Наступательная операция продолжалась. И я хотел бы особенно отметить, что в освобождение мира от Германии участвовали города, находящиеся на оккупированной территории. Так и города моих союзников.

США, Великобритания и Франция были моими главными союзниками против Рейха. Мы состояли в Антигитлеровской коалиции. Мы сумели переломить ход сражения! И теперь мы наступал на территорию Германии.

8 мая 1945 года, мы наконец-то добрались до Берлина.

Когда мы вошли в город, сам Берлин вышел из Рейхстага виновато оглядываясь на руины города, где мы прятались.

— HALLO, ICH MÖCHTE IHNEN MITTEILEN, DASS WIR UNS ERGEBEN! [1] - прокричал город.

Я фыркнул, смотря в прицел снайперской винтовки. Это было умно со стороны Рейха. Отвести от себя прицел и послать свою столицу, типа "задаваясь". Было не удивительно, когда все страны, продолжили обстрел города. Это не до переговоры сейчас были бессмыслены.

— Start the assault! I went on a date with the Start the assault! I went on a date with the Reich.[2]- сказал я рядом сидящему Америке.

— As soon as you finish with him, we need to divide it.[3] - ответил мне американец.

Я кивнул в знак согласия, передовая управление фронтом Москве. И направился в сторону рейхстага. Позади я услышал крик:

— ВПЕРЕЕЕЕЕЕЕЕЕДДДД!!!!

Это кричала Москва, которая выбежала первой в бой, а за ней последовали и солдаты. И все с одной большой целью. Крушить Рейхстаг. Где-то недалеко, мои дети помогали раненым немецким городам. Я не хотел, чтобы они участвовали в штурме и захвате Берлина. Поэтому приказал им держаться подальше, пока я не закончу.

Я вошёл в Рейхстаг через чёрный холл, по пути приходилось вырубать города. Я не хотел их убивать, да и не мог. Я практически взлёта по лестницы направляясь к кабинету любимого фюрера.

И наконец-то добравшись до него, я притаился. Проверив магазин своей винтовки, я выдохнул. Нету ни одного патрона...

Пора.

Пнув со всей силой в дверь я ворвался в кабинет. Рейх стоял около своего стола, держав в руке револьвер.

— Wir haben uns schon lange nicht mehr gesehen, Union. Ich sehe, du bist endlich bei mir angekommen. [4]  - спокойно говорил немец проверяя магазин револьвера.

— Der Krieg ist zu Ende, Reich! Du verlierst! [5]  

— Das sagen Sie alle. Als mein Großvater starb, kam er an seine Stelle. Und dann haben sie mein Volk verhöhnt. Wirtschaftsblockade .... Über... Es stimmt... Zur gleichen Zeit hattest du keine Pläne, oder? [6]

— Deine Hauptstadt ist erobert. Ich glaube nicht, dass du uns jemals entkommen kannst. [7] - произнёс я улыбаясь.

— Das wollte ich nicht. [8] - проговорил он, наставляч на меня ствол - Eines Tages wirst du auch an der Hand deiner Kinder sterben, Union. Genau wie mein Vater. [9]

"Du hast deinen Vater selbst getötet." [10]

— WEIL ER ES NICHT GETAN HAT! ER WOLLTE UNSERE LEUTE NICHT BESCHÜTZEN! UND ICH KONNTE ES TUN! [11]- на последних словах он зловеще улыбнулся. — Jetzt sind meine Leute auf der ganzen Welt bekannt. Und niemand wird über uns lachen, wie unter der Herrschaft meines Vaters. [12]

— Ich fürchte, du irrst dich, Reich. Durch deine Taten hast du nur einen großen schwarzen Fleck in der Geschichte deines Volkes hinterlassen. [13] - прорычал я.

Рейх ехидно улыбнулся моим каким-то жалким попыткам заставить его сожалеть о содеянном.

— Aber jetzt werden wir respektiert und werden uns nicht erniedrigen! [14]- прорычал он.

Прозвучал выстрел револьвера. Я резко отклонился в бок, и в ту же секунду рядом пролетела пуля. Рейх сделал ещё несколько выстрелов в меня, но я успешно уворачивался. Спрятавшись за стол, где совсем недавно стоял немец, я затаился.

— SCHATZ, UNION! HAST DU KEINE MUNITION MEHR? [15]- быстро подметил Рейх.

Конечно же он быстро это понял. Ведь я даже не отвечал на его выстрелы, хотя возможность была.

— Dummerweise brechen Sie ohne eine einzige Patrone in den Reichstag ein... [16]

Я усмехнулся. Какой проницательный малый. Рейх не собирался стрелять, как и подходить ко мне. Но мы оба знали, что эту битву он не выиграет. Он ослаб... Хотя его ЧСВ никуда не ушло.

— Выходи, Союз. - перешёл немец на русский, что меня очень сильно заинтересовало.

— О! Так ты помнишь, как мы в детстве с тобой учили русский? - спросил я смотря на рядом валяющийся стул. - Я думал ты выкинул все наши совместные воспоминания из головы!

— Тогда мы были с тобой два глупых ребёнка, Союз. Мы не понимали сути войны и голода. Наши с тобой родители разговаривали на темы, что мы не понимали. - задумчиво произнёс немец.

Я вскинул брови. Стоп... Немец сейчас передо мной извинялся?

— Я НЕ ПОНЯЛ, НА ЧТО ТЫ НАМИКАЕШЬ?! - крикнул я.

Я услышал, как Рейх перезаряжает свой револьвер, и патроны падают на пол.

— Мне плевать, как ты будешь относится к этому, Союз. Aber ich habe nie einen Krieg verloren. Vor allem gegen dich! [17]

— Рейх? - спросил я.

