— Вот на мой взгляд всё-таки, не учесть партнёра виновника торжества — это даже как-то несколько оскорбительно, — тянет Регулус, неприлично явно упиваясь собственными словами, что, впрочем, для него не ново. Особенно разозлённым он не кажется — гарантирует это мало, но Юлиусу хотелось бы надеяться, что они, по крайней мере, опозорятся перед не всеми продавцами в торговом центре.
— Ну учли же в конце концов? Не ной. — Субару — явно они не на той стадии, где они могут подхватывать друг за другом мысли, — раздражённо цыкает и возвращает на полку, говоря откровенно, уродливую кружку. — Не чувствую я как-то в Райнхарде тяги к придурочным оленям. За некоторыми исключениями.
— В конце концов?! Ну ничего себе. А если бы я поблизости не был? — На лице Регулуса проступает озадаченность; Юлиус наблюдает в ужасе. — Эй, эй, погоди-ка. Ты на что это...
— А прикинь, если бы мы про тебя вообще не вспомнили, — его обрывает Фельт. — Стоял бы один лох лохом без подарка. Вот это герой-любовник нашёлся.
— В самом деле, я был под впечатлением, что ты, как его молодой человек, планировал что-то особенное, — услужливо добавляет Юлиус, не бывший под таким впечатлением ни секунды. — Мы не хотели вмешиваться.
— Да-да, — сладко мурлычет Феррис, — ты ведь его лучше всех знать должен, р-р-разве нет? Мы сперва только посоветоваться с тобой собирались.
Вступается — добрая душа — Эмилия:
— Самое главное, — она окидывает их всех просящим взглядом, — что сейчас мы все вместе. Не к чему рассуждать про бы да кабы. Нам надо Райнхарду подарок искать!
(Череда сообщений, приведшая к встрече в самом крупном торговом центре столицы в последний день перед наступающим Новым годом:
Клуб фанатов ЭНА [15:23]: эй а что вы райнхарду дарите на день рождения
Клуб фанатов ЭНА [15:23]: в этом году пропустил как-то неловко
Юлиус Юклиус [15:23]: Я собираюсь подарить ему книгу.
(=ↀωↀ=) [15:24]: опять?
Клуб фанатов ЭНА [15:24]: опять?
Клуб фанатов ЭНА [15:24]: типа одну и ту же?
Юлиус Юклиус [15:24]: Разумеется, нет.
Эмилия ♡⸜(˃ ˂ )⸝ [15:24]: Ой, а что за книжки...(´･ω･`)?
(=ↀωↀ=) [15:24]: в прррошлый раз ^^ по теории фрактального анализа данных
Эмилия ♡⸜(˃ ˂ )⸝ [15:24]: Ооооо...
Эмилия ♡⸜(˃ ˂ )⸝ [15:24]: (я не знаю, что это такое... это плохо...)
Клуб фанатов ЭНА [15:25]: ................................................................................
Клуб фанатов ЭНА [15:25]: райнхард что такое читает?????
Юлиус Юклиус [15:25]: Он меня поблагодарил.
(=ↀωↀ=) [15:25]: не сомневаюсь солнышко
Клуб фанатов ЭНА [15:25]: мне плохо
(=ↀωↀ=) [15:25]: ну спррррраведливости ради ^^ сложненько сделать подарок человеку который может каждый день рождения покупать себе по яхте
(=ↀωↀ=) [15:25]: и не пьянеет
(=ↀωↀ=) [15:25]: и хобби у него нет
(=ↀωↀ=) [15:25]: я пыталась у него даже спрашивать что он на день рождения хочет!!
(=ↀωↀ=) [15:25]: блаблабла главное не подарок главное внимание
(=ↀωↀ=) [15:25]: так и дарим книжки и мыло
Эмилия ♡⸜(˃ ˂ )⸝ [15:25]: Это грустно...
