Видимо, местные власти решили, что раз они офицеры, то спать в казарме — привычное дело, и никакие личные комнаты им не нужны. В принципе, осуждать их было не за что: гостиница для гостей церемонии была переполнена, все остальные, хоть и не оплаченные за счет государства, тоже — церемония предполагала собой праздник, по этому поводу проходило масса фестивалей и ярмарок, на которые прибыли все торговцы и желающие увеселений. В конце концов, их и не в казарму отправили. Просто комната на троих в посольстве, всё простенько, чисто, даже с претензией на вкус. Три узкие односпальные кровати, два шкафа: полки и вешалка, тумба, над ней зеркало. На полу два ковра-дорожки между кроватями. Балкон метр на метр. Отдельный санузел два на два. Тоже шибко не разгуляешься, но много ли надо уставшему офицеру? Большое спасибо, что все эти условия были рассчитаны не на шестерых. 

«Энтерпрайз», пострадавшая в последних стычках на границе, зашла в космопорт при этой же планете на ремонт. Джим лично подписал, кажется, двести приказов на увольнительные. Все-таки здесь праздник, а люди устали. Чего возможность терять? 

Они могли бы подняться на ночь на корабль и остаться со Споком наедине, но транспортатору тоже требовался по меньшей мере техосмотр. Рассчитывать на подъем, а вместо этого сутки скитаться по планете, было как-то... Неприятная перспектива, мягко говоря. 

И, рассмотрев всю ситуацию издалека, да послушав Маккоя, который распинался ему о своем долгожданном отдыхе на корабле «безо всяких капитанов», Джим с  ухмылкой и чистым сердцем включил его в состав делегации. Боунс ворчал по обыкновению, но был не слишком недоволен.  

А Джим и вовсе был счастлив. 

После встречи с организаторами, а потом и с послом Федерации на планете, они получили свои ключ-карты и, закинув на плечи сумки с вещами, отправились в номер. Дело близилось к ночи, все мероприятия должны были начаться с утра, и сейчас было время для отдыха. 

Джим мысленно потирал руки. И не только руки — тоже мысленно, да так старательно, что Спок периодически несимметрично покрывался зелеными пятнами. 

Боунс это успешно не замечал. 

— Фу, терпеть не могу такие душные планеты. Пекло адское, так еще и воздух влажный, — пожаловался доктор, вошедший последним. 

Благодаря особенностям жидкостей на этой планете, климат действительно был именно таким, однако вещи не покрывались конденсатом, хотя и материалы, из которых они были изготовлены, совсем не походили на земные. 

Спок и Джим, не сговариваясь вслух, заняли две параллельно стоящие кровати, оставив Боунсу перпендикулярную. 

— Согласен. Я в душ, — оповестил Кирк, бросив сумку около постели. 

Расстегнул одним движением, выудив оттуда белье, штаны и полотенце: они уже были научены опытом, что некоторые предметы личной гигиены лучше таскать с собой, а не надеяться на нерадивых инопланетян, которые сушатся под буйным ветром и моются исключительно ядовитой хлоркой (поэтому кусочек мыла тоже был, но здесь, кажется, условия были максимально приближенными к земным). 

Боунс, с усталым вздохом присев на кровать, проводил его взглядом. 

— А тебе, небось, в самый раз? — перевел свой интерес Леонард на Спока. В душе зашумела вода. 

Вулканец копошился в сумке: что-то выложил, сунул в тумбочку, закрыл, вынул футболку, положил опять в сумку, снова открыл тумбочку и что-то вынул. Или снова положил? Боунс сделал вывод, что его мозг просто размяк от жары, и ему мерещится суета Спока. Но вот коммандер встал и стащил верхнюю форменку, тут же аккуратно сложив ее у изножья кровати. 

— Это неверное предположение. Данный климат для меня также неприятен. Я предпочитаю воду в ее жидком агрегатном состоянии. 

И, не переставая странно суетиться, отодвинул сумку Джима с прохода между их кроватями и сдвинул одну к другой, после придвинув и свою тумбочку. И снова принялся копошиться в вещах. 

— Собираетесь вместе спать?

Спок бросил беглый взгляд через плечо. 