В ту же секунду прозвучал выстрел. И немецкое тело упало вслед за пулями. Я аккуратно поднялся со своего укрытия. Чтобы увидеть простреленное тело Рейх. Он застрелился...

— Трус... - прорычал я, доставая нож.

Выходя из здания, я услышал крики. Крики радости, если точнее. Подняв голову к вершине здания, я увидел, как развивается штурмовой флаг 150-й ордена Кутузова II степени Идрицкой стрелковой дивизии.

И держала этот флаг Москва. Она была вся изранена изнурительными боями за нашу жизнь. Но мы наконец-то это сделали. Война окончена.

Осталось лишь поделить Германию, для нашей же безопасности. Пока я искал США, Великобританию и Францию, на меня смотрели их города. Со страхом в глазах. Многие закрыли улицы в шоке, когда смотрели на меня.

И я не мог их винить...

Я был покрыт ЕГО кровью, а в руке голова. Голова Рейха. Я выглядит для них как демон, который вышел из ада и забрал с собой Германию. Когда я нашёл их... Они радовались нашей общей победе, обнимались и плакали вместе с городами. Как своими, так и других государств. Но когда они увидели меня, то все замерли.

— USSR? - первый кто спросил меня, был США.

Он был чрезвычайно холоден, смотря на меня. Когда Франция и Великобритания смотрели с волнением. Я заметил, что около них стояли ещё четыре фигуры. У двух из них был флаг Веймарская Республики, что был ещё давно хорошим другом моего папы.

Жалко мужика...

Он был бы хорошим государством , если бы не Рейх.

— This girl's name is Trizonie. She is the daughter of the Reich and the mother of the FRG. [18] - сказал мне США, указывая на молодую девушку, около которой стояли ещё два ребёнка.

— Тризоние? - переспросил я смотря на молодую девушку.

Та опустила свой взгляд, даже не смотря на меня. Тогда я подумал, что ей было стыдно за действия своего отца, но потом я понял... Она не могла смотреть на меня, потому что в моих руках была его голова.

— А кто такие ФРГ и ГДР? - спросив своего американского коллегу, я демонстративно подкинул голову Рейха в вверх.

США заметно напрягся, но он ответил на мой вопрос.— The GDR is the German Democratic Republic, and the FRG is the Federal Republic of Germany. And they are the grandchildren of the Reich. [19]

— Вот оно что... - усмехнулся я.

Значит передо мной стояли его внуки. Интересно.

— Monsieur l'URSS. Avec les États-Unis et le Royaume-Uni, nous avons décidé comment nous diviserions l'Allemagne. [20]- внезапно вклинилась в наш разговор Франция.

— И как? - прорычал я и даже взгляд не бросив на француженку.

— I, Great Britain and France take the western lands of Germany. That is, this girl. [21] - начал объяснять мне США снова указывая на молодую дочку Германии.

— Как я понимаю, мне восточная часть? - улыбаясь, спросил я.

США напряжённо кивнул. Конечно, как тут не напрягаться, когда перед тобой стоит Союз и кидает туда сюда голову немца, как футбольный мячик.

— We would also like to deal with these young men right away. [22] - предложил Великобритания.

Я с зловещей улыбкой на лице со всей имеющейся у меня силой, швырнул голову Рейха к ногам немецких детей. Тризония взвизгнула, а ГДР и ФРГ схватились за неё.

— Bitte! Tut ihnen nicht weh! [23] - наконец-то подала голос дочка немца.

— Делите территорию, без этого никак! - сказал я с такой зловещий улыбкой на лице, что мог бы напугать и отца до икоты.

Но мне было плевать! Я был доволен, что убил этого нациста. Теперь мне нужно было лишь забрать те территории, что были моими. Франция и Великобритания мешкались в этом вопросе. Их лица скривились, когда они смотрели на голову Рейха.

Да, я уже разделил её на те зоны, которые предложила Франция. Но без их повторного проведения, разделение будет не действительным. США кивнул и достал со своего сапога охотничий нож. Он откатил голову Рейха от трех напуганных немцев. И нанёс своим ножом по мёртвой голове, вырисовывая границы, что он с этого дня контролировал.

После того, как США закончил он протянул нож Франции. Та неуверенно взяла его в руки и пошла к лежащей на земле голове. Она, как и США вывела на голове немца границы.

В конце концов, Великобритания также поступил, как и его коллеги. Широко улыбаясь, я поблагодарил их за победу, пожимая друг-другу руки. Я краем глаза наблюдал, как голова Рейха исчезает, и это всё переносится на карту.

— Liebe Trizonie... Gib mir die DDR. [24] - протянув руку, сказал я на немецком языке.

Девушка сильнее прижала своих детей к себе.— Könnten Sie uns bitte nicht trennen? [25]

— Nein. Dein Vater hat mein Volk getötet, also tut es mir leid. Aber ich werde nicht mit dir auf Zeremonien stehen! [26] - раздражённо закричал я, хватая ГДР за руку. Мальчик стал выкрикивать имя своей матери.

— NEIN! BITTE BRINGEN SIE ES ZURÜCK! ICH WILL IHN NICHT VERLIEREN! nein!! WIR WUSSTEN NICHT, WAS MEIN VATER TAT! BITTE GIB MIR MEINEN SOHN ZURÜCK! [27]- Истерически кричала девушка, рыдая на руках Великобритании, что удерживал её в своей хватке.

Франция же держала в своих руках брата близнеца ГДР. Она продолжала выкрикивать имя ГДР, когда мы с мальчиком были уже далеко от неё. Мальчик перестал выбиваться с моей хватки, когда ударил его по голове. Он просто не хотел, чтобы я его избил.

