Вдох. Выдох.

Я открыла глаза. Голова привычно ныла: ее сдавливала ненавистная маска, похожая на шлем. Из-за нее, на какой бы я перине не лежала, – все было пыткой. Затылок уже давно окаменел от боли, и лишь изредка от него по шее расползались колючие мурашки.

Через слишком узкие прорези для глаз все было плохо видно. После сна, во время которого мне тоже не разрешали снимать маску, приходилось какое-то время привыкать к этому, но вскоре я переставала замечать неудобства, как люди перестают замечать собственный нос.

В небольшой комнате, кроме меня, кровати, шкафа и одного стула, больше никого и ничего не было. Хотя нет. Было еще кое-что: зеркала. Пять штук, они будто были повсюду, окружали меня – превращали пространство в зеркальный бесконечный лабиринт. Куда бы я ни взглянула, везде ловила свое отражение, хотела я этого или нет.

Я опустила голову. Там, впереди и с боков, в зеркалах сидела я. Девушка в блеклой сорочке, красивого телосложения, со шрамом на правой кисти. И без лица. На его месте чернела лысая маска, прилипшая ко мне, как вторая кожа.

Кто я под ней? Какая и какой была? Я не помнила.

— Проснулась, что ли, Пустышка? — раздался женский голос из-за двери. — Выходи, мастер зовет.

Я быстро натянула черные брюки и плащ. Мастер дарил мне только такие безликие вещи. Когда я была на людях, никто не мог сразу понять даже то, какого я была пола.

Дверь бесшумно открылась. За ней стояла Рейчел, мой товарищ по гильдии. Хотя меня она, казалось, товарищем не считала.

Девушка с темно-бордовыми волосами, заплетенными в мелкие косы, была облачена в похожую на мою одежду. Однако она была белой, а распахнутый плащ открывал взору водолазку, перетянутую черными ремнями. Рейчел была бы красавицей, если бы постоянно не хмурилась.

— Сегодня опять в комнату Воспоминаний идти? — спросила я, просто пытаясь завязать разговор. Я знала ответ на свой вопрос, но здесь только Рейчел и мастер могли со мной разговаривать.

— Не опять, а снова, — фыркнула девушка и покосилась на меня как-то недобро. — Или что, ты не хочешь помогать нам, тем, кто спас тебя, Пустышка? Если бы не мастер, ты бы не проснулась, а сдохла, как и должна была.

— Я знаю…

— Так что будь благодарна и заткнись.

Рейчел резко развернулась в сторону темного коридора. Моя комната находилась под зданием нашей гильдии, далеко от всех, но эта ворчливая девушка все равно приходила за мной каждый день. Пусть даже по наказу мастера.

Мы шли молча. Насколько я знала, тут больше никто не жил, но я никогда не заглядывала ни за одну из десятков дверей по обеим стенам темного коридора. Здесь всегда было так угнетающе тихо. Но как только мы доходили до большой двери, отделяющей подземный этаж от первого, тяжелое чувство, как камень, падало куда-то вниз, по лестнице, заставляя меня рваться вперед, к чему-то светлому и просторному.

Рейчел нажала на кнопку в стене, за секунду появилось магическое табло, которое просканировало ее полностью, изрешетив зелёными световыми нитями. Слишком громко что-то прозвенело два раза, и створки двери начали разъезжаться, сопровождаемые механическим шумом. Сквозь них неумолимо проникал белый свет, больно жаливший мои глаза, привыкшие к желтым лампам. Я зажмурилась, а когда снова прозрела, увидела абсолютно белый мир: с белыми стенами, с людьми в белых халатах, с яркими, как солнце, потолками и глянцевыми мраморными полами. Там, впереди, была моя гильдия «Игла змия», соединявшая в одну общину волшебников, ученых и алхимиков.