— Вы осведомлены о статусе наших отношений. Вы один из немногих, кто знает об этих отношениях. Вам кажется неправильным, что, учитывая ваше знание нашей тайны, мы будем спать вместе?

— Честно говоря, мне почему-то всё сейчас кажется странным. Мне вот даже начало казаться, что ты нервничаешь. Что-то случилось?

— Нет, — как-то поспешно произнес Спок. — Это ошибочное впечатление. Вулканцы не нервничают, — он осекся. — Во всяком случае, они контролируют свои внешние проявления волнения. 

— Наверное, тогда проблема в воде... Надо было не пить то, что они предложили. 

— С водой всё в порядке, доктор, — Спок наконец-то определился, вытащил охапку сменной одежды, полотенце, стащил нижнюю черную форменку и обе положил на полку в шкаф, всё такой же идеальной стопкой. Намеревался в душ. — Вам просто необходим отдых. 

Боунс, вздохнув, и сам решил подготовиться. 

— Только не говори, что ты хочешь к нему присоединиться в душе и нервничаешь, потому, что стесняешься. 

— Это не так. Наши температурные предпочтения слишком сильно отличаются, разделять подобные процедуры для нас оказалось некомфортно. 

— Ура, — вяло подытожил доктор. — Мне не придется ждать, пока вы натрахаетесь в душе. 

Спок бросил на него укоризненный взгляд. 

Шум воды затих. Через минуту из душа выскочил Джим в штанах и с голым торсом, по которому еще стекали капельки воды. Они обменялись со Споком странными взглядами (по правде, Леонард считал все их обмены взглядами странными, потому что казалось, что они там уже придумали свой язык гляделок) и вулканец, вскочив раньше, чем доктор успел даже подумать, скрылся в душевой. Кирк принялся вытирать с себя остатки воды и усиленно промакивать волосы, от чего они торчали в разные стороны, как в старых мультфильмах. 

— А кормить нас будут? — полюбопытствовал капитан. — Я бы навернул какой-нибудь салатик и небольшую горку картошки. И залил бы пивом. Получился бы отличный выходной вечер. 

— А потом увлечешься, захмелеешь, будешь всю ночь дышать на Спока перегаром, а он тебя всю ночь пинать локтем в бок и утром коситься, как обиженная кошка? 

По губам Джима скользнула беззлобная ухмылка. 

— Ты тоже думаешь, что он кошка? Большая, черная, остроухая кошка. А он дуется на меня за это, — Джим присел на постель, складывая полотенце и бросая его на быльце кровати.

— Чего-то я не замечал, как он «дуется», — доктор, наконец, решился и устало прилег на бок, сбросив сапоги. 

— Ну мы вообще незаметные, — фыркнул Джим, следуя его примеру и вытягиваясь на краю постели на спине. — Приходится.

— И не боитесь же, что в командовании кто-то узнает, — согласился Леонард. — Если кто-то донесет, вас и званий лишить могут. У Флота на этот счет очень точное мнение, и никакие душещипательные истории про становление вашей связи их не утешат. 

 — Поэтому я и ложусь спать каждую ночь в холодную постель... — уныло вздохнул капитан. — Вот, в увольнительной будем отрываться: кровати сдвинули. 

Боунс удивленно моргнул. 

— Я думал, вы уже давно перекочевали друг к другу.

— Компьютерное отслеживание местонахождения, — снова вздохнул Кирк. — На моем корабле крыс нет, но не стоит думать, что у нас иммунитет на них. Если кто-то захочет сделать мне или Споку подлянку и обвинить нас в неуставных отношениях, — а это первое, что вообще может взбрести в голову для мести, — то не составит труда собрать улики. Наши смены четко расписаны, а значит и свободное от них время — тоже. Нас можно будет выследить: достаточно запросить наше местоположение, компьютер сам оповестит о том, что мы спим. А так, пока мы бодрствуем и находимся вместе, даже в одной каюте, мы можем притвориться, что работаем. Или играем в шахматы. Никто еще не запретил дружбу между офицерами. Иногда, конечно, мы отходим от этих правил, вполне возможно сказать, что мы работали всю ночь, но это определенно не может происходить каждую ночь. И даже раз в неделю — это многовато. 

— Суровая капитанско-старшепомощническая судьба, — глубокомысленно изрек доктор. Джим даже приподнял голову, заслышав такую сложную конструкцию. 