Спустя час мы наконец-то добрались до лагеря, где города уже праздновали победу над Рейхом. На моем пути встретилась Витебск, весело танцевавшие.

— ОЙ! ТОВАРИЩ СССР! Вы как раз во время! - воскликнула она, подходя ближе.

Я поблагодарил её за приглашение. Но мне нужно было начало найти детей. Витебск смущённо посмотрела на ребёнка, которого я держал в руке. По её глазами видел, что она узнала сей это ребёнок.

Но, не став даже спрашивать у меня, она показала в какой стороне были дети. Хах, и от туда шла музыка.

ГДР прижался к моему пальто. Поглядывая на ужасных захватчиков его земель. И тех, кто убил дедушку и забрал его от матери.

Я уже привык... Что меня все ненавидят.

Если и маленький немец возненавидит, то я приму это. Подходя к входу в заброшенное здание, что было завешено старой тканью. Отодвинув её, я увидел, как мои дети подпевали двум танцующим фигурам.

Они были все израненные, но продолжали радоваться победе. Что меня очень сильно радовало. Даже не верится, что все эти пять лет кровопролитной войны, закончились. Пока я наблюдал за местным весельем, ко мне побежала Литовская ССР.

—- Tėti, tėti! Kas su tavimi? [28]- спросила девочка, наблюдая за ГДР.

Я нахмурился. Почему Литва разговаривала на своём языке, если я приказывал разговаривать на русском!

— Скажи это по-русски, Литва.

Девочка вздрогнула от моего серьезного тона. — П... Прости папа. Я хотела спросить, кто это с тобой?

Я посмотрел на доченьку, мило улыбаясь. — Это ваш новый приемный брат, ГДР!

Так в нашей семье появился ещё один ребёнок. Но он не сильно долго у нас задержался и мне пришлось отвести его к Западному Берлин и тот с радостью принял мальчика, как родного. Наконец-то настало время спокойствия в нашей семье.

Годы шли, мы восстановили города, что были разрушены на оккупированных территориях. А также росли и мои деть. Девочки становились всё красивыми и фигуристыми, мальчики всё мускулистыми.

Конечно те раны, что нанесла им война, никуда не делись. Республики, что были под оккупацией, стали просыпаться в 4 часа утра каждый день. Им часто снились кошмары.

Я со всех сил пытался ослабить их состояние. Мои силы Союза, помогали мне часть страхов и болезней детей, переносить на себя. Что, к сожалению, ухудшало и моё состояние. Я мог несколько ночей не спать, боясь, что Рейх снова начнёт войну.

Я часто по привычке стал прятать под подушкой пистолет. Мало ли. И как раз в одну из таких ночей, меня снова переклинило.

Я сидел за столом на кухни и читал газету, запивая всё крепким алкоголем. К своему стыду скажу, что я стал пить, но лишь после войны. Что заметно испортило мои отношения с некоторыми детьми.

— Привет пап. - пройдя мимо стола поздоровалась БССР.

Она открыла шкаф и взяла оттуда свою кружку. Я кивнул ей, не отрывая взгляда от бумаги. Я читал... Ничего?

Перед глазами всё плыло и что-то мне казалось, что с алкоголем я на сегодня переборщил. Подняв глаза я увидел, как БССР пьёт из кружки воду. Видя как капельки воды стекали с её рта и дальше по шее. Как мышцы на ней двигались в такт её питья.  

Непроизвольно, но мои глаза пошли вниз. Они задержались на её груди. Маечка довольно сильно просвечивала, поэтому я мог увидеть всё.

Потому глаза пошли ещё ниже. Её бедра были перекрыты маленькими шортиками. Из-за чего хотелось их с треском снять! Закончив пить воду, БССР поставила кружку на стол. Пожелав мне спокойно ночи перед уходом.

Вот только теперь не мог нормально мыслить. Руки непроизвольно погрузились в штаны. Чёрт...

Если сейчас кто-то из детей зайдёт на кухню и увидит это!

Я умру от стыда.

Одним, довольно сильным ударом. Я врезал себе по лицу. Что реально привело меня в здравый рассудок! Я не мог допустить хоть одной мысли о маленькой БССР в обнажённой виде! Это не правильное чувство. Я не должен его испытывать к своей родной дочери.

Ладно, ещё к другой независимой стране испытывать такое влечение.... Что, к моему большому сожалению, у меня не было. Те страны, что были моими партнёрами, несильно то меня и привлекали.

Но почему именно БССР?

Она что... Какая-то особенная?

Ну, если считать только то, что она кровный родственник моего отца. Вот и всё! Я не могу понять, почему это стало со мной происходить! Такие чувства у дочери неприемлемы!

Когда я машинально снова хотел залезть к себе в штаны. То это меня чертовски разозлило! Я достал кухонный нож и врезал себе по руке. С такой силой, что по столу пошли трещины.

Да, было больно...

Но зато я перестал думать про БССР. Теперь всё моё внимание было направлено на газету.

Как же это хорошо...

Это верный поступок СР...

— Папа... Почему у тебя нож в руке?

Повернувшись в сторону звука, я увидел перед собой стоящего в проходе РСФСР. У него было настолько заспанное и милое лицо, что хотел им долго умилятся. Я снова посмотрел на нож в моей руке. А потом снова на РСФСР.

— Я просто пытался убить муху. - усмехнулся я.

— Ножом...

Я видел, насколько РСФСР не верил не единому моему слову.

— Ты снова пил, папа. - подметил русский, когда быстрым взглядом пробежался по поверхности.

— Совсем чуть-чуть... - соврал я.

Россия закатил глаза и подошёл ко мне. Он схватился за нож и рывком вытянул его с моей руки. Я не успел ничего возразить, как из моей руки уже струилась кровь. В одно мгновение и рана затянулась.

