шлепок ладони — как пощечина — подающего в прыжке мяч. гул. удар. потные игроки. крики с обычно молчаливых трибун, на которых торчит юнги каждые вторник, среду и пятницу. искрящее напряжение, длящееся последние минуты три после такого долгожданного «матч-поинт».

удар. пас. скрип подошв по полу. рев отдельных участников игры. еще удары — о руки, игрока о пол. над сеткой не прекращается движение. мяч оказывается у доигровщика — их волейбольная команда закрывает матч своей победой.

секундная тишина гораздо громче и плотнее всех криков, что были до и появились после. половина заусенцев съедена от нервов — юнги не знает, зачем сюда приходит. он ненавидит волейбол, вообще-то. он ненавидит их волейбольную команду, с которой слишком часто происходят непонятные стычки у их баскетбольной. там без правых и виноватых — каждый хорош.

и заносчивых доигровщиков, строящих из себя не пойми что, он тоже ненавидит. и чон чонгука, злостного подонка, богатенького и думающего, что дозволено абсолютно все, потому что он не только богат, но талантлив и красив, к тому же. совмещающего в себе все, что мин терпеть не может.

но терпит зачем-то, зажимая где-нибудь в душной раздевалке или каком-нибудь неприметном углу.

проигрывая в жизни в чем-то чонгуку, он силится отыграться? наверное. ведь на поле не может. правила — разные. они — разные.

он старался не строить из себя безгрешного ангела, чтобы люди о нем не думали лучше, чем он есть на самом деле. он мстительный. он глухой к чужим проблемам. завистливый: ему тоже хочется всего того, что есть у чонгука, но они все еще — разные. и с этим ничего не сделать: никто не выбирает, где ему родиться.

мин теряется в шуме, но он знает, что тот, кого он ненавидит больше всего в этом университете, не считая себя, знает о его подглядывании. хотя он не особо-то и скрывался до этого: ему не стыдно. ему все равно, что о нем подумают плохого, потому что юнги и сам не знает, что про него можно думать кошмарнее, чем сам он думает.

чонгук принимает объятия команды, кидая взгляд в толпу: цепляясь за худощавого мина из баскетбольной.

юнги голодно прослеживает перекатывающиеся мышцы на руках и ногах, не скрытые формой. его не привлекает чужое тело в том смысле, в котором может привлекать — эстетически, к примеру. как выстроено, насколько сильное и каково это — лежать под таким.

его кроет от мысли, этой мерзкой и возбуждающей мысли, о том, что даже такие — подчиняемы.

чонгук пропускает влажноватые волосы сквозь пальцы, поглядывая на юнги, рисуясь. мин давит издевательскую усмешку — зря старается.

да, ненавидит. да, влечет.

да, сносит крышу от того, как красиво чонгук изгибается в его руках, прижатый к стенке душевой, когда за непрозрачными перегородками находятся его товарищи, в основном направленности гетеросексуальной. подчинить, казалось бы, неподчиняемое. чоновская команда не знает о том, что чуть ли не главного альфача из их катки со вкусом натягивают в паре метров. который послушно молчит, пряча уязвленное и униженное на чужом плече или в струях воды.

у чон чонгука, вообще-то, даже девушка есть. чон чонгук зачем-то на людях вечно задирает юнги. их стычки постоянные и нередко — с побоями, за что они получали выговоры и были на грани отчисления.

юнги ждет чонгука в душевой. никто посторонний сюда не зайдет — такое вот доверие вопреки неоднозначным взаимоотношениям. слышны шлепки кожи — бытовой флирт сокомандников. смех, гогот и восторг от победы. вонь от вспотевших тел и гнилостный запах чужих ног.

что действительно нравилось юнги в чонгуке — он чистый даже тогда, когда замарается. волшебство, не иначе. или тотальный контроль над собственным запахом.

они все в глубине души гомосексуалисты латентные, это юнги успел понять, захаживая сюда тенью который месяц. воротит от таких. чонгук чем-то похож на них, но все-таки смелее: дошел до того, чтобы попросить чего-то у такого, как мин.

у того, кому срать на чужое мнение, потому что если ему нравится — он это отстаивает.

чонгука долго ждать не пришлось: заявился чуть ли не самым первым. с каким-то тошнотворно-сладким презрением думается, что и выйдет он отсюда самым последним. потому что боится. потому что страшно.

— здравствуй, адреналиновый наркоман, — низкий голос юнги перекрывается шелестом поспешно включенной воды.

юнги не страшно быть пойманным совсем: к побоям он привык, да и сам в состоянии дать сдачи. он не строит из себя гетеро. это забавно — то, как пытается скрываться чон. тот злостно сдергивает с бедер полотенце, чтобы не успело намокнуть полностью, и вешает на крючок, где потоки воды его не достанут. мин же — стоит у стенки, почти сухой. их разделяет белая вода — горячая, с паром, — но чонгук делает шаг навстречу, яростно дергая на себя ремень чужих штанов, расстегивая. шипит на ухо:

— одежду сменную я у твоей мамы забрал.

юнги усмехается, запуская руку в мокрые волосы. оттягивая назад и открывая шею — чонгук поддается, и это чуть ли не срывает башню. вода сбегает по коже, огибая кадык. рукав белоснежной рубашки мокнет. юнги считает себя подонком — и дело не только в том, что он получает от всего этого мрачное удовольствие. быть ему малфоем, наверное: как минимум два сходства — осветленные волосы и поганый характер.

— какой заботливый, — сюсюкает.

— заткнись, юнги, завали ебало, — рычит тот на грани слышимости. слегка истерично — и ведь каждый раз нервничает, бедняга.

юнги послушно замолкает — почему-то нет желания издеваться. ему чонгука в какой-то степени даже жаль. столько ухищрений — и ради чего. ради непоняток и сомнительного перепиха с юнги, о котором даже никому рассказать нельзя? даже близкому?

выгода мина же проста, как два плюс два: такая вот косвенная месть. такое вот вымещение ненависти к себе на ком-то.

(хотя чонгук не виноват в том, что может. а юнги — в том, что свободен.)

чонгук гипнотизирует стояк с минуту, а затем тянется губами. юнги благодарно поглаживает его мокрую щеку — и в этом столько унижения, сколько представить себе сложно. но чонгук терпит, жмуря глаза от бьющей в лицо воды. чужой рот горячий и кошмар какой приятный. юнги закусывает ребро ладони, чтобы не застонать в голос. не показать чонгуку, что ему нужно так же сильно. не выдать другим их «тусовку отбросов». друг для друга они — отбросы, не достойные и гроша. способ получить то, чего ни у кого другого не получишь, но через грязь.

чонгук голый. юнги — почти весь одетый и промокший; наблюдающий сверху. сегодня — только один получающий удовольствие.

ему до конца не понять мотивов чона — зачем проходить столько всего ради молчания и нового опыта. стоит ли оно того? оценивать только чонгуку.

чонгуку — зачем-то — надо. чонгук — зачем-то — цепляется.

а юнги не может оторваться и прекратить все это.