Домик Гермеса, в который, как позже выяснилось, ее принес Нико, встретил ее шумом. И дело было не столько в ней, или во взрослом, который неожиданно вышагнул в женской комнате, потому что Нико, по-видимому, предупредил всех, сколько в обычном шуме, который издают так много людей, если их заключить в небольшом пространстве.

На каждой из пяти двухъярусных кроватей, сидело по меньшей мере по паре девушек, ещё чьи-то ноги свешивались с другой, а между вторыми этажами протянулись веревки с сохнувшей на них одеждой. Комната определенно была жилой и девушки в ней были такими же: веселые, щелкающие пальцами, чтобы подобрать мысль, и стучащие по ногам, от желания вставить что-то в рассказ подруги и не перебить её.

Однако весь этот шум стих, едва Нико вышел из темного угла на свет и аккуратно посадил Оливию на одну из кроватей. Девушки смотрели на нее до того внимательно, что Оливии даже страшно стало поначалу, но стоило Нико уйти, сказав напоследок что-то о костылях, как все изменились. Кто-то выскользнула в коридор, чтобы позвать старосту, а остальные начали наперебой называть свои имена.

— А как далеко мы от лазарета? — Оливия переводила взгляд с одной девушки на другой. Ощущение, что она снова попала в другой мир, так отличалась это шумная комната от пустоты лазарета, и ей срочно надо было убедиться, что она не обезумела.

— Минут пять бегом? — одна из новых соседок пожала плечами.

— Ну да, где-то так, минут пять до лазарета и десять до большого дома, но уже в другую сторону.

— А тебе зачем? Что-то забыла? — третья девушка, та самая, чьи ноги свисали со второго этажа, высунула голову.

— Точно, — включилась в диалог ещё одна, — у Никки же парень лекарь.

— Он не мой парень, — все девушки дружно закатили глаза, — но я вечером все равно пойду в лазарет поболтать перед ужином с ним, и заберу твою вещь, если она тебе не срочно нужна, конечно.

Оливия замотала головой.

— Нет, спасибо, я просто строю карту лагеря в своей голове, — она замолчала, обдумывая свое положение. Здесь, в маленькой и шумной комнате, было дискомфортно, радовало лишь одно: к ней относились так же, как к остальным, никто не лез ее трогать, не фотографировал, и даже не пытался разговорить её. Это было чем-то новым.

Однако замолчала не только она: разговоры дальше не продолжились, все смотрели за тем, как Оливия, неловко балансируя на краю кровати, пыталась притянуть к себе рюкзак.

— Аккуратнее, — незнакомый парень подхватил ее как раз в момент, когда она едва не слетела с кровати. — Вы помочь не могли? Они хотя бы поздоровались?

Парень лет пятнадцати помог ей сесть обратно на кровать и протянул рюкзак. Ушедшая за ним девушка приставила рядом с кроватью костыли, и с ловкостью влезла к себе на второй этаж этой же кровати. Ещё неделю назад для Оливии это тоже не было бы сложностью, а теперь она, даже сидя на кровати, не могла дотянуться до рюкзака.

По собственной глупости.

— Да, конечно, — Оливия кивнула. Какие-то из девчонок зашептали, что не каждый день встречают известных актрис, на что староста шикнул.

— Через день, ага. Давайте нормально к Оливии, ладно? Вспомните, как вы себя ощущали, когда только оказались в лагере, — парень обвел взглядом всех девушек, а потом снова взглянул на неё. — Меня зовут Киран, и я обитаю около входа в домик, если нужна будет помощь заходи.

И он тоже вышел. Оливия вздохнула: ну, у нее, во всяком случае, теперь есть костыли.

— Вы серьезно вот так меня боитесь из-за того, что я актриса? — Она начала разбирать свои пожитки раскладывая все на соседнюю и вроде как пустующую тумбу. Никто не возражал.

— Нет, естественно, что мы, актрис не видели. Но то, что ты бросилась защищать Эрика, это круто. Ты прям героиня, и грустно, что все обернулось так, — Никки продолжала смотреть на нее со своей полки.

— И спасибо, что не дала Эрику погибнуть, — донеслось со второго этажа другой кровати.

— Да не за что.

— Есть, — сказали безапелляционно сверху, — он привел меня в лагерь, и я рада, что он все ещё жив, так что ты моя героиня.

Оливия кивнула, принимая к сведению. Сатиры приводят не по одному полубогу, она будет иметь в виду. А затем замерла, уставившись невидяще в стену. Она героиня. Она, Оливия Пауэр, героиня за то, что спасла сатира от смерти, и теперь навечно останется калекой.