Эмилия ♡⸜(˃ ˂ )⸝ [15:25]: Бедный Райнхард ≧ ﹏ ≦
Клуб фанатов ЭНА [15:25]: ну вы даёте
Клуб фанатов ЭНА [15:25]: друзья называется!
(=ↀωↀ=) [15:25]: есть идеи получше?
Юлиус Юклиус [15:26]: Я открыт к предложениям.
Клуб фанатов ЭНА [16:05]: привет фельт
Клуб фанатов ЭНА [16:05]: что ты будешь дарить райнхарду на день рождения
отвали [18:58]: вот это у тебя ник дебильный
отвали [18:58]: ого у него день рождения есть
отвали [18:58]: я думала его в пробирке вывели
Юлиус Юклиус [21:45]: Здравствуй, это Юлиус, друг Райнхарда. Хотел спросить, у тебя есть какие-нибудь планы на его день рождения? Извини за беспокойство и заранее спасибо за ответ.
Регулус Корниас [21:49]: Во первых , писать человеку так поздно на мой взгляд ,неприлично. Во вторых , это немного личный вопрос тебе не кажется? Во вторых я лично нахожу празднование дня рождение переоцененым но если вы в самом деле собираетесь его отмечать то ,я считаю вы оябзаны сообщить мне подробности , вроде даты .
Слово за слово.)
— Ну что-то же ему должно нравится, — говорит Субару после часа поиска, придавая словам бодрый тон — сомнение, однако, предательски в них просачивается. Да и вид его убедительности не добавляет: зимняя куртка обвязана вокруг пояса, спортивная расстёгнута, но на лице всё равно выступает испарина вперемешку с измождением, взгляд бродит по сторонам произвольно, и куда он ведёт их, становится всё менее и менее ясно.
В целом, в том, где они сейчас, Юлиус не слишком — если честно, совершенно — не уверен. Всё ещё в торговом центре, в этом, положим, убеждён; кажется, это этаж то ли третий, то ли четвёртый; откуда они пришли и как уйдут — ни малейшей идеи. Каким образом здесь ориентируются другие, от него ускользает: сколько он ни вглядывался, ему не примелькалось ни одного места — везде однообразно звенит бубенцами музыка, везде начищены полы и сверкают хрустальные люстры, везде аляповатые праздничные украшения, везде толпы, везде, куда ни глянь, магазины, магазины, магазины, вроде и забитые товарами, а на деле — как будто без ничего.
Очередной сувенирный, перед которым они встали, ему кажется не обнадёживающим, а угрожающим. Как будто бы он бродил в пустыне и наткнулся на оазис, только чтобы понять, что это мираж, и на самом деле он вошёл прямиком в зыбучие пески.
Феррис складывает губы в трубочку и причмокивает:
— Красный цвет любит.
— Костюм Санта-Клауса предлагаешь? — Субару всхрюкивает — иначе звук и не описать. В общественном месте, на взгляд Юлиуса, весьма неприличный, но голова у него и без того идёт кругом: он позволяет себе пропустить это мимо ушей.
— Кого?
— Да в смысле «кого»?! А за это вот всё, — Субару тычет пальцем в висящую над входом гирлянду из бумажных снеговиков, — у вас кто отвечает?
— Старец Рейд, — отзывается Юлиус, сообразив, о чём Субару, быстрее озадаченной Феррис. — «Санта Клаус» — это фольклор из твоих родных мест, выходит?
— Вроде того. Погоди-погоди. Рейд? Не Астрея?
— Гм-м, технически говоря, Астрея. Это тоже фольклор, разумеется, и никаких научных подтверждений этому нет, но...
— Да ты издеваешься. Нет, серьёзно? Серьёзно?
— Я извиняюсь, конечно, что вмешиваюсь, но у меня создаётся такое впечатление, что вы как-то отклонились от темы. Вы сюда пришли, чтобы лясы точить? Это можно и без всех остальных делать! Я человек занятой, знаете ли. Тратить моё время попусту — разве не неуважительно? Я был под впечатлением, что у всех нас есть право на то, чтобы на такого рода мероприятиях нашим временем распоряжались самым разумным способом, но...
