

В кухню зашёл Сонхва. Хонджун медленно поднял на него взгляд, и они молча друг друга поняли. Пак опустился рядом с ним, вытянув длинные ноги, и вздохнул.

– Хочешь поговорить? – его голос звучал тихо и низко, будто продолжение набегающих сумерек. Хонджун прикрыл глаза и покачал головой. 

– О чем говорить, Сонхва? Всё идёт, как идёт.

Пак молчал какое-то время, а затем тихо усмехнулся. 

– Не всё. Ты только что первый раз назвал меня по имени. Чем не повод для разговора?

Хонджун нахмурился. Неужели правда первый раз? Про себя, да и в разговоре с Юнхо, он не раз называл Пака по имени. Было странно понимать, что к нему самому он не обратился так ни разу. Ни разу, кроме вчерашней ночи. В груди что-то сжалось, но он решил разобраться с этим позже. 

– Ты двуличный волк, Пак. Обманом вынудил меня признать, что совсем не такой мерзкий и эгоистичный как я о тебе думал. И вообще, неплохой парень, оказывается. И я докатился до того, что называю тебя по имени. 

Сонхва тихо рассмеялся, но быстро замолчал. В кухне снова повисла тишина, и Хонджун следил, как менялись тени на стене. Молчать с Паком было уютно. Они должны были стать просто соседями, которые не пересекаются и тихо ненавидят друг друга. Но Сонхва незаметно проник в его жизнь, сначала через Сана и Юнхо, а потом втиснулся в мирок его квартиры, словно бродячий кот. 

– В следующем году мне придётся собрать стаю и выступить на играх квалификации, – хрипло проговорил Хонджун, – если мы провалимся на играх – всех, кто доверится мне – расформируют по стаям победителей. Это унизительно. Как я могу подвергнуть кого-то такому риску? – Он выдохнул, обхватив голову руками, – а если я не смогу собрать стаю, мою Семью разжалуют из ведущих… Я в ловушке, Сонхва. И я не знаю, что с этим делать.

– Впереди год. Мы обязательно найдём выход. Изучим документы и найдём лазейки. Ты не любишь Уёна, знаю, но он в этом лучший, и поковыряться в официальных положениях для него, как мороженое для ребенка. А стая… Если бы тебя все знали так, как мы… Как я, Юнхо, Сан… Уверен, желающих было бы больше, не думаешь?

Хонджун покачал головой.

– Не думаю. И почему “мы”, Сонхва?

– Потому что я в ближайший год нового соседа искать не собираюсь, – усмехнулся Пак.

Хонджун приподнял губу, собираясь огрызнуться в ответ, но быстро передумал и лишь слабо ударил его по плечу.  

Сонхва со вздохом выудил из кармана домашних штанов мобильный. Открыл контакты и медленно промотал их, остановившись на одном. Ким заглянул в экран и увидел короткое “Госпожа Пак”. 

– Надо это сделать,  – Сонхва нажал набор номера и поставил на громкую связь, положив телефон на пол между ними. Глава Северного Дома ответила на звонок сразу же. 

– Скажи мне, что это всё фарс, – угрожающее рычание в голосе женщины было слишком явным. – Это не может быть серьёзным.

– Серьёзным – что?.. – Хонджун видел, как Сонхва в последний момент сдержал почти сорвавшееся “мама”.

– Эти слухи. Про тебя и это отродье семьи Кимов. Ты не можешь замараться настолько, Пак Сонхва. Помни, чья кровь течет в тебе, щенок.

Сонхва горько усмехнулся, подтянув к себе колени и прижав их к груди, будто пытался стать меньше и незаметнее. Как тогда, раненый, в комнате. Хонджун протянул руку и взял его ладонь в свою, чуть сжав и почувствовав ответное пожатие.

– И чья же? – тихо, но очень ровно произнес Сонхва. – Тиранов, которые выкидывают своих детей за порог на двенадцать лет, а потом ждут, что эти дети будут их боготворить и слушаться приказов? 

– Сученок, – женщина перестала сдерживать рык, демонстрируя своё превосходство, – ты – нелепая ошибка, которую нужно было уничтожить ещё десять лет назад. Тебе мало того позора, что ты принёс в нашу Семью, своевольно покинув Дом? Зачем тебе эта чушь про Кима? Он грязь, от которой тебе будет очень сложно отмыться, Сонхва. Вернись и одумайся. Не делай хуже самому же себе.

Сонхва судорожно с силой сжал руку Хонджуна и втянул воздух. В его глазах блеснули слёзы. 

– А что, если это правда? Если я и Хонджун…

– Остановись, – перешла на шипение госпожа Пак, – ты пожалеешь об этом!

– Я жалею только о том, что не ушёл от вас десять лет назад. Я живу с Хонджуном, нравится вам это или нет. И вы прекрасно об этом знаете. А что между нами – это не ваше гребаное дело. Откажитесь от меня. Выкиньте из Семьи. 

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. Это он тебе напел? Этот низкосортный волк? 

– Не смей о нем так отзываться. Он лучше многих из вас, – тихий рык в горле Сонхва поразил Хонджуна, у которого дрожь прошла от ненависти, разлившейся в тоне Пака.

– Ты пожалеешь об этом,  Сонхва, – прорычала в ответ госпожа Пак, – и если слухи окажутся правдой – то лучше тебе сдохнуть. 

Звонок оборвался резкой тишиной и Сонхва всхлипнул, глубоко вздохнув. Хватило его ненадолго, буквально через несколько секунд он содрогнулся от рыданий, уткнувшись лицом в колени. 

Хонджун молча потянул его на себя, прижав, и дал разрыдаться в полную силу. 

Чуть больше шести месяцев назад на пороге квартиры появился наследник одного из ведущих Домов – Пак Сонхва. Богато одетый, невероятно вышколенный, с явным умыслом и своей правдой. 

Спустя эти шесть месяцев, в руках Хонджуна рыдал молодой волк, отвергнутый семьёй, чуть не погибший из-за вбитых обществом установок, доверившийся тому, кто мог одним своим присутствием разрушить его жизнь. 

Шесть месяцев назад он не хотел пускать Пак Сонхва за порог квартиры. Сегодня – не хотел выпускать его из рук. Как бы не сложился этот день, месяц или следующие полгода, не изменится только одно. 

– Я рядом, Сонхва, слышишь?