Дыши со мной в унисон

Ещё, ещё и ещё,

Потратим весь кислород,

Пока мы с тобой не в ноль…Следующий день наступил быстро, даже слишком. Лиза давно потеряла счёт времени, порой забывала целые дни, но не могла забыть всё, что было связано с Димой. Вернувшись к Диане домой, девушка с трудом, но всё же уговорила её достать ещё одну бутылку вина. Вино душило чувства, помогало уснуть, но не стоило перебарщивать. Уже после нескольких бокалов Нестеренко поняла, что этого ей хватит. В этот раз вместо отрицания был гнев. Она злилась. На себя, на него, да на саму жизнь. Как её ангел-хранитель позволил этому произойти? Почему не уберёг от беды? Почему позволил ей разрушить свою жизнь… Сжимая кулаки от обиды и злости, девушка легла спать, стараясь успокоить разбушевавшиеся чувства. В последнее время они становились всё более неудержимыми и резкими. Сейчас гнев, а что дальше? Желание умереть? Смешно, да и только… Смешно, потому что правдиво. Боль умеет примерять маски, прячется за напускной радостью, но это не меняет её сути, легче не становится.

***

Утреннее солнце игриво заглядывало в неприкрытые шторами окна, играло солнечными зайчиками на стенах и лице спящей Лизы. Выглядела она, к слову, крайне забавно. Растрёпанные тёмно-красные волосы рассыпались по подушке, а по подбородку, кажется, стекала слюнка. В какой-то момент перестав бороться с падающим на лицо светом, мозг заставил тело вздрогнуть и проснуться. Судя по тишине, этот раз она была в квартире одна, и это ни капли не радовало. Приподнявшись на локте одной руки, Нестеренко зевнула, протирая глаза свободной рукой. Чтобы полностью проснуться, потребовалось несколько минут. Наконец, откинув одеяло и дёрнувшись от того, что прохладный воздух кольнул кожу, девушка встала, направляясь на кухню. Там тоже оказалось пусто, только слабый запах кофе витал в воздухе, а на пустом холодильнике висел прикреплённый скотчем кусочек листа в клеточку. Это вызвало улыбку, Дима тоже оставлял записки, дабы не будить её… До сих пор сонный мозг, на удивление, вспоминал только о хорошем, вот только произошедшее вчера было не так просто забыть, потому улыбка сползла, подобно мокрому снегу, что сползает по стеклу. Аккуратно отсоединив записку от дверцы холодильника, Лиза села за стол и начала негромко читать себе под нос:

«Этой ночью я долго не могла уснуть, переваривала сказанное тобой и, честно, не хотела оставлять тебя одну. Проклятый универ… Если бы могла, взяла бы больничный, чтобы не оставлять тебя одной… Пожалуйста, будь осторожна и не делай глупостей. Буду вечером, надеюсь, сваришь мне борща. :)

P.s.

Надеюсь, когда ты проснёшься, кофе ещё будет тёплым.

P.p.s.

В холодильнике булочки и остатки картошки, будь умницей и поешь!»

С усмешкой скатав листок в шарик, Нестеренко бросила его в мусорку около раковины и, встав, коснулась чайника. Он и правда был тёплый, но не достаточно, так что долив туда воды, девушка снова включила его. Остатков еды в холодильнике хватило на хорошую такую порцию «бурухуля» — так Лиза называла своё фирменное блюдо, ингредиентами для которого могло стать практически всё, что вообще есть в холодильнике. Пускай получившееся блюдо и было похоже на инопланетную кашу, пахло оно определённо вкусно, а аромат кофе только распалял аппетит.

Дзынь

Дзынь

Дзынь

Спокойное утро прервал неожиданный звонок в дверь. Только севшая завтракать девушка застыла, смотря в коридор, кончающийся коричневого цвета дверью. Звон повторился, а голова начала заполняться различного рода предположениями. Диана совсем недавно ушла в университет, к тому же у неё есть ключи… Тогда кто это может быть? Какая-то реклама? Осторожно поднявшись со стула, Нестеренко медленно направилась к двери. Она шла на цыпочках, боясь издать лишний шум. Сердце отмеряло каждый новый шаг, было похоже на бочку барабана, что издавала равномерно постукивающий звук, задавала ритм и темп самой мелодии жизни. Наконец-то, оказавшись у двери, девушка посмотрела в глазок. Крик застыл где-то в горле, потерялся в комке из чувств и слов, которые хотелось в один момент вылить, но Лиза не могла издать ни звука. Там, прямо за дверью, стоял Дима. Он нашёл её достаточно быстро… Почему-то девушка ощутила лёгкую радость. «Он здесь! Он заберёт меня домой!» — кричал голосок надежды в груди, и отчего-то девушка была склонна ему верить. Мир не искажался, словно все те галлюцинации были плодом воображения, повреждённого после аварии. Вот только страх был сильнее, он в очередной раз до боли сжимал грудную клетку, в очередной раз не давал позвать. Резко отпрянув от двери, Лиза замерла. Её рот приоткрылся, так и не издав ни звука.

