Харуно Сакура…

…спешила изо всех сил. Тех, что оставались после многочасовой схватки с мертворождённой ордой и божественным лунным существом.

Сознание Сакуры всё ещё плыло от наложенной иллюзии. В горле собирался металлический привкус и запах копчёного мяса. Поразительно, как Саске натурально удалось изобразить ранение такого толка. Не иначе, как сам сталкивался с подобным.

«Идиот,» – держась за бок, раздражённо думала девушка. – «Напыщенный горделивый идиот.»

Назвать как-то иначе давнего сокомандника она не могла. Кто ещё будет устраивать подобные сцены сразу после чудом вырванной победы? Потому она и не разрешала себе отдыхать и задерживаться. Лишь изредка позволяла оглядываться, проверяя, как там Какаши-сенсей. Тот, чудом поднятый практически из мёртвых, двигался ещё медленнее. Однако, умудрялся не отставать.

Найти этих двух идиотов было не сложно. Гулкие удары и переливы чакры в воздухе показали бы место схватки даже начинающему генину. Что уж говорить про чутких к чужой энергии шиноби?

Но вдруг случилось что-то необъяснимое. Сакура, словно гончая, застыла. В ушах медика запищало, словно она резко набирала высоту на птице Сая. Голова загудела. А по всему телу прокатилась волна жара и липких мурашек. Будтокто-то выпустил невероятную в объеме своём энергию в атмосферу.

Несколько бесконечных секунд самым громким шумом было её собственное сердцебиение и сбивчивое дыхание.

Но когда вернулись звуки, Харуно испугалась ещё сильнее.

Превозмогая боль, она буквально сорвалась с места. И минуты не прошло перед тем, как Сакура буквально вывалилась к обрыву. И не думая притормаживать, девушка провалилась с насыпи, что вела к тому, что осталось от водопадов. Ноги вязли в песке и глине. В сандалии забивались крошки камня и мелкие веточки.

Здесь слишком сильно пахло озоном и железом.

Она слепо брела, спотыкаясь о свои собственные израненные ноги. Не желая осознавать, что видит. Кто лежит между обломками старых статуй основателей.

Её ребята.

Вывороченные грудные клетки блестели багровым цветом в рассветных лучах солнца. Тем, что осталось от их рук, они умудрились сложить напоследок простую печать, известную любому мало-мальски образованному шиноби.

Тот всплеск энергии — это был Кай.

То, что они решили сделать, завершая дела перед…

Ноги у неё подкосились. Словно кто-то выбил коленные чашечки. Сакура буквально рухнула перед ними. Краем сознания отмечая, что каждый тонко, еле заметно, улыбается.

Эти двое до самого конца оставались особенными друг для друга. Её недостижимыми целями.

– Эгоисты… – прошептала она глухо, скребя ногтями по речному валуну. – Даже не подумали со мной попрощаться.

Хатаке Какаши нашёл её согнувшейся пополам. Вцепившейся в собственные волосы сбитыми пальцами. Беззвучно плачущей, зажмурившейся и обездвиженной навалившимся горем.

К стыду своему, он не смог ничего сделать, кроме как сесть рядом.

* * *

Хруст камней под ногами донёсся спустя долгое время. Но и его могли не заметить, если бы вторженка не подала голос.

– Вот вы где, – Шизуне звучала невероятно устало. – Вас все обыскались.

Приближаясь к Седьмой команде, куноичи не спешила. Этому, очевидно, мешали её собственные раны. Чуть прихрамывая, брюнетка иногда глухо кашляла, сплёвывая какую-то мутноватую жижу.

– Бесконечное Цукиёми было прервано несколько часов назад, – останавливаясь за плечом младшей медика, начала Като. – Полагаю, это их заслуга.

Ей никто не отвечал. Шизуне тяжело на это вздохнула. Техничным взглядом девушка осмотрела выживших. Дезориентированная Сакура растерянно моргала, словно только-только вынырнула из затяжной кататонии. Искалеченный Хатаке дышал хрипло и тяжело, еле еле удерживаясь в сознании.

– Надо идти, – тем же уставшим голосом объявила старшая девушка. – Кого из них понесёшь ты?

Харуно, к которой был адресован этот вопрос, испуганно вздрогнула. Ощущая себя невероятно глупо, она вновь обратила взгляд на погибших. Рука невольно потянулась к Саске, но девушка остановила себя, сжимая кулак.

Их встреча после долгих лет разлуки давала понять, что никакого права на его жизнь она не имеет. Сейчас, обращаясь к его телу, Сакура ощущала что-то запретное. Словно не имела права переносить давно остывшие чувства на этот момент.