Споку на душ потребовалось еще меньше времени. Боунс подозревал, что дело в нелюбви вулканцев к воде. Спок стойко переносил все необходимые соприкосновения с ней, но лишний раз старался не лезть. Стоит вспомнить только банные процедуры у древних вулканцев — тогда вообще все вопросы отпадут. Интересно, они до сих пор так делают или?..

Доктор, понимая, что после него уже никто не торопится, со скрипом сел. Вздохнул. Поглядел на свою сумку и, наконец-то, достал из нее свои вещи. Поглядел на сумку снова. Обвел взглядом комнату. 

Джим и Спок как-то странно двигались. Спок присел на постель, облаченный в закрытый костюм для сна, вытирающий остатки воды с волос — теперь у них с капитаном прическа была почти одинаковая, но, стоит отметить, коммандер выглядел интереснее. 

Кирк опустился на одно колено, оперся о край кровати и запустил руку в свою сумку. Боунс, хоть и не присматривался, успел заметить, как указательный и средний пальцы Спока, скользнули по запястью Джима, когда он склонился. Сверху их накрыло полотенце — будто случайно. 

М-да уж. Целуются, понимаете ли. Полотенцем прикрываются, стесняются. Приличные.

Даже жалко немножко. 

Док с унылым кряхтением поднялся, закинул полотенце на плечо и произнес:

— Не умеете вы наслаждаться душем. Пойду, исчерпаю неисчерпанные вами ресурсы. 

Пусть уж целуются. Что бы ни ворчал Боунс, а эти двое пашут как проклятые семь дней в неделю, самозабвенно, нечеловеческими усилиями сохраняя бесстрастность. Имеют же они право провести хотя бы один вечер, без опаски касаясь друг друга? Не трахаться же они собираются при нем, ей-богу. А сделать вид, что он не видит поцелуи, ему и не сложно. 

Иногда Леонард ощущал себя старым, но обычно это быстро проходило. Слишком подвижным он был, слишком быстро закипала южная кровь в его жилах. 

Глядя на этих двоих он чаще ощущал себя не старым, а одиноким, но и это быстро проходило. Его одиночество — результат многолетних ошибок и твердо принятых решений. Завидовать? О, нет, это не про него. Желать себе того же — тем более. Он — не Джим и не Спок, и, заполучив даже копию кого-то из них, не станет таким же счастливым. Скорее, еще более злым и раздражительным. А кто ему нужен, он и сам не знал. 

Мешать двум влюбленным — это играть роль еще большей недотраханной сволочи, чем он есть. Он, может, и сволочь, но определенно не испытывает проблем со своей отсутствующей личной жизнью (перепихи раз в полгода в увольнительных, которые он почти не помнит потом — не в счет). 

И доктор решительно выкрутил воду. Он отмокнет здесь от души на ближайшие полгода. 

* * *

Джим взлетел с пола, мгновенно занимая место между колен Спока — тот сидел на кровати, поджав одну ногу под себя, а другую свесив с края. 

— Наконец-то! — шепотом возликовал он. 

— Джим, я хотел поговорить о том, что ранее визуализированная тобой идея... — вулканец сложил руки в замок, соединив большие пальцы.

— Пора ее осуществить? — ладонь Джима скользнула по его бедру, перешла на руки и погладила их тыльную сторону.

— Нет. Я думаю, она неуместна, поскольку нам выделили общую комнату с доктором Маккоем.

— Фигня. Он в душе. Там шумит вода и он ничего не услышит, — вторая рука обняла Спока за пояс. 

— Я в этом сомневаюсь. Поскольку, учитывая наш прошлый опыт...

— Ты будешь кричать? — с ухмылкой снова перебил капитан, ерзая на месте. Спок скривился на мгновение, смущенный этим напоминанием. 

— Доктор Маккой не является моим соперником или противником, у меня нет причин демонстрировать ему свои права в отношении тебя, совершая половой акт пред его взором. Поэтому подобное мероприятие совершенно неприлично в моей культуре. В высшей мере неприлично. И, насколько я помню, в человеческой тоже.

— Ой, да брось, — Джим чуть привстал, приблизив их лица почти вплотную. — Это же Боунс. Тем более... Мы же быстро, — он нахально улыбнулся. — Быстрее обычного. 