— Чего застыла? За три года дорогу не запомнила? — буркнула Рейчел из-за моей спины. Я обернулась и резко заморгала – позади густо чернел коридор, который словно проглотил моего старшего товарища: долю секунды я видела только тусклый силуэт белого плаща и больше ничего. — Вперед, пошла.

Я помотала головой. Морок. Вот она, желтоглазая Рейчел, выплывает на свет и устремляется вперед. Увидев ее широкую спину перед собой, я почувствовала спокойствие, будто привыкла быть за кем-то сильным.

По пути в кабинет мастера я не особо крутила головой. Рейчел иногда кивала кому-то, но тоже молчала, игнорируя дежурные приветствия коллег. Это она их так называла – коллегами. Как мне казалось, в гильдии все должны быть товарищами. Почему-то я была уверена в этом.

Хоть я и не смотрела по сторонам, но знала, что все в «Игле змия» выглядели похоже: светлокожие, с ясными глазами, в белых одеждах. Лишь я здесь чернела в своей тёмной маске. Я чувствовала себя точкой в центре чистого листа бумаги – неуместной, портящей все своим присутствием. И, вероятно, только Рейчел понимала меня, ведь ее кожа была необычайно темна для членов этой гильдии.

Мастер обитал на самом верхнем этаже. У него был огромный кабинет, с высокими потолками, но пустой внутри. Только стол и лампа одиноко стояли в центре помещения. Я никогда не видела мастера сидевшим в своем кабинете. Вот и сегодня его там не было.

Рейчел сообщила в белую трубку, висевшую на стене, что мы пришли, и вышла из кабинета. Она обернулась на меня, хотя раньше никогда этого не делала. Я хотела улыбнуться ей, но вспомнила, что она все равно не увидит моей улыбки.

Я осталась одна. Когда двери закрылись, мне показалось, что я перенеслась в какое-то белое бесшовное пространство. Мурашки пробежали по телу. Захотелось тут же отсюда уйти. Но стоило мне развернуться, как двери в кабинет снова открылись. Через них прошёл мужчина, своим видом разбивший иллюзию. Он был высоким, худым. Эхом отзывались его шлепающие шаги, а непонятного цвета тапки оставляли черные следы на безупречном полу. Я остановилась взглядом на фиолетовом плаще незнакомца: он был весь в пятнах от сажи, а на плечах виднелись большие знаки, похожие на штурвалы.

— Здравствуйте, — севшим от неожиданности голосом произнесла я. Мужчина остановился и вцепился взглядом в мою маску. Нахмурился.

— Это ты, что ли? Хах, давно не виделись. — Возрастной мужчина упер руки в бока и наклонил голову. Его темно-синие, местами седые волосы неопрятно торчали во все стороны. — Рад, что тебя ещё не убили. Значит, осталось что-то человеческое в Элихарзе. Даже не верится.

Я рассматривала незнакомое лицо, заросшее синей с проседью бородой, и не могла понять, кто был передо мной. Я ничего не чувствовала от этого человека, не могла понять: друг он мне или враг.

— Вы знаете меня? — осторожно спросила я.

— Больше, чем мне хотелось, — бросил мужчина и шумно выдохнул. — Где он, этот мастер? Элихарз!

Мужчина так громко крикнул, что стены задрожали. Он сложил руки на груди и стал нетерпеливо ждать от кого-то ответа на свой вопрос, а в моей душе что-то разгорелось. Кто он? Что он обо мне знает? Когда мы познакомились? Как его…

— … зовут? — вырвалось у меня из мыслей. Мужчина не услышал мой шепот, тогда я повторила громче, не в силах унять дрожь от жгучего любопытства: — Как вас зовут?

