Сквозь полусон послышался щелчок. Наверное, дверь осталась незамкнутой.

Сколько времени прошло? Снова накрыла дремота. Сознание затягивалось, словно падало в белую пустоту, без образов, звуков и запахов. Как будто заветное желание опустошить голову наконец сбывалось.

Рядом что-то зашевелилось, резко выдёргивая в реальный мир. Мэш открыл глаза, мысли медленно складывались по кусочкам, помогая прийти в себя и определить где он и который примерно час. Шея затекла. Спать сидя было плохой идеей. Рука потянулась, чтобы размять мышцы, с плеч съехало вязаное одеяло.

Финн сидел рядом на диване и выглядел немного виновато.

— Извини, я тебя разбудил.

— Ничего. Я не планировал спать. — Мэш зевнул. — Спасибо за одеяло. Давно ты тут?

— Где-то полчаса. Я принёс продукты. Немного похозяйничал у тебя на кухне.

И правда, из соседей комнаты доносился сладкий аромат свежеиспечённых блинов. Вот только аппетита совсем не было, несмотря на то, что в желудке противно тянуло.

— Съешь, когда захочется. Но не оставайся голодным весь день, — добавил Финн, увидев несколько замешкавшуюся реакцию.

Он приходил практически каждый день, то старался накормить, то просил прогуляться за компанию по городу, а иногда просто молча сидел рядом, разрешая на себя облокотиться.

Другие тоже время от времени появлялись, пытались вытащить его из дома, чтобы развеяться, или мотивировали снова вернуться к занятиям. Мэш был благодарен их порывам, но на развлечения, а уж тем более на учёбу просто не было сил. Но это временно, по крайней мере, так все говорили в попытках утешить.

— Как ты? — спросил Финн, критически осматривая его внешний вид.

— Не очень. — Рука потёрла веки, после короткого сна всё ещё висела лёгкая дымка, щипала ноющая боль. В последний раз, когда он смотрелся в зеркало, его встретила краснота лопнувших капилляров.

Прошло две недели со смерти отца. Тот часто жаловался на боль в груди, но никто не подозревал, что это может быть настолько серьёзно. Тяжёлая тоска цеплялась каменной хваткой, до хруста сжимая трахею и замораживая всё внутри. Осталась только скорбь и сухое безразличие, сковывающее по рукам и ногам, мешающее функционировать, как раньше и наслаждаться простыми вещами.

Ночью спать не получалось. В голову лезли мысли и воспоминания, накручивались друг на друга, как моток паутины. Когда удавалось отключиться, снились какие-то огрызки жизни, казалось, что дверь скрипит, а после входит старик, гладит по спине, как в детстве, приносит стакан тёплого молока и просит ни о чём не беспокоиться. А после пробуждения накатывало вдвойне. Мэш вставал с кровати и ходил взад-вперёд по темноте, иногда напевал что-то, застревающе сосредотачиваясь на звуках и движениях. Это помогало выключить голову.

В камине потрескивал огонь, разлетаясь мелкими искрами и расплетаясь на красно-жёлтые ветвистые полосы. Тепло приятно обволакивало комнату, но всё равно хотелось завернуться в одеяло.

— Хочешь поговорить? — Финн притянул к себе на колени круглую диванную подушку и начал теребить бахрому.

Мэш пожал плечами. Не то чтобы ему было о чём. Он ценил попытки друзей помочь, их неловкие слова утешения, мелкие подарки для поднятия настроения, приглашения куда-то выбраться, но всё то и дело скатывалось в напряжённое молчание и желание побыть одному, даже если мысли периодически съедали и превращали в пустую, безумно уставшую от самого себя оболочку. Куда-то уходить, менять обстановку, пытаться отвлечься — всё это ощущалось, как навязывание мнимой нормальности и попытка убежать от ноющей печали. Но проблема не была завязана на конкретном месте или окружении, все переживания копились непосредственно в собственной голове, и куда бы ты не отправился, от них не было возможности избавиться.