— Хорошо, когда твои раны быстро затягиваются. - сказал мальчик рассматривая кухонный нож. - Вот только они заживают, если ты сам их себе нанёс.

Я заметил на его лице, как проблеснула кривая улыбка.

— РСФСР, иди спать...

Вежливо попросил я. Но мальчик меня даже не слушал и положив нож на стол сказал :

— Это тебе нужно ложится спать, папа. Ты уже с ума сходишь.

И эти слова будто эхом отразились в моём разуме. А правда ли.... не сходил ли я с ума?

То, что я был жёстким - это я и так знал. Но... Но можно ли моё влечение к БССР объяснить этими словами?

Я молча встал со своего места и направился в сторону кабине. Позади я слышал, как РСФСР выкидывает бутылки. Ничего страшного, у меня есть ещё.

Сегодня я не был настолько агрессивен, чтобы драться за бутылку. А ведь иногда такие случаи и бывают. На стран алкоголь действует также, как и на людей. И мы пьянеем...

Вот только мы приходим в чувство довольно быстро. К примеру, в стрессовые ситуации. Если ты выпил и тебя сразу же вынесло, то когда на тебя нападут, то алкогольное опьянение сразу ветром и сдует.

Что было очень хорошо...

Потому что я, когда выпью становлюсь весьма буйным. Помню момент, когда я чуть не устроил драку с БССР за свою последнюю бутылку водки. Молодая Республика вылила водку в раковину. На моих глазах...

Тогда я её чуть не убил собственными руками. Если бы РСФСР, то я бы её убил. Но парнишка сумел меня вырубить. Просто стукнув по моей голове стулом, что и спасло БССР.

Также сейчас я могу подметишь, что лишь РСФСР и БССР со мной дрались, как кошка с собакой. Остальные же дети смирно сидели в своих комнатах, когда папка набухивался.

Даже не знаю, почему эти двоя так любили со мной драться. Но они хоть что-то делали, пытаясь меня привести в чувства. И вылечить от алкогольной зависимости, что стала у меня проявляться.

Я зашёл в свой кабинет, демонстративно захлопнув дверь. Возможно, дети и проснулись от такого шума, а может и нет.

Хрен с ними!

Я наконец-то захотел спать, алкоголь все-таки действовал намного лучше, чем снотворное. Сняв с себя всё, что могло мне мешать. Я улегся на диван и закрыл глаза.

Прошёл час...

Потом ещё час...

В окне уже светало, а я всё никак не мог уснуть. Перед глазами каждый раз всплывало тело БССР. Не выдержав, я закричал на всю комнату.

— ААААААААААА!!! СУКА! Я ТАК НЕ ЗАСНУ!

Из-за моего крика все дети проснулись. Понял я это из-за беготни маленьких ножек по верхним этажам. Шикарно...

Я резко вскочил с кровати. НАДО ЭТО ВСЁ ПРИКРАЩАТЬ!

Подойдя к зеркалу, я взглянул в него. Перед моим взором предстал очень высокий мужчина.

- Я беру с себя клятву, что все последующие 25 лет буду сдерживать свои чувства перед БССР. Не думать о ней в пошлом смысле. Не представлять её голой и не возбуждаться! - сказал я, с очень серьёзным лицом.

Я взял с себя своеобразную клятву.

— И если я нарушу её. То попрошу Москву себя расстрелять! - прорычал я.

"А что ты будешь делать после 25 лет? Снова начнешь, а неё засматривается?"

— Да. - ответил я.

Опомнившись, я стал оглядываться по сторонам. В моей комнате никого кроме меня не было...

Так чей же голос я сейчас услышал?

— Кто здесь?

Но на вопрос мне никто не ответил. Скину всё на свои бессонные ночи, ведь я уже не спал столько ночей, побрел к кровати.

Я могу сказать, что действительно, последующие 25 лет пытался закопать свои чувства к БССР. У меня это получалось, с переменным успехом, правда...

Даже впервые месяцы меня переклинивало. Я слишком часто смотрел на неё и воображал непристойности. За что получал себе пулю между ног. Было больно, не спорю... Но зато я перестал думать про БССР в таком ключе.

Однако... 25 лет прошли довольно быстро, для меня...

За это время произошло много чего. И война в Афганистане и гонка вооружений с США. Мы чуть на друг-друга не скинули ядерку! Но благо... Всё обошлось...

В это день, мы с БССР решили прочитать мои записи ещё 1917 года. Откапав эту книгу на чердаке, БССР стала меня расспрашивать о ней.

С раздражение, но я согласился ей рассказать. И когда она узнала, что это записи про всех родителей советских республик! То заставила меня рассказать про них. Точнее... Вежливо попросила.

А я не мог отказаться. Одновременно вспоминая, что 25 лет моего контракта с собой, прошли....

Я предполагал, что за столько лет мои чувства к ней остынут. Но нет... Наоборот. После осознания, что мой контракт закончился, они вспыхнули с огромной силой. Я не мог к ней нормально прикасаться. Тело начинало гореть, сердце биться ещё сильнее и быстрее. Почему у меня всё с работало на оборот?! НЕ ТАК КАК Я ХОТЕЛ!

Ох... В общем... Мы с ней сидели на кухне и читали мои записи.

БССР всё никак не могла усесться на моих ногах ровно, поэтому очень часто дергалась. Что ещё больше меня возбуждало.

ААААРРРРГГГ! ЭТА ДЕВЧЕНКА БУДТО СПЕЦИАЛЬНО МЕНЯ ЗАВОДИТ!

В голове стали мелькать разные мысли и неприличные образы. Я пытался их отогнать, честно... Но мне действительно хотелось с БССР нечто большее, чем просто родительские обнимашки.