— Лиза, я знаю что ты там. — Голос Матвеева звучал зло, устало, но в то же время девушка уловила в нём нотки боли, отчаяния. — Нам нужно поговорить.

— Я не могу… — хрипло, в шаге от внезапно накатившей истерики, произнесла Нестеренко.

Ноги подкосились, и девушка упала на колени. От боли на глазах появились слёзы, однако девушка не обратила на это внимание, она прислонилась к двери лбом, в надежде, что ей просто показалось, что это не его голос, что это не он… но увы, это был не глюк и не сон.

— Слушай, Лиза… — уже более раздражённо начал он, но вздохнув, продолжил более спокойно, — Ты можешь вернуться, и всё будет как раньше. Возвращайся, я приготовлю нам завтрак.

Губы девушки затряслись, а слёзы вновь ручьём полились по щекам. Внезапно возникший гнев застилал сознание тонкой плёнкой, похожей на дым от сигареты. Рука непроизвольно сжалась в кулак, так и не ударив дверь; застыла совсем рядом с ней, а ногти впились в тонкую кожу на ладонях.

— Но я не могу… Потому… потому что боюсь! Потому что рядом с тобой я… Я чувствую, что схожу с ума! Потому что… потому, что скучаю и хочу вернуться… — с трудом сглотнув ком в горле, Лиза шёпотом продолжила, будто подытожив, — потому что я люблю тебя… Пожалуйста, оставь меня, забудь, сотри из памяти как пытаюсь я… Освободи меня…

С другой стороны двери послышался шорох, словно Дима тоже опустился на колени перед дверью, отчего-то возникло ощущение, что он приложил к ней ладонь, хоть так желая прикоснуться к той, кого любил. Он чувствовал её, ощущал энергетику, наверняка знал, в какой именно позе она сидит. Ему не нужно было слышать голос, чтобы знать, что она плачет.

— Нет. Я не оставлю тебя и ты знаешь это. — И снова шорох, в этот раз он встал, но шагов не последовало, чернокнижник замер, словно не хотел уходить, — Мы ещё встретимся, судьбу не обманешь.

С силой сжав челюсть, только бы сдержать всхлип, Лиза резко встала, приобняла себя одной рукой и, слегка покачиваясь, двинулась в сторону кухни. Вот только есть больше не хотелось. Поставив тарелку с нетронутой едой в холодильник, Нестеренко взяла чашку кофе, сигареты и направилась на балкон. Там, сидя на холодном бетонном полу, она в очередной раз закурила, поражая и без того наверняка больные лёгкие. Сигареты убивают, но от них не избавиться. Это зависимость… Она зависима от этих проклятых раковых палочек так же, как и от Димы! От одной этой мысли хотелось рвать и метать всё вокруг. Девушка отказывалась принимать жестокую правду. Её зависимости были очевидны, но она, подобно котёнку, которого тыкают в то, что он сделал, постоянно отворачивалась, не желая признавать очевидное.

— Люблю… — практически не шевеля губами, вместе с дымом, выдохнула Нестеренко, смотря на трещины в потолке.

Они напоминали паутину, напоминали, что Лиза — всего лишь мошка, в сетях безжалостной судьбы. Об этом напоминало всё вокруг, и это пугало… Пугали воспоминания, полностью чёрные глаза Димы, ставшие такими из-за очередных галлюцинаций. Кофе давно остыл. Холодный и горький, ибо девушка забыла положить сахар, он царапал горло, но Нестеренко не останавливалась, продолжала пить пока на дне чашки не остался противный осадок. Третья сигарета медленно догорала, пропитывая запахом табака тонкие пальцы, одежду и тёмно-красные волосы, прикрывающие лицо. В очередной раз откинув их назад, Лиза недовольно поморщилась. Сальные…

— Нужно принять душ… — пробормотала девушка, пытаясь хоть так успокоиться.