Ребятам тоже было непросто подступиться так, чтобы ненароком не сделать хуже, и это тяжёлое нагнетание остро ощущалось. Финн действовал немного иначе, если он не мог помочь морально, то старался хотя бы присутствовать, следить за тем, чтобы Мэш не забывал есть, приносил конспекты, чтобы позже было легче разгребать долги по учёбе, периодически что-то рассказывал, даже если не получал достаточно обратной связи. Как бы одиночество не манило на свою сторону в эти времена, наличие кого-то живого рядом, пускай даже молчаливое, приносило какой-то комфорт и немного успокаивало.

Возможно, из всех друзей в данной ситуации Финна выделял факт того, что он прекрасно понимал, каково терять близких, довольно рано оставшись сиротой.

— У меня ничего не происходит. — Мэш откинулся на спинку дивана, задирая голову и разглядывая деревянный потолок. — Время проходит, но я как будто застрял где-то в моменте.

— Как это ощущается?

— Лениво, наверное. И пусто.

На похоронах Регро было немного людей. Будучи человеком, поселившимся вдали от цивилизации, у него не возникало возможности обзавестись близкими связями. В основном пришли те, кто хотел поддержать Мэша, выразить соболезнования и помочь в организации поминок. Всё было долго, сумбурно, выматывающе и словно происходило с кем-то другим. Слова утешения сливались в какую-то кашу. В носу долго стоял запах ладана и искусственных цветов.

Тянуло в груди, в голове, в животе, словно связывая и сжимая органы тонкой проволокой. Мыслей то не было вовсе, то становилось так много, что накрывающая боль в висках просто смазывала их, делая фоновым шумом. Мэш не хотел копаться в своих эмоциях, да и не то чтобы особо умел. Было плохо и тоскливо, для понимания этого не нужно было быть экспертом. Но слёзы так ни разу и не потекли.

— Я устал.

— По тебе видно.

— Правда?

Финн кивнул и вздохнул, словно извиняясь за своё бессилие, после чего чуть наклонил голову, мягко заглядывая в глаза, и добавил:

— Это нормально. Нужно дать себе время.

— Мне уже это говорили, но пока ничего не меняется.

— Больше времени. Возможно, гораздо больше.

Мэш отвернулся, не выдерживая сочувствующего взгляда. Хотелось, чтобы всё поскорее закончилось. Вся эта неразбериха в голове, тяжесть на плечах, потеря интереса ко всему вокруг. Чтобы всё стало как раньше. Но как раньше никогда не будет.

— Он как будто всё ещё здесь. — Глаза метнулись к двери. — Как будто в любой момент войдёт в комнату, почешет бороду, сядет рядом, пожалуется на больную спину и расскажет, как прошёл день. Словно он просто вышел в город, чтобы купить мне сладостей и немного задерживается. А я всё жду.

Мэш глотнул воздуха, чтобы успокоить дыхание и продолжил:

 — Когда просыпаюсь, мне кажется я слышу, как он разговаривает где-то вдалеке. И в этом промежутке реальности, когда глаза открываются, я привыкаю к свету и пытаюсь найти источник голоса, по голове бьёт осознание, что его больше нет. Я это ненавижу.

Финн молчал несколько секунд, будто давая время, чтобы оклематься от собственных откровений и немного вернуться к реальности. Пальцы с силой сжали подушку, он набрал в лёгкие побольше кислорода, а потом тихо произнёс:

— Я понимаю.

— Как это было у тебя?

Треск огня в камине показался чересчур громким, тягучее давящее напряжение ощущалось почти тактильно. Финн не часто поднимал тему своего детства. Возможно, спрашивать его об этом было не очень тактично, но слова опережали мысли.

— Я не сразу понял, что произошло. Думал, родители бросили нас. Винил в этом себя. По крайней мере, в этой версии как будто был шанс что-то исправить. А когда картина стала полной, от меня как будто оторвали кусок. — Он поморщился и нервно поёрзал на месте, словно ища точку опоры. — Слишком многое изменилось. Казалось, что жизнь больше никогда не будет счастливой. Помню, что много плакал. Это так сильно раздражало родственников, и добавляло поводов оскорбить или ударить меня.

— Мне жаль. Никто из них не имел права так поступать.

— Да. Но несмотря на всё это, даже когда мы оказались на улице, у меня был человек, на которого я мог положиться. Скорее всего, если бы не он, меня бы тут сейчас не было.