— Забыла? — после недолгого молчания спросил мужчина и взглянул прямо мне в глаза. — А я помню, как ты называла меня «худшим магом на свете»… И восемнадцать лет назад, когда черт попутал встретить тебя в Харгеоне, и в тот день. — Он прочистил горло и встал в профиль. Я увидела над его правой бровью татуировку из двух перекрестных линий. — Меня зовут Бора. Великий Бора, а не «худший», Люс…

Мне показалось, что внутри здания прогремел гром – так громко открылись двери. В помещение зашел высоченный мужчина в кипенно-белом халате, безупречно отглаженном, без единого недостатка. На его прямоугольном лице застыла маска равнодушия, в красных глазах – пустота. Только руки были непривычно спрятаны за спину.

— Ты пришел слишком рано, — произнес мастер своим глубоким голосом. Сколько я ни слушала его, не могла понять, было ли это эхо, отскакивающее от стен, или Элихарз Снейк говорил через какое-то транслирующее устройство. — Выйди из кабинета.

Я тут же развернулась и пошагала к выходу, но мастер остановил меня, положив руку на плечо:

— Не ты, дитя. Я говорил не тебе.

— А мне плевать. Скажи сейчас или я валю из этого ужасного места. Боже, как вы тут все еще не ослепли? — Бора протер глаза кончиком своего плаща. — Ведь слово себе дал больше не работать с халатами… — пробубнил он.

Мастер посмотрел на меня, и что-то неприятно потекло под кожей. Подобное я всегда ощущаю в комнате Воспоминаний, когда мне вводят препараты для сна. К слову, я до сих пор не до конца понимала, какой магией обладал мастер.

— Хорошо, — Элихарз поднял руку с моего плеча, и я окаменела: ни пальцы рук, ни разум больше не принадлежали мне. Не должны были принадлежать, но я уже давно научилась обманывать чары мастера, зажмурив один глаз.

Элихарз, вероятно, прошел к своему столу – я не стала оборачиваться, чтобы не выдать себя. Потому мне осталось только вслушиваться в разговор двух людей, которые, похоже, знали то, что не нужно было знать мне.

— Твой заказ, — произнес мастер, и раздался пищащий электронный звук.

— Мой последний заказ, — уточнил Бора, и звук прекратился. — Зачем тебе опять нужны люди? Кого ты ищешь? Я думал, эта, — мужчина сделал паузу, как будто указал на кого-то, — подошла.

— Подошла, — казалось, с гордостью произнёс Элихарз. Но я знала, что это играло мое воображение: мастер никогда не показывал эмоций. Невозможно, чтобы перед этим странным мужчиной он мог вести себя иначе. — Она много мне рассказала. И показала. Благодаря ей я значительно улучшил их и не только. Но мне нужно больше информации. Нужна ещё одна. Из неё я уже вытянул все, что мог.

— Я ничего не понимаю, Элихарз. Ты всегда говоришь загадками, — вздохнул Бора.

— Тебе и не нужно понимать, просто приведи мне ещё людей. Можешь взять машины, как обычно. Но бери с собой только Рейчел. Я уже знаю, что селяне опять обратились к магам из гильдий. Нужно действовать осторожнее.

— Тогда почему не поискать в другом месте? Чем этот Ирис так тебе приглянулся? — устало и отрешенно, будто ради приличия, спросил Бора.

А мое сердце вдруг пропустило удар. Я не могла понять, почему в голове забилось, как пойманная птица, это слово – Ирис. Я все повторяла и повторяла его про себя. Это название чего-то? Почему я его… помню? Неужели они говорят обо мне?

От внезапного волнения вспотели руки. Я испугалась, что мастер заметит это. Нельзя было такого допустить. Я должна была узнать что-то ещё. Но когда мне удалось вернуть над собой контроль, в помещении уже было тихо. Я не чувствовала движения за спиной, не слышала дыхания. Страх сковал ещё сильнее, когда на плечо опустилась чья-то огромная ладонь.

— Дитя, идем в комнату Воспоминаний.

— Да, мастер.

