утро в универе никогда не бывает хорошим, когда там есть чон чонгук, который обычный. не податливый и просящий, буквально умоляющий. подавленный.

утро в универе никогда не бывает хорошим, когда там — радостный чон чонгук и сраный февраль на дворе. юнги вымок под дождем или снегом — черт его разберет. а еще он чертовски зол, потому что после ночной смены проспал часа два от силы. нахрен он вообще сюда пришел, когда в голове едва мысли перекатываются, — непонятно.

шарф ссаной тряпкой висит на таком же ссаном юнги. а ему еще в рожу светят блеском этой белозубой улыбки из рекламы зубной пасты и тянут лукаво вместо приветствия, зная, какое раздражающее воздействие имеют:

— хе-е-он.

если юнги скажет, что ему не нравится чон чонгук, то не солжет. но если «нравится» — тоже правда. смотря к чему прикладывать эти характеристики.

— я, — выцеживает по слову, — тебе. не. хен.

теплый кофе, похожий на результат мочеиспускания орка и который он никак не может допить, все потягивает, волоча ноги от забегаловки, встретившейся по пути, хочется плеснуть в гада, но он только цепче ухватывается за картонный стаканчик, сдерживаясь. чихает, не закрываясь — срал он на самочувствие мудозвона. был бы рад, если б тот слег и перестал вытягивать душу, когда они делают вид, что не трахаются и вообще, чуть ли не главные враги универа.

— хен, а, хен?

юнги чонгука ненавидит, но не за существование. на существование чонгука ему тоже насрано. он чонгука ненавидит за качества и вещи, которых у мина никогда не было и не факт, что будет.

— изыди, — меланхолично сипит, силясь обойти. но.

чонгук паскудно улыбается, придерживая юнги за плечи, мол, ага, разбежался. сначала выстрадай, а потом скачи по делам. мин откровенно заебался от тошнотворной неопределенности. ты или бей, или умоляй.

что-то одно, если можно. постоянно играть в игры — выматывает, рано или поздно.

— делюсь радостной новостью, — улыбается премерзко. ехидно и даже злобно. — я еду в норвегию.

бычки бы затушить об это идеальное лицо: наивное и милое. которое вроде скрывает натуру подонка, но чонгук не то чтобы очень сильно в этом нуждается, постоянно демонстрируя свои самые лучшие стороны. раздражает. знал же ведь, что норвегия — миновская влажная мечта.

юнги с каменным лицом салютует остатками кофе чуть ли не в лицо, монотонно произнося:

— поздравляю. мне похуй.

— врешь, — еще одна заискивающая улыбка. — жди фоток в каток.

какой же противный. он отрешенно смотрит на чонгука, понимая, что кофе допивать не собирается. хромые порывы вылить напиток на голову идут по пизде — он всучивает в чонгуку в руки, а тот принимает, даже не задумываясь. когда понимает — ловко бросает в урну, и плевать, что стаканчик — с жидкостью.

— расплаты не боишься? — ткань накрахмаленного пиджака хрустит в ладонях юнги. он все еще злой, мокрый и ненавидит чонгука. презрительно щурится, ублюдски ухмыляясь — вспоминая рычаг давления, после которого обычно получает по лицу. — ах да, точно. папочка за тебя заплатит?

— папочка за меня не только заплатит, но и обеспечит мне отличное будущее в самом престижном вузе, — натянуто улыбается чонгук, не поддаваясь на провокацию: общение с мином закалило, кажется.

чонгук не говорит: «в любом вузе, в котором я только пожелаю», «не даст мне то, чего я хочу». никогда так не скажет. никогда не произнесет: «мам-пап-мир, мне не нравится чимин. мне нравятся мужчины». чонгук не бьет, потому что задело. но юнги-то видит. юнги-то знает, какая злость затапливает: потому что чувствует то же самое, когда ему кидают такое же.

чонгук не виноват в том, что может. а юнги — в том, что свободен. в этом бардаке один все еще ищет свободу, а другой — возможностей.

— хороший у тебя папочка, правда, чонгук? так много чего делает. такой понимающий и поддерживающий твои стремления, — а еще юнги знает, зачем давит дальше.

ему нужна эмоциональная разрядка и подраться. ему чужого унижения через секс — мало. ему надо так, чтобы забыть свое имя, откуда возвращается, чем живет и за что. ему бы забыть о том, что он — не бриллиант баскетбола, который выведет команду в национальные и не станет мировой звездой, зарабатывая кучу бабла и, следовательно, возможностей.

чужие — какие темные и чужие — глаза опасно загораются. а кулаки сжимаются. чонгук дышит глубоко и разъяренно.

попал ли юнги? еще как. десять из десяти. уверенности в этом факте — хоть отбавляй.

но чонгук его удивляет: стряхивает миновскую руку с себя, отходя назад. улыбается легко и победно, хоть глаза все еще разделывают на маленькие куски.

— какая жалкая попытка напроситься поехать вдвоем.

и. не то чтобы его резко задевает эта фраза и он — самый униженный и оскорбленный. просто почему-то чонгук кажется таким разбитым и жалким в своей попытке обороняться. почему-то все выглядит так, словно у юнги жизнь — гораздо лучше.

все выглядит так, будто чонгук отчаянно ненавидит свою, но неумело прикрывает все это мишурой из успеха и денег.

— какой же ты жалкий, — жестоко говорит мин, на что чонгук широко улыбается.

сразу тянет извиниться, но юнги только плечом его пихает и идет снимать с себя, ссаного, свой ссаный шарф.