Последний тест был самым простым для Хонджуна. Конечно, преподаватель не упустил шанс спросить даже то, чего не было в заданиях, но подловить его так и не удалось. Ему даже не занизили оценку, впечатав в бланк высший балл. Возможно, он бы испытал какие-то эмоции от этого, если бы у него еще оставались на них силы. 

Домой Хонджун шел пешком, петляя через всевозможные скверы и парки. Хотелось разгрузить голову и выдохнуть, но получалось с трудом. Необходимость ехать в дом своей стаи и выпустить зверя в лесу становилась всë более ощутимой. Он не бегал на четырёх лапах уже слишком давно, на пользу ему это явно не шло. 

Когда день начал близится к вечеру, а руки из-за забытых дома перчаток стали неметь от холода, он уверенно повернул на короткий путь до дома. Именно в этот момент ему позвонил Сан. Это было странным: волчонок хоть и получил его номер ещё в начале знакомства, никогда не звонил первым, стараясь при необходимости связываться через Юнхо. 

– Сан? 

– Наследник Дома Трех озер…  – с ходу выпалил тот, и Хонджун закашлялся от такого обращения. 

– Сан! Стой. Что случилось? 

– Я… Господин Ким, я не могу дозвониться до Сонхва… я… я разговаривал с ним, а потом был такой страшный грохот и он кричал, и я… Я не знаю, где он… что случилось. Пожалуйста… Мне так страшно. Он дома? 

Нехорошее предчувствие скользнуло по позвоночнику холодом.

– Не знаю, Сан. Я только иду туда.

– Пожалуйста, можете…

– Сан, послушай, – Хонджун старался звучать уверенно, перейдя при этом практически на бег. – Всё будет хорошо. Не паникуй раньше времени. Я посмотрю и перезвоню тебе. Если что, мы просто попробуем найти его вместе, да?

Хонджун летел к дому, ругая себя на чем свет стоит. Какого черта его потянуло именно сейчас подольше погулять? Проветрить голову он хотел, как же! Они не в том положении, чтобы была возможность выдохнуть. 

Первым маячком, от которого сердце в груди похолодело, а волк внутри начал отчаянно выть, были капли крови. Еле заметные по дороге к дому, но остро пахнущие… Пак Сонхва. Удивительно, как сильно он выучил его запах за это время, как сильно к нему привык. 

– Сонхва… Сонхва… – Хонджун еле попал картой по электронному замку двери. Нос защипало от стойкого запаха крови, который в квартире был невероятно сильным. Захлопнув дверь, он промчался в комнату Пака, резко ворвавшись в неё. 

В углу, сжавшись до невозможных размеров, сидел его сосед. Возле него набралась небольшая лужи крови, которая частично пропитала голубой плед. Голова была опущена к согнутым коленям, а сам он довольно заметно дрожал.

– Сонхва… 

Парень никак не отреагировал ни на его появление, ни на его голос. Хонджун сделал неуверенный шаг вперед, затем осторожно подобрался к нему, обойдя следы крови, и встал рядом на колени.

– Сонхва, посмотри на меня. 

Он коснулся его волос, отчего тот дернулся, как от удара, и поднял заплаканное лицо. Слёзы смешались со струйками подсыхающей крови из мелких порезов, нижняя губа была разодрана, на щеке желтел синяк. 

– Это… Это они тебя? – Ким еле сдерживал шедшее из груди рычание. – Что… они сделали?

Сонхва снова тихо всхлипнул и покачал головой, тут же зажмурившись от боли. 

– Это… Это… Они. Они хотят меня вернуть. Хотят, чтобы я сдался. Они устроили аварию. Чтобы забрать меня. Я упал. С дороги. Сбежал. Я не знал куда ещё идти, прости…

– Тебе надо в больницу. 

Сонхва от этих слов только замотал головой и начал отползать от Хонджуна. Он продолжал судорожно сжимать замотанную в плед руку и Киму захотелось резко сорвать эту тряпку, чтобы увидеть всю картину, понимать, насколько сильно они опаздывают с лечением.

– Нет! Они узнают. Они этого ждут, понимаешь? 

– Сонхва, – Хонджун старался говорить мягко, но уверенно, – тебе нужна помощь. Я не медик, я не смогу тебя вылечить. Тебе нужно в больницу, ты же до сих пор истекаешь кровью!

Волк замотал головой, неловко попытавшись вжаться в угол. Его охватывала паника, а взгляд перестал фокусироваться.

– Так, ладно. Сиди здесь.