— Если это была попытка оскорбить меня на человеческий манер, то она провалилась. 

— Никаких оскорблений, — пальцы Джима нашли способ коснуться внутренней стороны ладони Спока. Хватка сцепленных пальцев ослабла. — Я бы не оскорбил тебя, т'хайла. Мне нравится, что подо мной ты так быстро доходишь до пика своего удовольствия. Это льстит мне и радует меня, — шепнул Кирк, почти касаясь губами чужих губ, но оставляя расстояние, чтобы вулканец сделал шаг навстречу.

И он сделал. 

Вздохнув и поддавшись своему человеку, он расцепил замок рук, отвечая на вулканский поцелуй более пылко, позволяя чужим пальцам пройти меж своих и коснуться нежной кожи перепонок. Тем временем его губы тоже двинулись вперед, сминая чужие, но не отбирая первенство, которое Джим тут же перехватил. Рука с талии Спока нырнула под край его спальной рубашки. Губы оторвались от губ и скользнули вправо, к уху, кончик которого Джим тут же с наслаждением втянул в рот. Слышно было, как Спок шумно вдохнул. 

Но если они действительно хотят быстро, то прелюдию растягивать нельзя. С другой стороны, Джим так долго транслировал Споку свои фантазии, что весь их сегодняшний день был одной большой прелюдией.

Джим потянул его рубашку вверх, стаскивая и отбрасывая в сторону по кровати. Рука надавила на плечо Спока, опрокидывая его на спину. Джим навис сверху, опираясь одной рукой о кровать, оторвавшись от сладкого острого ушка и переключив внимание на шею. Он потянул вниз и штаны, торопя следующее действо. Тут Спок помог, приподняв бедра, поправив твердый член — уже готовый, но еще не начавший истекать смазкой. 

То ли еще будет. 

— Я так давно этого хотел… Взять тебя снова, чтобы не нужно было...

— Я знаю, что давно, — выдохнул Спок. 

Джим притормозил. Фраза звучала совсем не романтично. 

— Откуда? — он застыл, глядя в глаза своего вулканца с уровня его пупка, так что член почти касался подбородка. 

— Ты фантазировал об этом, — Спок приподнялся на локтях — Джим с удовольствием отметил зеленцу на его щеках и широкие зрачки. — Несколько раз. Один раз в душе и два — в своей каюте. 

— Ты знаешь, что я мастурбирую? — смутился он. 

— Да, и хотел поговорить об этом. Это кажется мне странным.

— Мастурбация? 

— Скорее то, как часто это происходит. Мне кажется, это сверх нормы даже для людей. Особенно состоящих в романтическо-сексуальных отношениях. И браке. 

— Может, мы поговорим об этом потом? — жалобно произнес Джим. 

— Безусловно. У нас есть более неотлогательное занятие. Тем более, что тот факт, что ты используешь для удовлетворения воспоминания о наших совокуплениях, вызывает у меня положительный отклик. 

Губы Джима чуть искривила ухмылка, и он вновь опустил глаза. Облизнул губы и, наклонившись, ртом приподнял член, прежде чем заглотить его. Сверху послышался тихий вздох. Тонкая ладонь накрыла голову Джима, стимулируя продолжать, пока сам Спок сел и потянулся к тумбочке, вынимая упаковку заранее переложенных туда контрацептивных свеч*, и бросил ее рядом на кровать. Сам откинулся на подушки с тихим вздохом, всем своим видом показывая, что позволяет делать с собой то, что заблагорассудится его т'хайла. 

И Джим не терял времени даром. Только почувствовав знакомый сладковатый привкус, отстранился и с нажимом провел пальцами вдоль линии наростов на члене — те в ответ щедро сдобрили его пальцы порцией смазки. Кирк поднял глаза вверх — вулканец, приоткрыв рот, сдержал звук удовольствия. 

Пальцы нырнули между ягодиц, смачивая вход и чуть надавливая на сфинктер, чтобы облегчить проникновение свечи. Хорошая растяжка — залог хорошего секса — давным давно запомнил Джим. И много смазки, конечно же. Но ее у них хоть отбавляй. 