Я не смог удержатся и положил свою руку ей на бедро, чтобы хоть как-то успокоится, но похоже БССР не сильно это и заметила. Она была полностью погружена в изучение моих записей про предков всех 15 её братьев и сестер. Мне нравилось и я гордился , что она просвещалась в истории других республик.

— Папа... А кто такой БНР? - спросила она, открыв мои записи, как раз на странице "Беларуских государств".

Я наклонился к ней поближе, чтобы разглядеть свои записи. Почувствовав её прикосновение на моей шеи, я не смог удержаться и полностью обнял её. Она восприняла данный жест будто мы с ней просто обнимались. Вот только для меня это было совсем другое.

— Беларуская Народная Республика - это твой прадедушка. Он был братом ССРБ. - я указал ей на дату жизни своего дяди. - Он прожил очень мало. В то время белорусские земли находились под немецкой оккупацией, пока в России происходила революция. Во время "правления" Германии на этой территории, БНР решил создать свое государство и написал письмо с просьбой в помощи от Берлина.

Я заметил, как быстро её лицо стало хмурым. Она не очень была рада такому предку, особенно когда сама прожила пять лет под оккупацией немцев в концлагере.

— Зачем он это сделал? - спросила девочка.

Я довольно нежно ответил ей. - БНР не доверял большевикам, в частности РСФСР. Поэтому он и решился на данный шаг, но Германия ему отказал. Вот только мечта о собственном государстве надолго засело в умах, как БНР, так и твоих городов.

— Но его убили... Как это произошло? - спросила она, указывая на дату смерти.

— После того, как Германская Империя пала под натиском революции. Многие территории РИ, что были под захватом немца решили провозгласить о независимости... - Я с печалью посмотрел на такие родные для меня буквы имени. - БНР был одним из них. Но вот только, РСФСР сразу стал захватывать его территории и в конце убил его.

— А потом... Столица ССРБ была перенесена в Минск...

— Да... К сожалению, для моего отца... Ему пришлось два раза провозглашать независимость. Первый раз после революции в России, а второй раз после войны с Польшой.

Лицо БССР выдавало всё её отвращение к истории, что я сейчас ей говорил. И я отлично её понимал.

— А кто тогда такой БЧБ? - спросила она.

Я слышал в её голосе всю ненависть к этому имени. Мне доложили белорусские города, что во время немецкой оккупации. БЧБ тут явно с ума сходил. Он правил этой территорией, даже пытался создать страну.

Вот только теперь... Когда война закончилась... БЧБ как флаг, стал ассоциироваться с теми, кто сжигали города и деревни БССР.

— Он лишь флаг. - коротко ответил я.

БССР кивнула, она и так узнала эту информацию с рассказов её городов. Да и Минск, наверное, много что мог рассказать. Последующий час мы сидели молча. Она не спрашивала по истории других республик, лишь просматривал из предков. Когда она снова остановилось на странице "Беларуских государств", то сразу закрыла книгу.

— Спасибо, папа. - нежно обняла меня. - Я могу взять эту книгу на время? Хочется ещё больше узнать про историю родни!

Она мило улыбнулась. Конечно, я заметил, что это была фальшивая улыбку, но все равно дал ей эту книгу. Она радостно схватила её в руки и поцеловала меня в щеку. После чего спрыгнула и побежала в сторону своей комнаты.

Я ещё несколько минут сидел и смотрел на место, где только что моя девочка бежала. В голове появлялись разные мысли, как и сами чувства. Меня разрывало на части. Мне было и больно и одновременно хорошо, я хотел находится с ней, хотел её трогать, целовать и одновременно понимал, что это неправильно.

Выдохнув, я встал со своего места и направился на крыльцо. Нужно было закурить нервы.   Когда я вышел во двор то увидел, как РСФСР и УССР носили сено в сарай и о чем-то бурно спорили. Я не пытался вслушиваться в разговор, что было зря.

— ЧТООООООО??!? - закричала Украина.

В ту же секунду из сарая вылетел РСФСР, а за ним бежала девушка с вилами на перевес. Как же это меня сейчас раздражало. Я хотел наорать на них, но меня опередили.

— УССР, ЕДРИТЬ ТЕБЯ ЗА НОГУ! ПОЛОЖИ ВИЛЫ!!!

Я посмотрел на обладателя голоса, что сейчас орал на двух дураков. Это была моя БССР ~

На моё удивление Украина проигнорировала крики сестры и продолжала бегать за РСФСР, что наоборот лишь забавляло младшего русского.

Вся эта беготня по двору тут же закончилась, когда в лицо Украины, откуда-то с окна, прилетел стул. Девушка от удара выбросила, вилы и сейчас лежала, корчась от боли.

— Хпхпхп, ну что набегалась Укра? - язвительно спросил Россия.

— Заткнись, Москаль! - прорычала Украина держась за голову.

Так... И когда это УССР стала называть Россию - Москалем?

Позади меня, дверь с грохотом распахнулась, и от туда вышла злая БССР. Хах, я прям, чувствовал, как под её ногами плавится земля. Закурив ещё одну сигарету, я стал наблюдать за шоу.

— ВЫ, ЧТО ОБА С ДУБА РУХНУЛИ!? - кричала она, подходя к двум советским республикам.

— ЭТО ВСЁ РСФСР НАЧАЛ! ОН СТАЛ МЕНЯ ОБЗЫВАТЬ! НАЗВАЛ КАКОЙ-ТО ЕЩЁ МАЛОРОССИЕЙ?! ПИЗДЮК МЕЛКИЙ! - вспылив начала орать УССР.