Хонджун резко поднялся на ноги и одним шагом подошел к окну, опуская жалюзи. Быстро прошел на кухню, набирая таблетки и воду, стянул покрывало с дивана и прихватил ещё пару полотенец из ванны. Вернувшись к Паку, который снова прижимал к себе поврежденную руку, он содрал с кровати матрас, подтащив его к углу, где прятался парень, и снова упал перед ним на колени, чуть не поскользнувшись на луже крови. 

– Сонхва, посмотри на меня. – Дождавшись, когда Пак поднимет на него загнанный взгляд, он осторожно обнял ладонями его лицо и, не давая отвернуться, медленно, чтобы смысл сказанного точно был воспринят, проговорил: – Тебе надо обратиться. Эти раны слишком серьёзные. Их нельзя так оставлять. Пожалуйста, Сонхва. Я всё знаю о запретах. Но как сказал Уён, помнишь? Если никто не видел – значит, никто не знает. Я здесь, Сонхва. И я не позволю об этом никому узнать. Мне важнее тебе помочь, слышишь? Ты… Доверяешь мне?

Начинавший сопротивляться Пак сначала застыл с широко распахнутыми глазами, а потом медленно мотнул головой, что у него почти не получилось из-за держащего его Хонджуна, но тот манёвр разгадать успел.

– Послушай, Пак. – Он осторожно коснулся его лба своим, – это запрещено, да. Нам нельзя так делать. Это грозит слишком большим наказанием. Но скажи мне, почему тогда им можно было это сделать с тобой? Почему твой бывший считает, что имеет право преследовать тебя, спустя два с половиной года? Почему твой Клан считает честным идти на подкуп журналистов, чтобы только выманить тебя из дома? Почему твои родители считают законным сотворить с тобой это? Обратись, Сонхва. Прошу тебя. 

Сонхва молча смотрел на Хонджуна и из его глаз также лились слёзы. 

– Я не подведу, слышишь? Я здесь. Буду здесь, Сонхва.

Он отпустил его лицо и, отодвинулся, тут же аккуратно потянув за плед, которым была замотана рука. Сонхва всхлипнул, содрогнувшись, и не сразу, но сам начал помогать убирать ткань. На вид оказалось не так страшно, как себе уже вообразил Ким, но и приятного в рваной ране на всё предплечье было мало. 

Откинув плед, он погладил Пака по голове и помог ему пересесть на матрас, начав раздевать. После стянутых джинсов, на бедрах обнаружилось множество синяков. Кофту пришлось буквально рвать, чтобы не тревожить поврежденную руку. На Сонхва были майка и плавки из тульскина. Где-то на краю сознания, Ким отметил, что это был тот самый набор из коробки, тогда ещё не вскрытый…

Расстелив покрывало, он смочил одно полотенце водой и обезболивающим раствором, а второе свернул. Сонхва понимающе заторможенно кивнул, а затем поднялся на колени. Ким встал возле него, спиной к стене. Сонхва перекидывался медленно, болезненно, закусывая и без того поврежденную губу, чтобы не издать ни звука. Когда лицо стало вытягиваться, переходя в остроконечную волчью морду, Хонджун резко схватил еще скользкие от преобразования челюсти, заставляя открыть пасть шире, и продел свернутое полотенце. Волк сжал его изо всех сил, тихо и жалобно проскулив. 

Медленное превращение, тихие щелчки и болезненные вздохи волка, говорили о том, что рана на руке – лишь одно из серьезных повреждений. В человеческой форме они могли регенерировать, но это излечение могло длиться сутками и не гарантировало нормального восстановления долгое время. Звероформа же регенироваровала за несколько часов, если травмы были не такими при которых обращение становилось в целом невозможным. То, как долго Сонхва перекидывался сейчас, говорило, что он пострадал сильно. То, что превращение спустя долгие десять минут всë же закончилось, значило, что скоро он снова будет невредим. 

Хонджун боялся выпустить из рук ставшего непомерно крупным Сонхва. Из груди бело-серого волка вырвался полурык-полувсхлип, и только после этого Ким медленно стал оседать на пол, заставляя свою ношу опуститься следом. Возле самого уха глухо хрустнуло – так вставала на место очередная сломанная кость. Волк, дрожа, почти рухнул вниз, и Хонджун еле успел не дать ему упасть мимо матраса на голый пол, не ожидав, что звероформа Сонхва будет настолько тяжелой. 

Тело зверя нервно дёргалось на каждый болезненный шаг регенерации. Ким сел, опершись спиной на стену и вытянув ноги. Он положил голову волка себе на бёдра. Тот тихо зарычал, но почти сразу успокоился.

– Молодец. Ты – молодец, Сонхва, – устало проговорил Хонджун. Руки ныли от непрекращающегося напряжения, но всё же он погладил волка двумя пальцами по длинному носу. – Не торопись. Теперь у тебя есть время.