Звучало действительно здраво, но только если не знать всей правды. А она была такой: Оливия хотела не спасти сатира, а пожертвовать собой. Жить ей не хотелось уже как месяц, примерно с момента выхода этой дурацкой детской комедии, которую увидели не дети. Комедию увидели подростки, увидели и химию между двумя героинями, увидели и продвинули это в массы. Фанфики, видео, косплеи – Оливия уже давно не наблюдала за чужим творчеством по своим героиням, но в этот раз ленты ее соцсетей упорно несли ей все новые и новые посты. Словно боги решили посмеяться, над глупой девушкой, чье сердце екало, наконец, не от страха, а от любви. Хотя, кто знает, это могло оказаться правдой.

В следующий раз она заговорила с соседками по комнате спустя пару часов как оказалась в ней. Тогда комнату пронзил такой дикий крик, словно Оливии прямо там, на живую, оторвали ее ногу.

Она ненавидела пауков и прочую живность. Но пауков особенно. Не то чтобы она так уж сильно презирала природу, просто было мерзко знать, что это может ползать по ней или ее вещам, трогать своими мерзкими лапками, и... Словом, каждый свой фургончик или отель она обязательно проверяла на отсутствие пауков, а здесь, в лагере посреди леса, пауки были неминуемы.

— Все хорошо? — дверь в комнату открылась и одна из соседок, Никки, с опаской оглядела её. Девушки только собрались купаться, смирившись, что Оливия не пойдет с ними, как в ту же секунду из комнаты раздался крик, Оливия понимала, как странно это выглядит, но куда больше она понимала, что, если паук не слезет с её кровати, она умрет от паники.

Она помотала головой, и зашептала, чувствуя, как больно воздух режет сухое от крика горло:

— Уберите его отсюда, пожалуйста, — ее трясло. По-настоящему трясло, как будто жалкое членистоногое могло нанести ей физический вред.

«Точно дочь Афины», произнес кто-то за стенкой, однако паука ей всё-таки убрали, так что Оливия решила не заострять на этом внимание. Мало ли какие особенности у детей разных богов, может, дети Афины кричат чересчур сильно.

***

— Цветов хочу..., — Луиза, одна из соседок, растянулась на одной из нижних полок.

К сохнувшей на верёвках одежде добавилась новая, и Оливия тогда ощутила странное чувство: зря она отклонила предложение девушек пойти к заливу с ними. Ей дали шанс на новую жизнь, в новом, таком чарующем месте, а она этой жизни избегает. Не хорошо.

— Я не буду просить у Алви цветы, — Никки закатила глаза. Она стояла около окна и вечернее солнце, катящееся к закату, подсвечивало ее волосы. Оливия подумала о том, как, наверное, повезло Алви, раз его любит такая красивая девушка, и будет ли у нее, в её шестнадцать, человек, который будет радоваться, что она, Оливия Пауэр, досталась ему. — Мы даже не встречаемся, девочки.

Вся комната шумно выдохнула. Даже Оливия, потому что даже она за всего лишь день, проведенный с Никки, поняла, как та любит своего не парня.

Однако дальше спор продолжиться не успел. По лагерю пролетел звук рога, — началось время ужина. Здесь, в домике, звук был куда громче, чем в лазарете, где Крису приходилось прислушиваться, чтобы удостовериться, что это точно звонок на прием пищи, так что Оливия даже дернулась с непривычки.

В дверь постучали, а следом и приоткрыли. Кто-то из девушек вскрикнула и вылила на просунувшуюся в комнату мальчишечью голову целый поток слов на греческом.

— Ой, — Дверь захлопнулась, а потом из-за нее донеслось — нас Киран прислал, сказал, чтобы мы Оливию донесли, и она не мучалась с костылями.

— Я дойду сама, — Оливии пришлось прикрикнуть. С ней вечно возиться не будут, и лучше сразу привыкать справляться самой — ну, если вы мне поможете не свалиться.

— Без проблем, подруга, — девушка, принесшая Оливии костыли, спрыгнула с верхней полки и протянула ей руку. Она была выше на полторы головы и старше как минимум на пару лет, так что Оливия уверенно схватилась за протянутую ладонь, такая — не уронит.

К обеденному павильону они доползли, когда часть полубогов уже расходилась. Никто из девушек не возражала, вся их компания из десяти, а то и больше, девушек шла медленно, гуляя, словно обед не остынет от того, как скоро они придут. Оливия была им благодарна.