— Ну, да... Нашла на что обижаться. - закатив глаза усмехнулся Россия. Он подошёл к БССР практически в платную. Девушка строго смотрела на него.

— Ты зачем её так назвал, Рос?

— Да просто хотел пошутить над ней! - начал уже возмущаться сам РСФСР.

— Окей, я тебя поняла Росиссия ~

Хох, отличный ход доченька! РСФСР сразу передернулся от такого, но потом виновато посмотрел на УССР. Он довольно быстро понял свою ошибку.

— Прости Украина. Я просто вычитал, что так раньше назывались земли, где находится твоя территория. Вот и захотелось тебя побесить. - извинялся довольно искренне младший русский.

— Пф... Иди ты в жопу, РСФСР!

Она встала с места и стала обтерхать платье от пыли и грязи. Взяв стул с вилами в руки, она понесла их в сарай, что-то бурча под нос. БССР и РСФСР смотрели на уходящую фигуру сестры.

— Когда у вас так испортились отношения с ней? - поинтересовалась БССР.

— После войны. Киев сказал, что во время оккупации к ней часто наведывался УПА. - с настороженностью ответил Россия.

— Думаешь, он ей промыл мозги?

— Наверное. Я ведь не знаю, что с вами было тогда. Лишь могу представить это... К тебе БЧБ тоже приходил?

— Да, но он больше говорил, что я не достойна, быть государством для моего народа. Смею предположить, что у УССР было совсем по другому.

Она посмотрела в мою сторону и улыбнулась.

— Пошли домой, скоро обедать будем. - сказала она и схватив своего брата за руку и потащила в сторону дома.

РСФСР даже не смотрел в мою сторону, когда БССР мило улыбнулась. Да... Точно... Я и забыл, что у нас с РСФСР тоже натянутые отношения. Я прям чувствовал, что он ненавидел меня всем своим сердцем.

Что было не удивительно. Я был тем, кто издевался над его братьями и сёстрами, я был тем, кто проворонил войну. Я плевал на них...

И у него было полное право меня ненавидеть. Как у меня было право ненавидеть и своего отца. Хах, какой-то круговорот ненависти в нашей семье.

И вот моя любимая часть этих воспоминаний. В тот день я наконец-то открылся БССР с совсем другой стороны.

В тот день молодая белоруска прибиралась у меня в кабинете, протирала столы, шкафы. Пока я сидел и разгребал документы, что мне накидали столицы республик. Иногда я краем глаза заглядывался на БССР. Смотрел на её тройное тело, на её бедра и грудь. Она была красавицей. И я мог любоваться на неё целыми дням, как на картину.

Черт.... И как это я так докатился? Полюбить свою дочь, больше чем ребёнка. Полюбить её, как прекрасную девушку.

Моё лицо покраснело, представив, как БССР находится со мной не как дочь, а больше как жена.

— Сложный день выдался? - спросила девушка, смотря на меня с пониманием.

— Немного...

— Я отлично это знаю. Ты взял на себя почти все бумаги, которыми мы сами должны заниматься.

— БССР... У вас и так много нагрузки.

— У меня да. А вот младшие республики без дела болтаются по полю. Я думаю нам уже пора самим управлять территориями, чтобы разгрузить тебя.

Пока она это говорила, я любовался её серьёзным видом. Она была красивой, когда была такой...

— Ты меня совсем не слушаешь папа.- она нежно улыбнулась.

Я виновато посмотрел на неё. - Прости БССР... Ты просто сегодня очень красивая. Беларусь наклонилась голову в бок и нервно улыбнулась. - Хох, спасибо папа ~ Ты сегодня пил что-ли?

— С чего ты взяла? - отмахнулся я.

Да, я временами закапывался в алкоголь. Но сегодня я ровно ничего не пил!

— Просто не каждый день, ты так на меня смотришь. - она усмехнулась и продолжила протирать мой стол.

Что? Но я всегда на неё так смотрю! Да блин! Что я сейчас не то сделал!

— Как там Минск? - попытался я перевести тему.

БССР закончила протирать стол, направившись в сторону огромного шкафа она открыла его и достала от туда вазу.

— Всё хорошо. Правда, он уже закидал меня письмами с просьбами приехать жить в столицу. Всё же они все скучают по мне. - сказала она протирая вазу.

— А ты хочешь уехать из дома? - спросил я снова начиная засматриваться на её фигуру.

Сегодня она была одета в красивое домашнее платье. Мои взгляд пробежался по её рекам, на них остались, как шрамы, что я нанёс, так и Рейх. Затем продолжил смотреть на её бедра и ножки.

Девушка не сильно скрывала свои шрамы на ногах. Поэтому я сразу заметил выступающие железные держатели, что позволяли ей ходить.

— Да, почему нет. Я смогу чаще видеться со своими городами, да и по Минску я очень скучаю.

Вот оно что... К сожалению, для неё, я не сильно хотел, чтобы она уезжала из дома. А вдруг на нас снова нападут? У нас сейчас очень сложные отношения с США. Я не выдержу если её снова заберут от меня!

— А... Если я тебе не разрешу ехать в Минск? - ехидно спросил я.

— А почему ты меня не отпустишь? - спросила девушка, ставя вазу на место.

Я усмехнулся. — Мне нужна твоя помощь с ООН. Надо много документов подписать, раз ты у нас тоже являешься его основателем.

БССР закатила глаза. - Ах, точно.... ООН... Хорошо, я помогу тебе с документами. Но в замен ты отпустишь меня на несколько месяцев жить в Минск! - улыбнулась она.

"Посмотрим" подумал я. Всё же желание отпускать её у меня не было. Я хотел, чтобы она всегда была со мной рядом. Встав со своего места, я подошёл к ней. Девочка была довольная маленькая по сравнению со мной.

