Блоу с раздражением подпрыгивает к высокой ветке, на которую забрался нерадивый кот. Чёрт, этим ли он хотел заниматься, когда стал известным Чёрным магом?..

Он вздыхает, подхватив кота на руки, прежде чем спуститься на землю. Отдать хозяину, отчитаться Мастеру, вновь остаться переполненным маной и просто… невыносимо. А всё из-за какого-то придурка из Ассоциации, который только и делает, что вставляет палки в колёса. Чёрт бы побрал этого Шикмуона.

Снова вздохнув, он всё же вернулся в реальность, возвращая бедного кота в руки сердобольной хозяйки, что сердечно его благодарила, и Блоу не мог от неё просто отмахнуться. В конце концов, сославшись на то, что у него ещё много работы, он сумел вырваться и уйти. Если бы только у него действительно было много работы… борясь с растущим раздражением, он взрывается, когда вход через чердак был перекрыт.

«Пожалуйста, воспользуйтесь главным входом, если Вы не животное».

Ха. Чёрт возьми.

Он пролетает по коридору почти тенью, не желая тратить лишнего времени на согильдейцев. Делать ему больше нечего, что ли?

Решив не врываться в кабинет, как «животное», Руд осторожно открывает дверь. Киэльнод сидел над какими-то бумагами, сонный и растрёпанный, словно убил на работу всю ночь. Тем не менее солнечные лучи делали его волосы почти белыми, а глаза приобрели чистый серый цвет. Раздражение чуть утихло, и Руд входит, как нормальный человек, постучав костяшками пальцев о деревянный косяк двери.

Подметив то, что Киэль вздрогнул, Руд понял, что тот действительно убил на работу всю ночь. Ну что сколько можно…

— О, ты вернулся, — несмотря на деланную бодрость, Руд слышит, как голос хрипит от долгого молчания. — Как всё прошло? Почему ты не снял пробуждение?..

В конце концов, это правда невыносимо.

Руд закрывает дверь кабинета на замок, делает два широких шага, оказываясь рядом с ним в считанные секунды, и нависает над ним тенью.

— Сколько можно, а? — голос Блоу ниже, чем его собственный, но Мастер давно привык к нему в любом из обличий, поэтому даже не выглядит напуганным. Будучи настолько близко к нему, Руд примечает тёмные круги под серыми глазами, и недовольно хмурится.

На лице Киэля непонимание, скрытая усталость и никакого опасения. Его губы выглядят сухими, кожа была слишком бледной, и Руд правда не понимает, что на него нашло.

— Что ты имеешь в виду? — Киэль говорит медленно, словно сам опасается, что его не услышат, и Руд сдаётся, тяжело вздохнув.

— Я неудовлетворён, — говорит он. — Ты даёшь мне такие миссии, где я едва трачу четверть своей маны, и это чувство меня раздражает.

Киэль то ли притворяется, то ли действительно ничего не понимает, но Руд правда держался изо всех сил, в конце концов склоняясь ниже, чтобы подцепить действительно сухие губы в поцелуй.

Киэль в ступоре, думает он, протянув руку, чтобы взять его за неряшливо растрёпанные волосы на затылке, прикусывая до тихого стона нижнюю губу.

Вскоре он чувствует упёршиеся ему в плечи руки, и отстраняется, заглядывая в серые глаза.

— Руд?.. — тихо спрашивает Киэль, смотря на него расширившимися зрачками. Руд касается пальцами его лица, и этот момент становится до невыразимости интимным.

— Удовлетвори меня, — так же тихо отвечает Руд, поглаживая большим пальцем бледную щеку. — Или дай мне миссии, после которых я буду валиться с ног от усталости.

Киэль удивлён, но от близости не уходит, наоборот, подставляется под прикосновения, доверчиво позволяя ему, как и всегда, слишком многое.

— Руд, нельзя, — Мастер всегда был таким: его слова и действия всегда шли врознь, и Руд верил его поступкам больше. Он забирается на кресло к Киэлю на колени, параллельно просовывая руки под его безвкусный пиджак. — Руд…

— Либо мы сейчас немного пошалим и пойдём спать, оставив на сегодня работу мисс Рэн, — шепчет он прямо в губы, не отводя взгляда. — Либо ты дашь мне миссию высокого уровня, чтобы я сам вымотался и мы пошли спать после того, как я вернусь.

На лице Киэля — смятение, едва ли он был согласен на второе, но и первое было для него…

— …хорошо, — одними губами шепчет он, чем удивляет брата. Его ладонь узкая и сухая, и он берёт Руда за руку. — Только немного.

На губах самопроизвольно расплывается улыбка. Киэль всегда его баловал, и кем он был таким, чтобы этим не пользоваться? Даже если с моральной точки зрения это было совершенно неприемлемо, Руд не хотел иного.