— Эй, ты хоть понимаешь, что встречаешься с прапрапраправнуком Санта-Клауса?!
Две девушки за прилавком начинают, поглядывая на них, перешёптываться. Девочка — не старше лет шести, за ручку с мамой, — смотрит на них строго.
— Я понятия не имею, кто такой твой «Саста-Клакус», но что я понимаю, так это то, что!..
— Вы оба, а ну к делу вернулись!
Голос Фельт разносится по магазину. На них оборачиваются остальные до того не замечавшие их покупатели.
— Я не хочу здесь с вами шляться до самой полуночи, — она цыкает, насупившаяся и всем видом выражающая готовность бросать вызов каждой социальной норме.
— Что, с нами Новый год встретить так уж плохо? — хихикает Феррис. Юлиус бросает на неё взгляд, который, он надеется, передаёт недопустимость ситуации и без открытого кивка в сторону Регулуса — она давит улыбку, прокашливается и хлопает в ладоши: — Ну да ладно. О чём ещё мы не подумали?
— Мы мно-о-ого о чём подумали. — Эмилия стучит пальцем по подбородку, нахмурившись. Она нагибается к полке, завешенной брелками в форме кошек. «Райнхарду такие милые мелочи не нравятся? Они ведь такие славные», — она спросила Юлиуса опечаленно то ли три, то ли четыре магазина назад. «Никогда его с ними не видел», — так он ответил, поколебавшись. Ему никогда не проходило в голову спросить: сам он не видел в таком смысла, считая ребячеством (они с Феррис иногда спорили об этом шутливо: Юлиус приводил аргументы про культ потребления и экологию, Феррис дулась и цыкала и отвечала, что его внутренний ребёнок — ужасный бука; Райнхард смеялся, но никогда не занимал сторону), и то, что у Райнхарда нет ничего подобного, ему казалось естественным. А разве нет?
Он уже не уверен.
Одного из брелков-котов, серого и голубоглазого, Эмилия с сожалением толкает ногтем. Тот покачивается, звеня тихо; слабая улыбка трогает её губы. Она вздыхает, распрямившись:
— Как странно! Райнхард ведь вовсе не привереда, а вот как всё хлопотно...
— Кто в наше время говорит... — Юлиус и на Субару смотрит строго, и он сдувается, пристыженный. Эмилия с торжеством улыбается. — Забей. Одежду искать ему смысла нет, да?
Феррис качает головой:
— Никакущего. Если бы мы с Юлиусом могли его вытряхнуть из спортивных штанов, мы бы уже давно это сделали, мяу.
— Э?! — Резко развернувшись, Регулус едва не сносит товары курткой в руках.
— Что «э»? Не надо везде пошлые намёки искать, извращенец. Твой бойфренд по улицам ходит так, как будто в алкомаркет собрался. Как раздолбай какой-то! А такой красивый парень! Студент! Сердце разрывается, как ни увижу.
— Что... — У Регулуса на лице вспыхивают красные пятна, взгляд мечется. Юлиус, мысленно посетовав на все выборы в жизни, готовится выволакивать его из магазина. — Нормально он выглядит!
— Ничего себе рыцарство, а? — шепчет Субару Юлиусу на ухо. Юлиус нежно прикрывает ему челюсть. Впрочем, не сказать, что эмоцию он не разделяет совсем.
— Феррис, Феррис, Феррис, тихо, — протиснувшись поспешно сквозь стайку хихикающих, вероятно, над ними подростков, Эмилия упреждающе поглаживает Феррис по плечу. — Я вот думаю, в спортивной одежде можно тоже очень даже хорошо выглядеть... Субару вот в ней мило выглядит, правда же?
— Эмилия-тан! Ты выглядишь сногсшибательно во всём и всегда!
— С этим я не могу не согласиться.
— Щас сблюю.