— Ты точно хочешь уехать отсюда? - взволнованно переспросил я.

БССР уверено кивнула. Было заметно, что её напрягало, насколько близко я к ней подошел.

— Ты такая красивая… - прошептал я целуя свою дочку в шею.

Она стала бить меня по спине и плечам, но мне было плевать. Я так хотел показать ей, как сильно её люблю!

— СР! ПРЕКРАТИ! – выкрикнула она.

Это имя будто вывели меня из транса. Я в шоке посмотрел на неё, тем самым, ослабив свою хватку. Чем девушка и воспользовалась. БССР высвободила свою руку и врезала в меня с кулака. Я отшатнулся от неё, схватилась за щёку.

— СОВСЕМ ЗБРЕНДИЛ! ПРЕСТАВАТЬ К СОБСТВЕННОЙ ДОЧЕРИ! - кричала она.

Я не мог понять, как... Откуда она знает моё прошлое имя?! Кто ей рассказал?! БЧБ??? Или она смогла, увидит воспоминания ССРБ...

— Бела... - начал я, но девушка сразу меня заткнула.

— СЕГОДНЯ Я ЕДУ В МИНСК! НЕ ОЧЕНЬ ТО МНЕ И ХОЧЕТСЯ ЖИТ С ОТЦОМ ИЗВРАЩЕНЦЕМ!

Она захлопнула дверь, оставив меня одного в своём кабинете.

Что же я натворил....

Тем же вечером я приехал в столицу своей белорусочки. Столица встретила меня дождливой погодой, что очень контрастировала с нынешним настроением.

Выйдя из машины, я взглянул на небо. Оно было очень темным из-за грозовых туч с которых обильно лил дождь.

Я начал чувствовать, как одежда намокает, и капли дождя проникают под неё. Но я не обращал на это никакого внимание…

— НЕ ПРИКОСАЙСЯ КО МНЕ! - закричала она.

Я резко дёрнул свою руку. — Прости... Я понял. - прошептал я.

Беларусь фыркнула, и я точно мог увидеть на её лице отвращение. — Зачем ты здесь, папа? - спросила она.

— Я хотел извиниться... За то, что сорвался.

— Ты уже извинился. Так что можешь ехать обратно в Москву. - прорычала девушка резко закрывая дверь.

Но я не собирался этому случится! Придерживаюсь дверь, я продолжил.

— Если ты хочешь прогнать меня отсюда. То лучше, когда я всё объясню!

— А ты думаешь, что я буду тебя слушать? Папа, ты такой же извращенец и садист, как и он...

— Кто?

Но она не сказала, лишь сильнее стала держатся за дверь. В конце концов мне надоело это. Рывком распахнув, что сильно напугало БССР, я упал перед ней на колени и схватился за свитер.

— Пожалуйста... ПОЖАЛУЙСТА, БЕЛА, НЕ ПРОГОНЯЙ МЕНЯ!- умолял я её. Но она продолжала меня отпихивать!

— ПАПА, ХВАТИТ! Я ТЕБЯ НЕ ЛЮБЛЮ! Я НЕ ХОЧУ ТЕБЯ ВИДЕТЬ ЗДЕСЬ!

— ПОЖАЛУЙСТА, БССР! Прости меня... Прости, прости, прости, прости.... - продолжал шептать я, держась за её свитер.

БССР продолжала, отнекивается. Прогонять меня... Но я не отступал! Я извинялся и извинялся перед ней.

— Х.. Хорошо... Заходи в дом...

Прошептала девушка, заводя меня в свой дом.

— Я сейчас принесу тебе одежду РСФСР, которая осталась тут. У вас примерно один и тот же размер.

Опираясь об стену, я с удивлением смотрел на неё.

— Что его одежда делает у тебя? - прорычал я.

И почему это я не знал об этом! Что у них с РСФСР происходило, до того, как я признался ей в любви?

— Он часто тут ночует, когда не хочет находиться в общем доме. Минск вроде не возражает. - прав плечами сказала девушка. — Сейчас принесу.

Я с удивлением на лице прослезился за ней до комнаты, где она и скрылась. В голове было куча мыслей... Даже те, которые я не хотел видеть в моей голове.

Нет... У БССР не могло ничего быть с РСФСР! Она... Она после войны была очень зашуганная. Боялась прикосновений и никому не давалась!

Нет... Нееееееееттт. НУ НЕ МОГУ Я ПОВЕРИТЬ, ЧТО ОН ПРИЕЗЖАЛ СЮДА К НЕЙ НОЧЬЮ! Ну... Ну не может этого быть!

ЧЁРТ! НУ ПОЧЕМУ МОИ СИЛЫ СОЮЗА ПЕРЕСТАЛИ НОРМАЛЬНО РАБОТАЛ НА ДЕТЯХ! ААААААААА!

— Один раз я застала их бухавшими! - кричала она с дальней комнаты, что и освободило меня от ревности.

— ТОЕСТЬ ОН С ТОБОЙ ТУТ НЕ НАЧИВАЛ? - спросил я очень на еясь на отрицательный ответ.

— НЕТ, ОН НОЧИВАЛ! ТОЛЬКО СПАЛ ВСЁ ВРЕМЯ НА ДИВАНИ! Хаха... ДАЛЬШЕ ПРОСТО МОЙ ЛИСЕНОК ЕГО НЕ ПУСКАХ, ААХХВХВ. ВСЁ ВРЕМЯ КУсал его за ноги... - говорила она Выходя из комнаты.

Она с удивлением смотрела на меня держав одежду сына. Я разглядел там тёплый свитер и штаны.

— Ты чего ещё не разделся?

Я усмехнулся такому вопросу. — Ну думаю, что это будет не нормально...