Впечатав бычок в пепельницу, Нестеренко неуклюже встала и, прихватив пакет с купленной вчера одеждой, направилась в ванну. Небрежно снятые вещи были отброшены куда-то в угол к стиралке. Полностью раздевшись, Лиза замерла, рассматривая себя в зеркале. Аккуратная небольшая грудь, слегка проглядывающие через кожу рёбра, плоский, но давно не подтянутый живот… Взгляд замер на правом бедре, где виделось её проклятие. Ужасный шрам, напоминающий скелет змеи, тянулся от начала бедра и практически до самого колена. Если бы тогда она не вышла из дома, возможно, этого бы и не произошло… Врачи говорили, что ей повезло, что они вытащили её с того света, что с трудом спасли ей ногу… Наверное, было бы лучше, если бы она умерла. Давно затянувшаяся рана временами болела, тогда полагалось пить обезболивающее, но вместо этого Нестеренко пила вино, стараясь забыть о том, что это вообще произошло, прятала шрам за одеждой, боялась смотреть ниже пояса, ведь тогда вспоминала громкий сигнал автомобиля, резкую боль и громкие разговоры врачей, светящих ей в глаза фонариками, хотящих понять, жива ли она. Лиза ненавидела себя? Скорее да, чем нет. Она ненавидела свои эмоции, чувства, своё тело. Морить себя голодом стало привычкой. Сигареты заменяли еду, разговоры с другими людьми… Они могли заменить практически всё, но ничто не в силах лишить человека его мыслей, воспоминаний.

Забравшись в пожелтевшую чугунную ванну, Нестеренко включила воду. Отрегулировав нужную температуру, девушка на секунду прикрыла глаза, просто наслаждаясь тем, как горячие струйки воды ласкают тело, смывая с него пот и эмоции, что липкой оболочкой покрывали всё тело. «Он пришёл за мной… Искал, волнуется, хочет, чтобы я вернулась… Может всё таки стоит?» — невольно задумалась Лиза, вспоминая их диалог у двери, по разные стороны баррикад, если так можно выразиться. Мокрый кулак ударил покрытую плиткой стену, от чего по всей руке электрическими разрядами пробежала дрожь вперемешку с болью. Она не должна об этом думать. Решение было принято уже давно, и произошедшее сегодня ничего не изменит. Внезапно заурчавший живот разбавил тишину. Точно, она ведь так и не поела…

Закончив с водными процедурами, девушка обмоталась полотенцем и выйдя из ванной, направилась обратно на кухню. Гуляющий по дому холод от открытого балкона пронизывал ступни, оставляющие на полу следы и капли. Мокрые волосы причудливыми змейками прилипли к спине, огибая позвоночник. Стекающая с них вода была красного цвета и напоминала многократно разбавленную кровь. Налив тёплую воду в стакан, Нестеренко залпом осушила его, после чего на секунду замерла, смотря в покрытое разводами окно.

***

От горячей воды шёл пар, оседал конденсатом на красно-чёрной плитке, а затем каплями скатывался вниз. Лёжа в просторной ванне, Лиза смотрела по телефону какой-то сериал, а на деле думала о своём. Через несколько дней у них с Димой была годовщина — ровно год с того момента, как они начали встречаться. Обычно Нестеренко не запоминала различные даты, это было не в её стиле, временами она даже забывала о своём собственном дне рождении, так какое ей дело до других, «менее значимых» дат? С Матвеевым всё было иначе. Каждый день с ним накрепко откладывался в памяти, она даже отметила все их совместные праздники в телефоне, чтобы точно не забыть ни о чём.

— Может, подарить ему какую книгу по потусторонним сущностям? Нет… Подарок точно не должен быть связан с работой, слишком банально. Может обереги? Чёрт, снова нет. Наверняка куплю какой-то дешёвый мусор, а он примет только потому, что любит… — размышляла вслух девушка, перебивая голоса, исходящие из динамика телефона, — Туалетная вода?

Взгляд метнулся к небольшой раковине, что была словно выполнена из чёрного мрамора с золотыми прожилками. Над ней была небольшая стеклянная полочка, практически полностью уставленная кремами, духами и так далее. К слову, добрая половина этих тюбиков и бутылочек принадлежала ей. В самом начале их отношений Матвеев чуть ли не буквально завалил её уходовой косметикой, когда узнал, что у неё, дай бог, есть пара кремов для увлажнения кожи. Да уж, раньше она и не думала так ухаживать за собой, скорее, не считала нужным, нежели просто ленилась. Негромкий стук и голос любимого вынудили отвлечься от мыслей, переведя взгляд на дверь.