— Да уж. Свои брачные игрища на людях проводить — это, на мой взгляд, ни в какие...
— О, Ведьма, — вздыхает Феррис. — Ладно. Хочет Райнхард ходить в кроссовках круглый год — на здоровье, они ортопедические. Суть в том, что одежду отметаем. Ювелирные безделушки — по той же причине.
Строго говоря, они были в одном ювелирном магазине. Феррис из него вышла поспешно, отшутившись нежеланием предаваться соблазнам, но по пути цапнула Юлиуса за локоть и прошипела: «Ты как хочешь, но я смотреть на то, как этот придурок кольцо выбирает, не буду». Пару секунд Юлиус стоял столбом, озадаченный, а сообразив, немедленно вытащил всех оттуда чуть ли не за шкирки, сославшись на то, что Райнхард от дорогого подарка может и отказаться.
— Может, для спорта что-нибудь, а? — предлагает Фельт без особой надежды в голосе. — Он вроде, ну, бегает там, всё такое.
— Ну что ты, — с важным видом Эмилия поднимает указательный палец, — для спорта всё индивидуальное очень. Нужно точно знать, что покупать, иначе так и будет пылиться.
— У него есть всё, — Феррис ворчит. Она подбирает очки-сердечки и крутит их в руках с кислым видом; надев, она кидает взгляд на Регулуса и кривится ещё сильнее. — Без наколенников он бы у меня далеко не убежал.
— Парфюм? — выдвигает Юлиус идею. В груди у него поселяется отвращение к себе: сколько он не пытается выскребсти из памяти хоть что-нибудь об интересах Райнхарда, натыкается лишь на пустоту.
— О как. И кто его больше всего нюхать будет, скажи на милость? Выберете дрянь какую-нибудь, а страдать не вам потом!
— Фу-у. И он ещё нам что-то про «брачные игрища» рассказывает!
— Как бы печально мне бы ни было соглашаться, — для убедительности Феррис на Регулуса шикает, — но нюхать его больше всего буду я, у меня нос чувствительный, мяу.
— Ой, — Эмилия высовывается из-за полок с пластиковой диадемой на голове, — а сладости у него есть любимые?
Юлиус цепляется за вопрос, как за спасательный якорь:
— Шоколад.
— Ну-у-у, это неинтересно... коробку конфет я могу и коллеге подарить, — возражает Феррис, уничтожая его надежды.
— Эй, а может, ему каким-нибудь новым хобби обзавестись? — Субару барабанит пальцами по стеклу витрины, и Юлиус хватает его за локоть. Ему показывают язык. Какая наглость.
Фельт вскидывает вверх руку, как (впрочем, почему как) нахальная школьница, едва не сбивая вывешенные пачками карнавальные маски:
— Я ему предлагала семейные клумбы расчистить, ему вроде идея понравилась. Хотя... ну да, в середине Синего Солнца дарить рассаду — идея тупая. Слышь, ловелас, ты хоть букет ему подари.
Регулус выглядит ровно настолько растерянным, насколько Юлиус и представляет себе человека, которому такая мысль не приходила в голову.
— Не припоминаю, с какого повода ты решила, что у тебя есть право мне указывать. Если тебе чисто случайно интересны мои мысли, а у меня сложилось впечатление, что интересны они должны быть, раз меня сюда позвали, но пока что я, прошу заметить, этого не наблюдаю, то я бы предложил подарить что-нибудь новогоднее. На мой взгляд, вполне благоразумно и экономно.
— Ну это совсем некрасиво! — возмущается Эмилия.
— Жмот! — Феррис попросту взвывает. — Жмот и идиот! У-у-у, в чьи руки мы нашего друга отдаём, Юлиус? Которые ему на подарок на день рождения поскупятся? Эй, ты хоть слышал, о чём мы говорили сейчас? — Схватив из заполненных леденцами стаканов карамельную трость, она замахивается ей на ухо Регулуса так, как будто бы это пиратский крюк; Юлиус молится Од Лагуне, что хруст ему послышался. — Твой парень любит красный цвет, шоколад и хочет попробовать садоводство! Запомни, а лучше запиши!