Не теряя времени зря, Джим потянулся вверх, продолжая рукой ласкать анус любовника. Второй он оперся о подушку рядом с его головой и наклонился, опаляя дыханием чужой подбородок, тонкой дорожкой очерчивая линию челюсти вплоть до самого острого уха. Спок призывно склонил голову набок, и Джим с наслаждением, с шумным причмокиванием всосал мочку. 

Джеймса Кирка тошнило при одном только упоминании каннибализма, но Спок был прав: когда-нибудь в порыве чувств он эти уши точно или оторвет, или откусит. Хотя бы кусочек. Вулканские уши...

Зашуршала упаковка свеч. Спок мог быть бесчувственным бревном по жизни, но не в постели. И хотя он всеми силами держался достойно, это действие выказывало его нетерпение. Ему тоже немедленно хотелось быть натянутым на кое-что. 

Джим, поддаваясь настрою, перехватил вещицу из его рук и приставил к мягкой зеленой дырочке. Спок глубоко вдохнул и забросил руки ему на шею, обнимая, предоставляя полный доступ к своему телу. Лучший способ без слов сказать, что он готов и хочет. 

Свеча маленькая, с мизинец Джима, но он всё равно ввел ее только наполовину и позволил себе немного подвигать туда-обратно, дразня партнера щекоткой от начавшейся химической реакции. Свеча ощутимо таяла, превращаясь в скользкую пену, поэтому пришлось спешно протолкнуть на всю. 

Спок только молча кусал губы. Но пускай. Кричать-то всё равно сегодня он будет. 

Палец вошел следом за свечой, лаская расслабившийся анус. Без сопротивления проник второй. Естественного расслабления сфинктера было достаточно для «поиграть», но не для полноценного проникновения. Джим взволнованно, возбужденно смочил языком губы и после недолгих поисков нажал на вулканскую железу — аналог простаты. По факту, это она и была — ее функции идентичны, однако размер и интенсивность выработки секрета отличается — она больше, чтобы быть в состоянии обеспечить необходимую влажность. 

Даже от самого легкого нажима Спок вдруг вздрогнул и выгнулся в спине, вскидывая бедра. Его губы раздвинулись, а зубы стиснулись, когда он пытался сдержать стон. 

Памятуя их предыдущий — первый раз, где Спок занял принимающую позицию, — Джим мысленно улыбнулся. Это будет чертовски горячо и шумно. И очень-очень мокро. 

* * *

Джим знал, что во время стимуляции простаты обильно выделяется ее секрет. Он ощущал это на себе, когда Спок ласкал его пальцами или уверенно, глубоко двигался в его теле. Но он почему-то не подумал, что чем больше простата — тем больше смазки. С этим ладно, можно смириться, много смазки — это всегда хорошо. Не до такой же степени много!

Спок тек. Лужа на его животе уже давно переполнилась и стекла вниз, по пустой мошонке, между ног. Это, кстати говоря, было совсем неплохо, дополнительно смачивало его пальцы, а впоследствии и член. Не то чтобы после использования свеч вообще была необходимость в смазке. 

И вообще, это неправда, что вулканцы не потеют. Конечно, их организм устроен так, чтобы задерживать как можно больше жидкости независимо от внешних факторов, но это не значит, что они не могут потеть. Например, во время лихорадки. Или секса. Будто искупаться по уши в смазке мало было. 

Непослушными пальцами Джим растрепал мокрую челку т'хайла, прижаться к шее губами. Пот пах пряностью, будто кто-то смешал перец, корицу и шалфей. На вкус, как и у людей, он был соленым. 

Толкнувшись вглубь податливого тела, Джим осторожно приподнял ноги Спока, и те мгновенно зафиксировались у него на пояснице. 

Спок начал стонать еще во время ласки пальцами, и это было так хрипло и шумно, что выглядело даже немного наигранным. Но пальцы уже заменились членом, а он всё не прекращал. Стоны были всё громче, выше и красивее. Глаза оказались прикрыты, волосы растрепаны — слишком интенсивно Спок вертел головой по подушке. Рот приоткрыт, а лицо ярко окрасилось зеленым. 

Особенно примечательно было, что во всех остальных позициях он оставался очень тихим. Разве что дышал шумно, чуть прерывисто и только в финале мог тихонько застонать, едва слышно и очень красиво. Право же, Джим был уверен, что при желании Спок мог бы и этот звук сдержать. А тут... Почти что вскрикивания!