— Экспресс курс техники безопасности приемов пищив лагере полукровок, — одна из новых соседок поднялась на скамейку прямо так, с ногами, и, схватив вилку на манер микрофона, принялась ораторствовать — перед собой вы видите волшебное блюдо — одна штука, и волшебный кубок — тоже одна штука. Вам достаточно просто представить, что вы хотите съесть или выпить, и оно появится в тарелке или кубке соответственно. Запрещено представлять любые алкогольные напитки или пепси.

— Пепси? — Оливия рассмеялась, глядя в глаза новой подруги.

— Тш, — она шикнула, — здесь все серьезно. Также напоминаю, что часть еды надо сжечь как подношение богам, но это так, — соседка подмигнула Оливии так, что та сразу поняла: вот это сделать надо обязательно, как бы непонятно не было зачем сжигать еду.

— А я напоминаю, что мы не забираемся на места для сидений, — за девушкой сидел в инвалидном кресле мужчина. Подруга ойкнула и быстро соскочила со скамейки. — Молодец. Ты же Оливия Пауэр, да?

— Да, сэр, — она кивнула, не доконца понимая, чего ожидать от этого человека.

— Когда доешь, мы с тобой прогуляемся по лагерю, раз уж Уилл, наконец, тебя выпустил из лазарета, — и мужчина уехал к дальнему столу, едва дождавшись от Оливии кивка.

За столом засмеялись. Девчонка, только что выступавшая, закатила глаза.

— Хирон снова не оценил твои ораторские способности.

— Но однажды он поймет, какой талант у него под боком.

— Определенно.

И все принялись есть: они сходили к костру, отдав часть еды богам, а затем помогли дойти Оливии и придержали ее за талию, чтобы она не упала, пока кидала в костер мясо. Затем, вернувшись к своему столу, они начали обсуждать приезд Нико, пересказали Оливии, как вытянулось лицо Перси, кто бы он ни был, когда они, не подумав, ляпнули перед ним, что Нико вернулся в лагерь, они же объяснили ей, кто такой Хирон — «он директор лагеря (исполнительный, — вставила тогда одна из девушек), и наш главный тренер». Словом, этот прием пищи прошел живо, весело и по-дружески тепло, как и вся прочая жизнь, тянущаяся в лагере полукровок.

А потом все закончилось. Рядом с ними засновали гарпии, смотрящие так злобно, что девушки заторопились уйти с павильона.

— Если что не бойся, Хирон крутой, — сказали они на прощание, и Оливия, натянуто улыбнувшись, поплелась к мужчине, стоящему у края столовой.

Радовало одно: он, во всяком случае, тоже был инвалидом, и это вселяло надежду на простой разговор. Пожалуй, так этот разговор можно было назвать с чистой совестью: они двигались в сторону большого дома, административного здания лагеря, а Оливия слушала сокращенную лекцию про историю этого места, благо, вся тяжёлая информация, про перемещения богов и сосуществование смертных и полукровок была получена ею от Криса.

Говорить с Хироном было приятно: он напоминал ей дедушку, который всегда будет на твоей стороне, даже если родители будут за что-то журить. Ему хотелось раскрыться, потому что была вера — он, такой же инвалид, поймет ее проблему, поможет принять себя, объяснит, как жить даже с таким лишениями и все равно стать главным тренером для кучи полубогов.

Ещё закралась надежда: а вдруг Уилл сможет помочь ей с другой проблемой по той же самой причине. Уилл мог оказаться таким же, как она, если она и в самом деле любит девушек.

— То есть я буду в домике Гермеса, пока меня не признают, а это гарантированно случится пока мне будет тринадцать? — Спросила Оливия, когда они приблизились к зданию. Мужчина кивнул, а Оливия продолжила — А зачем я такая богу?

Они остановились около дома, который и в самом деле казался большим, по сравнению с другими постройками. Почему только для администрации в лице Хирона и мистера Ди существовало такое здание, а для всей той кучи полубогов в домике Гермеса лишь небольшоедвухэтажное?

Хирон замер, смотря на раскинувшийся вдали лагерь, а затем вдруг начал расширяться. Оливия почувствовала, как в душе что-то рухнуло, когда из инвалидного кресла вдруг показалась животная часть лошади.

На что она только надеялась? Худший месяц ее жизни все ещё тянулся, не желая выпускать.

— У Афины много детей с патологиями, — кентавр отодвинул свою коляску к краю лестницы, а затем протянул руки за костылями Оливии. — Обычно мы против того, чтобы полубоги ездили на наших спинах, но, думаю, в этот раз мы можем допустить отклонения от традиций. Ездила на лошади когда-нибудь?