— Руки от меня немедленно убрала! Да как ты... Ты!.. Я запомнил, запомнил!
— Да как вы цапаться-то достали! — Фельт стучит головой о ближайшую полку: с той падает несколько ручек и один блокнот. Да, их совершенно точно отсюда скоро прогонят.
Юлиус принимает поражение.
— Может, книгу всё-таки подарить — не такая уж плохая идея? — пробует он. — Можем поискать что-нибудь вместе, если вас мой вкус в книгах не устраивает.
— Да не читает он их! Сколько раз я у него дома был, они все у него на полке стоят и стоят, нетронутые, я его читающим ни разу не видел!
— Если бы он читал книги, пока ты у него был дома, я была бы безмерно счастлива, но для тебя это были бы новости не слишком хорошие, — зло фыркает Феррис. Она трёт висок. — Нет, это безумие какое-то. Мы кругами ходим. Давайте я закажу шоколадный торт и мы отправимся покупать бомбочки для ванны?
— Можно, — соглашается Юлиус, но бросает взгляд на Субару.
Тот стоит с задумчивым, серьёзным видом.
— Нет, не можно, — протягивает он. — Не можно, не можно, не можно...
Щёлкает пальцами.
— Есть идея! Давайте кой-какие мелочи купим и пойдём.
(По итогам забега по торговому центру с препятствиями приобретено:
1) шоколадный торт;
2) пакет луковиц нарцисса;
3) красная шапка Старца Рейда;
4) брелок с серым котом (приобретён для Эмилии (почти) незаметно);
5) девять брелков с котами (всех видов, что были в магазине);
6) карамельная трость (поломанная);
7) букет шоколадных роз (красных);
8) целый ворох вязальных принадлежностей.
— Стоит отдать тебе должное, я никогда не представлял, что это настолько сложно. Никогда не ожидал настолько... прикладного использования геометрии.
— Ого, у меня, ка-а-ажется, выходит уже похоже!.. Ой. Ой-ёй.
— И ведь есть же клише, что кошки любят играть с клубком... я им уже завидую, мяу.
— Я себя старухой какой-то чувствую. Хоть пояс из собачьей шерсти подайте, люди добрые!
— Нет, вы надо мной издеваетесь. Вы надо мной издеваетесь, скажите честно? Вы сговорились. Да как вы это делаете-то, а?!
— Хорошая работа, народ! Эмилия-тан, держи спицы ровнее. Юлиус... окей, продолжай. Эй, эй, Регулус, спицы — это тоже холодное оружие, замахиваться ими не надо! Так, так, держим темп. Четыре часа до Нового Года — всё мы успеваем!)
К квартире Райнхарда они добираются до полуночи не иначе как чудом. Пробки на дорогах стоят просто жуткие: Субару выгоняет их на автобусную остановку быстрее, чем Юлиусу приходит в голову мысль вызвать такси, но вскоре ему становится ясно, что толку бы не было от этого никакого — стоит весь центр, полыхая красными фарами.
(«Ну, по-праздничному», — хмыкнул Субару, вжавшись — не совсем добровольно — щекой в оконное стекло. «Заткнись, а», — простонал Регулус, прислонившийся к поручню лбом, и Юлиус был опасно близок к тому, чтобы с ним согласиться; Субару же, оценив подозрительную бледность его лица, по оттенку почти сравнявшуюся с волосами, вздохнул, пошарил в карманах и выудил мятую и наполовину пустую пачку мятных леденцов.
Регулус, правда, ни одного не взял. Из-за скандала, который он поднял, их едва не выпихнули из автобуса, но, по крайней мере, его состояние это явно улучшило.)