Сначала всё было в пределах нормы, и Джим завелся еще больше, когда Спок сжал руками спинку его кровати над головой, открыв безграничный доступ к телу. Он стонал громко, но еще недостаточно, чтобы их услышали. 

Стоило ему задать чуть больше скорость, а следовательно, и интенсивность, как Спок будто с цепи сорвался. Объятия стиснули Джима поперек спины в плотный захват, бедра сжали, что впору беспокоиться за сохранность костей. Стенки ануса стиснули его сильнее, голова запрокинулась, и из горла вырвался протяжный стон. 

Джим забеспокоился. Наклонился к самому острому уху, чуть облизнул контур и прошептал:

— Тише, Спок, нас же так могут услышать...

Но получил только еще более громкий стон. А взглянув на лицо, осознал — его вообще не слышат и не понимают.  Поэтому решение было принято мгновенно — рука зажала рот Спока, пресекая любой шум. 

Это было феерично. Джим даже не знал, что можно так потерять контроль. Что Спок может так его потерять. Мысленно хихикнул — видимо, простата у вулканцев соединяется напрямую с мозгом. 

Во время оргазма ему показалось, что его выбросило из каюты ударом силовой волны, наверняка пробив переборку. Не отпуская т'хайла одной рукой, второй Спок потянулся к его лицу. Сколько же ощущений его переполняло, что они хлынули в Джима даже не волной, а настоящим цунами?! 

После, разглядев среди смазки белые разводы спермы, Джим не удивился, хоть и знал, что руки вулканца всё время или обнимали его, или пытались разломать спинку кровати. Напротив, было бы странно, чтобы при таких ощущениях Споку нужна была дополнительная стимуляция руками.

— Перегрузка сенсорного восприятия, — объяснил потом он, пока Джим пытался сдвинуть его безвольное и отчего-то тяжелое тело с кровати — от каждого движения матрас подозрительно похлюпывал. 

— Привела к перезагрузке? — пошутил капитан. 

Спок задумчиво уставился в потолок. 

— Да, это подходящая аналогия. Я чувствую себя, как говорят люди, «обновленным». 

Джим улыбнулся, но следующие слова сработали словно пощечина:

— Мой самоконтроль был полностью разрушен. Полагаю, нам не стоит больше практиковать подобное в наших занятиях любовью. По многим причинам. Главные из них — это риск быть пойманными и риск вреда здоровью. Твоему здоровью, т'хайла. Я мог тебе что-то сломать.

Спок повернулся на бок и медленно сел, вздрогнув. Повернул голову назад, уставился на Джима и вдруг добавил:

— Я чувствую внутри твою сперму. Она вытекает. Занимательно. 

* * *

Не так часто они бывали в местах, где можно не бояться, что кто-то догадается о их отношениях и попытается навредить. Глупо было бы тратить это время на сексуальные практики, доступные им и на корабле. 

Они оба чувствовали, что им недостаточно близости. И речь шла не о теле. Такое ощущение, будто их разумы стремились объединиться до полного слияния, и чтобы перед этим смешался их быт, вещи и привычки. 

Иногда по утрам, перед сменой, они принимали душ вместе. Нет, они не занимались там сексом, это было невозможно из-за температуры воды — или слишком холодная для Спока, или слишком горячая для Джима. Просто... Это было так приятно — ощущать рядом тело своего т'хайла. Коснуться его. Это были ласки, но отнюдь не направленные на продолжение в более плотском смысле. Уткнуться в чужое плечо, погладить мышцы предплечья, зарыться руками в мыльные волосы, проследить все линии тела. 

Это так прекрасно, иметь возможность коснуться кого-то, не боясь, что это сочтут предложением заняться сексом, не окрестят вульгарностью, не отреагируют раздражением. Просто намыливать чужое тело, касаясь пальцами бритого лобка, обхватывать мягкий член, скользить ладонью по чужим локтям — так, чтобы изгиб щекотал внутреннюю часть ладони, — или гладить пятки. Окрыляющее чувство, когда ты знаешь, что тебя поймут так, как не всегда можешь понять сам себя. 

Романтические отношения сильно изменили их. Но на службе, на мостике или в поле на миссии, они были всё теми же: капитан и его старший помощник. Спок следил за двоих, чтобы их отношения не влияли на службу и чувства не затмевали выбор. 