— Можно?

— Да, конечно. — Отложив телефон, Нестеренко опёрлась о бортик.

Руки вошедшего в ванну Димы были за спиной, а сам он улыбался и, чёрт, эта улыбка была заразительна.

— Только не говори, что собрался делать мне предложение. — Хихикнув, Лиза закусила нижнюю губу.

Матвеев же лишь хитро улыбался да молчал. Подойдя к ванной, он присел на корточки и, наконец-таки, достал руки из-за спины, открыв взгляду девушки небольшую чёрную коробочку, в которой лежали серебряные серёжки со светлыми камнями. Они выглядели маленькими, но при этом привлекали внимание, совсем как звёзды на небе.

— Подарок в честь нашей годовщины. Нравится? — негромко, даже слегка хрипло произнёс Дима, внимательно наблюдая за её реакцией.

— Дурак… Но ведь годовщина только через несколько дней! Конечно же нравятся… — приняв коробочку, Нестеренко аккуратно взяла одну из серёжек, внимательно рассматривая её; на губах девушки играла лёгкая улыбка, а на щеках появился румянец.

— Просто решил немного опередить события. Знал, что понравится. Наденешь? — явно довольный произведённым эффектом, чернокнижник встал на одно колено, чтобы было удобнее.

— Конечно! Спрашиваешь ещё… — с горем пополам всё же надев серёжки, при этом даже не смотря в зеркало, Лиза повернулась обратно к Диме, глядя в его тёплые глаза. — Ну как, мне идёт?

— Да, очень… — протянув руку, Матвеев еле ощутимо коснулся её скулы большим пальцем, очертил овал лица и аккуратно взяв за подбородок, подарил лёгкий поцелуй, — Ты очень красивая.

На секунду переведя взгляд на скрытое водой и пеной тело, чернокнижник усмехнулся и направился к двери.

— Буду ждать в комнате, посмотрим фильм.

***

Остаток дня Нестеренко провела залипая в телефон, листая ленты различных соцсетей и стараясь пропускать все видео или фото, связанные с Матвеевым. Раньше, а если быть точнее до аварии, девушка тщательно следила за всеми новостями, связанными с Димой. Все сплетни, обсуждения… Даже временами читала различные фанфики, то и дело посмеиваясь с того, каким холодным или наоборот, карикатурно страстным, там изображают её парня. Лиза считала себя лучше, потому что встречалась со знаменитым человеком? Точно нет, но его статус в обществе точно сыграл свою роль. Где-то попадались их совместные фото, снятые фанатами исподтишка… Признаться, временами от этого становилось тошно. Почему люди просто не могут не лезть в жизнь популярных личностей? Они ведь, в конце концов, такие же люди. Вряд ли тем, кто это публикует, понравится, если о них самих будут писать сплетни, постоянно обсуждать и осуждать за любой «неправильный» выбор. Лиза боялась популярности, в самом начале даже боялась выходить вместе с ним на улицу, но вскоре это прошло и остался только неприятный осадок после нескольких уж слишком назойливых фанаток, которым чаще всего было куда меньше восемнадцати.

Сейчас, вспоминая то, как зарождались их отношения, девушка чувствовала, будто с её тела медленно срезают тонкие кусочки плоти. Она отрицала что скучает, но практически все её действия и мысли говорили, даже кричали об обратном. Пропустив звук проворачивающегося в замочной скважине ключа, Лиза чуть не подпрыгнула до потолка от внезапного крика:

— Угадай кто!! — зашедшая в квартиру Диана явно не собиралась церемониться и потому вела себя нарочито громко. — Надеюсь, ты там не померла.

— Да нет, вроде живая. — Вышедшая в прихожую Лиза улыбалась.

Несмотря на утренний разговор, она выглядела,на удивление живо и, что самое главное, весело.

— И это очень хорошая новость. Я принесла тортик!

— Собираешься за что-то извиняться? — приподняв бровь, нарочито серьёзно, произнесла Нестеренко, наблюдая за тем, как подруга снимает обувь.