Кивок, и вот Хирон уже подхватил ее на руки, чтобы помочь забраться на спину. Оливия вцепилась в его плечи, радуясь, что сидит не на настоящей лошади и может держаться не только ногами

А ещё — дать волю слезам, которые рвались вытечь из ее глаз.

— Знаешь, Нельсон тоже не был образцовым воином поначалу, — Хирон заговорил внезапно, когда они были уже вдалеке от большого дома. Впереди виднелся склад, и Оливии было не до конца понятно, что они забыли около него.

— Это кто?

Кентавр рассмеялся.

— Это тот, который победил в Трафальгарской битве.

— Площадь в Лондоне в честь этой битвы? — Оливия никогда не была сильна в истории, особенно зарубежной. Она и про мифы слышала лишь потому, что в ее последних годовых экзаменах огромная часть была уделена историям про богов, и она учила их краткие содержания несколько месяцев назад, чтобы не подпортить свой аттестат. Учила и ругала про себя всю эту ужасную школьную систему — ну зачем ей, актрисе, мифы про богов, а они пригодились, пусть и вряд ли там, где рассчитывала школа, к которой Оливия прикреплена.

— Да.

— И Нельсон — сын Афины? — Снова тот же ответ. — Которого она признала несмотря на его травмы?

— Который несмотря на слабое здоровье смог статьнациональным героем Англии, — Хирон остановился около сарая, — в свое время, как только дети Аполлона его не ругали, вечно у меня сидел со шмыгающим носом, а теперь вон. Площадь в его честь.

— Но я не стану национальной героиней, — Оливия отпустила плечи кентавра, совершенно не понимая к чему тот клонит. Да, она может за себя постоять, словесно, она умеет сжимать кулаки и бить по правильной технике, у нее хорошо работает голова и отличная память, но она никогда не станет гениальным стратегом или полководцем, как этот Нельсон. Так что вопрос о том, зачем она Афине остаётся открытым. Как и ещё один — у нее уже есть мама.

— У этого такой же шанс, как и то, что ты не дочь Афины. Не нулевой, — кентавр открыл дверь в сарай, и Оливия увидела внутри наваленную кучу оружия. Ни одно из которых не было ей доступно теперь: какие ножи или пистолеты, когда только чтобы стоять ей нужны костыли.

— Но шанс того, что я дочь Афины — ноль, — Оливия не слезала со спины кентавра. Она понимала, зачем ее привезли сюда, но это было бессмысленно, — у меня уже есть смертная мать.

— Богам редко есть дело до пола их партнёра, а уж у Афины и вовсе таких проблем не намечается.

— Почему?

— Можешь спросить у кого-то из шестого домика, — Оливия прикусила чуть не сорвавшийся с языка вопрос. Раз разговор на эту тему закончен, то не стоит лезть дальше.

Но разве могла ее мама полюбить девушку? Даже если эта девушка — богиня? Могла ли ее мама испытывать все те чувства: нехватку воздуха, сердце, уходящее в пятки, и абсолютно не работающие мозги — при виде не мужчины, а женщины? Её мама, которая, конечно, хорошая и добрая, которая всегда поможет и выслушает, и которая так и не нашла своего человека за все тринадцать лет жизни Оливии. Могла ли она полюбить не мужчину?

С другой стороны, ее мама и мужчину никогда не любила. Она была влюблена в кино и театр, и, если бы не те пару месяцев, когда она встречалась с отцом? Матерью? Оливии, то она бы ни разу не познала романтические чувства.

— Не думай об этом слишком много, ты все равно не можешь на это повлиять. К тому же, божественный родитель не определяет тебя, — Хирон повернул голову к ней, — сейчас тебе следует выбрать свое оружие.

— Я могу сделать это позже? Мне надо подумать, чем я смогу обороняться, чтобы не упасть без костылей — Оливия говорила, а сама думала совершенно не о том. Если у нее в самом деле две матери, может стоит попробовать раскрыться маме? Или поговорить с Уиллом? Он же сказал, чтобы она обращалась с любыми проблемами?

Во всяком случае, она может спросить у Криса, как он связан с Нико, потому что он явно небезразличен мужчине.

— Конечно, — Хирон потянул дверь на себя. — Но лучше не затягивай, чем быстрее, ты научишь обращаться с оружием, тем раньше мы сможем отпустить тебя обратно в мир смертных.

И они поскакали дальше. Кентавр рассказал ей про арену, которая находилась аккурат напротив арсенала, затронул тему леса, в который ни коем образом нельзя заходить, напомнил про лазарет, а потом они замерли напротив скалы с лавой. Оливия даже не поняла, зачем она нужна, а потом заметиланебольшую фигурку, которая летела с нее вниз. Хирон странно вздохнул, а потом вдруг сорвался туда.

