Когда Багровый Рассвет выскользнул у него из рук, вместе с ним исчезла власть, которую он захватил над миллионами жизней. Одной из них была его собственная. Не осталось ни денег, ни армии. Слишком много времени ушло на то, чтобы заставить мир отплатить за свою несправедливость. Идиот...

Датомир, планета-могила, был монотонен и сух. Братья Ночи не желали делить с ним кров; пришлось поселиться в норе рядом с разрушенной крепостью ведьм – собирать уже никому не нужные реликвии. Постоянно хотелось спать, пусть сон был непривычен и неприятен.

Сатин Крайз смотрела на него со стены. Мол не помнил, как этот портрет оказался у него, но всё же оставил, потому что это было важно.

В память о моменте, когда первым делом Кеноби бросился к ней, а не к нему, убийце. А потом погиб Саваж, и Мол всё понял.

Была зависть. Ядовитая, до скрежета зубов. У Кеноби было всё. Окружённый восхищением и любовью, он никогда не знал ни молний Сидиуса, ни выбора между предательством себя и смертью; он был оружием Республики, но оружием, которое ценят и лелеют. Наверное, он погиб с боем и честью, пусть всё ещё веря своим догмам, закованный в такие же цепи, как и сам Мол.

«Ты должен был выбрать тёмную сторону». Мол сказал это в день смерти герцогини. Потому что падение во тьму разрушило бы всё, чем Кеноби являлся, из чего был сотворён и что он создал.

Только в ту ночь, глядя в глаза мёртвой, ненавистной женщине, он понял себя по-новому.

«Он должен был выбрать меня».

С тех пор герцогине нечем было смотреть на него. Портрет был измят, изуродован и забрызган красным; на месте её насмешливых глаз остались лишь пустые дыры со следами его ногтей.

Мол не был так перевозбуждён с тех пор, как узнал, что Кеноби на самом деле жив. То, что было ночью, произошло под действием выпивки, и Мол ещё не решил, жалеет об этом или нет.

В Бене ничего не изменилось: он медитировал, пока Мол не отвлёк его, завидев признаки приближающейся бури. Таскенские шлемы, боевые трофеи Кеноби, могли защитить их глаза и дыхательные пути от песка, что далеко не значило, что можно медлить с возвращением к логову крайтов. Песчаной бури было не миновать. Сверху обрушивались клубы песка, ветер оглушительно свистел, так, что закладывало уши.

Кеноби действительно обезумел, спятил, он так сильно хотел, чтобы Мол утешил его и был рядом... Они нуждались друг в друге. Наконец-то. Но Бен упрям, ему нужно время.

«Ещё рано». Это был не отказ, пусть он не удовлетворил Мола.

У скал, окружавших логово, было пусто. Туша детёныша исчезла. На дне ямы виднелись ещё не стёртые ветром следы сапог.

Мол успел заслонить Бена своим телом и прижать к скале до того, как шквал сбил бы их с ног. Его руки были по бокам и чуть выше головы человека. Хорошо, что под масками не видно лиц и Бен не увидит, как расширены его глаза от смятения и растерянности. Что делать теперь? Что он вообще должен сказать?

В логове было пусто, а в пещере, на месте смерти взрослой особи, остались лишь подсохшие пятна крови. Бен осветил путь фонарём: чёрные полосы уходили дальше, в темноту.

– Следы оставил не взрослый человек, – донёсся до ушей голос Кеноби. – И вряд ли ребёнок мог справиться с такой работой.

– Таскен. – Мол внимательно оглядел отпечатки обуви на песке. – Один.

– Они всегда ходят группами. К тому же, не оставляют в живых чужаков, крадущих их добычу.

Мол вздохнул. Мышцы не могли расслабиться и горели, полные какого-то нового (или давно забытого) рода энергии. Воспоминание о тесной близости с Беном только усугубляло напряжение. Образ Килинди, без того тусклый и почти стёртый, рассыпался окончательно, ударившись о живого, настоящего Кеноби.

– У Хетта может быть помощник или даже ученик, – продолжил Бен, сделав пару шагов вперёд. – Здесь им будет легче поймать нас в ловушку, но...

– Бен...

– Хетт говорил со мной, – оборвал его Кеноби. – В видении. Он утверждает, что хочет бороться с ситхами. Может, он собирает союзников.

Мол отправился за ним вслед, держа меч наготове. Что-то неладно.

– Хетт являлся и мне, – скривившись, протянул он. – Он действительно предлагал стать его учителем.

Бен обернулся. Мол глубоко вдохнул:

– Я отказался.

Бен продолжал внимательно смотреть на него.

– Я не сомневаюсь в твоей преданности, Мол. Только в том, какую цель она несёт в себе.

Они поравнялись. Мол с шипением дышал, стараясь привести мысли в порядок.