Они просидели так около четырëх часов. Хонджун то и дело вытирал кровоточащую лапу, пока кровь не перестала струиться, сначала сменившись сукровицей, а после просто замерев тонкой корочкой. Он откинул полотенце, убрал жгут и уложил голову волка удобнее, подложив под неё свою ладонь. Время будто замерло, и Ким никак не мог понять, сколько они так провели. У Хонджуна затекли руки, болела спина, а ноги он перестал чувствовать, кажется, вечность назад. Но пошевелиться не мог. Потому что не хотел. Ему было страшно даже намеком побеспокоить постоянно тихо скулящего волка.

Частое вздрагивание зверя становилось сначала реже, потом короче, пока не затихло совсем. Ким гладил свободной рукой волка между ушей, прислушиваясь к ещё сбитому, но уже не мечущемуся дыханию. На улице совсем стемнело, и сквозь жалюзи почти не пробивался свет фонарей. Хонджун думал о том, что кровь Сонхва могла привести к их квартире очень много заинтересованных. И надеялся, что это произойдёт не в ближайшие минуты. 

Через какое-то время он понял, что Сонхва заснул. 

Ким и сам задремал, завалившись на бок волка, но это не помешало ему подскочить, когда с улицы донесся гудок автомобиля. Потерявшееся между явью и бредовым сном сознание нарисовало яркую картину, как из нескольких машин вываливаются незнакомые ему люди, готовые забрать Сонхва. Сердце в груди зашлось в испуганном ритме, и Хонджун отчаянно вцепился в шкуру волка. 

Сонхва заворчал и медленно подобрал лапы. Он тихо фыркнул и боднул головой прилипшего к нему Хонджуна. По телу волка прошла первая волна превращения, и Ким отполз от него, поняв, что тот хочет сделать. 

Обратное обращение происходило гораздо быстрее и незаметнее. Уже через пару минут на смятом матрасе был человек. Сонхва был бледным даже в полумраке комнаты, но Кима интересовала рана. Он протянул руку, ощупывая его предплечье и довольно кивнул, найдя лишь свежие рубцы.

Хонджун встал на ватные ноги, еле добрел два шага до стены и нашел выключатель. Свет ослепил их обоих и пришлось на время зажмуриться. После же его взгляду предстала довольно плачевная картина из окровавленного матраса с бесформенной кучей из тряпок, посреди которых сидел на коленях Сонхва. Хонджун осмотрел себя, с каким-то равнодушием отметив, что его джинсы теперь можно только сжечь.

– Я… Здесь надо убрать.

Голос Сонхва был севшим и охрипшим. Он, покачиваясь, встал, и Хонджун резко почти упал вперед к нему, поддерживав.

– Тебе надо отдохнуть. Мы всё уберём, когда ты сможешь. Хочешь в душ?

Сонхва неуверенно кивнул, затем отрицательно помотал головой, а затем снова кивнул. Ким решил сделать выбор сам и буквально потащил его на себе, выведя из комнаты. 

– Дальше я смогу сам, – прошелестел Сонхва, отпуская его у дверей ванны. 

Хонджун неловко кивнул. Хотелось убедиться, что всё точно в порядке, насколько это могло быть. Он снова обнял ладонями лицо Сонхва и прижался лбом к его лбу. Они стояли так какое-то время. Хонджун не мог выдавить из себя ни звука, одновременно борясь со множеством мыслей и пугаясь полной пустоты в голове. Сонхва тоже молчал, даже не открывая глаз. Вся эта тишина была пропитана чем-то особым, личным. Теперь у них была одна тайна на двоих и, кажется, просто соседями они быть перестали. Правда, Хонджун мог поклясться, что это произошло гораздо раньше. Можно было признаться себе в давно сложившемся особом отношении к отпрыску Паков хотя бы сейчас.

Сонхва ожил первым. Осторожно взял ладонь Хонджуна в свою и приблизился, прижавшись на мгновение к его сухим губам своими, всё ещё резко пахнущими кровью.

– Спасибо. 

Ким усмехнулся, но не отстранился, лишь подпихнул его к ванной. Сонхва скрылся за дверью, а Хонджун осел на пол, обхватив голову руками. Во что он только что влез и что сейчас ему предстоит? Смогут ли они и правда скрыть факт превращения, или внезапное исцеление Пак Сонхва будет слишком очевидным и предано огласке? Насколько серьëзно то, что теперь он думает про них “мы”? 

Вцепившись пальцами в свои волосы и оттянув их, он резко выдохнул и вскочил с пола. По крайней мере, неплохо было бы переодеться.