Короткая тишина немного уложила мысли в голове. Финн смотрел в упор, в золотистых глазах плескалась тоска и беспокойство.

— Мэш, я не хочу, чтобы ты оставался один на один со своей бедой. Я не очень умею утешать людей. И, возможно, тебе сейчас не хочется никого видеть. Но позволь хотя бы попытаться помочь.

Вязкое тепло разлилось меж рёбер и отдалось горячим ознобом где-то в животе. Дрожь в ладонях заставила нервно сплести собственные пальцы.

— Я провёл в этом лесу почти всю свою жизнь. Со стариком, который, найдя младенца без метки, должен был сдать меня властям. Но вместо этого подарил дом и семью, спрятал от целого мира, воспитывал и обучал всему, что знал сам. Он был невероятным.

Голос чуть дрогнул, сипло обрывая звуки.

— Я думал, что так будет всегда. Он, я, мирная жизнь в маленьком доме среди деревьев. Мне не нужно было ничего другого. Я поступил в Истон ради того, чтобы ни мне, ни ему больше ничего не угрожало. Я впервые видел других людей, впервые понял, что отличаюсь от них, впервые завёл друзей, впервые осознал всю опасность, от которой меня так долго уберегал отец, впервые пытался ей противостоять. Всё изменилось уже тогда. Но именно сейчас, когда его не стало, я чувствую, как оборвалось всё, во что я так долго верил и к чему стремился. Всё стало так запутанно. Я не знаю, что должен делать дальше.

— Многое меняется. Но это не значит, что всё будет плохо, просто по-другому. Со временем ты привыкнешь и поймёшь, куда хочешь двигаться дальше. А сейчас просто остановись, дай себе побыть слабым.

В голове стало душно и как будто заскребло в горле, обдирая изнутри. Колко, противно, хотелось прокашляться. Воздух показался спёртым и не попадал в лёгкие.

Финн вдруг убрал с колен подушку и, придвинувшись ближе, расставил в стороны руки. Губы изогнулись в мягкой понимающей улыбке.

Мэш, не думая, подался вперёд и, путаясь в одеяле, прильнул в ожидающие объятия, едва не повалив на диван. Руки обвили чужую спину, стараясь не сжимать слишком сильно. Лицо вжалось между шеей и плечом. Пахло мятным шампунем, на одежде задержался сладкий аромат молока и блинов. А ещё было тепло, мягко и очень-очень хорошо. Мэш сглотнул. Тело расслабилось и одновременно внутри резануло чем-то острым, свело скулы, ком в горле прорвало, глаза защипало. По щекам потекли горячие слёзы.

***

Щёки горели, что-то влажное скатывалось по скулам на подушку. Мэш резко открыл глаза. Свет от настольной лампы обжёг роговицу. Пришлось зажмуриться, сквозь зубы вырвалось шипение. Рука потянулась к лицу, вытирая рукавом катящиеся слёзы. Рядом зашевелились, скрипнул стул. Сонный голос что-то невнятно пробормотал, после чего, кажется, придя в себя, стал на тон серьезнее:

— Мэш! Ты очнулся. Ты плачешь? Где-то болит?

Наконец удалось проморгаться и осмотреться. Глаза перестали слезиться, резь постепенно уходила. Знакомый потолок, знакомый запах и треск в камине. За окном виднелась глубокая ночь, темнота застилала улицу, рисуя ветвистые силуэты деревьев на полу.

Финн, подскочив, встал рядом с кроватью. Лицо казалось бледнее, чем обычно. Усталость ложилась мягкой тенью, свет пламени, колыхаясь, отражался усталым блеском в глазах полных беспокойства.

В голове всё ещё рассасывалась тяжесть, всё казалось каким-то мутным, ненастоящим, искажённым. В ушах громко колотилось сердце и шумела кровь. Конечности были вялыми. Щёки и лоб горели. Паршиво. Но, прислушиваясь к сигналам тела, сильной боли как таковой не ощущалось.

 — Нет, просто приснилось кое-что из прошлого.

— Что-то плохое?

— Даже не знаю. — Мэш пожал плечами. Хотелось сесть, но комната всё ещё кружилась.

Финн протянул руку и коснулся влажного лба. Немного знобило. Мягкость и тепло чужой ладони приятно пульсировали на коже.