— Джим, подумай. Если бы я не был бы собой, как бы ты поступил? — Спок остановил турболифт. — Представь на моем месте другого вулканца, с другим именем и внешностью. Того, в которого ты не влюблен. Кому бы ты дал больше шансов справиться с задачей: этому вулканцу, доктору Маккою или любому другому человеку?

Джим кивнул и отчаянно сглотнул, стараясь сдержать слезы. Они слишком мало пробыли вместе. Он не мог, не хотел всё терять. 

— Слушай мой разум, т'хайла, а я буду слушать твой. И я вернусь, — успешно использовав против Кирка логику, Спок перешел к эмоциям — утешению. И, сжав плечо и затылок Джима, прижался губами во влажном человеческом поцелуе.

А потом он вернулся. 

А Джим осознал, не так, как раньше, почему запрещены романтические отношения на службе. Впервые ему захотелось бросить всё и, взяв Спока, сбежать с корабля. Лишь бы больше не подвергать его такому риску. Страх и осознание, что если после его приказа Спок погибнет, то оставит ему чувство вины до конца жизни, — и это та цена, которую они платят, чтобы оставаться вместе. Постоянный страх, подавляемый жестокой логикой. 

* * *

Доктор Леонард Маккой уже начал раздражаться. Вода в ванной постепенно остывала, а тонкие стены и еще более тонкая дверь ванной никак не заглушали стоны. Если бы он взял падд, было бы веселее, но он его не взял. И тишину разбавляли только влажные звуки и стоны-вскрики одного вулканца. Господи-боже, как они вообще умудряются скрываться на корабле, если издают такие вопли. 

Раньше он никогда не замечал в себе страсти к вуайеризму. Вообще к каким-то сексуальным девиациям. Но под такое звуковое сопровождение даже у импотента встанет. 

Леонард с недовольством смотрел на свой член. Несмотря на давление со всех сторон, мастурбировать под звуки секса лучших друзей доктор отказывался. Пока что. 

Совести у них нет. Неужели рассчитывают, что он смутится и решит дождаться, пока они закончат? А что если он выйдет прямо сейчас, а? На такое они не рассчитывают?

Кровать интенсивно скрипела. Может, действительно скоро закончат? Он подождет еще немножко.

* * *

— Спок, Спок! — Джим притормозил и постучал по его плечу. — Вот сейчас ты действительно можешь сломать мне ребра! Сделай хватку полегче! 

Вулканец приоткрыл темные, расфокусированные глаза. Объятия распались совсем — Спок уцепился руками за простынь. И Джим снова сделал толчок. Он уже был близок к финалу. Спок мычал, переходя в более высокий и громкий стон. Матрас под ними уже начал мокро чвакать. В ближайшую к ним стену недовольно постучали соседи — видимо, звуки мешали их времяпрепровождению. Джима это только раззадорило. Наклонившись и втянув в рот кончик острого уха, он с удовлетворением услышал красивый возглас, непременно достигший и ушей соседей. 

Его вулканец.

Его Спок. 

Это из-за Джима он кричал. Ни из-за кого больше.

* * *

Боунс с грохотом раскрыл дверь из ванной, когда всё уже затихло, и одарил свирепым взглядом Джима, натягивающего ступней небрежно сброшенное одеяло.

Воздух в комнате, казалось, сгустился и уплотнился. Капитан устроился, частично навалившись на своего старпома, собственническим жестом обхватив его поперек торса рукой, и сопел куда-то между ухом и шеей, не постеснявшись даже прикрыться до конца — одеяло прикрывало его ноги и пах Спока, но не ягодицы Джима. На его спине виднелись подозрительные линии — вероятно, не такие глубокие, как если бы у Спока был шикарный женский маникюр. Колено прикрыло чужой пах, размазав при этом бледно-белые капли. 

Вулканец не спал. Темные волосы, обычно уложенные в строгую практичную прическу, торчали влажными прядками. Услышав шум, он чуть приоткрыл веки, расфокусировано поглядел на доктора и снова их закрыл. Шумно выдохнув, приподнял ладонь и скользнул пальцами по тыльной стороне руки Джима.