– Мне казалось, ты достаточно сообразителен, – проговорил он.

– Тогда позволь мне задать пару вопросов. – Луч фонаря бродил по стенам и потолку пещеры, но Мола она не интересовала. – Что действительно руководило тобой в день её смерти?

– О ком идёт речь?

– Ах да. Герцогиня Сатин Крайз. Помнишь такую?

Мол сжал кулаки и медленно сложил руки на груди. Нельзя было давать им воли.

– Она... – издалека начал он, – претендовала на трон.

– Не только.

– Ты знаешь, Бен. Её смерть была первым шагом на пути к твоему падению. Твоя главная слабость... – Мол замолк, завидев песок, осыпающийся сквозь дыру в потолке пещеры. Под ней был тупик. – Это привязанность.

Бен остановился.

– Продолжай.

– Ты создан ля жизни в одиночку. Тебе нужен кто-то рядом... Так долго ты гнил отшельником, я чувствовал, как ты думаешь о смерти, но не теперь. Бен... – он вдохнул побольше воздуха. В ушах звенело от волнения. – Без меня ты потеряешь волю к жизни. Я нужен тебе, нужен, чтобы...

– Хватит, – твёрдо сказал Бен. – Я понял. Мол, – он снял свой шлем, обнажая розовое, в родинках, печальное лицо, – я долго жил без тебя, буду жить и после. Ты единственный здесь, кто зависим от чувства цепи вокруг шеи. Эта навязчивая идея...

– Бен, подумай! – перебил его Мол, холодея от страха. – Она не смогла бы дать тебе власти, что ты заслуживаешь! Не разбила бы твои цепи, не освободила бы! Твои близкие... их больше нет. В глазах многих ты – чудовище! Кто ещё мог бы любить тебя после этого?

– Нет любви там, где живёт страх.

Бен молча смотрел на него. Одной рукой он потянулся к мечу.

– Нам нужно подробно обсудить это, но сейчас... Надо разведать, что там. Я вернусь наверх. Помни, что я желаю тебе добра.

Первым порывом было схватить его за локоть и остановить. Буря в разгаре, к тому же, если он нарвётся на лагерь таскенов, то они, скорее всего, скрываются в своих логовах.

Но Кеноби был неисправим.

Бен хлопнул его по плечу на прощание. Он был уже далеко, когда Мол взобрался вверх по горе песка, образовавшейся под потолком, и не увидел, как забрака повалил обратно вниз низкорослый, похожий на крысу, гуманоид.

Мол вырвал у него из рук таскенское боевое копьё, после чего с трудом сумел ударить его головой о пол, чтобы гуманоид перестал извиваться и затих.

Существо не носило шлема, только грязные тряпки, едва защищавшие от песка, и не имело перчаток. Одежды таскенов закрывают всё тело без исключений. Похоже, это был изгнанник.

– Стой! – прорычал гуманоид. – Я от Хетта!

Мол приставил к его горлу клинок.

– Сколько вас?

– Я и Хетт.

– Ты лжешь.

– Нет! – выпалил таскен, когда лезвие прижгло его кожу.

Мол протянул руку: ментальные щиты таскена были слабы, он был чувствителен к Силе, пусть и плохо обучен. Обрывки мыслей метались в его разуме, но их было достаточно, чтобы понять, что оставлять Бена одного не стоило.

Завязав таскену руки и не отставляя клинка от его шеи, Мол ждал, пока не почувствовал приближение врага сзади. Он обернулся: А'Шарад Хетт направлялся к ним, держа в руке зажжённый зелёный меч.

– Ты глупец, Хетт, – процедил Мол. – Четыре таскена не причинят вреда Кеноби.

– Верно, – кивнул Хетт. – Но не о нём сейчас речь. Отпусти Хоара.

– Твой ученик будет жить, только если ты оставишь на с Беном в покое!

– Мол, – в голосе Хетта читалось неуместное сочувствие, – опомнись. Ты был цепным псом ситха, теперь служишь джедаю. Чем твоя одержимость Кеноби отличается от слепой веры Сидиусу?

– Тебе ли не плевать?

– Нет. Ты могучий воин, Мол, и я не могу смотреть, как ты опускаешься так низко. Ты сдался. Ты отвергаешь шанс обрести былое величие.

Мол прищурился, скаля зубы.

– Я понимаю, почему ты пришёл к такому. Понимаю, почему не хочешь поделиться со мной и Хоаром знаниями, но позволь мне объясниться.

Взмах лезвием – молодой таскен упал наземь. Он был ещё жив, но рана будет преследовать его до конца жизни.

Лицо Хетта исказил страх и отвращение. Он перевёл дух.

– Что ты знаешь о сит'ари? – глухо спросил он.

– Избранный у ситхов. Совершенное существо.