(«О Од, — осознал Юлиус, когда спустя пятнадцать минут они наконец проехали мимо граффити на заборе с совершенно нелепой грамматической ошибкой, мозолившей ему глаза всё это время, — мы даже переодеться не успели». В самом деле, под курткой на нём был свитер, в котором сегодня он обошёл три раза торговый центр — не сказать чтобы безобразный, разумеется, но всё-таки к случаю неподходящий. «Если он после всего, что мы сегодня сделали, он нас любыми не полюбит», — процедила Фельт, — «то он пошёл сам знаешь куда, а мы пойдём и нажрёмся».)
(«А с кем же он отмечает Новый год?» — спросила Эмилия, не прекращая кидать нервные взгляды на информационное табло автобуса. «С нами», — деловито ответила Феррис. «И всё?» «И всё».)
Они не дожидаются своей остановки: на двадцать пятой минуте проезда мимо билборда с пожеланием успехов в Новом году у Субару, Регулуса и Фельт терпение лопается то ли одновременно, то ли по бессловесному сговору. Им удаётся добиться от водителя открытия дверей; они, Эмилия, Феррис, после недолгого сомнения, Юлиус, а также ещё с десяток рассерженных пассажиров выскакивают на проезжую часть.
И затем они бегут.
— Я вас всех ненавижу, — сипит Регулус, обмахиваясь букетом. Шоколадный запах въелся Юлиусу в ноздри и, возможно, в одежду; идея смены вкусовых предпочтений начинает видеться ему привлекательной.
— Взаимно, — отзывается Фельт. Ей чёлка прилипла ко лбу от пота.
— Вы оба даже не представляете, — произносит Феррис с чувством. Она сжимает коробку с тортом — так, словно любой неверный шаг в её сторону приведёт к кровопролитию. В доме Райнхарда, как выяснилось, не работает лифт: с положительной стороны, надо полагать, за пять минут подъёма на восьмой этаж Субару был предоставлен блестящий экскурс в нецензурную лексику Лугуники.
— Помолчите, умоляю, — выдыхает Юлиус, и ему кажется, что на этом его лёгкие и откажут. На то, чтобы нажать кнопку дверного звонка, у него уходят последние силы. Кто-то утягивает его назад, в ровный ряд, за локоть; кто — он не уверен. Вроде бы на голову ему надевают праздничный колпак.
Тишина затягивается. Юлиус с ужасом воображает, что Райнхард уже лёг спать, решив, что его друзья уже не приедут; затем, с ещё большим ужасом, он воображает, что тот не лёг спать, уже идёт и вот-вот застанет их на пороге, измыленных, одетых для короткой прогулки по магазинам, а не для праздника, с немного помятым тортом, заметно помятыми подарочными пакетами, и совершенно невредимыми, но без всякого вмешательства неописуемо уродливыми — куда уж там несчастным сувенирным кружкам — вязаными игрушками в виде самих себя.
(«Но почему именно нас?» — спросил Юлиус недоумённо. — «Разве не лучше было бы сделать, гм, допустим, щенков или... даже не знаю, всем лягушки сейчас нравятся?»
Субару поднял голову от свеженапечатанных выкроек: «А что, Райнхард большой фанат щенков и лягушек? А это», — он потряс ему бумагой в лицо, — «символизм, понимаешь, доказательство, что мы его друзья. И мы от него никуда не денемся. Вот так-то».)
Дверь открывается.
— С днём рождения и Новым годом! — выдавливает из себя Юлиус вместе с нестройным хором.
В котором недостаёт одного голоса.
Сбоку от двери раздаётся пыхтение. Юлиус поворачивает голову. Ему кажется, что у него заржавела шея.
— Хлопушку бракованную подсунули, — поясняет Субару сквозь зубы.
— Ой, Субару, — Эмилия заглядывает ему через плечо, — мне кажется, ты не снял упаковку.
Снаружи, в ночи наступившего Нового года, разносятся звуки первых салютов.
Райнхард оглядывает их совершенно круглыми глазами.
Улыбка разрывает его лицо, и он начинает смеяться.