Как всегда, это было ужасно: яркий свет, бьющий в глаза, чтобы я ослепла; глухие звуки, будто меня окунули с головой под воду; тупая головная боль, иногда искрящаяся резкими вспышками; онемевшая правая рука, в кисть которой уже много раз вставляли катетер. Я не могу осознать, что со мной делают, что делаю я. Мастер говорит, что так помогает мне вспомнить что-то важное, что я забыла после удара головой. Но за все время я так ничего и не вспомнила. Ни кто я, ни откуда, ни тех, кто был мне дорог. Поэтому я стала воспринимать эту процедуру как каждодневный ритуал, неприятный, но необходимый. Только кому на самом деле он был необходим?

После подслушанного разговора мастера я пришла в комнату Воспоминаний сама не своя. Оказавшись в небольшом помещении, я непривычно для себя начала осматриваться, отмечая каждую мелочь. Сегодня капсула была закрыта, на прозрачной крышке виднелся след от пальцев. Светловолосый ассистент, вероятно, мой товарищ по гильдии, поспешно протер стекло и неуверенно поднял его. Я раньше не видела этого парня, и, может быть, именно из-за его неопытности сегодняшний сеанс Воспоминаний прошёл еще более ужасно. Я слышала чужие голоса, а голова болела сильнее обычного. Даже мастер, как обычно наблюдавший за процессом, отметил своим пустым голосом, что сегодня он не увидел даже проблеска моей памяти.

А я смогла увидеть. Только не во время сеанса, а ночью. Такое случилось впервые за время моего нахождения в «Игле Змия» — мне приснился сон. Всего одна картинка: игрушечная механическая кукла, горевшая красно-сине-зелёными огоньками и сидевшая на полке в каком-то незнакомом, но безумно уютном помещении.

Я проснулась от странного звука. Он был тихим, но даже такого я никогда не слышала на своём подземном этаже. Встав с кровати, я прислушалась. Звук шел откуда-то слева, был похож на то, словно кто-то роняет гирю на пол. Я подошла к двери – ее никто никогда не закрывал, ведь без Рейчел на поверхность мне не выйти. В коридоре было привычно темно, но нестрашно. Там никого не было, я чувствовала это. Шум же шел из той стороны коридора, в которую я ходила лишь раз: там был тупик в виде единственной стены, на которой не было двери, ведущей куда-либо.

Я нажала на кнопку, и в коридоре зажглись лампы. Темно-серый со слабым оттенком жёлтого – этот свет и светом-то назвать было нельзя. Он шёл откуда-то из потолка и только превращал все перед глазами в грязную кашу. Но мне этого хватило, чтобы подойти к глухой стене. Странный звук доносился именно из-за нее.

Я коснулась рукой холодного камня. Шершавая стена в одном месте показалась мне теплой. Я поковыряла это место пальцем, и оно вдруг засветилось красным. Раздался писк. Я подумала, что сейчас весь коридор станет алым, закричит сирена и прибегут люди, как тогда, когда я самостоятельно пыталась выйти на поверхность через центральные двери. И Рейчел снова будет ругаться и говорить о каких-то дополнительных дежурствах, которые ей за это дадут. Но ничего не произошло. Писк пропал, как и красный свет. Я решила вернуться в свою комнату, как вдруг воздух затрясся.

Неожиданно глухая стена впереди меня провалилась под пол, показав продолжение коридора. Там не было света, и звук звучал громче.

Мне стало страшно. И, наверное, больше я боялась того нового, что ждало впереди. Я столько лет жила по расписанию, каждый день проходя один и тот же маршрут, видя тех же людей из раза в раз. Мой мир помещался в комнатушку с зеркалами и в эту дурацкую маску, за которой я пряталась. Добровольно пряталась, отчётливо осознавая свое бессилие.

Но сейчас, сегодня, что-то изменилось. Я встретила человека, который, вероятно, знает меня. Я видела сон. Я вспомнила. Моя жизнь с сегодняшнего дня начала меняться, и я не должна была этому противиться.

Шаг. Ещё шаг.

Я закрыла глаза, ведь в кромешной темноте коридора все равно ничего не было видно.