Поэтому, молча, она встала. От долгого сидения на камне ноги затекли, мешая стоять уверенно. Но Харуно себя пересилила. Еле заметно пошатываясь, она приблизилась к Наруто.

Стараясь игнорировать, как дрожит её нижняя губа, как она задыхается, как всё плывёт перед глазами от слёз, Сакура подхватила Узумаки. Он был ужасно холодным. Словно тот камень, на котором они находились.

Шизуне точно так же молча кивнула и, снова глубоко вздохнув, подняла тело последнего Учихи.

Какаши, еле слышно захрипев, смог поднять себя сам.

Двигались они медленно. Словно оттягивая момент, когда придётся объявить всему миру о произошедшем. Будто это создавало иллюзию эфемерности случившегося.

– Мы потеряли последнего Учиху, – голос Хатаке хриплый.

Эта ремарка кажется самой неуместной из возможных. Но Сакура понимает, что Учитель сейчас в не меньшем отчаянии, что и она. Потому пытается перебить эту давящую тишину хоть чем-то.

– И Сенджу, – безэмоциональным голосом отвечает Шизуне.

Харуно чудом не спотыкается. Её удерживает от позорного падения лишь ощущение тяжести, которую она не имеет права ронять. Като тем временем продолжает:

– Печать Цунаде-сама сорвалась под техникой Мадары, – лицо её пусто и серо, как незаполненный пергамент. – Она не пережила её.

Отчаяние, что накрывает Сакуру, можно ощутить на физическом уровне. Ей кажется, что кто-то снова наложил на неё гендзюцу. Ей хочется, чтобы так и было. Но сколько бы она не останавливала чудом оставшуюся чакру, происходящее оставалось реальностью.

Мир встречает первый рассвет после страшнейшей войны.

Ей на плечи давит вес мёртвого ледяного друга.

А она, не понимая как жить дальше, просто решает продолжить хотя бы идти.

Это максимум, на который Харуно Сакура сейчас способна.

Чоуджуро…

…в себя приходит быстро. Как из воды вынырнуть.

Только вот от воды он никогда в жизни не откашливался. А от этой мерзкой жижи, которую изверг из себя кокон вместе с его телом, пришлось. Кажется, даже жабры забились противной вязкой жидкостью. Она отдавала сладковатым запахом мертвечины и горьковатой отдушкой дикорастущих растений.

Отвратительнейший привкус осел на корне языка. Забил ноздри. Просочился через треснувшие очки, оседая на глазах мутноватой плёнкой.

Не удержавшись, мечник сплюнул себе под ноги.

«Хочу пить,» – отвлечённо подумал юноша.

Но привычной фляги на поясе не оказалось. Потому пришлось ещё раз поглубже вдохнуть до рези сухой воздух материка, чтобы постараться выбить это противное послевкусие.

После пребывания в мирной и тихой иллюзии, от реальности придавило что-то глубоко внутри. На той стороне он видел всю свою семью, весь клан, живыми. Кири, укутанный солоноватым туманом, словно дитя в объятиях матери, было процветающим селением. Прозрачные чистые воды, даже у самого берега, были наполнены рыбой и ручными акулами. Спокойные течения, сплетаясь, позволяли лениво дрейфовать на них, убаюкивая. А сам Чоу, ни о чём не задумываясь, мог просто бродить по улицам столицы и не слышать пугливых шепотков себе в спину.

– Будь проклят красноглазый клан, – ворчливо донеслось неподалёку. – Это было опасно. Мне и правда не хотелось просыпаться.

Хрипловатый голос Теруми Мей он бы узнал из тысячи. Пожалуй, Госпожа Мизукаге была одной из немногих, кому Чоуджуро безоговорочно доверял. Как свою жизнь, так и своё будущее.

Он был в первых рядах, наблюдая за тем, на какие жертвы была готова эта женщина, чтобы вытащить их островное государство из колючего клубка непрекращающихся гражданских войн. Впервые за долгие годы он увидел что-то, похожее на цельное государство. Потому и доверился ей, как один из последних представителей своего старого, но подвергшемуся остракизму клана.

– И в с-самом деле, – согласился мечник, прочищая горло.

Он слишком давно молчал, чтобы звучать уверенно. Хотя, это в принципе не всегда ему давалось.

Красноволосая женщина хмыкнула. Даже облепленная растительной слизью с головы до ног, она умудрялась выглядеть величественно. Прямая спина, расправленные плечи, волевой взгляд и вздёрнутый подбородок. Ей сложно было не восхищаться.

– Посмотрим, останутся ли они после сегодняшнего, – хохотнула Мей.