— Ну что-о-о ты… Просто нам есть, о чём поговорить, а это лучше всего делать попивая чай и закусывая сладким! Так вот… Меня так заебала эта ебучая анатомия…

***

Разговор подруг затянулся аж на несколько часов, но в один момент посмотрев на часы, Диана чуть ли не силой вытолкнула девушку из кухни, сославшись на то, что будет перечитывать сегодняшние лекции, а ей уже пора спорить. Поскольку спорить было бесполезно, Лизе пришлось подчиниться. Засыпать в одиночестве уже стало привычкой и потому не заняло много времени.

Сны… Учёные говорят, что они снятся нам каждую ночь и далеко не в единичном экземпляре, просто мы их чаще всего не запоминаем. Лиза могла бы с этим поспорить, поскольку в последние несколько месяцев она начала думать, что вообще их не видит. Было достаточно прикрыть глаза и вот наступает завтрашний день, а от ночных грёз из царства Морфея нет и следа, будто их и вовсе не было. В эту ночь всё было иначе. В начале девушке снился откровенный бред. Летающие пирожки, реки из вина, текущие по небу и туманные леса из коробок да редких елей, но после всё начало меняться. Мир вокруг стал более реальным, объёмным. Нестеренко обнаружила себя в их с Димой спальне. Укрытая тёплым багровым одеялом, она смотрела в стену, словно чего-то ждала. Дверь в противоположной стороне комнаты открылась, там стоял Матвеев в одном лишь полотенце, завязанном на бёдрах.

— Спишь? — негромко позвал он, словно опасался разрушить атмосферу спокойствия в комнате.

Это не было похоже на воспоминание, это не было похоже на сон как таковой, всё было слишком реально и, что самое странное, Лиза не была простым наблюдателем, она могла мыслить, отвечать самостоятельно.

— Нет, а что? Хотел поговорить? — довольно сухо ответила девушка и, встав, подошла к чернокнижнику, стараясь не смотреть на полотенце, что явно держалось на честном слове.

На ней был чёрный шёлковый пеньюар, которого в реальности у Лизы отродясь не было. Отчего-то происходящее смущало, хотя она не впервые видела его голым, не впервые сама представала перед ним нагишом.

— Скорее, просто хотел увидеть тебя… И моё желание определённо исполнилось. — Тёплая мужская рука легла девушке на талию, слегка поглаживая её.

Чернокнижник не спрашивал разрешения, знал, что она не против, а сама Нестеренко нетерпеливо стояла на месте, не спеша действовать самостоятельно. Она хотела увидеть, узнать, почувствовать что именно он будет делать… Ожидание томило, мучило, и Матвеев прекрасно это понимал. Его взгляд, будто он был осязаем, то и дело пробегался по обнажённым плечам, задерживался на просвечивающихся сквозь тонкую ткань стоящих сосках. Матвеев всегда отличался раскованностью, говорил именно о том, чего хотел, не скрывая желаний, но сейчас молчал, рассматривая родное тело с нескрываемым желанием. Лиза отвечала тем же, но вскоре чаша терпения переполнилась, и тонкая женская рука прошлась по подтянутому прессу, слегка задевая кожу ноготками, дразня и распаляя.

— Вздумала играть? — приподняв бровь, уже слегка хриплым от возбуждения голосом спросил Дима; его желание выдавал и начавший появляться на полотенце бугор.

— А если и так?... — хитро вторила ему девушка, покрываясь румянцем от одного его голоса.

Ответ последовал не сразу. Наклонившись к Лизе, застыв у самых её губ, будто собираясь поцеловать, чернокнижник с усмешкой произнёс:

— В таком случае будь готова проиграть…

Горячее дыхание на приоткрытых губах вызвало мурашки, но поцелуя так и не последовало, вместо этого Дима приподнял её за талию, вынудив обхватить свои бёдра ногами и, пройдя чуть вперёд, аккуратно опустил девушку на кровать, после чего забрался на неё следом. Он возвышался над Нестеренко, чёрные, слегка влажные волосы падали на глаза Матвеева, придавая ему слегка пугающий вид, но это не умаляло накатывающего от близости к нему возбуждения. Лиза было протянула руку, в очередной раз намереваясь коснуться столь желанного тела, но чернокнижник умело перехватил её руки и поднял их над её головой, вжимая тонкие запястья в кровать, но не настолько сильно, чтобы причинить боль.

— Всё ещё хочешь играть? — заискивающе спросил Дима, свободной рукой слегка сжимая её тонкую шею.

— Да… — протянула в ответ девушка, прикусив нижнюю губу и ожидая его следующих действий.

