Свет падал на её открытые лопатки, когда она, через барную стойку потянувшись к бармену, спрашивала тропический «Мексиканский завтрак» – Кохаку заметила, что больше читает по губам, чем слушает сладкий голос. Он доносился до ушей даже сквозь биты, сотрясающие пол в клубе, и звучал, звучал, звучал. Незнакомка заправляла свои нежно-розовые волосы за ухо, а заколки-звёздочки на этой стороне постепенно съезжали к кончикам, которые

наверняка – можно было сказать –

щекотали шею.

Иногда можно было наблюдать, как она хмурилась, как смеялась, отворачиваясь от собеседницы и показывая ровный ряд зубов и румяные щёки. Она тянула свои лонги, отбивая короткий ритм ноготками по хайболу, и, удовлетворённая, пожимала узкими плечами.

И свет продолжал падать.

Кохаку ущипнула себя, моргнула пару раз и отвела взгляд на собственные шоты, – они все были разными и незаконченными – зарываясь в короткие волосы пальцами. Гинро затерялся около получаса назад между размытых в свете прожекторов силуэтов, Кинро в последний раз неудачно отбивался от кого-то схожего с, может быть, крупной палкой – хотя Кохаку знала, что это был Хьёга, но его имя она всегда произносила с отголоском звука цензуры – в общем, с такой компанией оставаться было себе дороже, иначе не далёк был момент – она бы затерялась точно так же.

Индиго на этих слегка выпирающих лопатках.

Осень уже близилась к концу, но в тепле и вырвиглазной яркости помещения ощущалась летняя беззаботность; почти удушающая, она ложилась на кожу липким слоем сладких, горьких, терпких, цветочных запахов и пота, прохлады с улицы, отпечатков чужих рук.

— Привет? – сошло с розовых губ. Честно сказать, Кохаку обычно не обращала на это внимания – она и сейчас не знала, отчего так трудно отвести взгляд.

Отвести взгляд от

— Чего? – о нет.

Как оно произносилось? «Привет»?

— Привет! – незнакомка повторила снова, думая, что её, вероятно не расслышали, помахала рукой и, не дожидаясь ответа, продолжила. – Ты здесь одна?

Не до конца осознавая, в какой момент что-то пошло неожиданно так, как надо, Кохаку в сомнении повела рукой, мол, «знаешь, вроде того», не уверенная полностью в том, что отражает её выражение на лице: жуткое смущение, ворох нецензурщины или обычную скуку. Девушка перед ней посмеялась – боже, до чего сладко! – и повернулась к своей собеседнице, что-то шепча той на ухо: блондинка слушала внимательно, но смотрела открыто куда-то на растрёпанную макушку – то были издержки новой стрижки. Кажется, подруги, о чём-то перекинувшись словами, попрощались поцелуем в щёки. Слегка накрученные розовые волосы колыхнулись, когда незнакомка подсела ближе, протягивая руку.

— Я Луна, – девушка говорила с акцентом, но весьма уверенно. Синий свет отражался в бликах на её губах.

Прокашлявшись, всё ещё строя предположения, к чему это может привести её

или их

Кохаку представилась в ответ, пожимая миниатюрную руку обретённой собеседницы – или таковы были надежды, по крайней мере.

Она лепетала о медицине и огнях незнакомого Токио, перескакивая, словно птица с ветки на ветку, с темы на тему и возвращаясь через одну к началу; она аккуратно брала дольки лайма, кусая мякоть и щурясь с улыбкой.

Луна была очаровательна – Кохаку теряла дар речи, пусть и в самом деле мало улавливала суть в тематических перепутьях. Они были удивительно естественны в своём не–знакомстве.

— Лу, – с улыбкой зачинщицы началось предложение. – Прогуляемся?