— Жар почти спал. — Напряжённый голос чуть подрагивал. Пальцы коснулись запястья, нащупывая пульс. — Посмотри на меня, не моргай. — Мэш сосредоточено постарался не щуриться, хоть и было неприятно.

Наконец рядом вырвался вздох облегчения. Финн снова опустился на стул, но запястье так и не опустил, пальцы съехали чуть вниз, легонько касаясь костяшек.

— Ты так сильно меня напугал. Но, кажется, обошлось.

— Что случилось? — В памяти вертелись последние события. Свидание, пикник, стычка с волкобелками, пожар. Потом они шли к дому, и линия произошедшего оборвалась.

— Ты потерял сознание.

— Дым?

— Яд.

Ответ заставил удивлённо моргнуть. Финн продолжил:

— Когда химера тебя укусила, яд попал в кровь.

Мэш приподнял руку, осматривая предплечье. Следов зубов не осталось, о ране напоминал только порванный испачканный рукав. Но фантомная саднящая боль пробежала рябью по коже.

— Симптомы были очень неоднозначные. — Голос Финна прозвучал на выдохе, немного хрипло и устало. — Я не особо хорош в ядах, у меня мало практики. — Он вдруг замолчал и потянулся рукой к глазам, прикрывая лицо, как будто прячась. — Боже, я мог тебя убить.

Мэш покачал головой. Он прекрасно знал, что, несмотря на высокую тревожность и неуклюжесть, в экстренные моменты Финн становился невероятно собранным и сообразительным. Поэтому не возникало сомнений, что чутьё его не подвело и в этот раз.

— Чтобы раздобыть ингредиенты для противоядия, пришлось побегать по лесу.

— Опасно, — подметил Мэш, немного щурясь. — На тебя снова могли напасть. Не факт, что волкобелки ушли из леса.

— Поверь, это последнее о чём я думал в тот момент! Рецепт был не самый сложный. Но раздобыть грибы та ещё задача.

— Их нужно было поймать?

Финн кивнул с лёгким смешком. Хотя в момент сбора ему явно было не до смеха, но это позади.

— Найти удалось не всё, где-то пришлось импровизировать. Заставить тебя это выпить в бреду тоже было непросто.

— Я приходил в сознание? — Мэш чуть поёрзал, пытаясь приподняться и принять полусидячее положение, тело поддавалось с трудом.

— Да, несколько раз.

— Не помню этого.

— Не удивительно. — Финн поморщился, явно вспоминая неприятные моменты. — У тебя были судороги. И этот абсолютно безучастный взгляд... Было страшно.

Тяжелая усталость разливалась по телу, ломило, словно кости изворачивались внутри, лицо горело, тупая пульсация расплывалась в голове, как круги на воде. Но Мэш и подумать не мог, что всё было так серьёзно.

Руки постепенно становились менее ватными, звон в голове рассасывался, хороший знак. Финн помог приподняться на кровати, поправил подушку, позволяя на неё опереться. Он снова внимательно осмотрел Мэша, словно пытаясь отыскать новые болезненные реакции, напряжённый и готовый к худшему. Но, ничего не обнаружив, облегчённо выдохнул и произнёс:

— Прости.

Слово резануло слух. Голова склонилась чуть в сторону, взгляд выражал непонимание.

— Если бы я был внимательнее и сильнее, тебе не пришлось бы меня прикрывать и подставляться.

— Не говори ерунды.

Финн отвёл глаза в сторону и расфокусировано смотрел как будто сквозь предметы, пережёвывая душащее чувство вины.

— Это было очень опасно. Ты мог погибнуть. Я не хочу, чтобы ты так рисковал.

Мэш вздохнул, после чего начал махать ладонью перед собой, прося наклониться. Финн растерянно моргнул, но всё же придвинулся ближе, склоняясь над кроватью. Пальцы коснулись светлой пряди волос, заправляя её за ухо и чуть отодвинули край воротника, из-за которого виднелся тонкий белый шрам на шее. Старый подарок Карпаччо.

— Не тебе мне такое говорить.

Финн дёрнулся от неожиданного прикосновения к коже и весь сжался, щёки порозовели. Он отстранился, прикладывая руку к шее и отвернулся, бормоча:

— Это другое.