А они не заставили себя долго ждать. Ловко поддев лёгкую ткань, чернокнижник помог ей избавиться от мешающего пеньюара, открывая себе тело любимой. Он не спешил касаться, просто смотрел, заставляя покрываться румянцем от непонятно откуда взявшегося стыда. Тёплые пальцы скользнули по одной из грудей, задели стоящий сосок и прошлись по плоскому животу, держа путь ещё ниже. Лёгкое прикосновение к чувствительному клитору вызвало дрожь, что прошлась по всей длине позвоночника, от чего Лиза прогнулась в спине, предвкушая наслаждение. Секунда, две, ловкие пальцы огладили половые губы, собирая смазку и приблизились ко входу, но явно не спешили проникать внутрь.

— Пожалуйста, продолжай… — только и смогла выдохнуть девушка, прикрыв глаза.

— Громче. — Слегка рычащий голос прорезал тишину, вызвал новый прилив дрожи.

— Пожалуйста!

Удовлетворённый просьбой, Матвеев скользнул сразу двумя пальцами внутрь, дразня и двигаясь нарочито медленно, словно желая распробовать её на вкус. Дыхание Лизы стало заметно глубже, а каждый выдох сопровождался тихими хрипами. В какой-то момент и без того неспешные движения остановились вовсе.

— А теперь сдаёшься? — более серьёзно, но не без усмешки спросил Дима, уже зная ответ.

— Да… Умоляю, прекрати меня мучить… — с придыханием выдавила из себя Нестеренко, смотря на него расфокусированным взглядом.

Иного Матвеев и не ждал. Вынув липкие от естественной смазки пальцы, он одним движением откинул полотенце в сторону и слегка наклонившись вперёд, чтобы принять позицию поустойчивее, аккуратно вошёл, издав низкий стон. Из-за смены положения руки девушки оказались свободны и практически сразу же обняли его за шею, слегка царапая спину. Пауза не продлилась долго. Пульсирующая внутри возлюбленных страсть отчаянно искала выход, движения Димы практически сразу же были быстры, размеренны, но удерживать такой темп постоянно было невозможно. Прижимаясь к его груди своей, находясь на весу, Лиза стонала. Вначале робко, но позже более протяжно. Нет, она не кричала как какая-нибудь порно-актриса. Это было искренне и потому большая часть стонов напоминала вздохи. Чем быстрее становился темп, тем больше её ногти впивались в его спину, оставляя царапины, что позже точно будут доставлять дискомфорт. Это было похоже на единение душ и тел, подобно воску от двух разных свечей что был расплавлен и смешан в одной ёмкости. Но в то же время это был просто секс, физиологическая потребность, нужда в разрядке, которой так давно не было. Их отношения, что строились на протяжении двух лет оказались карточным домиком, который разрушил её страх и импульсивность. Даже сейчас, утопая в долгожданной эйфории, Лиза ощущала вину, иголками колющую её гулко стучащее сердце. Происходящее напоминало бред, казалось невозможным, но тем не менее происходило, и потому было страшно.

— Я люблю тебя… Люблю… — не прекращающийся шёпот смешался с пошлыми шлепками и тяжёлым дыханием.

Она убеждала в этом его? Себя? Мысли исчезли в один момент, стоило только мышцам таза сжаться, чтобы после расслабиться и выпустить накопившееся напряжение, подарить незабываемое наслаждение… Вместе с тем мир вокруг начал терять цвета, ускользать через пальцы, подобно песку, пока не исчез вовсе, пока сон не закончился, возвращая Лизу в реальный мир.

***

Она проснулась мокрая, не то от пота, не то от иного рода выделений, сделавших одеяло влажным и липким. Поморщившись, девушка довольно резко вскочила на ноги, начала мерять комнату шагами, пытаясь сбросить с себя остатки того… сна. А был ли это сон? Что это вообще было? Неужели с этим постарался Дима? Помнится, он часто взаимодействует с суккубами и инкубами, подобный исход был бы не удивителен. Однако внезапная тревожность была вызвана не столько содержанием сна, сколько тем, что Лизе это даже понравилось. Тем, что она скучала по их совместному прошлому… На душе не просто скреблись кошки, нет, они сходили с ума, сдирали мясо с костей, купались в крови и орали, как бешеные звери. В какой-то момент сев на пол, Нестеренко прижала руки к груди, в попытке восстановить сбившееся дыхание. Отчего-то ей казалось, что она не одна; что кто-то наблюдает и этим кем-то был чёрный ворон, чьи глаза-бусинки следили за девушкой через окно.