Чонгук плечом отпирает магазинную дверь. Его вход сопровождает шаблонный перезвон дверных колокольчиков.

Потухшая и сырая сигарета торчит в зубах.

— Курить нельзя, — гаркает кто-то из-за прилавка. Чонгук неторопливо оборачивается на голос. Кассир сидит в дымовой завесе и делает затяжку самокрутки.

У Чонгука картина мира как-то не складывается. Вопросов много, но он под загадочного косит. Молчит.

— Тебе нельзя, мне, — неизвестный тычет пальцем себе в грудь, — можно. Не кури, выйди и зайди как надо.

— Не курю, — бубнит, так и оставляя рот занятым. Лень руки из ветровки доставать. А разыгрывать непонятные спектакли с ходьбой туда-сюда — тем более.

— Куришь.

— Да не курю я, — парень отмахивается и скрывается в глубине магазина, выбирая пять пачек рамена, пару энергетиков и кофе. Он умрет от уровня токсичности своего ночного перекуса.

Подходит к прилавку. Кассир молча втыкает в телефон, изредка агрессивно печатая кому-то в мессенджере. Не то чтобы Чонгук следил. Но он уже пару минут стоит, как дурак. Ждет внимания, так сказать.

Еще и одежда сыровата. Вышел, блядь, на улицу.

— И пачку сигарет, пожалуйста, — и насрать, что еще половина предыдущей в кармане. Главное, чтобы никто не спалил — оберут, оставив с голой жопой и зажигалкой. Хотя ее спиздят тоже. Зажигалку. Но задница у него тоже ничего. Иногда напрашивается на то, чтобы быть спизженной.

Кассир поднимает шальной взгляд на него, щурясь. Откладывает в сторону мобильник.

— Я же говорил, что куришь.

Чонгук закатывает глаза.

— Конкретно сейчас — нет.

— Но, в целом, да.

— Ну… да.

— Ну тогда подожди меня, я сейчас закроюсь, покурим. Только покажи что-нибудь, что возраст подтвердит.

Чонгук тыкает в свои синюшные мешки под глазами. Парень за прилавком всхохатывает.

— А ты забавный.