— Да кого ты стесняешься, это же Боунс...  — ответил на мысленный призыв Кирк. — Мне жарко, я не буду укрываться.

Доктор злобно поджал губы. В том, что его друзья трахнулись в их общем номере в отеле, не было ничего страшного. Страшным было то, что Джим считал, что это в порядке вещей.

Не постеснявшись и не побрезговав, доктор наклонился, подобрал чьи-то отброшенные на пол трусы и, хорошенько прицелившись, натянул резинку на пальцах и отправил их в полет на лицо Джиму. Трусы немного промазали и попали в лицо Споку. Тот издал булькающий звук протеста, стянул их с лица, скомкав в кулаке, и с выдохом повернулся на бок, спиной к капитану, устраивая трусы под щекой, вместо края одеяла. И снова издал какой-то требовательный звук. Боунс врачебным взглядом отметил пятерку круглых свежих пятен на его ягодице, которые обещали вскоре стать синяками.  

Вздохнув, Джим привстал и все-таки натянул на них обоих одеяло, тут же вновь обнимая своего вулканца, но теперь со спины. Спок натянул одеяло до самых ушей и выдал что-то вроде довольного ворчания, завозившись под одеялом. Кирк тоже завозился, устраиваясь и что-то бормоча — судя по звукам, ласковое и глупое. 

Что там было дальше, к счастью для доктора, осталось загадкой. Во всяком случае, он утешал себя тем, что теперь он может спать со спокойной душой — ночью эти двое будут спать как убитые. 

...Но как же чертовски он ошибался.

Как долго могут вытерпеть два взрослых мужчины, изголодавшихся по ласке друг друга — неприкрытой, без подавления стонов и без постоянного сверяния со временем, без страха и без спешки? 

Джима и Спока хватило на три часа. 

Они честно старались вести себя тише, и даже свет не включили, поэтому доктор проснулся только к середине процесса, когда скрип кровати стал более протяжным, а ритмичные влажные звуки дополнились тяжелым дыханием. 

— Имейте совесть, вы же не одни здесь! 

Ни один из звуков не исчез и даже не стал тише. Они его попросту не услышали. 

Недовольно зашипев, Маккой схватил свою подушку и запустил в сторону источника шума. Звук глухого удара. Скрип сбился. С шорохом подушка свалилась на пол. Несколько секунд тишины. Чей-то тихий глухой смех. Джима, наверное. Слышать смех Спока в темноте — это страшно. И снова длинный и медленный скри-и-ип. 

— Мы будем потише, — шепотом пообещал Джим. — А ты... спи, ладно? Лично меня ты с настроя сбиваешь. 

— С настроя сбиваю? Ну ты и мудак.

Скрип. Скрип. Скрип. 

Леонард подавил унылый стон. Ругаться было бесполезно. Глаза слипались. С настроя он их сбивает! Перспектива взять одеяло с подушкой и отправиться в ванную начала казаться привлекательной. Но там ведь холодно. И твердо — утром всё болеть будет, а у него не было никаких средств для работы с поврежденными мышцами. А еще... Он с обидой взглянул в темноту. А еще подушку ему так и не вернули. Темнота в ответ загадочно поскрипывала. Он определенно  не будет за вставать за подушкой.

— Тогда свалите хотя бы в ванную, извращенцы. 

И, со вселенской обидой натянув одеяло до ушей и сунув скомканный краешек под голову, доктор постарался уснуть. 

— Он прав, — шепнул Спок. — Я ведь говорил, что не стоит…

Скрипы прекратились. Потом Леонард услышал шаги в сторону ванной. Тяжелый вздох. Снова шаги, но уже другой пары ног. И хлопок закрывшейся двери. 

Сквозь сон он слышал еще несколько раз шаги, и стоны, и хлопки двери, но не проснулся. 

Утро злорадно порадовало его только тем, что капитан и его помощник были более невыспавшимися, чем он, а Джим к тому же жаловался на боль в копчике. Но никаких средств для лечения подобного у доктора не было, о чем он с особым наслаждением сообщил Джиму. 

* Контрацептивные свечи - авторский хэдканон, что в 23 веке есть особое контрацептивное средство, которое быстро растворяется, превращаясь в пенистую смазку; меняет цвет, если у одного из партнеров есть ЗППП; является также мышечным релаксантом.