— Ну конечно.

Повисло молчание, в котором звучали только глухие шорохи простыней. Мэш наконец полноценно сел на кровати. Тяжесть всё ещё сдавливала конечности, но силы постепенно возвращались.

— И всё-таки, эти химеры... — неуверенно начал Финн, будто не знал, как подступиться к теме. — Таких выращивают искусственно.

— Странный выбор животных. Могли придумать что-то поинтереснее, — вставил Мэш, прогоняя в голове образ нескладного существа.

— Подобные им обычно не гуляют сами по себе. Улавливаешь, к чему я клоню?

— Не очень.

Финн вздохнул и приготовился объяснять на пальцах.

— Существа, специально созданные в неволе, внезапно появляются в глухом лесу и целенаправленно нападают.

— А.

— Я хочу оказаться неправым, но, думаю, ты и сам понимаешь.

Мэш понимал. Большинство не может в один момент просто взять и принять мысль о том, что люди с отсутствием магии стали считаться полноценными членами общества. Даже если закон внезапно переобулся. Особенно тяжело было смириться тем, кто из поколения в поколение передавал потомкам уникальную магию и построил на этом деньги и репутацию своей семьи, твёрдо прибив, что магия — это всё. А какой-то бесталантный выскочка, пускай и защитивший их от серьёзной угрозы, не имел права рушить веками хранящиеся устои. Проблем добавляло и то, что он являлся биологическим сыном опасного преступника. Мэш не первый раз сталкивался с подобным отношением в свою сторону, но немногие пытались атаковать открыто, боясь получить отпор.

— Как только тебе станет лучше, я вернусь в Истон и отправлю сову Рейну. Пускай бюро займётся этим вопросом, нельзя оставлять всё так. Если нападающий знает, где ты живёшь, подобное может повториться.

— Неприятно.

— А ещё тебе обязательно нужно провериться в клинике!

— Мне гораздо лучше, спасибо.

— Я не могу быть уверенным, что противоядие подействовало правильно. — Финн нахмурился. — Тебя должен проверить кто-то опытный, чтобы убедиться в отсутствии побочных эффектов.

— У меня может вырасти вторая голова?

— Всё возможно.

— Тогда ладно, — сдался Мэш.

— А ещё укус любого животного — не шутка. Нужно сделать уколы.

Последнее замечание заставило упасть на подушку и недовольно простонать. За что столько сложностей?

— Жаль, что так вышло со свиданием.

Финн открыл рот чтобы что-то ответить, но вместо звука вышел только глухой воздух. Он несколько раз пошевелил губами, как задыхающаяся рыба, после чего осторожно спросил:

— Свиданием?

— Наше свидание в лесу. Я долго его планировал. Мне казалось, всё шло неплохо для первого раза. Ну, до того момента с волкобелками.

Мэш наблюдал на тем, как Финн закашлялся, подавившись непонятно чем.

— Что-то не так?

— Нет! Всё так. Я просто понял, что нужно выпить чаю. Тебе сейчас точно нужно пить много жидкости. Поэтому я пойду заварю чай. — Он в один миг поднялся исчез в дверном проёме.

Мэш поморщился. Он сказал или сделал что-то странное? Вроде нет. Отношения слишком запутанная штука. Голова коснулась мягкой подушки и, решив себя не нагружать, расслабилась, ловя треск камина, стук чашек на кухне и следя за обрывающимися тенями пламени на потолке.

Через несколько минут вернулся Финн. Запахло чабрецом. Ниточки пара тянулись вверх, заплетаясь.

— Спасибо. — Мэш взял протянутый чай и сделал глоток. Обжигало. Приятно.

Финн крутил в руках чашку, но не пил, периодически бросал странные взгляды, и смотрел в пол.

— Насчёт свидания, — наконец заговорил он. — Было хорошо. Ты здорово постарался.

Мэш оживился, в горле защекотало, и воздух наполнил голову.

— Правда? Я рад.