Девушка, ровесница Оливии, аккуратно спланировала в руки взрослого мужчины, как раз, когда Хирон остановился.

— Камрин, Уилл запретил тебе тренироваться, разве не так? — Хирон с интересом уставился на девушку.

Девушка ойкнула и слезла с рук мужчины. Она была красива, как будто принадлежала к тому самому десятому домику, который упорно звал Оливию к себе, но она точно была ребенком Афины: Камрин потеребила кончик своих светлых волос, а потом подняла глаза на Хирона, и у Оливии пропало всякое умение говорить. Глаза были стальными, и дело было не только в их цвете, но и в уверенном взгляде обладательницы.

— Уилл согласился, что раз у меня соревнования, то мне можно потренироваться. К тому же, я попросила помочь Джейсона, — мужчина усмехнулся на этих словах так красочно, что Оливия поняла, никакой просьбой там и не пахло

— То есть если я сейчас спрошу у Уилла, он подтвердит твои слова? — Девушка не ответила, но и смущения не высказала. Она была уверена в своему правоте и собиралась бороться до конца. — Камрин, никто из нас не желает тебе зла, все мы надеемся, что ты завоюешь свое золото, но, если твоя рука не восстановится к соревнованиям, тебе же будет хуже.

Девушка скрестила руки на груди:

— Я знаю свой предел, правда. Я не могу позволить себе ничего не делать ещё целую неделю, — однако в ней уже чувствовалась слабина: ещё пара фраз, и она сдастся под взглядом Хирона. Камрин отвела от него глаза, однако быстро вернула обратно, казалось, она только тогда заметила девушке на спине кентавра. — Ты же Оливия! Я хотела к тебе зайти, но Уилл не пускал совершенно никого, ты такая крутая актриса, — девушка смотрела живо и улыбалась совершенно смущённо, словно она и вправду мечтала увидеть Оливию. Она встречала такой взгляд не первый раз, но здесь, в лагере полукровок, все были на голову выше самой Оливии: потрясающими бойцами и полубогами, которых давно уже признали родители, оттого так приятно было знать, что и здесь она, ставшая вдруг совершенно несуразной, восхищает кого-то. Особенно такую красивую и сильную девушку, как Камрин.

Затем прокралась мысль: а вдруг она смеётся?

Мысль эта пугала своей логичностью. Камрин способна была взобраться по лавовой стене до самого верха, и, хотя Оливия сейчас видела, что под лавой скрывается обычная установка для скалолазания, отвага девушки ее поражала. И сила ее рук и ног, потому что Оливия даже в хорошее время не преодолела бы половину. Зачем такой девушке слабачка как Оливия в объектах восхищения?

Кентавр ещё раз сказал что-то Камрин, пока его не перебил мужчина. Джейсон Грейс, машинально отметила Оливия, муж Пайпер и отец Джаспера, с уверенным лицом ответил Хирону что-то про то, что Уилл и в самом деле разрешил Камрин пару раз влезть до верха, он готов поручиться за это. Кентавр покачал головой, но все-таки тронулся с места.

— Я хотел показать тебе ещё лес, но, кажется, тебе хватит.

— Что? — Оливия вынырнула из мыслей, неуверенная, впрочем, что вопрос относился к ней. Она уже не следила за реальностью.

— Ничего. Я доведу тебя до домика. Постарайся сегодня уснуть.

Оливия его уже не слышала. Домик, точно. Она сможет сегодня, наконец-то, поспать в своей кровати, а не на больничной койке. Осталось уснуть.

И Оливия подозревала, что проблема будет не в соседках или большом количестве энергии, она была уверена — ближайшие несколько часов ее мозг будет медленно осмысливать информацию.

Девушка слезла со спины кентавра, поблагодарив его за помощь, толкнула дверь в домик и с помощью одного из полубогов, встреченного в коридоре, дошла до своей комнаты.

Ее мама могла влюбиться в девушку, как и сама Оливия. Она собиралась поговорить об этом с Уиллом. Камрин сказала безногой ей, какая она крутая актриса.

День был странным, долгим и непонятным, он тянулся отвратительно долго, словно старясь помочь Оливии нагнать все время, которое она пропустила в лазарете, и совсем забыв, что для девушки, пусть она наполовину и была божеством, этого может оказаться слишком много. Оливия думала об этом весь вечер, не обращая внимания ни на соседок, ни на медленно садящееся солнце, пока наконец не заснула сильно позже прозвеневшего горна.

Она спала в лагере полукровок.