– По пророчеству, сит'ари – тот, кто уничтожит ситхов и сделает их сильнее, чем когда-либо, – вкрадчиво проговорил Хетт. – Ты говорил, что ситхи уже уничтожены. Почему?

– Сидиус отринул Правило Двух. Аколиты, инквизиторы... – Мол демонстративно пнул Хоара ногой. – Пародия. Скоро они начнут бороться за власть, истребят друг друга...

– И Дарт Сидиус останется один.

– Если ему нужна армия недоучек, чтобы удержать власть, значит, он слаб. Его Империя падёт.

– В этом я с тобой не согласен, – Хетт выключил оружие и подошёл ближе. – Множество адептов Силы эффективней двух.

– Множество слабых адептов, – произнёс Мол, глядя на него сверху вниз. – Один держит абсолютную власть. Всего один. Другой её жаждет. Власть течёт сквозь поколения, растёт... Пока не появляется предел в виде сит'ари. Один истинный ситх могущественней любого Инквизитора, любого...

– Так может, Император и есть сит'ари. Единственный истинный Владыка Ситх, – перебил его Хетт.

– Ты не слушал меня.

– Я предлагаю альтернативный взгляд на тёмную сторону. Я был джедаем, Мол, я вижу разницу. И верю, что даже тьму можно использовать во благо. – Человек мотнул головой, прислушиваясь к звукам бури.

Мол думал о Кеноби. Он не сомневался, что старик справится, но, всё же, его терзало дурное предчувствие.

– Мы, изгои, падшие джедаи, Братья Ночи... Можем создать новый орден и свергнуть Императора. Но власть ничего не стоит, если не уметь правильно её использовать, – продолжил Хетт свою речь. – Я хочу мира и порядка, Мол, его хочешь и ты. Никто не посмеет нарушить твой покой, когда ты вернёшь свою мощь. Но Кеноби... Он тянет тебя на дно.

Мол на мгновение зажмурился. Оби-Ван – безумие, ненависть, сладкая мука... Бен – тепло, уют и...

«Нет любви там, где живёт страх».

Бен не желал его и в нём не нуждался. Более того, не считал его чувства настоящими. Сердце Мола билось для него, но сердце Бена никогда не будет биться для Мола. Что такое Мол? Что в нём любить? Что ненавидеть? Ничто.

Мол открыл глаза. Бен стоял за спиной Хетта с клинком в руке. А'Шарад проследил за взглядом забрака и активировал меч.

В тесной пещере легко навредить самому себе, поэтому Мол отступил к выходу. Рукой он дал сигнал Бену бежать за ним.

– Кеноби!

Снаружи бушевала буря, высокие столовые горы хоть немного защищали от песка. А'Шарад ударил сзади: Мол увернулся от его атаки и попытался встать спиной к ветру, так, чтобы отобрать у Хетта зрительное преимущество. Зачем А'Шараду драться с ним? Человек продолжал метаться вокруг, даже не нападая, скорее отвлекая Мола, запутывая его посреди шквалистого ветра и песка.

Он дрался не один. Таскены-изгои. Бен не убил их.

Буря крепчала. Мол терял преимущество: пятеро противников, несомненно, умевших сражаться в таких условиях, уже успели ранить его.

Где Кеноби?

Ах да. Кеноби больше не хочет убивать. Он свалил всю грязную, неблагородную работу на него, чтобы сохранить свою джедайскую честь. Сейчас он отсиживается в пещерке, дожидаясь, пока верный пёс не вернётся и в который раз не признается, что сделает всё ради него...

Ветер ненадолго стих, стало лучше видно. Хетт – всего лишь молодой, амбициозный сказочник. Такие не творят ничего полезного. Одним больше, одним меньше...

– Мол, – крикнул Хетт, – выбирай! Выбирай!

Мол бросился на звук его голоса и вонзил клинок в грудь. Что-то оборвалось внутри, но Мол был слишком захвачен битвой, чтобы придать этому значение.

После этого его никто не атаковал. Мол подождал, защищённый стеной месы, но ничего не произошло. Кожа, казалось, стала тверже камня от царапин, оставленных песком.

Мол нашарил тот самый ход в пещеру: он оказался под мёртвым телом Хетта. Спрыгнул вниз.

Еле живой Хоар ещё корчился на полу. Кроме него и Мола, в пещере никого не было.

– Кеноби...

Никто не ответил. Таскены погнались за Беном? Мол бросился бежать: пещера, казалось, не заканчивалась, но звуков борьбы он больше не слышал.

– Кеноби!

Логово драконов было так же пусто, как и пещера. Сердце Мола неслось галопом, и почему-то он казался себе незаконченным, будто отломалась часть его...

– Кеноби!!!

Только песок и буря. Больше никого.