— зачем вы меня тренируете? — однажды интересуется чонгук, запрыгивая на столешницу и хватая рядом лежащий персик. сок течет по подбородку — он вытирает его рукавом темной рубашки, которую пора бы освежить. архимаг исподлобья смотрит своими чересчур светлыми глазами. непонятными такими время от времени, что хоть головой о стену — тишь да гладь за радужкой.

мышцы налиты тяжестью, потому что они недавно вернулись с пробежки. юнги хрустит шейными позвонками и становится совсем близко — сбоку, упираясь основанием ладони в столешницу. отросшие — наконец чонгук понял — седые волосы свешиваются до носа.

— чтобы когда пришло время, ты смог бежать.

чонгук сокрушенно стонет, напоминая сокджина с его «йа-а».

— боже, серьезно, мы что, в приключенческом романе?

юнги хмыкает, натягивая однобокую улыбку. чонгука не может отпустить это единственное число в «чтобы ты смог сбежать».

— я был бы рад, если бы мы вхолостую занимались. чтобы просто так, — опора из ладоней переходит в согнутые в локте руки, спина горбится еще сильнее.

хочется провести рукой по позвоночнику, снять боль. чонгук закусывает губу, и на секунду ему кажется, что он сам — никогда не сделает первый шаг, даже если упадет губами на губы. но он — не брат, о котором знает из рассказов юнги и обрывочных воспоминаний. чонгук хочет — чонгук тянется и проводит горячей ладонью по спине, заставляя юнги вздрогнуть.

— хрен знает, зачем ты мне сдался: на брата ты похож только когда колдуешь, а так — полная противоположность.

чонгук морщится — вроде и отлегло от сердца, а вроде признались, что брат стоит на более высокой ступени, и все познается в сравнении с ним. господи, и почему он себя сравнивает с братом, который, черт возьми, жизнь за него отдал? наверное, пока память окончательно не вернется, чонгук так и будет вести себя, как кусок говна. или продолжит с возвращением памяти. а может, эта память так окончательно и не оформится в стройную картину.

— мне не нравится быть живой могилой, — бубнит чон, тяжело вздыхая. — хотя, по сути, так и есть.

юнги поджимает губы и горько посмеивается — ничего смешного, на взгляд чонгука.

— мне тоже, — глубокий вздох, — прости меня.

чонгук все еще не отрывает свою руку от чужой горбатой спины. водит из стороны в сторону, мол, я здесь. я рядом. я тот, кто примет вас любым. я тот, кто не отвернется даже тогда, когда мир будет казаться ненастоящим и слишком жестоким. я не отвернусь даже тогда, когда вы меня будете гнать взашей, как прокаженного.

— вам не за что извиняться, — глубоко и негромко говорит чонгук.

архимаг закрывает глаза, и свет подчеркивает то, как сильно тот устал за все эти годы.

— прости меня, — как мантра, — у меня остался только один дорогой мне человек, — мин пронзительно смотрит на чонгука, не убирающего руку со спины, слегка нависшего из своего положения над ним. — мне больше некого защищать.

«больше нет причин жить».

— а как же себя? — шепчет чонгук, завороженно следя за медленно перекатывающейся эмоцией на лице наставника.

юнги хмыкает вновь и отворачивается.

уши закладывает от расшумевшегося ливня.