В ответ Беларусь кинула в моё лицо одежду РСФСР. — Иди в ванну, там и переоденешься! А я пока поставлю чай.

Я так и сделал. Переодеваясь в ванной, я заметил, что одежда РСФСР мне чуть-чуть была коротковата. Я всё же был на несколько сантиметров выше его.

— Черт... - буркнул я себе под нос, развешивая сырое белье.

На моё удивление, одежда РСФСР совсем им не пахла. Она наоборот пахла именно лисьим запахом. Видно домашние животное БССР часто спал на его вещах

Придя на кухню, БССР позвала меня к столу. На нем стояло две кружки чая, до двум краям стола, и корзинка с батончиками, ледяшками, карамельки и ириски.

— Садись за стол, папа. - указывая на другое место, сказала девушка.

Я молча сел за стул, как она. И мы просидели так несколько минут.

— Прости меня, Бела...

Девушка посмотрела на меня спокойным взглядом.

— Я тебе нравлюсь? Почему? – заинтересовано спросила она.

Я выдохнул, смотря на  руки, что сейчас играли с крышкой. По сравнению с кружкой, мои руки были очень большими.

— Даже не знаю, с чего и начать то...

— Просто скажи, я тебе нравлюсь?

Я кивнул ей. — И прежде чем ты спросишь, как давно. То я начал испытывать к тебе чувства с окончания войны.- отведя взгляд я увидел маленького лесенка, что спал около ног БССР.

Я улыбнулся, вспоминая, как БССР принесла его к нам. Он был весь раненый. Но мы смогли его выходить. Выпуская его на улицу, лесенок сначала убежал в лес, но когда мы возвращались домой, он следовал за нами. С того дня он и жил с БССР, как её домашнее животное.

— Почему у тебя вообще возникли такие чувства? - строго спросила белоруска.

Я лишь пожал плечами.— Тогда я наверное впервые увидел в тебе что-то другое. Я не могу это подробно описать... Но, когда я увидел твоё израненное тело, то этот образ стоял перед глазами все последующие дни.

— Ясно... - сказала она, отпивая из кружки чуть-чуть чая.

— А потом всё пошло будто по накатанной. Я стал часто желать прикосновений к тебе, стал засматриваться на твою фигуру. Я думал, что это скоро пройдёт! Но... Я понял, что полюбил тебя.

Девушка долго смотрела на меня. Возможно, она пыталась переварить услышанное, а может и материлась на меня. БССР кивнула. Встав со своего места, она подошла к раковине и начала мыть кружку. Когда она была вымыта, девушка поставила её сушится.

— Я знаю, что я тебе противен... Но пожалуйста, не оставляй меня одного. - довольно попросил я, смотря на неё с болью в глазах.

Я наконец-то смог найти тот лучик света, что вернул меня в беззаботное детство. Я снова стал тем обалдуем СР, что всегда бегал по белорусским полям. Именно моя любовь к БССР смогла вернуть все это.

Девушка молча подошла ко мне. Я уже был готов к новому удару по лицу, но его не последовало. Наоборот я почувствовал какую-то нежную тяжесть на теле.

БССР обняла меня...

Я попытался обнять её в ответ, но девушка отстранилась и схватилась за моё лицо.

— Я могу смериться с твоими чувствами ко мне, папа. Но прошу, больше НИКОГДА не приставай ко мне, если я этого не хочу! Я ели справляюсь, когда до меня просто дотрагиваются !

Я стёр слезы на её глазах. Точно...

Рейх... Он издевался над ней. Я даже не могу представить, что он с ней делал тогда. Она просто не говорила...

Как и не хотела показывать эти воспоминания. Я положил свою руку на её руки. Они были такими тёплыми... Такими маленькими. И такими же знакомыми мозолистыми, какими были руки у ССРБ. На моем лице появилась улыбка.

— Я виноват перед тобой... Я просто сорвался тогда, прости меня, доченька.

— Просто в следующий раз сдерживайся. Ну... Либо спрашивай моё разрешение.- на её лице появился небольшой румянец.

— Ты не будешь против, если я тебя сейчас поцелую? - вежливо спросил я.

БССР усмехнулась и кивнула. - Но! Пока только в щеку... Насчёт губ я потом подумаю.- Она подмигнул мне. ЧЕРТ! ЭТА ДЕВОЧКА ИЗДИВАЕТСЯ НАДО МНОЙ!

Но я исполнил её желание и поцеловал в щеку. Вечер мы провели наедине. Я всё время лежал на её коллегах, пока она читала книгу. Эта спокойная атмосфера так успокаивала меня.

У меня были попытки заигрывать с ней. Однако она их благополучно игнорировала, либо же отвечала, что я слишком стар для этого!

УХ! Мы с ней были одного возраста, как страна, и она смела такое говорить!

— Что читаешь?

— Ммм... А.П.Чехов, сочинение в четырёх томах. Рассказы и повести 1880-1888 года. Издательство... Город Москва, издательство "Правда", 1984 год - прочитала она с книги.

— Этот год... Довольно новая книга. - подметил я.

БССР кивнула и продолжила читать. Я с улыбкой наблюдал за её мимикой. Она была вовлечена в историю, что сейчас читала. Как же она была красива...

Спустя несколько дней мне нужно было уезжать в Москву. За эти дни наши с БССР отношения никак не поменялись. Она продолжала меня любить как отца, а я её больше чем дочь. Когда мы прощались, она позволила мне поцеловать её в губы. Я был на седьмом небе от счастья!

Поэтому когда я приехал к себе в кабинет, Москва подумала, что кто-то умер, раз я был такой весёлый! Я не стал ей говорить истинную причину моего счастья. Она могла не так все понять.