Веселье в её голосе было вызывающим, каким-то хулиганским. Что Чоуджуро не до конца понимал. Пусть он и жил всю свою жизнь среди людей, оторванный от клана в юном возрасте, некоторые их полутона казались ему чем-то крайне непонятным. Но, к радости парня, окружающие относились терпимо к этой его особенности. Достаточно было хоть раз услышать его фамилию или увидеть острые зубы в моменте неловкой улыбки.

Тем временем, Мизукаге сложила несколько печатей. Растительная жижа на её коже и одежде вспенилась и пошла паром. Чтобы спустя несколько секунд осыпаться белёсыми хлопьями.

– Ты не видишь Ао? – уточнила она, деловито оглядываясь по сторонам.

Тут и там мелькали знакомые лица. Пускай сейчас шиноби не носили свои хитай-атэ, но глупо было считать, что они окончательно слились в единую массу. Кирийцев было видно издалека. Серовато-голубые пятна выделялись среди разномастной цветастой толпы. Их камуфляж предназначался совсем для других условий и ландшафтов.

– Его нет, – кратко ответил Чоуджуро.

Мей поджала губы, стараясь скрыть эмоции. Женщина прекрасно его поняла.

– Значит без него, – всё ещё немного хрипя ответила Теруми. – Начнём с госпиталя.

Её краткий приказ был встречен послушным кивком.

Не только им пришла в голову эта очевидная мысль. Госпиталь Альянса был самым удобным местом для сбора. Здесь располагались запасы еды, медикаментов и врачи, всё ещё готовые подлатать тебя независимо от твоего происхождения.

Место оказалось шумным, словно гнездовье ласточек. Бесконечный гам, какое-то разнотональное чириканье и клёкот наполняли многочисленные палатки и территорию вокруг.

Не думая скрывать своё недовольство, Чоужуро морщился. Такое обилие людей сильно давило на него, вызывая что-то похожее на сенсорную перегрузку. Слишком много объектов, за которыми требовалось следить. Слишком много источников самых разных раздражителей.

По болезненному давлению в черепной коробке мечник догадался, что неподалёку скопление шиноби из Кумо с их извечным райтоном. Молнии были его слабым местом, легко дезориентируя.

Стараясь не отставать от Мей, парень дёрнул плечом, переключая всё внимание на странную суету впереди. К его удивлению, женщина тоже остановилась. Заинтригованный, он посмотрел поверх её головы на развернувшуюся сцену.

«Это не джинчурики Девятихвостого?» – всплыла в его голове первая очевидная мысль.

Уже после он приметил того самого «последнего» Учиху, который раздражал своими перебежками половину континента.

Удивительно насколько плохо они выглядели. Но, что показалось ему более интересным — запах. Точнее его отсутствие.

Только четыре человека во всём лагере не пахли этой липкой растительной горечью. От них несло пылью, кровью и потом. Тела их, словно облучённые, выдавали в себе налёт какой-то странной, словно не отсюда, чакры. Будто осевшая на одежде пыль после попытки разобраться в заброшенном доме.

Двое из этой четвёрки были мертвы.

Но двое других создавали какую-то странную пустоту вокруг себя. Даже свои, травоядные жители Огня, не решались к ним подойти.

Он узнал Хатаке Какаши, что, по слухам, убил Момочи Забузу. Удивительно двухглазый мужчина казался старше, чем он запомнил его до начала боевых действий. Теперь его седина выглядела не как клановое наследие, а как логичный результат какого-то внутреннего переживания.

Но вот девушка была ему известна лишь редким вкраплениям в массе прочих, фоново. Яркая и розовая, она притягивала взгляд. Как коралловая рыбка, случайно заплывшая дальше безопасного рифа. И эта девушка скорбела.

Эта эмоция читалась в каждом её жесте и действии. От искажённого гримасой немого плача лица, до всклокоченных волос.

Такая чистая эмоция отчаяния показалась Чоуджуро крайне необычной. Он и не помнил уже, когда испытывал что-то подобное сам. Что вообще чувствует человек, когда вот так вот плачет? Не замечая окружающий мир.

«Наверно,» – аккуратно поправляя защитные очки, подумал мечник, – «все, по кому я мог бы скорбеть, уже умерли.»

Эти пространные размышления прервал тихий вздох Госпожи Мизукаге.

– Полагаю, клан Учиха вымер раньше, чем мой, – в этой фразе звучала какая-то сложная тональность..

Но Чоуджуро мог только примерно понять, что могла бы иметь в виду женщина. Как любому выходцу из клана Кири, ему была знакома эта тема. Его семейству эта тоска тоже не была чужда.

– И чем мой, – вздохнул мечник.

Как ни странно, эта новость не принесла никакого удовлетворения.

Лишь больше отдавала горечью.