— Вы похожи на пса, — как-то говорит ему Ланосте, и Киэльнод не находит слов от возмущения.

Спустя время он понимает, что Ланосте прав: Киэльнод действительно пёс. Слишком верный, слишком преданный и слишком брошенный, чтобы быть одомашненным. Он не был готов к сближению с людьми, сохраняя дистанцию в любых отношениях, позорно сбегая, когда дела складывались не в его сторону, и отчаянно бросаясь на острие меча, когда дело касалось людей, которых он охраняет.

Он не знал, было ли это правильным выбором, но он считал, что действует по справедливости. По совести.

Только Ланосте смотрит на него с едва ощутимой жалостью, всё норовя прибрать к рукам, коснуться руками облезлого и злого пса, который не постеснялся бы и укусить. Дать немного времени для передышки, чтобы раны зажили. Дать немного ласки для напряжённого тела, чтобы было, на кого положиться. Дать немного тепла, чтобы Киэльнод возвращался, и, наверное, это немного подкупало.

Только Киэльнод все же псом не был, он был человеком. У него было слишком много чувств и мыслей, чтобы его можно было подобрать и принести домой. Но Ланосте был другого мнения. Он всегда был другого мнения, и Киэльнод рычать на него готов, только бесполезно это — всё равно сделает по-своему. Ланосте всегда слышит, но никогда не слушает. И Киэльнод смирился. Возможно, он готов поддаться навстречу чужой руке, покрытой мелкими шрамами и старыми мозолями.