Наверное, ещё ребёнком он смутно осознавал, что если уйдёт от этого незнакомого человека — его жизнь будет кончена. Это чувство угнетало, заставляя сомневаться в собственной памяти, в собственных действиях и даже в мыслях, что как паразиты копошились вокруг Киэльнода Криши. Опекун? Наставник? Брат? Руд не знал. Руд просто не хотел от него уходить, хватаясь за него, как утопающий хватался бы за корягу.

Киэль всегда его баловал. Всегда и часто, позволяя ему делать практически всё, что не несло непосредственной опасности для Руда, и это прельщало. Руд не был глупым, чтобы игнорировать его.

Он расстёгивает пуговицы чужого пиджака, чтобы снять его и бросить на пол, подальше от глаз. Киэль его позже отругает, но Руду было всё равно; он забирается руками под рубашку, где тёплая кожа приятно ощущалась под ладонями.

— Мы на работе, — со вздохом роняет Киэль, и он согласно гудит. Да, правильно, они на работе. Не то чтобы это являлось для него очевидной проблемой, но он послушно пропустил часть прелюдий, бесцеремонно схватив пояс брюк Киэля, что были такими же безвкусными, как и пиджак. С каких пор его брат вообще носит что-то, что совсем с ним не сочеталось? Руд правда не мог вспомнить этот переломный момент.

Разобравшись с застёжкой и замком, он поддел нижнее бельё и вытащил полутвёрдый член под тихий стон. Это правда было его любимой частью: у Киэля был красивый голос, когда он стонет, и если бы он не был главой Опиона, он бы наверняка прославился как певец. Никакая Серен и рядом не стояла, думается Руду, и он мягко сжимает основание чужого члена, парой движений руки доводя его до полностью стоящего положения. Киэль был чувствительным, это всегда радовало, хотя поначалу он был очень против их «тайных» отношений. Руд понимал причину подобного отношения, но не понимал, почему брат от него отказывается. У него не было никого, кроме Киэля, и он очень не хотел бы видеть его с кем-то ещё. Как-то он представил, что у него появляется жена, дети, другая семья, и это практически разбило ему сердце.

По личному и очень скромному мнению Руда, его брат был по-настоящему красив, если бы не пытался валять дурака и носил нормальную, по крайней мере не старомодную одежду.

Руд смело берёт член Киэльнода в руку, мягко сжимая, прежде чем начать массировать самый кончик, медленно и неторопливо, несмотря на то, что времени у них было немного. Он чувствует, как Киэль дёргает бёдрами и сжимает его плащ в руках, шумно выдохнув ему в шею.

Руд устраивается на его коленях удобнее, задавая ровный темп рукой, игнорируя собственный член, что болезненно упёрся в брюки. У него нет свободных рук, чтобы раздеться, но ему это и не было нужно: он заглядывает в лицо брата, чтобы увидеть на нём удовольствие и блаженство. Именно с таким Киэлем было приятнее всего иметь дело.

Он видит, как Мастер тянется к его брюкам, избавляя его от лишней мороки. Судорожно выдохнув, он освобождает его член, резко и грубо сжимая, чтобы сухой ладонью подстроиться под заданный Рудом темп, заставляя того сдавленно застонать от смеси болезненного трения и желанного прикосновения.

Киэль придерживает его левой рукой за талию, чтобы он не упал назад, и зарывается ему в шею, проглатывая стоны, чтобы никто мимо проходящий не решил внезапно заглянуть в его кабинет. Руд на мгновение отстраняется, чтобы посмотреть на его поддёрнутые возбуждением глаза, и почему-то улыбается, содрогнувшись от накатившего оргазма, тут же навалившись на брата, чтобы захватить его раскрытые губы в поцелуй.

Киэль вскоре тоже кончает, пачкая рубашку и плащ Руда, а Руд с удовлетворением снимает пробуждение. Они сидят некоторое время, ловя дыхание друг друга, и Руд отстраняется, чтобы привести их внешний вид в порядок и увести Киэля в комнату, чтобы тот мог поспать свои законные несколько часов.

— Я сообщу мисс Рэн, что сегодня Опион на ней, — он ухмыляется, как и принято задорным семнадцатилетним подросткам, быстро избавляясь от улик их небольшого баловства. Точнее, он считает это баловством, а Киэль, вероятно, отругает его, когда выспится и придёт в себя. Но это потом.

Он быстро клюёт Киэля в щеку, заставляя подняться с места и утягивая его, разморенного, к двери.

— Мы ещё поговорим об этом, — чуть хрипящим голосом говорит Киэль, и Руд не может перестать улыбаться.

— Да-да, конечно.

Они оставляют кабинет пустым.