— Но послушай, пожалуйста. — Он посмотрел в упор, как-то тяжело и тоскливо. Хороший настрой вмиг присыпали пеплом. — Мэш, ты мне очень нравишься. Как человек, как друг и... в романтическом плане. Ты был тем, кто помог мне посмотреть на многие вещи другими глазами и понять свою ценность. Ты вытащил меня из ямы одиночества и издевательств. Я бы не был тем, кем являюсь сейчас, если бы в моей жизни не было тебя. Ты моя опора и поддержка. Близкий человек, с которым я готов делиться всем. Но мои чувства выходят за пределы дружеских. Я ничего не могу с этим сделать и притворяться тоже не могу. Что-то из этого я уже тебе говорил. Я приму любой ответ. Но если это отказ, пожалуйста, не заставляй себя так стараться только потому, что боишься обидеть меня.

Финн нахмурился, на переносице появилась маленькая складка, взгляд стал острее и словно холоднее.

— Не делай такое лицо. Ты похож на Рейна.

Комментарий вызвал маленькое шевеление губ, напоминающее улыбку. Мэш сделал несколько глотков, допивая чай и неосознанно затягивая петлю напряжения.

— Я не очень понимаю, как это, быть влюблённым. — Чашка в руках остывала, пальцы стучали по шероховатой керамике. Высказываться оказалось сложно, смущение куда-то ушло, видимо, сглаженное чужими откровениями. Но было что-то ещё, придавливающее воздух и мешающее словам покидать губы.

Финн ждал, внимательно прислушиваясь. Плечи были напряжены, спина сгорблена.

— Ты был моим первым другом. Всю жизнь я знал только отца. Но это немного не то. Появление друга было другим. Я испытал много новых чувств, с которыми не был знаком раньше. Потом появились другие ребята, но та дружба ощущалась иначе. Ярко, надёжно. Но как будто не так спокойно и тепло.

Мэш потёр виски. Звучало нескладно и глупо. Но самостоятельно было сложно всё это дифференцировать и дойти до выводов. Поэтому оставалось продолжать:

— Я не понимал, в чём разница, и не считал важным это понимать. Ты всегда был рядом, и я чувствовал себя хорошо. Твой голос, твой взгляд, твоё отношение и забота. Всё это крепко окружало меня. Это как... Как быть дома, где тепло и тебя ждут.

Финн мягко улыбнулся, явно растроганный этими словами.

— Я не выделял это как что-то особенное. Было много чувств. Когда они переполняли, я просто шёл тренироваться и изматывал себя физически. Но потом, кажется, я что-то понял. Когда умер отец, ты был тем, чьи слова и объятия давали мне силы ценить жизнь и двигаться дальше.

Чашка треснула в руках от слишком сильного нажатия. Мэш шикнул, но Финн, кажется, даже не обратил внимания.

— И когда ты признался мне в любви, я понял, что это были за чувства.

Расколотая пополам чашка глухо упала на тумбочку. Мэш несмело поднял глаза, чтобы увидеть реакцию на свои слова. Что если его не так поняли или он объяснил слишком сложно? У Финна дрожали губы, глаза были прищурены.

— Это твой ответ?

— Я подумал, что приглашение на свидание — уже ответ. Поэтому просто двинулся дальше. Наверное, это было не очевидно или очевидно только для меня. Слишком сложная схема. Прости.

Его ответ вызвал смех. Финн смахнул рукой накатившие слёзы.

— Я тебя расстроил?

— Нет, я счастлив.

— Это значит, теперь мы точно пара?

— Видимо да.

— И свиданий будет больше?

— Сколько пожелаешь.

— Тогда мне нужно лучше подготовиться.

Мэш заметно расслабился, облегчение растеклось по телу, как тёплое молоко. Отношения — это непросто, теперь на нём лежала ещё большая ответственность. Однако внесённая ясность ощущалась вздохом полной грудью. Возможно, Дот был прав, всё куда проще, когда вы ртом разговариваете и даёте мыслям и эмоциям выход на поверхность.

В голове хоть всё ещё и было немного мутно, но вместе с тем хорошо и как-то необычно воодушевлённо. Он взглянул на Финна. На лице того застыло облегчение, лоб расслабился, щёки приподнялись, россыпь маленьких веснушек на носу выделялась на бледной коже, чуть прищуренные глаза блестели, уголки губы вытягивались в улыбку, не в силах справиться с эмоциями.

Вспомнились слова Анны. Все эти препятствия определённо стоили того.